Накажи меня, Сереж

Когда мне больно было и плохо, Ты не спасал меня, герой. Твое оружие — слово, Ты не полезешь в бой! DaKooka - Герой

Сережа часто сомневается в принятых решениях. Это часть его натуры. Он всегда следует закону Мерфи: «Если есть вероятность того, что какая-нибудь неприятность может случиться, то она обязательно произойдет». Где-то в глубине души он всегда знал, что не стоит спускать все Олегу с рук, но все равно надеялся на чудо: что Олег перебесится, исправится, забудет об убийствах. Это часть его терапии, а потом все будет хорошо. Но Олег ведь не зря предупреждал — я хуже. Сережу напрягает, что Олег смотрит на него по ночам. Напрягает, когда невзначай едва заметно касается его плеча и спрашивает: «Ты не забыл?». Напрягает, что Олег контролирует его во всем: во сколько встать, когда поесть, куда пойти. Даже способ расслабиться Олег выбирает сам. Запрещает алкоголь и долгое сидение за компьютерными играми, даже общение с незнакомцами в чатах пресекает. «Мы не знаем, кто они на самом деле, Сереж, мы не можем им доверять». Олег все чаще начинает употреблять местоимение «мы». То, что раньше казалось Сереже милым, начинает приводить его в ужас. Он уже несколько раз пожалел о данной клятве. Ведь мог же позвонить в полицию, мог, Олег несколько раз даже сам ему предлагал. Или это была лишь манипуляция, уловка? Что Олег бы сделал, если бы Сережа на самом деле позвонил? Думать об этом страшно. И осознавать, что думаешь об этом. Между ними ведь воцарилось доверие, разве нет? По крайней мере, Сережа уверяет, что доверяет Олегу. А вот тот слишком много от него скрывает. Олег и раньше не делился своими чувствами, но теперь из него и слова не вытянешь. Сережа начинает к нему охладевать, чувствуя, что это давно уже не его волче, и он только зря обманывал себя. Сережа пытается что-то изменить в их отношениях. Ничего не надевает под халат и спит абсолютно голым, позволяя Олегу собой любоваться. Дрочит, ничего не стесняясь, и даже принимает душ, не закрыв шторку, чтобы Олег мог на него смотреть. Все глубже засовывает в себя посторонние предметы, и чем они больше, тем довольнее выглядит Олег. — Мы можем кое-что попробовать, — предлагает вдруг Олег. — Но мне придется довести тебя до слез. Ты согласишься? — Если честно, я боюсь, — признается Сережа. — Не бойся. Пока ты меня слушаешься, не случится ничего плохого. Приспусти штаны. И Сережа приспускает. Опирается руками о стену, как велит Олег, а затем болезненно выгибается, стоит Олегу ударить его ремнем по мягкому месту. Сильно так, с оттягом. Сережа никогда не любил наказания. В детском доме его часто били — за то, что не такой как все, слишком умный, дерзил учителям и воспитателям, рисовал «неправильные» картинки. Такого рода наказания всегда были унизительны, и Сережа не понимает, зачем Олег снова заставляет его пройти через это. Но терпит. Ради него. И выгибается снова и снова, пытаясь избежать очередного удара, трясет головой, едва сдерживает неконтролируемые рыдания. Олег совсем его не щадит, и Сережа умоляет остановиться, в один момент даже пытается сбежать, но Олег хватает его, валит на пол, удерживает всем весом и продолжает лупить, пока из рассеченной покрасневшей кожи не начинает течь кровь. Сережа поднимает на Олега заплаканные глаза — и понимает, что тот тяжело дышит не только из-за борьбы с ним. Он возбужден и хочет продолжения. Сережа тяжело и испуганно сглатывает, но сам покорно раздвигает ноги. Он ведь так давно хотел почувствовать Олега в себе, разве это не стоит того? Не успевает напомнить о резинке — Олег использует его кровь как смазку, а затем резко входит. Хорошо все-таки, что Сережа часто разрабатывал себя пальцами, иначе сейчас все было бы совсем плохо. Несмотря на пугающее начало, дальше Олег осторожен и даже нежен, а под конец прижимается к Сереже, обнимая после того, как довел их обоих до оргазма. — Во второй раз это может не сработать, — признается Олег, но продолжает его обнимать. Он все меньше и меньше избегает прикосновений, разве это не здорово? — Скажи, тебе понравилось? — Вторая часть да, — Сережа морщится. — Но я, наверное, теперь неделю сидеть не смогу. — Прости. Думать о своей боли — эгоистично. Олег ведь столько всего пережил, как Сережа может волноваться о своем благополучии? Да и вообще, не так уж и плохо все прошло. Ну, подумаешь, поплакал немного и повырывался. Но в итоге ведь все хорошо, да? Пизда. Олег говорит, что Сережа молодец. Что осталась последняя проверка на верность. Олег хочет посмотреть, справится ли Сережа с управлением людьми, которые им подражают. Разумеется, они не будут знать, кто он. — Олег, я же просил меня в это не впутывать, — возражает Сережа испуганно. Его не прельщает мысль общаться со всяким сбродом. После убийства семьи Зильченко в рядах последователей Чумного доктора остались только последние отморозки. Как он может вообще совладать с такими, как они? Ведь в паре Олег-Сережа именно Олег всегда находил общий язык со всеми вокруг. Отвечал за физическую силу, а Сережа — за интеллектуальные способности, только и делая, что занимаясь своими разработками. Его ум развит в сфере информатики и программирования, а не в сфере коммуникации. — Мы с тобой теперь одно целое, — напоминает Олег бесстрастно. — Иногда и тебе придется надевать костюм. — Нет! — вскрикивает Сережа. — Олег, ты что, дурак совсем?! Я же говорил, что не буду! — Тише, тише, — Олег не дает ему спрыгнуть с кровати и сбежать. Сережа застывает в самом уязвимом положении: обнаженный, открытый для повторного проникновения. Олег пользуется этим, чтобы показать власть, засовывает в его задний проход сразу три пальца, заставляя почувствовать, кто здесь главный. — Слушайся меня. Все будет хорошо. Сережа усиленно качает головой, зажмурившись. Старается не двигаться, боясь, что Олег сделает ему больно. — Зачем мне надевать костюм? Я же сказал, я просто буду давать тебе деньги и информацию, и все! — Преступные мужья должны все делать вместе… — Сереже кажется, или он слышит смешок? — Ты же не думал, что сможешь отвертеться? Ты тоже этого хочешь. Просто боишься... Я тебе помогу. Просто делай, как я скажу. Но Сережа не хочет! Они так не договаривались! Он зажмуривает мокрые глаза и прикусывает губу, стараясь мыслями уйти подальше отсюда. А Олег между тем продолжает горячо говорить, ничего не замечая: — Может сваливать всю вину на меня, если хочешь. Думай: «Олег такой плохой, он меня заставил». И полиции можешь так сказать, если нас накроют. Но мы-то с тобой все понимаем, Сереж. Ты такой же, как и я, просто еще не знаешь об этом. «Какой? — хочет спросить Сережа. — Психопат-убийца?». Неужели Сережа и правда должен покрывать Олега просто потому, что все еще любит его? Должен помогать ему избегать правосудия — настоящего правосудия, а не того, что придумал себе Олег? Чем больше проходит времени, тем сильнее Сережа сомневается. И Олег это, конечно, чувствует. — Скоро, — говорит Олег. — Ты столкнешься с ними и сам поймешь, что надо делать. А пока можешь не думать об этом. Сережа расслабляется и даже забывает об этом разговоре... но ненадолго. Пока не приходит в казино «Золотой дракон» вместе с Олегом и не осознает, что тот уходит от него, оставляя одного. Раньше Олег никогда не бросал его на мероприятиях. Почему он сделал это сейчас? Все сразу становится понятно, стоит последователям Чумного доктора заявиться в казино и начать стрелять в воздух. Они отбитые, им все нипочем, а Сережа лихорадочно вспоминает, что говорил ему Олег. Кажется, надо как-то наладить с ними общение? Перетянуть на свою сторону? Остановить? Заставить себя слушаться? Но как, если голос дрожит, как и коленки? Как, если они спускают его с лестницы и уже готовятся избить его до полусмерти просто потому, что сунулся на рожон? Сережа, лежа на полу и чувствуя боль в отбитом теле, понимает — не прошел проверку. Они, наверное, его убьют. Ну почему Олег не спешит к нему на помощь, почему их не останавливает? Помощь приходит, откуда не ждали — полицейский под прикрытием отбивает летящий в Сережу стакан и лезет в драку. Отчаянно сражается, пытаясь уложить как можно больше людей. Сережа смотрит на него, не отрываясь. Даже не замечает, что сердце от восхищения начинает биться быстрее. Они уже знакомы — Игорь приходил к нему, прося дать хоть какую-нибудь зацепку, малейшую информацию о Чумном докторе. Тогда Сережа не хотел ему ничего говорить. А теперь — боялся. «Они могли меня убить, — напоминает себе Сережа. — И Олег бы их не остановил». Он больше не может рассчитывать на Олега. Не может ему верить, когда единственным защитником в итоге становится полицейский, который едва его знает. После того, как всех виновных накрыли правоохранительные органы, Гром подходит к Сереже и хвалит его за храбрость. Сережа при рукопожатии удерживает его руку в своей и вдруг спонтанно говорит: — Игорь, я… Игорь хмурится. Видит состояние Разумовского: испуганное, расшатанное. Парень еще и надраться успел прилично. Как бы не случилось с ним что. И о чем он хочет рассказать? — Я знаю, кто Чумной доктор, — выпаливает Сережа как можно быстрее, боясь передумать. Смотрит на вытянувшееся лицо Грома и почти сразу жалеет о содеянном. Пути назад нет, а он все еще не знает, как поступить правильно. Он же не хочет, чтобы с Олежей что-то сделали, да? И сам не хочет сидеть в тюрьме. Что же тогда делать? Что, что, что? — Что? — переспрашивает Гром. — Чумной доктор, ты не шу… — Тихо, тихо!!! — Сережа вздрагивает, переходит на шепот. — Он умеет читать по губам… Губы Сережи не двигаются, как у профессионального чревовещателя. А вот Игорь даже не думает следить за своей мимикой. Поэтому Сережа его и предупреждает. Пойди что не так — попадет им обоим. — Кто? — Он здесь… — еле-еле произносит Сережа. И дергается, когда знакомая рука опускается ему на плечо. — Все нормально, Сереж? — спокойно интересуется Олег. — Тебя кто-то напугал? — Д-да… нет… — голос Сережи дрожит. Гром смотрит на него сочувственно: такое пережить, Разумовский еще хорошо держался. — Ты его телохранитель? — догадывается Гром, окидывая Олега взглядом с головы до ног. — И где ты ходил, пока подопечного твоего последователи Чумного доктора убить пытались, а? Ты его надолго так не бросай, а то мало ли что. — Учту, — сухо произносит Олег, играя желваками. Злится. Едва сдерживается, чтобы не врезать нахальному менту по роже. Нечего лезть не в свои дела. — Ладно, пошел я, — Гром машет рукой, как-то странно посмотрев на Сережу. — Бывайте. Сережа вовсю сигнализирует ему взглядом: не бросай меня, не уходи, мне страшно. Рука на плече сжалась только сильнее, причиняя боль. Но Игорь не остался. Ушел. Сережа сам во всем виноват: нельзя было позволять Олегу перейти черту, соглашаться со всем этим мириться. Сейчас, когда Сережа увидел хоть кого-то адекватного, он понял, как сильно ошибался все это время. Но как же клятва? Неужели он предаст своего Олежу? Олег, наверное, задается тем же вопросом. Когда они садятся в машину — Олег за руль, Сережа на соседнем сиденье, — Олег кладет на его колено руку. Тяжелую, доставляющую дискомфорт. Сережа хочет спрятаться, исчезнуть, оказаться как можно дальше от Олега. Потому что не готов сейчас смотреть ему в глаза. Сережа же только что его предал, да? Или Гром ни о чем не догадался и просто посчитал его слишком пьяным? Есть ли еще пути к отступлению? — Понравился? — спрашивает вдруг Олег. Сережа удивленно переводит на него взгляд. Все же его мысли сейчас слишком далеко. Не сразу он понимает, что Олег говорит о Громе. И какой ответ на этот вопрос считается правильным? — Он хороший человек, — неуверенно замечает Сережа, стараясь прощупать почву. Олег фыркает. — Такой же мент, как и все остальные легавые. Сделал одно хорошее дело, и сразу расположил тебя к себе? Ты не на поступки его гляди, а в самую суть… — Олег смотрит на него, отвлекаясь от дороги. Сереже страшно, что они куда-нибудь врежутся, даже хочет попросить Олега следить за дорогой, но язык не слушается. — Я видел, как ты смотрел на него. Он может помешать в нашем деле. А мы ведь не хотим, чтобы нам мешали? Сережа хочет сказать: нихрена это не наше дело, а только твое. Зря я в него впрягся. С каждым разом становится только хуже, Олег и его в жертву принести готов? Но волчий, хищнический взгляд Олега заставляет Сережу говорить сдержаннее. — Он может оказаться нам полезен. Надо только увести его по ложному следу. — Нам полезен? Или только тебе? Сережа хмурится, отворачивается к окну. Не хочет выслушивать сейчас сцены. На самом деле, Олег редко их устраивает. Почти никогда. Это Сережа любит поскандалить, любит почувствовать себя актером единственного зрителя. Но иногда и Олег не выдерживает. Все же со временем они начали перенимать черты друг друга. — А если и понравился? — говорит Сережа с вызовом. — Что ты сделаешь? Обвинишь в измене и уйдешь от меня? Олег замолкает. Наверное, не ожидает такой прямолинейности. Долго смотрит на дорогу, обгоняя другие машины. Опять прилетит штраф за превышение скорости, но не все ли равно? Денег Сережи хватит на то, чтобы купить всю полицию, штраф по сравнению с этим — мелочь. — Я понимаю, что пока не могу тебе всего дать, — говорит Олег медленно, с трудом, словно пересиливая себя. — Этот майор вполне симпатичный на морду лица, сильный. Защитил тебя, хотя, вообще-то, ты сам должен был справиться. Я смогу простить тебе одну интрижку, если это не продлится слишком долго. Волков с усилием сжимает зубы. Ему хочется выть, хочется разрывать все вокруг — а особенно Грома — зубами. Слепая ревность и ярость соперничают в нем, кто быстрее начнет контролировать его тело. Но он сдерживается. Не зря же ходил когда-то к психологу. «Вы слишком собственнически относитесь к вашему партнеру, — говорит доктор. — Вам стоит дать ему больше свободы. И тогда вы увидите, что, несмотря на большой выбор потенциальных партнеров, он все равно выберет вас». Можно попробовать это проверить прямо сейчас. Пусть ебется с Громом, если хочет. Сережа осознает, что это его шанс. Ему не обязательно рассказывать Игорю все напрямую — достаточно привести в их общий с Олегом дом. Какое-то время Олег скрывал от Сережи тайный шкаф с костюмом, но потом его показал. Даже контракт с HOLT International под нос подсунул и долго извинялся за то, что потратил кучу Сережиных денег без спроса. Если как бы невзначай открыть потайной шкаф… Это может сработать. — То есть я могу пригласить его к нам? Олег непроизвольно рычит. Уверенности в себе у него когда-то сильно поубавилось, и он начал бояться, что Сережа его бросит. Не хотел ему открываться, делал все за его спиной. Теперь Сережа вроде как стоял за него горой и поддерживал все его идеи. Может, и Олегу стоит поверить, что Сережа не променяет его на кого-то другого? — Приводи, — сквозь стиснутые зубы соглашается Олег. А Сережа не понимает, радоваться ли тому, что все идет так гладко, или пугаться.