30.12.831
Мы с мальчиками отваживаемся выйти за покупками все вместе. Парни о чём-то между собой переругиваются, но, полагаю, совместные ночёвки и занятия пошли им на пользу. Не знаю уж, о чём они шептались внизу по ночам, пока я занималась долбанным велосипедом, который начинала уже тихо ненавидеть, но Леви нового жильца теперь… почти терпел? И даже согласился с моей идеей опекунства для Фарлана. По его словам, так блондина легче будет прижать в случае чего. Наша не слишком дружная компания сворачивает в столь знакомый мне проулок, и я замираю, с ужасом глядя на то место, где ещё вчера говорила с девочкой. Ни кучи мусора, ни одеяла, ни самого ребёнка тут не было. Как же так? Что с ней случилось, чёрт возьми?! — Леви, — тихо спрашиваю я, боясь услышать ответ. — Как думаешь, каковы шансы, что она вняла моим словам и просто ушла домой? Малыш косо глядит на меня и вздыхает. Отвечает, тем не менее, честно, не щадя: — Тут рядом рабовладельческий квартал. Сама как думаешь? Зажимаю рот обеими руками, чтобы не закричать. Но… Но ведь всё должно было быть не так, совсем не так! Неужели это я так повлияла на сюжет?! О боже. В растерянности продолжаю идти дальше, механически переставляя ноги вслед за мальчиками. Мы обходим рынок по краю, стараясь не выходить в слишком людные места. Фарлан вполне мог и донести кому не надо о наших планах, да и мне лишний раз натыкаться на людей Санеса совсем не хочется. — Эй, мам, — вырывает меня из прострации требующий внимания голос. — Что такое, солнышко? — отвечаю я на автомате, прежде чем действительно прийти в себя. — Дальше идти бесполезно. Там здание горит. Пожар может перекинуться на соседние дома. И народу слишком много. Давай вернёмся в начало рынка? — Почему его никто не тушит?! — удивляюсь я, заворачивая за угол, и застываю. Огонь лижет известняк, сытно пощёлкивает на деревянных балках и любопытно выглядывает из окон. Вокруг толпится народ, жадно наблюдая за открывшимся зрелищем и перешёптываясь. В толпе снуют карманники, а неподалёку от здания стоит и Военная Полиция. И тут, в самом верху, в окне последнего этажа, куда огонь ещё не добрался, я замечаю рыжую макушку и две тонкие ручки, пытающиеся вытянуть ребёнка на подоконник. Что-то резко дёргает девочку вовнутрь, раздаётся испуганный вскрик. Чёрт возьми, полиция же с приводами! Что им стоит спасти ту девчонку? Перехожу на бег почти мгновенно. Может, они просто не заметили? — Господа! — кричу я им. — Там ребёнок в здании! — Нам-то какое дело до третьесортного мусора? Не надо было лезть к работорговцам, — отвечает один из этих тварей, с намёком взвешивая в руке меч. — Иди отсюда, шваль, пока сама проблем не нашла на свою голову. А то вдруг ты тоже беглый товар, мм? Чем докажешь, что нет? Я сжимаю зубы. Нельзя, нельзя нападать на них. Иначе нам никогда отсюда не выйти. Чёрт-чёрт-чёрт! Неужели у них тут нет пожарных? — Помогите! Пожалуйста, кто-нибудь, пом!.. Вздрагиваю, услышав тонкий голосок. Знакомый голосок! До здания тут уже совсем недалеко. Вцепляюсь в волосы, осознавая, что кроме меня больше особо и некому ответить на просьбу о помощи: — Блять! — Похоже, мне придётся туда лезть самой. Скидываю с себя сначала куртку, а за ней и майку. Куртку, впрочем, тут же надеваю обратно. Ещё обгореть мне только не хватает. — Эй, ты что это удумала? — опешивают мальчики, следовавшие, оказывается, за мной на расстоянии пары шагов. — Ну почему мне ни разу нельзя обойтись без ёбаных проблем?! Ищу глазами корыто с водой и, заткнув нос, ныряю в него с головой. Вылезаю и тут же мочу рубашку, сразу повязывая ту вокруг головы, прикрывая мокрой тканью рот и нос. — Стойте здесь. Леви, следи за Фарланом, я сейчас вернусь. — Нет! Леви ни с того, ни с сего вдруг клещом цепляется в куртку. С другой стороны на мне виснет Фарлан. — Госпожа Селезнёва, не нужно, прошу вас! Зачем вам это?! Я отцепляю пальцы обоих и опускаюсь на одно колено перед самым важным человеком в этом мире. — Помнишь, что я говорила тебе о своей профессии? Заглядываю своему малышу в глаза. Мальчик жмурится и мотает головой, упрямо продолжая цепляться за меня. — Спасатель, Леви. Я спасаю людей. А там, наверху, маленькая девочка. Ей страшно, она совсем одна и вот-вот сгорит или задохнётся от дыма. Мне тоже страшно туда идти, но больше ведь никто не пойдёт. А меня, по крайней мере, учили, что нужно делать в таких ситуациях. — Ну да, на двухдневных курсах, один раз, лет семь назад. — В моих силах спасти ту малышку, и я не могу не попытаться. Ты ведь веришь в меня, правда? Мальчик кивает, продолжая удерживать меня. Отцепляю одну ладошку и целую её, стараясь успокоить непонятно откуда полученную царапину. — Совсем скоро я вернусь к тебе… Я ведь обещала. Детские пальчики нехотя разжимаются, и Леви отходит на шаг назад, оттягивая и Фарлана тоже и с болью глядя на меня. — Буду ждать тебя здесь… Возвращайся скорее, мам. — Я туда и обратно, приключение на десять минут, — с улыбкой цитирую я один мультфильм, вставая с колен, проверяю ещё раз импровизированную маску и бегу в сторону здания, заранее планируя свой «маршрут». Сбоку удобный узкий переулок. По нему залезаю на крышу и уже по ней бегу до окна с девочкой. Хорошо, что она на последнем этаже. Я помню, что с ней там кто-то был, поэтому решаю зайти «без стука»: просто свешиваюсь вниз с парапета и спрыгиваю на подоконник. Чего я не ожидаю, так это того, что здание было построено давно и не особо качественно: камень у меня под ногами почти тут же обваливается под моим весом, и я падаю вслед за ним. Плюс какой-то истерящий мужик, голый по пояс, грубо ударяет меня в живот, выбивая весь воздух из лёгких. Спасают лишь многолетние навыки, из-за которых я вцепляюсь в кладку и удерживаюсь на стене. — Мама! — раздаётся снизу, но, слава богу, в стороне. Кирпич под рукой горячий. Мало времени, совсем мало. Из здания слышатся пьяные бредни, мало походящие на связанную речь. Понятно, мужик ещё и в неадеквате. Везёт же мне на таких кадров. Стискиваю зубы и отталкиваюсь от стены ногами, одновременно подтягиваясь на руках, и рывком забрасываю себя в комнату, сбивая с ног матерящегося пьянчугу. Он пытается схватить меня за ногу и утянуть на пол, но я уверенно прикладываю его носком сапога сначала в нос, а потом пару раз по почкам, нисколько не стесняясь своих действий. Обвожу глазами комнату и нахожу девочку в разодранной одежде, забившуюся в самый дальний угол небольшой комнатки. Думать, что эта пьянь хотела сделать мне не хотелось. Рядом кругами бегает и орёт свихнувшейся от страха котёнок. Сглатываю и растягиваю губы в улыбке, несмотря на страх. — Изабель, иди скорее сюда, красавица моя. Больше тебя никто не обидит. Я пришла за тобой. — Правда? Ярко-зелёные глаза вспыхивают, и девочка несётся ко мне со всех ног, раскрыв объятия. Подхватываю ей на руки, прижимая к себе, и лезу наружу. — Нет, стой! — Маленькая ручка дёргает изо всех сил за волосы. — Моя кошечка! Матерюсь про себя, но за зверем возвращаюсь, кое-как хватаю его за шкирман и засовываю под куртку. Острые когти тут же заставляют меня пожалеть об этом, но шут с ним, сейчас не до удобств. Пол под ногами трещит, и я едва успеваю вскочить в проём окна, хватаясь за стену. Девочка верещит и плачет, хватаясь за меня и застилая весь обзор. — Соплячка, ты ведь хочешь выжить, да? — чуть отстранив её от себя, рявкаю я так же, как когда-то орала на своих подопечных на сборах. Она кивает, в ужасе глядя на меня. — Тогда держись за меня по-нормальному. Мне нужны обе руки, чтобы вытащить нас с тобой отсюда. Усадив малышку под куртку и застегнув пуговицы для надёжности, я лезу вверх. Сомнений по поводу того, что оставляю мужчину в бессознательном состоянии в горящем здании, у меня нет. Всех не спасёшь, в конце концов, да и не понятно, что та мразь собиралась сделать с бедной девочкой. Залезаю наверх и оглядываюсь. М-да, теперь значительно сложнее продвигаться дальше — крыша тут тоже из дерева, и я опасаюсь, что она вот-вот рухнет. Кое-где уже виднеются горящие проплешины. Остаётся только идти по узкому каменному парапету к соседнему зданию, что не очень просто, когда под тобой до хрена метров и вокруг лишь дым, и молиться, что вся эта конструкция под нами не обвалится. Видимость почти нулевая. Сцепив зубы и щуря глаза, я всё же кое-как, пригибаясь, добираюсь до угла. Закашливаюсь — намоченная тряпка не спасает от угарного газа. В глазах двоится. Блядство! Теперь прыжок. Рискованно, очень рискованно, но я проверяю парапет под ногами на устойчивость и, оттолкнувшись от крайнего камня, прыгаю. Мелкая крошка летит куда-то вниз вместе с моим сердцем. А меня буквально впечатывает в стену соседнего здания. Точнее, впечатывает мои колени — я пытаюсь защитить малышку от удара. Руки судорожно цепляются за извёстку, пытаясь найти, за что покрепче ухватиться. Я буквально соскальзываю вниз, а этого допустить никак нельзя! Спустя стоившее мне доброго десятка лет жизни мгновение, всё же нахожу подходящие выбоины, за которые и цепляюсь побелевшими от напряжения пальцами. Я судорожно дышу, пытаясь успокоиться, и наконец подтягиваюсь, затаскивая нашу троицу на крышу. — В рот мне ноги, в ухо — веник, это было чертовски близко! — выдыхаю я, глядя в потолок и обтекая с ситуации. Девочка на мне возится и выглядывает из-под плотного материала куртки. — Там огонёк пшикает, — делится она наблюдениями. Лениво смотрю в сторону, куда она указывала, и тут меня резко дёргают в сторону. Мальчики, оказывается, поднялись наверх, поняв конечную точку моего маршрута, и Леви очень вовремя оттаскивает нас подальше от края крыши: из сгоревшего здания вырываются снопы искр, осыпая всё вокруг. Рядом с моим ботинком начинает тлеть сухой мох, и мы спешим спуститься вниз — на этот раз цивилизованно, по лестнице. Ещё на лестнице Леви отчего-то цепляется за меня, нисколько не чураясь мокрой, противно пахнущей болотом и гарью одежды. Так что у выхода приходится притормозить, чтобы успокоить малыша. — Всё хорошо, фасолина. — Провожу по его дрожащей от напряжения спине рукой, другой поддерживая девочку. — Мы все живы. Ну, отпускай давай, запачкаешься же. Мальчик отрывается от меня и цепко осматривает нашу композицию, видимо, оценивая ущерб от очередного «приключения». Изабель вдруг закашливается и начинает задыхаться, хватаясь за грудь, а не за горло. Всё-таки отравилась?! Я серею, понимая, что для маленького ребёнка порция угарного газа может быть фатальной. — Тётенька, очень спать хочется, — хнычет девочка, комкая мой воротник в ладошках. — Мне страшно… Страшно… Грязно выругавшись, несусь со всех ног в сторону дома, держа головку девочки приподнятой. Парни мгновенно всё понимают и бегут следом. — Тихо-тихо, красавица моя, всё хорошо. Дыши, маленькая, глубоко дыши и не засыпай, ладно? — успокаиваю я её на ходу, хотя и сама чувствую себя не слишком хорошо. Леви и Фарлан проносятся мимо. Торможу блондина, сгружая ему готового уже выпасть котёнка, и забег продолжается. Леви первым взлетает по лестнице и возится с замком. Мы с Фарланом почти одновременно вваливаемся внутрь. — Самое тёплое одеяло на стол, горячий чай с лимоном и мёдом, живо! — рычу я Леви, аккуратно опуская девочку на столешницу. — Иззи, девочка моя хорошая, слышишь меня? Легонько встряхиваю. Девочка угукает и опять начинает хныкать, жалуясь на боль в груди. Не отключается, уже хорошо. — Фарлан, проследи, чтобы она оставалась в сознании! — приказываю я застывшему рядом пацану и бегу к ящикам. Слава богу, что хоть аптечку свою во время сборов я оставила. Судорожно нащупываю объёмную сумку с красным крестом и раскрываю её рядом с девочкой. Фарлан таращится на непонятные ему штуки, которых в этой реальности нет и не может быть, но мне не до его удивления. Нашатырь, кислородный баллон, разогревающая мазь. Девочка краем глаза наблюдает за всеми приготовлениями. — Интересно, правда? — спрашиваю я, подавая ей маленький одноразовый шприц без иглы и показывая, как он работает. — Вот, смотри, при помощи этого мы с тобой после вместе покормим твоего котёнка, да? А пока что тебе нужно поправиться, красавица моя. — Покормим? — неверяще спрашивает малышка. — Да, конечно. Фарлан, где там эта когтистая сволочь? — бросаю я в сторону и бережно передаю котёнка девочке. Сейчас важно, чтобы она успокоилась. Тогда быстрее придёт в норму. Леви приносит одеяло и чистую одежду, одолжив девочке свою. Благодарю своего умного мальчика и напоминаю про чай, как можно более сладкий. Аккуратно раздеваю малышку, убирая замызганные тряпки подальше, и закутываю вместе с котёнком в тёплое одеяло. Кладу на бок. С себя тоже скидываю куртку, переодеваясь в чистое. Так, теперь лечение. Встряхиваю баночку с нашатырём с уже заранее прижатой к крышке ваткой и аккуратно провожу кругляшом сначала у себя, а потом и у девочки под носом. Изабель внимательно следит за моими действиями и вполне доверяет, не сопротивляясь моим манипуляциям. Только морщит чуть вздёрнутый носик. — Фу, воняет! — жалуется малютка, и я улыбаюсь. — Но спать тебе больше не хочется? — Нет, не очень, — с удивлением рапортует Изабель. — Мне тоже. Хорошо, тогда теперь кислород. Я хмурюсь. Когда попала сюда, пережила крупный довольно переброс высот, да и удар о рюкзак был не слабый. А что, если я сейчас подам в маску газ, а он рванёт? — Я сейчас. Отхожу к окну, ведущему на боковую улочку, подальше от детей. Выставляю руку как можно дальше и вниз, чтобы между баллоном и мной была стена, максимально отворачиваю голову и нажимаю на клапан. Газ выходит с тихим пшиком, и ничего не взрывается, слава богу. Облегчённо выдыхаю и возвращаюсь к девочке. — Вот так, теперь всё будет хорошо. Приставляю маску к себе и под её внимательным взглядом делаю пару медленных, глубоких вдохов. Прислоняю пластик к её милым щёчкам, и малышка послушно повторяет за мной. Ещё немного себе, и снова ей, дольше на этот раз. — Теперь должно быть полегче, да? Девочка кивает, забирая баллон и продолжила глубоко дышать, а я аккуратно разворачиваю одеяло и принимаюсь натирать её грудь и спину разогревающей мазью, после чего очень быстро укутываю снова. Леви как раз приносит две кружки чая, и я выпиваю свою порцию влёт, немного обжигая горло и жмурясь от кисло-сладкого, почти лекарственного вкуса. Да, лимона малыш не пожалел. Молодец! — Спасибо, солнышко, то, что надо. — Нежно улыбаюсь ему. — Ты меня прямо спас. — Дура. — Мальчик скрывает глаза за чёлкой и легонько толкает в плечо. В следующую секунду суровая сталь пригвождает меня к месту: — Не смей больше так делать, поняла?! Там ведь кто-то был внутри помимо малявки, и ты об этом знала. Так? — Да, всё так, — честно признаюсь я и легкомысленно пожимаю плечами. — Но я ведь справилась. Ты научил меня, как действовать в таких ситуациях. Что бы я без тебя делала? — Ты стала действовать слишком опрометчиво. У того человека могло оказаться оружие, и ты бы ничего не смогла ему противопоставить. Не заигрывайся, если и в самом деле намерена выполнить своё обещание, — мрачно журит капитан. — Ты прав, когда-нибудь такие импульсивные действия могут выйти мне боком. Я постараюсь быть аккуратнее. Но ведь ты же будешь рядом, чтобы мне помочь, да? — С улыбкой треплю его по голове и возвращаюсь к девочке. — Ну что, красавица моя, тебе тоже нужно выпить чай. Только осторожно, он горячий. — Чай… — зачарованно повторяет за мной девочка, садясь вертикально, и принимает у меня из рук кружку. — А я пока осмотрю твою пушистую мелочь, ладно? Иззи кивает, передавая мне писклявого котёнка. Вздохнув, аккуратно прощупываю пищащую скотину. Действительно девочка, пятнистая и наглая. Животик плотный, это фигово, вроде как. Как там мама в детстве делала, когда я таскала домой домашних животных? В раковине смачиваю тряпку и аккуратно массирую низ животика, помогая несчастному созданию справить нужду. Писки прекращаются, но мелкая зараза тут же пробует куснуть мой палец, тыкаясь мордочкой в руку. Вздохнув, разбиваю одно из яиц и смешиваю белок с небольшой порцией молока. Набираю в шприц эту бурду и аккуратно скармливаю первые пять миллилитров, поглаживая мягкие бока. Зверь попался ушлый, и тут же требует ещё, довольно водя хвостом и попискивая. Приходится давать «ещё». В конце концов сгружаю котёнка и девочку на мальчишек, а сама иду на рынок. Еды теперь придётся покупать не в пример больше. Возвращаюсь я как раз вовремя, застав допрос с пристрастием. Изабель весело болтает ножками, хомяча мандарин, а мальчики терроризируют её вопросами. При этом Леви держит чисто вымытого, белого, как оказалось, котёнка, на сгибе локтя, лениво почёсывая растекающуюся в релаксе жуть за ушком. — Мама говорила, что в том доме жил мой папа, — начинает она что-то объяснять. — А тот дядя сказал, что отведёт меня к нему. Вот только папа так и не пришёл. Девочка упирается взглядом в пол и раздражённо трёт кулачком глаза. — Взрослые всегда обманывают. — А домой ты почему не пошла, как я тебя просила, радость моя? — осторожно спрашиваю я с порога, привлекая внимание своего детсада. — Не хочу домой, — насупливается девочка. — Но ведь там тебя ждёт твоя мама. Она, наверное, волнуется за тебя, — продолжаю аккуратно копать я. — Не пойду! Там страшно. — Девочка складывает ручки на груди и снова насупливается. Потом смотрит краем глаза на меня и шкодливо улыбается. — К тому же, тут есть старший братик Леви. — Старший братик? — недоуменно переспрашивает мальчик, прерывая почёсывания. Зверёныш у него на руках тут же начинает возиться и ударяет лапой по пальцам, давая понять, что холоп рано остановился. — М-м, — кивает Изабель, широко улыбаясь, и сдаёт фасолину по полной программе. — Он, пока тебя не было, выгнал двух страшных дядь, которые пытались сюда войти, и котёнка помыл, и ещё дал мне вкусную штуку с дерева, и… и… и вот! Она разводит руки в стороны, видимо, стараясь показать масштаб своего восторга, и смахивает кожуру с колен на пол. Леви, естественно, тут же перекашивает, но, к моему изумлению, он не говорит ни слова, а просто нагибается и аккуратно всё собирает. — Тебе бы тоже не мешало помыться, сопля, — мрачно бросает он, выкидывая мусор в ведро, и, передав девочке котёнка, начинает помогать мне разбирать пакеты. Я придерживаю его за локоть. — Что с теми двумя? — Спустил с лестницы. Без ножа, так что привлечь не смогут, — тут же успокаивает меня ребёнок. — А адрес узнал? — шёпотом интересуюсь я, чуть кивая в сторону малышки. — Да, на другом конце города, — тихо отвечает мальчик. — Сходи туда, если не сложно. Посмотри, что да как. Я тут пока разберусь. — Ладно. — Леви кивает и достаёт из заднего кармана завёрнутый в тряпку нож. — Эй, блондя, попробуешь что-нибудь выкинуть в моё отсутствие, и находить тебя будут потом по всему городу. По частям. — Долго же ты этой зубочисткой кромсать-то будешь. Как бы мне не заснуть в процессе, — тут же отвечает любезностью на любезность мой новый подмастерье. Хмыкаю и останавливаю Леви ненадолго, остужая его пыл: — Осторожнее. — Касаюсь руки, держащей оружие, и хмурюсь. — У нас один день остался. — Да, я помню, — кивает малыш, направляясь к выходу. — И ты тоже — убери свои вещи подальше, мало ли что. И, если можно, приготовь сегодня шарлотку, пожалуйста. Мне понравилось. — Будет сделано, мой капитан! — козыряю я ему. — Когда вернёшься — обязательно устроим настоящее застолье. Вместе ведь веселее, правда? — Хах, тогда постараюсь побыстрее. Леви машет рукой на прощание и закрывает за собой дверь. — Братик Леви тако-ой крутой, правда? — наивно интересуется у меня Изабель, которую я подхватываю на руки, пока эта егоза не упала на пол, запутавшись в одеяле. — Да, правда. Он у нас самый лучший, — в тон ей подтверждаю я, занося в ванную. Котёнок вручается блондину, который после моего ответа как-то очень противненько хмыкает, но не комментирует наш диалог. Он уже знает, что будет дальше, и потому благоразумно подаёт мне частый гребень и пытается свалить на кухню нарезать салат, оставляя меня с четырёх- или пятилетней пигалицей один на один. Ну уж нет. Я не настолько глупая — блондин, пока мы будем внизу, вполне может стырить что-то из аптечки. Нам такие «утечки» никак не нужны, поэтому я сажаю его нарезать салат около двери, чтобы мне было его видно. Быстро мою крутящуюся и пытающуюся найти во что поиграть девочку и сажусь просматривать ей волосы. И вот тут-то меня ждёт неприятный сюрприз. Вшей у Изабель нет, слава богу. Видимо, при пожаре все свинтили. А вот гниды присутствуют. — Фарлан, золотце, — тихо зову я, замерев на месте. — Да, в чём дело, госпожа Селезнёва? — тут же материализовывается блондин, опасливо выглядывая из-за косяка. — Будь ласков, подай уксус. И… надо будет каминными щипцами выкинуть потом одежду Изабель в окошко. У нас неучтённые пассажиры. Мальчик вмиг всё понимает и быстро выполняет поставленную задачу, даже предлагает сбегать наверх. Как любезно. Я вздыхаю, делаю обёртывание по всем правилам и убираюсь наверху, перепрятав все «странное» подальше, пока блондинчик следит за малявкой. А по возвращении начинается одна из самых неприятных мне рутин — ожидание. Ну не умею я нормально общаться с детьми, тем более с такими мелкими и гиперактивными. Сначала мы с девочкой играем в ладушки, потом я рассказываю ей сказку, потом ещё одну. К нам подключается сжалившийся надо мной Чёрч, недолго играя с мелочью в какую-то местную считалочку. Час всё никак не желает проходить, а минутная стрелка упорно стопорится о каждое деление. Но наконец труды наши таки окупаются — мы разматываем полотенце и вычёсываем всех вредителей, ещё раз моем голову и я натираю макушку Изабель лавандовым маслом, как делали тут мы все для профилактики. — Ну вот, разве теперь ты не прелесть, а? — улыбаюсь я, обрядив девочку в чистую одежду и подвернув рукава на рубашке. Девочка закашливается, но смущенно улыбается мне в ответ. Это ещё что? Только простуды нам тут не хватает! Озабоченно хмурюсь: — Ну-ка покажи мне своё горло, красавица. Ну, давай, скажи «а-а». Красное. Значит, всё-таки заболела. Вот чёрт. Ладно, у меня есть лекарства, как-нибудь справимся. Надо сначала узнать, что там с её семьёй. Втроём на кухне работается гораздо лучше, чем в одиночестве, но мне не хватает Леви. Где он так задерживается, спрашивается? Уже и еда вся готова, и на стол накрыто… Закусываю губу, тревожно глядя в окно, и предлагаю сыграть в города. Фарлану идея приходится по душе, а Изабель всё больше канючит, потому что ничего о местной географии не знает. Что ж, надеюсь, она хоть что-то сегодня запомнит. В будущем ей это лишним точно не будет. В дверь стучат. Я бегу ко входу, забыв про всякую осторожность. Хорошо, что Фарлан тормозит меня, крепко вцепившись в подол рубашки. — Это не он. Леви бы не стал стучать — у него же есть ключи, — тихо шепчет мальчик, заставив меня наклониться ближе к себе. — Что нам делать, госпожа Селезнёва? Я… Я умею драться. Немного совсем. Хмурюсь, понимая, что только что чуть не вылетела наружу, в одно из самых опасных мест внутри стен, безоружной. Верх идиотизма с моей стороны! А если бы с другой стороны меня поджидал бы человек с ножом? Или с пистолетом? Прав был мой мальчик, я становлюсь слишком безрассудной! — Встаньте за мной, — тихо приказываю я. — Фарлан, если что — хватай Изабель и беги. У окна привязана верёвка, по ней можно спуститься вниз. Только проверь, что снаружи никого нет — они могли перекрыть пути отхода. — Всё чисто. А вы? — тут же спрашивает он, недоверчиво глядя на меня. Ну да, тут как-то не принято друг друга прикрывать. Хмыкаю, лишний раз убеждаясь в том, как же сильно отличаются наши миры. — А я очень постараюсь побыть «отличницей» и в точности следовать всем урокам своего сына, — недобро усмехаюсь я, доставая нож и перехватывая его в воздухе задним хватом. В конце концов, я тут что, просто так ежедневно полгода подряд пинки отхватывала? Стук повторяется. Мы с Фарланом пересекаемся взглядами. Он уже держит притихшую Изабель под мышкой, застыв у окна. Киваем друг другу, собираясь с мыслями. Страшно, но вместе с тем по телу разливаются уже знакомые злые радость и предвкушение. Ну что, кто там ещё решил испытать удачу? — Вечер добрый, госпожа Селезнёва. — Снаружи, чуть приподняв в приветствии шляпу, обретается сам дон Корл… Санес, в общем. В обществе двоих амбалов, печальными статуями застывшими за его спиной. — Добрый, босс, — осторожно отвечаю я, замирая на пороге. Впускать визитёров мне ой как не хочется. Мы замираем, глядя друг на друга, как два барана из стишка на мосту. Я первой начинать разговор не собираюсь, интересоваться, зачем припёрлись эти индивиды, впрочем, тоже. Чревато неприятностями. Босс покашливает, прерывая паузу. — Холодно сегодня. Не впустите на чашечку чая? — И эта скотина шагает вперёд, намереваясь войти. Заслоняю вход, сделав ему шаг навстречу, и мужик вынужден остановиться, чтобы не получить от меня по подбородку. — Простите, — мило улыбаюсь я, делая ещё один шаг вперёд и прикрывая за собой дверь. — Но у нас тут дети болеют. Не хочу, чтобы вы заразились. Из дома тут же раздаётся понятливый сухой кашель. На два голоса. Ну вы ребят, конечно, вообще не палитесь. Чуть не улыбаюсь такой слаженности действий, но тут же вспоминаю, кто передо мной, и желание улыбаться как-то разом сходит на нет. — Вот как. А вы, как я погляжу, всё подбираете и подбираете детей. Приют решили открыть? — Нет, что вы. — Что тебе надо-то? — Просто сегодня произошёл один неприятный инцидент… — Да, мне доложили, — мрачнеет мужчина. — Вы спустили моих людей с лестницы. — Что, простите? Я аж охреневаю от такой предъявы. Это когда б мы успели? — Сегодня мои люди поднялись к вам, чтобы узнать, не нужна ли помощь, а вы их избили и вышвырнули вон. Так-то вы обращаетесь с собственной охраной? — А… У нас была охрана? — Кажется, я начинаю понимать, о чём речь. — Вы про тех двоих, эм, мужчин, что несколько дней подряд околачивались около нашего дома и справляли свои дела прямо под наши окна? А нам показалось, что это были какие-то местные пьяницы. Простите, что не разглядели в них лиц, способных защитить нас от чего-либо. Возможно, предупреди вы нас или скажи те двое в первый же день, что находятся здесь для охраны, такой бы ситуации не случилось. Видимо, произошло недопонимание. — Недопонимание, — медленно повторяет за мной Санес, прищурившись, а потом резко хватает меня за воротник и приподнимает над землёй. Ух, силён, зараза! — Слушай сюда внимательно, крошка. Мой сын на хорошем счету в Военной Полиции. Тебе ведь не нужно объяснять, что это значит? Объяснения и в самом деле излишни. Выстрел на заднем дворе до сих пор звучит у меня в ушах. Но теперь ко всему прочему прибавляется ещё и понимание, что даже прорвавшись наверх мне нужно будет очень быстро, буквально в рекордные сроки обзавестись полезными знакомствами среди знати. Иначе нам кранты. — Пока что ты была нам полезна, и в будущем я ожидаю от тебя примерной работы, — продолжает блондин, презрительно щурясь. — Но ещё раз ты посмеешь дерзить или проявлять неуважение по отношению ко мне или к моим людям, и я перережу нахрен глотки всем детям, живущим в этом доме, у тебя на глазах, а после пущу тебя саму по кругу. Не разочаровывай меня. Мы друг друга поняли, Селезнёва? — Конечно… господин, — сдавленно выдыхаю я, теряя последние крупицы воздуха. Мужчина брезгливо откидывает меня на дверь и отряхивает руку о штанину. — Жду тебя первого в десять утра. Не появишься в срок — последствия не заставят себя ждать. — Разумеется, господин. — Склоняю голову в жесте покорности, скрывая выражение лица. Бежать. Нужно бежать налегке. Плевать на вещи, плевать на всё. Своя жизнь дороже. И Изабель придётся остаться здесь, теперь уже точно. Пока что её не видели, а значит она будет в безопасности вдали от нас. Да, пока что так будет лучше. Провожаю «гостей» рассеянным взглядом, глубоко вдыхаю и выдыхаю, успокаиваясь. И возвращаюсь домой уже улыбаясь. — Ну что, ребят, не скучали тут без меня? Пожалуй, бравады в голосе слишком уж много — Фарлан совсем не дурак, и потому на моё веселье не ведётся. — Вы ведь собираетесь сбежать, да? — Сбежать куда? Кто тебе такое сказал, малыш? — пробую я перевести всё в шутку, но не получается. — И у вас есть план, как выйти наверх и там остаться, — тихо, но веско продолжает развивать мысль Фарлан. — Вы поэтому предложили мне опекунство, чтобы забрать с собой, да? — Да, частично поэтому, — спокойно подтверждаю я его слова, оставив притворство. — Я скажу тебе то, чего не говорила Леви. И попрошу не говорить ему и впредь. — О-о, это будет секрет? Настоящий-пренастоящий? — вклинивается Изабель. Я подхватываю её на руки и щекочу. Девочка счастливо пищит, крутясь и хохоча. — Настоящий-пренастоящий. И братику Леви или посторонним людям его говорить не надо, ладно? Это будет наш большой секрет. — Прикладываю указательный палец к губам, и девочка весело кивает. Тихо хмыкаю, умиляясь этой картине, и снова смотрю на Чёрча. — Я знаю, что будет в будущем. Точнее, что могло бы быть. Вы все трое встретились бы гораздо позже, лет через пять или десять, и жили бы вместе в банде. Освоили приводы, попались Разведчикам на глаза, и в итоге вступили бы в их ряды. Я верю тебе, Фарлан, несмотря на то, что мы совсем ещё не знакомы, потому что знаю, каким хорошим другом ты будешь. — Вы несёте какой-то бред, — качает головой мальчик. Ну ещё бы. — Ты видел сегодня, как я использовала странные вещи, так? — Это… Вы ведь из-за стен, да? — предполагает блондин. — Нет, было бы глупо в таком случае сидеть в Подземном Городе, а не разведывать информацию наверху, не находишь? Я просто в принципе не отсюда. Из другого мира, если точнее. — Вздыхаю и подкидываю малышку, поудобнее перехватывая её. — Там у нас есть что-то вроде книг, описывающих события, которые будут происходить с вами начиная с восемьсот сорок пятого года. — И что же будет? — напряженно спрашивает Фарлан. — Сейчас это не важно, до этого ещё дожить надо, — тихо отвечаю я, укачивая девочку. — Я всё это говорю тебе по одной простой причине. До сегодняшнего дня я и предположить не могла, что Санес будет угрожать детям. Но теперь тут стало слишком опасно. Поэтому… Поэтому я даю тебе выбор. Ты можешь пойти с нами и помочь. Это будет рискованно, и тот проект, над которым я работаю, могут забраковать, если не доведу его до ума. И тогда мы будем в полной жопе. Но если всё получится, то мы выйдем наверх и ты сможешь жить так, как захочешь. Однако, если тебе кажется, что риск слишком велик — ты можешь отказаться и уйти сейчас, пока ты ещё не под ударом. — Вот как. — Фарлан сжимает кулаки, глядя в пол. — Мне… Мне нужно время подумать. — Да, конечно. Ты всегда был очень осторожен. — Немного грустно улыбаюсь. — Ну что, будем дальше готовить ужин? — Ужин! — подтверждает Изабель дальнейший план действий. Вряд ли она что-то поняла из нашего разговора. И слава богу. Наверное, не стоило рассказывать такую информацию при ней… Время идёт, дети хотят есть и начинают потихоньку бушевать, а Леви… Леви всё ещё нет. Я уже готова бежать искать его в ночи, но дверь наконец открывается, останавливая мои судорожные метания от стены к стене. — Вернулся! — Обнимаю своего малыша, облегчённо выдыхая. Это были самые тревожные три часа в моей жизни. — Почему ты так долго, фасолина?! Ответа нет. Отстраняюсь, чтобы заглянуть в серые океаны, и замираю. Леви не в порядке, совсем нет. Случилось что-то очень плохое, потому что на моего мальчика как маску надели. Подхватываю его на руки и быстрым шагом иду вниз, предупредив детей, что мы сейчас вернёмся. — Что случилось? — закутав переодетого мальчика в одеяло и обняв, чтобы лучше согреть, осторожно спрашиваю я. — Я был дома у этой мелкой, — тихо отвечает малыш и, помолчав, добавляет: — Она права, там и в самом деле есть чего испугаться. — Что там было? — Хмурюсь, пытаясь понять, что так сильно могло напугать малыша. — Там повсюду был этот запах. — Леви обнимает себя за плечи, нервно комкая ткань в пальцах. — Запах смерти. И маленькая комната без освещения. И тело… на кровати. И пятна на коже… Грязь… Так грязно… Всё точно так, как было… — Леви! — Чуть встряхиваю его и стараюсь поймать рассеянный стальной взгляд. — Ты здесь, со мной. Ты больше не в том страшном месте, слышишь меня? Ты вернулся домой! Глаза напротив проясняются, и моё солнце обнимает меня в ответ: — Да, я вернулся. Прости, что так долго. — Ничего. Легко поглаживаю прислонившуюся ко мне тёмную макушку и укачиваю ребёнка у себя на коленях. Прямо как когда ему снились кошмары. Вот только кошмар в этот раз был вполне реальным. Нужно его отвлечь. — Главное, что ты в порядке. Иди помойся и за стол, ладно? Мы там вкусностей наготовили… — Что будем делать с соплячкой? — спрашивает Леви, не отпуская меня. — Она осталась совсем одна. — Я не знаю, — тихо отвечаю я, качая головой, и рассказываю о визите Санеса. — У нас и так уже есть Фарлан, за которым глаз да глаз нужен, и вещей, несмотря на все ухищрения, тащить много… И если мы попадёмся, то я не хочу даже думать о том, что с ней могут сделать в Военной Полиции. Может, здесь есть какой-нибудь приют или ещё что-то такое, для детей? — «Какой-нибудь» есть, — кивает Леви. — Нормальных только нет. Эти… «приюты» прекрасно сотрудничают с работорговцами и публичными домами. Хочешь отдать туда эту наивную соплю? — Нет, не хочу. Но какой у нас выбор? — Закусываю губу, напряженно думая. — Давай… Давай подумаем за едой, ладно? А потом всё спокойно, без нервов, обсудим втроём. У меня за сегодня уже голова трещит по швам. — Ладно, мам. Я в душ. Леви кивает и уходит в соседнюю комнату, продолжая кутаться в одеяло. А я встаю и иду наверх успокаивать детский сад. Меня трясёт от одной лишь мысли, что из-за моих глупых решений могут пострадать маленькие невинные дети. Разговор с Санесом звенит в ушах, как и выстрел на заднем дворе. И эти его слова про мою «полезность»… Вот-вот перестану быть. И что тогда? Что этот человек способен сделать? Как далеко простирается его власть? И как, чёрт возьми, я должна справиться с такой ответственностью?! Ужин проходит в мрачной атмосфере. Нам всем есть о чём подумать. Только Изабель весело стучит ложкой по столу, требуя добавки, и всячески кривляется. Она явно устала и поэтому так гиперактивна. — Иззи, красавица моя, — тихо говорю я, когда её тарелка пустеет. — Тебе пора спать. Давай я тебя уложу и расскажу интересную сказку? Девочка мнётся и чуть виновато спрашивает: — А можно… можно старший братик меня уложит? С ним мне будет совсем-совсем не страшно засыпать! Леви напротив меня хмурится, и я уже почти готова начать уговаривать девочку, что со мной тоже будет не страшно, но мальчик молча встаёт из-за стола и поднимает Изабель на руки. — Только зубы будешь тщательно чистить. Поняла меня, сопля? — грубовато спрашивает он, тем не менее безмерно осторожно придерживая девочку, пока сносит её вниз по лестнице. — Да! А какую сказку ты мне расскажешь, братец Леви? — Я почитаю тебе одну книжку, которую мне подарила мама. Она с картинками… Их голоса затихают, и мы остаёмся с Фарланом наедине, начиная убирать со стола. — Ни за что бы не подумал, что он может быть таким, — задумчиво говорит мой помощник, сгружая тарелки в мойку. — Может. Леви — очень добрый и заботливый мальчик, просто ему немного не повезло в жизни, — спокойно отвечаю я, с благодарностью принимая помощь. — Но ведь и ты в будущем, насколько мне известно, помогал бы своему товарищу, у которого будут проблемы с ногами, отдавая ему часть своей доли. — Вот как? — тихо спрашивает Фарлан, пряча глаза. — Прости, золотой мой, не стоило поднимать эту тему. Нервы сегодня ни к чёрту. Провожу рукой по волосам, убирая отросшие пряди подальше от глаз. — Нет, ничего. — Чёрч хмурится ещё некоторое время, а потом внезапно берёт меня осторожно за рукав. — Вы говорили, что у вас что-то не получается с вашим проектом. Покажите, может, я смогу что подсказать? В конце концов, я же ваш подмастерье. — Хорошо… И спасибо, Фарлан, — улыбаюсь я, поняв, какой сложный выбор он только что сделал. — Только сначала приберёмся тут, пока мистер Мойдодыр не нагрянул. Чёрч фыркает от такого прозвища и дальнейшая уборка проходит в дружеской обстановке под анекдоты и взаимные подколы. Леви застаёт нас развалившимися на полу посреди гостиной. Повсюду лежат чертежи, линейки, карандаши… А по центру всего этого великолепия возвышается собранный и перевёрнутый сейчас на руль и сидушку велосипед. Я раскручиваю колесо и объясняю, чего пытаюсь добиться и какая ахинея выходит в итоге, а Фарлан внимательно слушает и потирает подбородок. — Эй, — набатом проплывает головами замогильный голос над нашими. — Вы что это здесь устроили, а? Я мгновенно поворачиваюсь, надеясь минимизировать бурю, которая вот-вот грянет, но тут Фарлан наконец выдаёт свой вердикт. — Если ни дерево, ни металл в месте сцепления не работают, то почему бы не использовать какой-нибудь другой, нестандартный материал? Я замираю на полдороге к Леви, уставившись в стену. Медленно повторяю его фразу: — «Нестандартный материал»? Нестандартный… Взгляд падает на шкафчик с обувью, на котором сейчас стоят новые, только сегодня купленные сапоги из военной униформы. С толстой резиновой, судя по всему, подошвой… «Вэйт э минет», как говорится. А что, если?.. — Мам, что на этот раз? Леви знает этот мой взгляд и со вздохом просто интересуется, откладывая свой праведный гнев на некоторое время. — Ты будешь меня ругать, но сделай это после, ладно? — Беру один из сапогов и пробую подошву на прочность. — Это… Это же просто идеально! Фарлан, ты — гений! Мальчики молча охреневают, пока я отрезаю подошву и крошу её в лоскуты нужной мне формы. Так, теперь зацепы вот так поставим, используем трос и ручку от УПМ, и… — Готово! С восторгом кручу колёса, которые послушно останавливаются, стоит мне нажать на соответствующие рычаги. Переворачиваю велик и быстро прибираю всё вокруг, освобождая пространство. — Эй, погоди, это может быть опасно, — хмуро пытается остановить меня Леви, когда я перекидываю ногу через раму и отталкиваюсь ногой от земли. И, о чудо, велосипед послушно едет! Рессоры работают, руль управляется плавно. Так, теперь тормоза… Велосипед послушно останавливается, не резко, не рывками, точно так, как надо! Пробую ещё несколько раз и понимаю — оно! — Готово! — Я спрыгиваю с велика и обнимаю сына, весело подкидывая его в воздух и тут же ловя обратно. — Получилось, солнышко, у нас и вправду получилось! — Сумасшедшая. — С улыбкой прижимается ко мне мальчик, обнимая за шею. — Дай хоть попробовать. Ребята по очереди пробуют обуздать устройство, пока я осторожно поддерживаю велосипед сзади, и довольно скоро по крайней мере Леви может уже без страховки ездить по комнате, ловко огибая предметы быта. Фарлану пока не достаёт ловкости, но я успокаиваю его тем, что на открытом пространстве ему будет гораздо удобнее и всё обязательно получится. Мы вместе убираемся и укладываем наше сокровище в сумку, разобрав и упаковав детали по пакетам. И вообще запаковываем всё по максимуму. Остался один день. Всего один, и мы будем свободны.31.12.831 (01 час 24 минуты)
— Мам. Мы с Леви в этот раз оба спим наверху, в гостиной. Где-то в ногах мотыляется Жуть, которую на общем совете было решено назвать именно так из-за её привычки шхериться под кроватями и нападать исподтишка на проходящие мимо ступни. Мальчик доверчиво прижимается ко мне под одеялом, согревая ледяные пятки, и я вспоминаю, как он так же искал тепла в номере гостиницы. Хах, а ведь сколько воды с тех пор утекло… — Что такое, мой хороший? — ласково отвечаю я, отводя непослушную смоляную прядку со лба напротив. — Удочери Изабель. Пожалуйста. Я вздыхаю. Всё-таки это не детский выбор, и, боюсь, сейчас Леви впервые во мне разочаруется, но: — Я не могу взять на себя такую ответственность. И, как ты сам говорил, не усыновлю всех сирот. Сейчас слишком серьёзные люди идут против нас, фасолина. Я не смогу её защитить, просто не сумею. Ты и Фарлан можете за себя постоять. Она — нет. Поэтому мой ответ — нет. Это для её же блага и безопасности. Я постараюсь завтра найти ей хорошую семью, и, может, потом, когда всё уляжется, мы сможем её забрать, но… — Мама, — прерывает сын моё бормотание. — Тебе и не надо брать ответственность за Изабель. Я возьму и буду её защищать. У меня хватит на это сил. Просто подпиши документы, чтобы мы могли забрать её с собой. Молчу, обдумывая его слова. Помнится, в аниме именно Фарлан уговорил Леви оставить Изабель у них. А сейчас этот ребёнок сам упрашивает меня об этом. Значит ли это, что мне всё же удалось что-то изменить? — В конце концов, я тоже хочу быть её «старшим братиком», — с усмешкой говорит мой маленький капитан, и я сдаюсь. — Хорошо. Будь по-твоему, фасолина. Но помни: это был твой выбор и твоя ответственность. Не дай себе и шанса пожалеть о нём потом! Защищай свою сестрёнку как можно лучше, понял меня? — Да, обещаю, — серьёзно кивает мне Леви, прежде чем уснуть.