31.3.841 (15 часов 56 минут)
Когда я спускаюсь наконец в город, немного собравшись после творившегося наверху пиздеца, Смит уже заканчивает раскланиваться с прессой. И этот плут явно своего не упустил: репортёры смотрят на блондинчика, как на чёртового мессию. Шучу, конечно, но определённое уважение он сегодня заработал. Медленно отступаю в тень, не мешая капитану выстраивать свой авторитет в обществе, и дворами обхожу процессию, выворачивая сразу прямиком к Ханджи. — А? Ты разве не собираешься тоже дать интервью? — вскользь интересуется учёная. — Нет, ни в коем случае, — качаю я головой, тихо отвечая. — Вы должны набирать вес в обществе, а если туда сунусь я — все лавры достанутся моей команде. Замечаю проходящих мимо солдат, тут же вспоминая о своей маске, добавляя погромче, чтобы меня наверняка было слышно: — Да и в отличие от разведчиков, мне перед прессой скакать не надо. За мой отдел всё скажут наши изобретения. — Сардонически улыбаюсь, провожая глазами передёрнувших плечами вояк, прежде чем встретиться с внимательным, нисколько не обиженным взглядом Ханджи. — Зачем ты это делаешь? — в лоб спрашивает четырёхглазая. — Делаю что? — ухожу я в несознанку, попутно выискивая, куда бы слинять от нежелательных расспросов. Ханджи крайне вдумчиво ещё раз осматривает меня с головы до ног, прежде чем рассмеяться, обнимая за плечи: — Ой, да не обращай внимания. Я сейчас так взволнована, что наконец смогу провести так много экспериментов, что постоянно чушь всякую несу! — Да… не парься, — благодарно киваю я, поспешно присоединяясь к веселью, — я тоже та-ак волнуюсь! Наконец-то мы сможем узнать что-то новое! М-да, мне срочно нужно в отпуск. Уже даже Ханджи начала замечать несостыковки, а с ней я всегда была предельно осторожна. Чёрт, поскорее бы уже добраться до дома и отдохнуть. Скоро ведь день рождения Изабель, надо будет подготовиться в этот раз как следует… Мы с учёной смеёмся, дурачимся и обсуждаем, что нужно будет проверить в первую очередь, пока вернувшийся наконец капитан не даёт отмашку к отправке. В толпе людей на заднем плане я замечаю маленького мальчика, радостно глядящего на нашу процессию. И светловолосого малыша рядом с ним. Улыбаюсь, радостно помахав им рукой. Надо будет рассказать Арлертам, что их малыш снова немного подрос. Совесть тут же начинает прессовать и так уже порядком подуставший мозг. Ведь если бы не я, у мелкого Армина были бы родители, семья. А я тут влезла своими грязными ручонками, раскрошила всё важное и нужное и теперь пытаюсь из этих блядских крошек слепить всё обратно в цельный кусок хлеба. Разведчица уже вовсю поглощена отчётами, сметами и предположениями, поэтому совсем не слышит, когда я почти беззвучно обращаюсь к ней: — Эй, Ханджи. — Сжимаю пальцы правой руки на нагрудном кармане без нашивки. — Спасибо, что не стала настаивать на разговоре. Я не могу в открытую демонстрировать симпатию к Разведкорпусу, но я очень постараюсь вам помочь. — А? Ты что-то сказала? — Четырёхглазая растерянно моргает, оторвавшись от бумаг. Мне остаётся только ответить полуправду: — Да ничего особенного. Просто размышляла вслух о том, что никогда не думала, что титаны настолько страшные. Вы, ребята, настоящие герои, — печально усмехаюсь я, отворачиваясь. — Надо будет предложить Пиксису отдать вашей организации мой персональный девиз. — О? Какой же? — Ханджи с улыбкой подаётся ближе. — Я думала, девизы бывают клановые, но чтобы персональные… Молча выслушиваю поток крайне полезной для меня, не знающей до сих пор досконально порядков внутри стен, и совершенно ненужной вместе с тем информации, пока учёная наконец не вспоминает, что всё ещё, как бы, ждёт от меня ответа. — Слабоумие и отвага, — поясняю я наконец, заставляя подругу нахмуриться, но спешу исправиться: — Вы делаете то, что другие считают безумием, отважно выезжая за стену раз за разом. Но то, что большинство считает вас чокнутыми, не значит, что вы неправы. Так держать… подруга. Несмело толкаю замершую рядом разведчицу кулаком в плечо. Наверное, иногда мне можно побыть и немного сентиментальной. В конце концов, меня сегодня чуть не съели, имею, блин, право вести себя неадекватно даже в пределах навязанной обстоятельствами роли. Чёрт, Пиксис наверняка будет мной недоволен… Высовываюсь наружу, чтобы избежать продолжения разговора. Я сейчас хреново себя, похоже, контролирую. Все сдерживаемые во время миссии эмоции накатывают девятым валом, оставляя после себя лишь апатию и желание всё бросить и сбежать домой. Но, как говорил отец, «есть такое слово — надо». Сосредотачиваюсь на том, что делает наш извозчик, хоть так отвлекая себя от всего того дерьма, что мне ещё только предстоит разгрести. Да и хорошо будет хоть со стороны посмотреть, как нормальные люди управляют этими четвероногими исчадиями Ада.31.3.841 (17 часов 25 минут)
«Вас видели по меньшей мере семь маглов! Вы подвергли наш мир риску быть обнаруженным!» Ну или как-то так примерно встречает моё появление в своём кабинете Дот. Значит, он уже получил первые отчёты. Даже не спорю, молча кивая на всю критику. — Ты прав, — начинаю я спокойно, но меня ненадолго прерывает стук. Смит заходит в кабинет как к себе домой. Шадис, впрочем, тоже. Остаётся открытым лишь один вопрос: что, блять, делаю я — мелкий руководитель — на очередной летучке у высшего руководства? Но чёрт с ними. — Ты прав, — упорно продолжаю я, несмотря на новых слушателей, — я ослушалась твоего прямого приказа. Но благодаря этому сегодня моя команда спасла жизнь сильнейшему… Нет, не так. Не важно, кем был спасённый для человечества. Сегодня мы спасли человеческую жизнь. И я считаю это достаточным аргументом для своего проступка: мы защитили самое ценное, что есть в этом мире и провели операцию, как я и обещала, без малейших потерь. Цель достигнута, а средства… Они не столь важны сейчас. — Что ж, в конце концов, я знал, кого нанимаю, — поправляя усы, хитро отвечает друг. — Ты с новостями? — Ага. — Согласно киваю, оборачиваясь к командованию Разведки. — Вы как раз вовремя. Наша маленькая гнида себя показала и совсем не так, как мы того ожидали. Раскрываю принесённую с собой папку и достаю стопку листов, передавая её Доту: — Вот отчёт Дина о поломке. Если хотите, можете запросить ещё один у спецов Разведкорпуса, чтобы быть уверенными уж наверняка. УПМ Закариаса было сломано намеренно, причём там, где при обязательной проверке перед миссией ничего не будет заметно. Нам и в голову не приходило проверять механизм замены баллонов. Его испортить можно только намеренно, и, прошу заметить, процесс это весьма трудоёмкий. Наш крот знал наверняка, что делал. Делаю пару шагов по кабинету, начиная размышлять вслух: — Значит, моя изначальная теория, что это кто-то из верхов разведки, помимо нас присутствовавших в кабинете во время моего доклада, отпадает. — Высшее руководство не знакомо с процедурой обязательной проверки новых УПМ, — подхватывает бровастик, — ею заведуют шестеро специалистов. И только они и ваш главный инженер знают процедуру досконально и как проверяется каждая деталь. — Однако Кенни, тем не менее, знал и о наших предположениях и смог организовать столь сложный с точки зрения логистики план. Вряд ли у него в подчинении бегает много крысок. В столь мелкой организации, как Разведкорпус, невозможно подкупить много народа, они бы сразу прокололись, потому что моментально узнали бы друг о друге и начали бы грызню. Нет, шпион у нас один. Что-то здесь не сходится. — Тру подбородок, заходя на новый круг. — Отнюдь, — не соглашается капитан, заступая мне дорогу. — По мне, всё предельно очевидно. Замираю, молча ожидая пояснений, пока наконец сама не соотношу два и два. От же ж оладушек обоссанный! — А, опять обвиняете меня. Как банально, — огорчённо вздыхаю я. — Я-то надеялась, что ваш гениальный мозг вмиг при помощи дедуктивного метода распутает это дело, а вы опять шагаете по самому простому пути. М-да… Растерянно ерошу отросшие волосы, обводя взглядом знакомую обстановку. На столе начальства сейчас много документов, и, предполагаю, часть из них достанется мне. Сейчас уже поздний вечер — обустройство титанов заняло довольно много времени, а уж налаживание охраны и протоколов на случай экстренных ситуаций и того больше. А ведь мне ещё предстоит как-то там работать, при этом не попадаясь со своим «стелс-читом». Ещё раз обдумав ситуацию, обречённо замечаю: — Вынуждена признать, что ваши подозрения более чем оправданы. Я же ведь и вправду «дружу» с Полицией и знала о гипотезах. То есть могла рассказать о наших догадках Кенни. А Гёсслер вполне мог отдать мне папку с описанием процедуры… Как удобно выходит-то, а. Прямо саму себя уже в наручники заковать хочется. — Слишком удобно, — кивает Смит, внимательно глядя мне в глаза. — Однако ваше поведение относительно данной операции и в высшей степени глупый поступок на стене не вписываются в эту версию. Или вы нарочно разыграли подобный спектакль, но тогда мне не ясна его конечная цель. — О, конечно я нарочно прыгнула титану прямо в руку. — Нервный смешок вылетает из меня сам по себе. — Захотелось, знаете ли, острых ощущений на старости лет. — В данном случае мой комментарий относился не к вашему прямому неподчинению приказу. — Взгляд Эрвина смягчается, на пару мгновений становясь почти… человечным, что ли. — Вы могли просто обеспечить себе алиби тем, что вытащили офицера. Это как раз было подозрительно: не зная, откуда ожидать удара, вы выбрали наименее вероятный вариант и оказались правы. Однако… вы могли дать ему умереть на стене, одним поступком попав сразу в две цели. Но вы пошли дальше и придумали способ, продлевающий пострадавшему жизнь на то время, что потребовалось бы для транспортировки в больницу. В этом нет логики, если вы — шпион. Поэтому данный поступок я охарактеризовал «глупостью». Мне делается дурно от того, что чьё-то спасение в этом жестоком мире можно охарактеризовать как «прикрытие для шпионажа». Но Эрвин во всём прав: если бы у меня не было человечности, а лишь голый расчёт… Он был бы чертовски прав. И тем горше у меня на душе от осознания того, что жизнь человека могла сегодня стать разменной монетой в этой игре во «врагов». Как пешка в шахматной партии. — Забавно. — Чуть наклоняю голову на бок. — В столь оригинальной форме за спасение жизни меня ещё не благодарили. Один-один, капитан. Эрвин чуть приподнимает бровь, а я… Я, кажется, начинаю немного злиться. Поэтому с милой улыбочкой продолжаю: — Ладно, я, как исключительно вежливая девочка, с удовольствием отвечу вам «пожалуйста, обращайтесь ещё»… и настоятельно попрошу перейти наконец, мать вашу, к делу. — Киваю на стол, мельком отмечая, что на левой крайней стопке бумажка с моим именем. — Нам сегодня ещё говно разгребать и разгребать, а вы тут хрен пойми во что играетесь. Дальнейший разговор о проведённой операции и затраченных ресурсах я не слишком слушаю, продолжая наворачивать круги около окна. Пока неизвестно, кто на побегушках у Кенни, невозможно оценить, насколько масштабным был слив. У кого был доступ к информации о гипотезах? Отряд Ханджи, мой отдел, руководство… Всё. С какой стороны не ткни, а ситуация дерьмовее некуда. Кто бы это ни был, такое предательство совершенно не вписывается в мою картину мира и подрывает вообще всю нашу с Пиксисом работу. Я верчу проблему и так, и эдак. Пока ем, пока пишу собственный отчёт для Дота, пока проверяю корреспонденцию от Ханджи и подшиваю отчёты команды… Цельная картинка не складывается. У нас есть три события: подрывная деятельность во время экспедиций Разведкорпуса, мой доклад прошлой осенью и теперь выведенное из строя УПМ Закариаса. Первые два события указывают на то, что это должен быть кто-то из Разведкорпуса: никто другой за стены просто не выезжает. Но третье событие смазывает всю картину напрочь.1.4.841 (08 часов 02 минуты)
Даже утром на завтраке, перед очередным собранием — теперь по поводу предстоящих экспериментов, мысли о шпионе не отпускают меня. Мне ли, после десяти лет в отделе разработок, не знать, насколько опасна может быть малейшая утечка информации, тем более сразу же напрямую к местному королю? Спецы благоразумно ко мне не лезут, только вовремя пододвигают тарелку с едой и кружку с чаем да отгоняют желающих поболтать или просто послушать моё бессвязное бормотание. Все детективы, прочитанные мною в родном мире, сейчас совсем не помогают решить эту сраную головоломку. Да и строить догадки в реальной жизни на основе книг… Несерьёзно, даже глупо. Но моих мозгов просто не хватает — они физически под это не заточены. В который уже раз я думаю, что порой хотела бы вынуть мозги Смита и вставить их вместо своих собственных. Так, чёрт побери, не отвлекаемся! Ладно, пойдём другим путём. Множество вариантов, кто мог бы слить информацию, я уже рассмотрела. Теперь рассмотрим другую часть уравнения. Склад. Кто мог ночью попасть на склад? Высокопоставленный военный лишь вызовет там лишние вопросы. Тогда кто? Это должен быть незаметный, неброский человек, который не вызовет ни малейших подозрений у охраны. Мы ведь усилили меры безопасности перед миссией. Простой солдат? Нет, такого не пустят. Охранник склада или местный спец? Возможно, и не оставит улик. Но среди не вовлечённых в эксперименты солдат мы распространяли совсем другие версии, откуда ему знать о гипотезе? Думать на отряд Ханджи мне совсем не хочется, да и не было у них, к тому же, доступа в последние четыре дня. А до этого Мик прекрасно совершенно тренировался на этом самом УПМ. Вывод: с первым и вторым событиями связан Разведкорпус, а с третьим — кто-то со стороны. Ладно, тогда пойдём от противного, воспользовавшись-таки всеми прелестями литературы. Итак… Цели и методы действий. Поломка УПМ — продуманное действие, точечный удар чётко в цель. Слив информации исключительно про наши соображения о титанах — тоже точечный. Высшие чины скорее бы стали сливать всё что только можно про наш план реорганизации. О нём не велось официальных записей, имелись лишь беседы за закрытыми дверьми. Однако Кенни не сказал мне ни полслова про нашу с Пиксисом деятельность. А знай он… вряд ли бы мы до сих пор были бы живы. Теперь про экспедицию. Грибы в еде не выглядят как что-то продуманное. Скорее всего, там работает не шпион, а просто парень, которому хорошенько заплатили за пару «шуточек». Тупой, замечу, парень. Кто ж кидает яд в общий котёл, из которого сам потом должен будет есть? Да и любой разведчик не будет тянуть в рот то, о чём не имеет понятия, — в конце концов, они выходят на вражескую территорию. Подрезание сухожилий лошадям — вообще практически жест отчаяния. Да и мог ли один человек такое провернуть на глазах у всего лагеря? Вряд ли. Эти действия непродуманны, хаотичны… Не точечно бьют в цель, а стреляют картечью. То есть тут задача, скорее всего, покалечить или вывести из строя как можно больше членов Разведкорпуса — чем выше по званию, тем лучше. Значит, к нашему делу эта деятельность не относится. Оставлю это на Смита, пусть сам разбирается. Если уж весьма тупенькая в таких делах я пришла к таким выводам, то он и подавно должен. Итак, теперь мы имеем лишь два события в сухом остатке. Наш противник умён — вряд ли Кенни догадался сам вывести УПМ из строя. Шпион действует чётко, строго следуя поставленной перед ним задаче. И при этом мы имеем дело с «человеком-невидимкой». Незаметный, сливающийся с окружением, кто мог бы проникнуть на склад без особых проблем… Кто-то из ближнего круга. Кому мы подсознательно доверяем, на кого почти не обращаем внимания при встрече? Кто остаётся незаметным, куда бы ни пришёл? И вот ещё что: всё, что существовало лишь в устной или зашифрованной форме, например информация о дате операции, скорее всего не передавалось. Кенни не знал даты, это было видно по его реакции на мои слова. Значит, передаётся информация из незашифрованных документов. Кому же доверяют любую, даже самую секретную документацию? — Документацию… — задумчиво повторяю я последнее слово, обкатывая его на языке. И тут до меня доходит, кто у нас тут может быть «ковбоем». Ложка с кашей застревает на полпути к цели. До меня, блять, так доходит, что аж волосы на голове дыбом встают! Улыбка отчаяния сама собой расплывается по губам, а вслед за ней я не выдерживаю — выдаю пару нервных, почти истеричных смешков. Это… это сколько же мы слили?! О господи. — Сукин сын. — Хватаюсь за голову, судорожно оценивая масштаб пиздеца, обрушившегося на нас в том случае, если моя догадка верна. — Сраная гениальная сволочь! — Алиса, что опять? — Майк, сидящий напротив меня, с усталостью готовится слушать очередную отповедь про одно из устройств, которые у нас пока не получаются. За соседним столом я замечаю внимательно глядящего в нашу сторону Смита. Он, похоже, принял последнее моё восклицание на свой счёт. Или, что вернее, просто заинтересовался моей излишне громкой экспрессией. Вплотную придвигаюсь к сидящему рядом Дину, силой заставляя его наклониться поближе: — Живо валите в отдел и не высовывайтесь оттуда, — тихо шепчу я, судорожно сжимая грубую ткань рукава чужой формы. — Никаких документов Пиксису не заносите, даже тех, которые мы собирались отдать сегодня. Вообще забудьте, что есть такая опция, как занести хоть один клочок целлюлозы в кабинет начальника. Полная тишина, никого в отдел не пускаете, ни с кем не контактируете. Доверенные лица: я, Смит, Пиксис. Только мы трое. Даже Шадиса шлите на все четыре стороны. Больше ни с кем не разговариваете, вы меня поняли? — Да, мэм, — серьёзно кивает Гёсслер, так же тихо отвечая, — всё сделаем! — Хорошо. И оставшемуся отряду Ханджи то же самое передайте. Я знаю, что они сегодня должны предоставить расширенный отчёт о подготовленных экспериментах. Тормозите их как только можете. Запритесь вместе с ними, если будет нужно. Мы на осадном положении, и эти ребята под нашей защитой. — Есть. — Парень рядом предельно серьёзен. — Вам сейчас надо же сделать вид, что это очередная идея, да? Скажите про мотор в УПМ. Что там нужно повысить давление газа для увеличения скорости выдува. — Ты прелесть, — уже громче говорю я, немного нервно улыбаясь, и вскакиваю, обращаясь уже по-нормальному к спецам: — Доедайте и живо за работу! Давление газа повысите за счёт создания большей герметичности. Используйте на этот раз более подходящие материалы для корпуса, не забывайте про охлаждение. Я — за чертежами последней модели. — Да, босс, — слаженно откликаются ребята уже мне в спину, пока я, напяливая фуражку, вылетаю в коридор, чуть не сшибая по дороге секретаря Пиксиса по Разведкорпусу. — Здравствуйте, Алиса. — Гарнизоновец мягко ловит меня, не давая пропахать носом пол. — Опять что-то интересное придумали? — Ага, привет, Томас. Да, хотим исправить пару недочётов в УПМ, ничего необычного. — Киваю вскользь, с содроганием спрашивая: — Как дети? — А, благодаря вашим лекарствам уже поправляются. — Мужчина тепло улыбается, осторожно меня отпуская. — Осторожнее, мэм. В нашем с вами возрасте уже поздно так носиться. — Что поделать, работа у меня такая, — криво улыбаюсь я в ответ, продолжив свой забег. Только бы я ошиблась, ну пожалуйста! Свою собственную тупость я как-нибудь переживу, а такое предательство… Очень уж вряд ли. Мой путь лежит прямиком к складу, находящемуся в трёх километрах от ворот Троста. Там абсолютно закрытая территория и годами проверенная охрана, без семей, недостатка в деньгах и с абсолютной преданностью. Пиксис сам подбирал людей из «своих», пока Майк выстраивал систему защиты. Так что у нас там практически Форт-Нокс. Удобнее и быстрее было бы, конечно, доехать на лошади, но… Нервно кошусь на мирно пасущихся неподалёку монстров. Ну на хер. Слава богу, у меня нет к ним доступа. Кэб нанять тоже нельзя — всё же секретный, блин, объект. Так что уж лучше велик. — Комната с вашими чертежами находится несколько в другой стороне, — тормозит меня тягучий баритон, когда я уже перекидываю ногу через раму своего верного «коняшки». — Да что вы? — делано изумляюсь я, даже не оборачиваясь. — Правда? Чёрт, похоже у меня начала развиваться острая форма топографического кретинизма! Разведчик подходит ближе, спрашивая уже гораздо тише: — Куда вы едете? — К бабушке в гости, в лес. Пирожки отвезти хочу больной старушке. Смотрите, даже шапочка с собой, — тоненьким голосом ёрничаю я в ответ, поправляя фуражку, и добавляю уже вполне нормальным, хоть и зверски заёбанным приглушённым тоном: — У нас сейчас есть одна, блять, конкретная задача. Так что заткнитесь и отъебитесь от меня наконец. Дайте мне сделать свою работу! Смит никак не реагирует ни на подколку, ни на резкие слова. Эта сволочь просто говорит: — Я еду с вами. — Чуть помедлив, добавляет, поддерживая стёб: — Отвезти продовольствие пожилому человеку, да ещё и в лес — задача сложная. Вдруг вам по дороге попадётся… волк? И всё это с совершенно каменным выражением лица. — Как-нибудь обойдусь! — поспешно открещиваюсь я от такого восхитительного предложения. — Слышала, «серые волки» нынче не слишком-то жалуют «охотников». Вон, одного излишне высовывавшегося уже в больницу отправили. А я невысокая и осторожная, как-нибудь кустами да пролезу. — Именно потому что «охотников не жалуют», я еду с вами. Больше такую важную операцию доверить сейчас просто некому, раз уж другой охотник отлёживается после нападения, — спокойно отвечает Смит, ненавязчиво так положив руку на руль велосипеда. Тц. — Слезайте, Селезнёва. Я отдам приказ выделить вам лошадь. Так будет быстрее, в конце концов. Никогда ещё Штирлиц не был так близок к провалу. Я ж на лошади разве что лет в пять сидела… И то это был пони. Привязанный под уздцы пони, которого рядом с собой водил специальный прыщавый паренёк, наворачивая со мной круг по парку, млять. Примерно тогда же появилось и небольшое опасение перед ними — оказалось, что эти твари очень, очень больно кусаются. Судорожно думаю, что мне на такое ответить. — О, как любезно. Меня будет сопровождать аж целый капитан отряда. — Делаю вид, что подчинилась его приказу, слезая с велосипеда. Привода на бровастом, слава богу, нет. Повезло так повезло! Капитанчик кивает, отходя к стойбищу, а я же, подождав, пока этот умник удалится подальше, беру низкий старт, перебрасывая ногу уже во время движения. Если из-за меня ещё и Эрвина выведут из строя, это будет уже полный абзац. С одной стороны, я понимаю, почему Эрвин собирался со мной поехать. Во-первых, чтобы проследить, куда я еду и что буду делать. Во-вторых, чтобы Кенни, мотивация которого Смиту неизвестна, не выкинул какой-нибудь херни, например, убив меня где-нибудь по дороге. Ну и в-третьих… Кажется, Смит догадался, что я нашла крота и хотел обсудить это вне штаба. Обойдётся. Ему, как капитану Разведкорпуса, просто нельзя показываться со мною рядом в городе. Иначе, опять-таки, если за ним следят, Кенни мигом поймёт, что его подручного нашла не просто я, а вся Разведка. Кроме того, Смит, как бы я ни недолюбливала его, важен. И если он поедет за мной — может пострадать похуже, чем Закариас. И привлечь к моему отъезду ненужное внимание. Ну и остаётся немного позорный третий «довод», в котором я за все десять лет жизни в этом загоне так и не научилась ездить на лошади, хотя, вроде как, записана при Гарнизоне и должна была пройти соответственную подготовку. Надо было учиться вместе с детьми, чёрт побери! Хотя я слышала, что лошадь может стащить своего наездника зубами за ногу прямо на ходу… Или сбросить вниз, пройдясь вплотную рядом с деревом на большой скорости… Проверять эту информацию до сих пор как-то не хотелось. Немного поплутав в северной части города, я наконец выезжаю на загородную дорогу, ведущую напрямую к нашему складу. Но, разумеется, удача, как и всегда, поворачивается ко мне строго задницей: с боковой дорожки выворачивает знакомый всадник на белом коне, пристраиваясь сбоку и переводя свою скотину на лёгкую рысцу, чтобы не обгонять моё транспортное средство. Некоторое время мы едем молча, и я прям затылком чувствую ехидный взгляд свысока. Наконец не выдерживаю: — Вам так не терпится сдохнуть, или всё-таки есть другая причина для вашего идиотского поступка? Если что, могу одолжить верёвку и мыло. Это будет гораздо быстрее и создаст меньше проблем лично для меня. — Я предположил, что скорее всего вы поедете проверять свою догадку туда, где есть записи всех подозреваемых. То есть, на свой склад. — Спокойствие в его голосе немножко отгоняет общее напряжение. Медленно вдыхаю и выдыхаю, наконец успокаиваясь. Мозги начинают работать, переключаясь с уровня инстинктов на более высокий — аналитический. В конце концов, что опасного мы успели слить? Чертежи новой техники, которую мы использовали во время миссии? Наше местоположение? Местоположение склада? Да всё это Кенни и так рано или поздно бы узнал. Дальше, то есть в Военную Полицию, эта информация явно не пойдёт — всё же Аккерман не командный игрок и служит исключительно королю, так что… Всё не так уж и плохо. Наоборот, если подтвердится, что это тот, о ком я думаю, будет гораздо проще сливать ложную информацию, без привлечения моей скромной персоны. Но для этого нужно не спалиться, что мы нашли «крыску в трюме». А одна блондинистая зараза на не менее блондинистой лошади (это уже что, блондин в квадрате, что ли?) сейчас вот вообще не помогает. — Методы работы и цели у тех, кто шпионит в пользу Военной Полиции, и тех, кто промышляет подрывной деятельностью не совпадают, — раздаётся задумчиво над моей головой. — Из чего можно сделать вывод, что мы имеем дело с двумя разными «заказчиками» и, соответственно, двумя разными проблемами. А ты всё не уймёшься, а? — Ага. — Индифферентно продолжаю крутить педали, старательно глядя исключительно вперёд, а не на на идущую рядом лошадь и тем более — на всадника. — И в первом случае шпион лишь один. Во втором же, скорее всего, действует группа, — продолжает делиться догадками бровастик. — М-м, — согласно наклоняю я голову чуть вперёд. Надо же, какой конструктивный диалог у нас получается. Так, ладно, попробуем всё же воззвать к голосу разума. — Предлагаю разделить обязанности. Вы ловите ваших «вольных стрелков», а я проверяю свою версию по шпиону. — Не вариант. Вы можете что-нибудь отчудить. Да твою ж налево… — «Отчудить» я могу и в вашем присутствии, — справедливо замечаю я. — Вы хоть понимаете, ну, хотя бы примерно, против кого мы сейчас играем? — Разумеется. — Снисходительный тон, да ещё и от высокого блондина на сраной белой лошади… Желание использовать светошумовую, напугав его непарнокопытную скотину, и срезать путь через лес возрастает в разы. Я-то проеду, а он-то нет. Но я всё же сдерживаю этот детский порыв, осторожно интересуясь: — И вы всё ещё здесь? — Вероятность того, что моей жизни что-то угрожает в данный момент, ничтожно мала. Я аж торможу от такого охуительного заявления. Эрвин проезжает ещё пару метров, прежде чем осадить свой транспорт и обернуться ко мне. Белая лошадь тут же, улучив момент, приподнимает хвост, заодно гордо демонстрируя оставшейся позади мне, что нихрена это не лошадь, а очень даже конь. Мда. Вся эта картина настолько сильно напоминает памятник Жукову, что если бы не общий ужас ситуации, я бы даже посмеялась, наверное. — Так, теперь уже интересно мне. — Опираюсь локтями на руль, подперев щёки. — И кого же вы, позвольте полюбопытствовать, считаете нашим врагом? — Военную Полицию, разумеется. — Одна из бровей чуть приподнимается. — А вы? — «Ваша жена блядь. А ваша?» — отвечаю я известным анекдотом, устало растирая глаза. Хочется одновременно рассмеяться от нелепости ситуации и хорошенько что-нибудь отпинать: Эрвин косвенно, конечно, прав. Но он вообще не понимает, на какое поле лезет. — Простите? Солдат разворачивает коня, подъезжая ближе и мгновенно заставляя меня чуть напрячься — огромное животное рядом, даже со всадником, кого угодно напряжёт. — Зачем вы пошли в Разведкорпус, капитан Смит? — запрокинув голову, повторяю я вопрос, который уже задавала ему. Но в этот раз немного конкретизирую: — Какая у вас мечта? Чего вы пытаетесь добиться? — Спасти человечество от титанов, — привычно отвечает бровастик, чуть помедлив. — К чему вы спрашиваете? Я тихонько начинаю смеяться, уронив голову на руки. Я же ведь даже не могу напрямую ему ничего сказать, чёрт побери. Ни о том, кто враг, ни о том, что у нас тут на кону. Я даже не могу ему сказать, насколько насрать Аккерману будет на важность Смита в будущем человечества. — Валите в штаб, Эрвин, — впервые обращаюсь я к нему по имени после того случая в тридцать третьем. — Пожалуйста. Вы и близко, слава богу, не угадали по поводу наших врагов и не понимаете рисков. — Любая экспедиция сопряжена с непрогнозируемым уровнем риска, — парирует эта сволочь. — Теперь, после ваших слов, я тем более не могу оставить вас в одиночестве. — Любопытство в одном месте заиграло, да? Ну так почешитесь как следует, авось и пройдёт… Тихо матерюсь под нос, прежде чем прямо сказать то единственное, что, наверное, могу, не выбившись при этом из роли: — Ладно, без всяких шуток и недомолвок: я не могу позволить пострадать ещё и вам, какую бы сильную личную неприязнь ни испытывала. — И прохожусь уже совсем по грани: — Вы важнее для этого вашего абстрактного «человечества», чем я. И что делать будем? — Предлагаю продолжить движение. Два человека, перегородившие просеку, могут вызвать ненужный интерес, — настаивает на своём пока-ещё-слава-богу-капитан. — Чёрт с вами. — Устало машу рукой, снова отталкиваясь от земли и начиная крутить педали. — Я честно сделала всё, что могла, чтобы остановить вас. Дальнейшие меры исключительно насильственного толка и против вас, полагаю, бесполезны. — Или вы просто не хотите их применять, — тонко подъёбывает вперёдсмотрящий. Пальцы правой руки как-то сами собой отпускают руль, чтобы отогнуть полу безразмерной шинели, демонстрируя имеющийся у меня запас всякого интересного. Открыто напоминаю: — Я, кажется, просила вас обойтись без тупых комплиментов в мой адрес, нет? — Простите, не смог удержаться. Мы всё равно уже почти приехали, — резонно замечает Смит, кивая в сторону неприметного серого здания. Снаружи тут всё выглядит заброшенным — чтобы даже самому догадливому ищейке и в голову не пришло бы заглянуть внутрь. На деле же, начиная с подвального помещения, всё тут было обставлено по последнему визгу моего внутреннего параноика, выросшего на фильмах из девяностых. Смиту приходится чуть пригибаться в узком длинном каменном коридоре с всего одной тяжеленной дверью в самом конце, и это хоть немного примиряет меня с мрачной действительностью. Мы проходим стандартную процедуру проверки личности, запись причины и времени прибытия… Наконец нашу странную парочку пропускают на минус третий этаж, к местному безопаснику, тщательно хранящему все документы о посещаемости в специальным сейфе, код от которого знают лишь три человека. И Смит, если честно, в их число не входит. Получаю объёмную папку на руки, тут же отлистав сразу на нужную дату и усиленно делая вид, что меня не раздражает заглядывающий через плечо разведчик. Список имён тут короткий, в нём, в основном, охранники, Гёсслер, и… Ноги сами собой подкашиваются, и я спиной утыкаюсь в застывшего памятником самому себе солдата. Упасть окончательно мне не даёт сильная рука, мёртвой хваткой вцепившаяся в мой локоть. Шум в ушах нарастает, как и ощущение сужающихся вокруг стен. Наверное, я теряю сознание на пару секунд, потому что прихожу в себя от острого запаха нашатыря уже сидя на стуле. Благодарно киваю мужчинам, поднимая так и не выпущенную из побелевших пальцев папку, и ещё раз внимательно вчитываюсь в запись, чтобы убедиться, что мне не привиделось. — А ведь я пускала этого человека к себе домой, знакомила его с дочерью, не раз просила завезти еду ребятам, отправившимся в более приспособленный для сложных экспериментов замок… — задумчиво замечаю я, передавая документы обратно начальнику охраны. О боги. Хорошо хоть не разболтала о том, откуда я. Как-то отстранённо отмечаю для себя, что он был тут с часу ночи до четырёх утра. Долго же ломать наше устройство пришлось. Паника, ужас и боль от предательства отступают, оставляя лишь апатию и раздражение. Я и так слишком много уже волновалась в последнее время. Видимо, достигла предела, перегорела. Тихо прошу выдать мне официально заверенную копию и, пока документ оформляется, прямо тут же пишу заявление об уходе. — Кажется, нам придётся вывести игру с Разведкорпусом на новый уровень, — хмуро отмечаю я новую неприглядную реальность на обратном пути. — Не ждите меня, Смит. Поезжайте первым — ни к чему, чтобы нас видели вместе. И пожалуйста, не портите нам с Пиксисом партию, если хотите, чтобы Разведкорпус и дальше продолжил своё существование. — Каков план, офицер Селезнёва? — спокойно интересуется капитан, придерживаясь моего темпа рядом на лестнице. — Просто «Алиса» и не ваше дело, капитан Смит, — мрачно отвечаю я, убирая оба документа во внутренний карман, на этот раз поплотнее застёгивая шинель. Голубые глаза пристально меня сканируют, прежде чем этот смазливый стервец обгоняет меня и вдруг мило улыбается, придерживая тяжёлую дверь в коридор. — Просто «Эрвин» и я требую подробностей, если мы с вами и в самом деле работаем в одной команде. — Мы не работаем в одной команде, — сухо парирую я, по привычке кивком благодаря за помощь и проходя мимо. — Что-то мне подсказывает, что тот день, когда я признаю обратное, станет моим последним днём на Земле. Смешок за спиной лишь подтверждает мои догадки. В приёмную Пиксиса я захожу быстрым шагом, не слушая противное и опостылевшее «не велено никого пускать». — Я по важному делу, Томас. — Спокойно пытаюсь отодвинуть солдата в сторону, но куда мне до его физической силы. — По какому? — тут же хмурится мужчина, отступая на шаг. — Увольняюсь, — так же безжизненно продолжаю я, демонстративно помахав бумажками у него прямо перед носом. «Если хочешь что-то спрятать — прячь на самом видном месте». Всегда работает, чёрт побери. — А… А? — Секретарь отходит в сторону, пропуская меня наконец. Толкаю тяжелую дверь, медленно заходя в хорошо знакомый кабинет. И лица тут тоже все знакомые, можно сказать уже почти родные. — Дот, с меня хватит. — Кладу перед начальством лист, тут же сдвигая верхний в сторону и указывая на тот, что снизу. — Подпиши здесь и разбежимся. Демонстративно постукиваю пальцем по нужной строчке, вскользь пройдясь ногтём по имени и времени посещения нашего склада. Друг бледнеет так же, как и я, неверяще глядя на отчёт. — Есть ли у тебя… причины для столь резкого ухода? — собравшись, поддерживает наконец начальство мой спектакль. — Пока я работала на тебя как глава отдела — всё было хорошо, но сейчас… Я и миссии по поимке титанов составляю, и этих козлов с их планами по вылазкам выслушиваю, и с изучением титанов помогаю… С меня довольно. Ещё и Смит теперь меня подозревает до кучи и проходу не даёт, — мстительно добавляю я для полноты картины. — Не горячись, офицер Селезнёва. — Друг поспешно убирает принесённую мною улику во внутренний карман, чуть нервно постукивая по оставшемуся листу бумаги, и, не повышая голоса, на пробу, так сказать, обращается к секретарю: — Ливен, принесите жасминовый чай для Алисы. — Есть! — тут же раздаётся из-за двери, подтверждая наши догадки. Мы с Пиксисом переглядываемся — оба белые, как мел — и одновременно киваем друг другу. Будем играть. А допросить эту сволочь всегда успеем. — Давай, может, ты возьмёшь отпуск, а? — друг жестом предлагает мне присесть напротив, но я остаюсь стоять. Если сяду, потом хрен встану от таких мощных новостей. — Отпуск, да? Помнится, прошлый мой «отпуск» прошёл не слишком… мирно, — задумчиво тяну я, потирая подбородок. Слегка улыбаюсь, поняв, что даже тут могу использовать ситуацию в свою пользу. — Ладно, пусть будет отпуск. Но с тебя небольшая услуга… командор. — Что на этот раз? — Дот смотрит настороженно, предупреждая, чтобы я не вздумала зарываться слишком уж сильно. — Пять пушек. — Подаюсь ближе с улыбкой искусительницы. — Одолжи мне пять пушек со стены. Мы их починим, используем по прямому назначению на день рождения Иззи, а потом, так уж и быть, сломаем обратно под нужды твоей армии. — А, ты об этом, — облегчённо смеётся друг. — Да, конечно, бери! — Спасибо, начальник. Радостно улыбаюсь и оборачиваюсь, чтобы полюбоваться на выражение лиц заставших нашу беседу разведчиков. Эх, жаль, камеру здесь использовать нельзя. По-настоящему удивлённым Смита я вижу впервые. — Зачем вам пушки внутри стен? — тихо спрашивает наконец Эрвин, настороженно глядя на меня. — Кто знает… — загадочно тяну я, подмигивая капитанчику, и отхожу к окну, замечая тренирующегося во дворе сына. Шкодливая ухмылочка сама собой расползается по губам, пока я открываю щеколду и распахиваю ставни. — Эй, солнце, — сложив ладони рупором, окликаю я Леви и, стоит ему обернуться, добавляю: — Будь готов — завтра с утра поедем домой все вместе. Фасолина понятливо кивает, возвращаясь к тренировке. Томас же, тихонько приоткрыв дверь, просачивается вовнутрь, поднося мне чашечку. Молча гипнотизирую её и наконец отставляю на подоконник: заставить себя выпить что-то, приготовленное человеком, едва не отправившим Мика на тот свет… Ну уж нет. Мягко улыбаюсь, виновато пояснив свои действия: — Простите, Томас, кажется, я уже и так успокоилась. Пойду собирать вещи… А, пока не забыла. — Оборачиваюсь к другу. — Я хочу пригласить отдел Ханджи на вечеринку. — Ладно, я выпишу им отпускные, — миролюбиво соглашается друг. — Только обойдись без ваших… развлечений, ладно? — Командор, — тяну я с упрёком, — как вы могли так плохо о нас подумать… Мы ведь отдел разработок. Наша работа — изобретать разные «развлечения»! Кабинет начальства покидаю в смешанных чувствах: с сегодняшнего дня мне придётся быть в десять раз осторожнее прежнего, и это в определённой степени напрягало. Но встретившись с нашей крыской лицом к лицу, я с потрясающей явностью поняла, что у меня есть ещё одно незаконченное дело перед отъездом. Нужно отвечать за свои проёбы, как бы сложно это ни было.1.4.841 (23 часа 33 минуты)
Ночью я тихо забираюсь в окно второго этажа больничного крыла. Шит уже ждёт меня здесь, чтобы выдать форму медсестры. Я просто не могла уехать, не проведав Мика… и не сказав ему пару ласковых. — Как он? — тихо спрашиваю я, пока поправляю передник и рукава. — Успешно провели операцию. Хирург сказал, что с таким здоровьем уже через месяц он сможет вернуться к обычным тренировкам, а через два — тренироваться на УПМ. — Вот как… Печально улыбаюсь, думая, что даже за эти два месяца разведчику потом придётся очень, очень долго отрабатывать — навыки не теряются лишь тогда, когда их постоянно поддерживаешь. Вина привычно ложится на плечи, шепчет, что из-за меня пострадал человек, что из-за меня сильнейший, по крайней мере пока что, разведчик будет в большой опасности, если летом его отправят на вылазку, как и обычно. — Эй, он вообще мог не вернуться из-за стены, — напоминает врач, чётко уловив моё состояние. Но лучше мне после его слов не становится, даже наоборот. Я рассеянно киваю и прошу друга остаться «на стрёме». Палата тут небольшая, но, слава богу, отдельная. Тихо прикрываю за собой дверь, проходя дальше. Взгляд цепляется за книгу на тумбочке, вазу на окне, яркие белые занавески на окнах… За всё что угодно в палате, лишь бы не смотреть на перебинтованную грудь лежащего на койке мужчины. Но я ведь сама виновата, что с ним это случилось, а значит, и отвечать тоже мне. И принимать последствия своих ошибок. Заставляю себя внимательно посмотреть на пострадавшего из-за меня Мика Закариаса, решительно присаживаясь на табуретку рядом с кроватью. Мужчина немного бледен и обезвожен, судя по сухости губ. А ещё у него сполз охлаждающий компресс. Осторожно убираю полотенце, окуная его в стоящую рядом «супницу» с холодной водой, и, прежде чем положить компресс обратно, бережно промакиваю область у рта — я не знаю, можно ли ему уже пить, а это хоть немного облегчит дискомфорт от обветренных губ. — Простите, — тихо шепчу я, пока кладу компресс обратно на лоб. — Вы доверили мне свою жизнь, положились на меня, а я не смогла защитить вас. Мне правда жаль… Нужно было настоять на отмене миссии или, по крайней мере, быстрее вытаскивать вас оттуда, сразу же, как заподозрила неладное. В конце концов, надо было просто подумать немного получше и заменить ваше снаряжение, и этого бы не случилось… Руки немного трясутся, да и в принципе сказывается нервное напряжение — я без сил опускаюсь обратно на стул, отстранённо думая, как, чёрт побери, буду отсюда выбираться в таком состоянии. Прячу лицо в ладонях, пытаясь успокоиться, и тихо, скорее для самой себя добавляю: — Я буду лучше стараться, обещаю. Простите меня, пожалуйста, если сможете. Может, и я себя тогда когда-нибудь смогу простить. Мик резко и прерывисто вздыхает, и я вскидываюсь, сталкиваясь с ним взглядами. — Вам больно? — тут же напряжённо спрашиваю я, замечая, как он кривится. — Я сейчас позову врача. — Нет, не надо, — тормозит меня немного слабый голос. — Просто… Просто уберите цветы из палаты. Они слишком… резкие. — Сейчас. Прохожу к окну, поспешно выкидывая и вправду чересчур приторно пахнущие вблизи бутоны на улицу. Не спешу закрывать окно, немного проветрив комнату, чтоб уж наверняка. — Так лучше? — Да. — Солдат окидывает меня каким-то очень странным взглядом, прежде чем усмехнуться. — Никогда бы не подумал, что «главная угроза для Разведкорпуса» по версии Эрвина Смита будет просить прощения за то, что недостаточно постаралась при спасении моей жизни. Вы всё время делаете вид, что ненавидите нас, но когда доходит до дела… Вы заставляли нас оттачивать каждое действие с новой техникой до автоматизма, предотвращая любые ошибки ещё на стадии подготовки. И бросились спасать меня без оружия и привода, хотя и сами были… не в лучшей форме. В чём причина такого вашего поведения? — Я просто хорошо делаю доверенную мне работу. — Хмуро складываю руки на груди, отгораживаясь от собеседника. — И заодно немного помогаю Военной Полиции. Временами. — Конечно. И сейчас вы пришли в мою палату, чтобы… что? — Ехидством этого идиота можно было бы без проблем осветить целый город, если его можно было бы конвертировать в электричество. — Попросить прощения? Или, может, передать мне пикового туза от Полиции? — А может, я пришла, чтобы по-тихому придушить вас подушкой? — Пожимаю плечами, тоже переключая сарказм на максимум. — Знаете, ваш бровастый хозяин крайне непрозрачно мне намекнул, что я могла спасти вас, чтобы прикрыть свою задницу, дав вам умереть потом. Так может, я здесь, чтобы закончить начатое в особо жестокой форме, ммм? Улыбается разведчик теперь уже не так уверенно, когда я присаживаюсь рядом и наклоняюсь ближе к нему. — А если серьёзно, то я хотела, во-первых, попросить вас быть осторожнее, и во-вторых, спросить, всё ли у вас нормально и не нужно ли чего-то. — Вы о чём? — напряжённо интересуется мужчина. — Вы пострадали из-за моей некомпетентности и, пока ранены, будете получать лишь половину зарплаты. А у вас пожилые родители, — спокойно намекаю я. — Если что-то надо — говорите. В конце концов, я глава очень и очень прибыльного отдела. Несколько секунд Мик молча смотрит на меня, наконец качая головой: — Эрвин обо всём позаботится. Об этом вам переживать не нужно. — Хорошо. Но вы всегда можете обратиться ко мне, Пиксису или к одному из моих ребят. Обещаю, что мой отдел окажет вам всестороннюю поддержку по этому вопросу. — Я поднимаюсь, оправляя немного странный для меня по покрою передник. — А, чуть не забыла. Под удивлённый взгляд солдата достаю из кармана небольшую конфету в обёртке и вкладываю пёстрый свёрточек в раскрытую мужскую ладонь. Парень втягивает носом воздух, с удивлением констатируя: — Шоколадная. С карамелью. — А нюх у вас и вправду острый, — тихонько смеюсь я. — Можете не переживать, не отравлено. В конце концов, я ведь обещала вам эту конфету… Уже гораздо тише, практически про себя, добавляю, застыв у самой двери: — Поправляйтесь поскорее. И постарайтесь больше не приближаться ко мне. Опыт показал, что против Аккермана я мало что могу противопоставить. Так что лучше уж пострадаю я одна от сделки с ним, чем люди вокруг. По крайней мере меня он в ближайшие четыре года не убьёт. Наверное.