7.6.843 (21 час 28 минут)
Я надвигаю фуражку глубже на глаза, прежде чем зайти в кабинет начальства. На собравшихся тут разведчиков и вовсе не могу смотреть, лишь молча кладу на стол свой отчёт рядом с другими и отступаю в сторону, подальше от солдат и поближе к окну и последним закатным лучам, красиво расчерчивающим кабинет бледно-красными всполохами. Моя тень, отпугнутая включенной лампой, падает на пол, украдкой забираясь на начальственный стол, но нисколько не мешает работе. Мы выслушиваем сухой доклад, что из ста двадцати человек, отправившихся за стены, спасти удалось лишь восемьдесят пять и что раненных в этот раз было так мало, что солдаты смогли сразу же проследовать в штаб в полном составе, доверив всех пострадавших врачам Разведкорпуса. Дот несколько раз бросает на меня быстрые взгляды, пока просматривает мою порцию документации, и я пяткой сапога задумчиво отбиваю о стену небольшой сигнал, дающий другу понять, что есть срочный вопрос поважнее учёта лошадей и потраченного газа. — Что насчёт нашей… ситуации? — Друг оборачивается ко мне, довольно быстро сворачивая разбор полётов и понятливо переходя к самой мякотке. Правда, сказать я ничего не успеваю — Смит влезает первым, делая шаг вперёд. — Все участвовавшие в экспедиции разведчики были изолированы в правом крыле. Однако нам нужна будет помощь со стороны, если мы не хотим, чтобы информация пошла дальше, — быстро обрисовывает картину капитан. — Надо бы вызвать сюда наших ребят из Гарнизона и отряд Альфа, если ты ещё не сделал этого. Они нам очень пригодятся для ограничения контактов с внешним миром, — спокойно продолжаю я за ним, предлагая то, над чем думала по дороге сюда, и задумчиво оборачиваюсь, выглядывая на улицу. — Конечно, есть шанс, что кто-то из солдат уже проболтался про меня по дороге, и тогда можно ничего, в общем-то, и не делать. Но если всё же детишки — а это именно детишки, судя по новой информации, — такие же идиоты, как тот блондин за стеной, то можем ещё побарахтаться. Командор временно объединённых родов войск кивает и сухо отдаёт соответствующие распоряжения. Кабинет наконец пустеет, начиная немного давить своими размерами. Нет, это просто лекарство даёт определённый эффект, ничего страшного. Отстранённо замечаю, что в комнате остаёмся лишь мы с начальством да никуда не спешащий смываться бровастый. — Выкладывайте. — Дот опирается локтями на стол, подаваясь ближе. Ну а я что? Я наконец отлепляюсь от подоконника и, потирая перебинтованное плечо, падаю в кресло, раскладывая всё по полочкам и почти дословно передавая разговор с тем ребёнком за стеной. Попутно обрисовываю примерную схему «найма» наших вольных стрелков — по крайней мере так, как я её поняла. Смит тоже делает пару шагов ближе, но садиться пока не спешит и делится своими мыслями уже по поводу моей «легенды» и дальнейшего сотрудничества с Разведкой. На моменте с моей помощью во время будущих экспедиций терпение начальства наконец заканчивается. — Твои предложения, Алиса? — Пиксис задумчиво постукивает кончиком карандаша по бумаге, тормозя Эрвина, — весь наш рассказ он тщательно документировал. За исключением последней части, разумеется. Я усмехаюсь, понимая, что бровастый таки обломится с моим вступлением в ряды Разведкорпуса, но решаю перейти к более важным вопросам без злорадствования. Ещё успеется, в конце концов. — Как будто у нас богатый выбор. — Прикрываю глаза предплечьем, прячась от слишком яркого закатного солнышка и заодно скрывая досаду на саму себя от присутствующих. — С нашими стрелками надо что-то делать. И поскольку они появились из-за моего вмешательства в жизнь человечества внутри стен, будет честно, если в этот раз их буду искать уже я. Да и вам сейчас не до того должно быть. Пройдусь свежим, незамыленным взглядом по Разведке и найду вовлечённые семьи, а вы со Смитом пока разгребайте текучку и зондируйте почву в высших кругах. А там, через недельку-другую, «объединим бренды», так сказать. — Ты займёшься?.. — Я замечаю, как Пиксис бросает украдкой взгляд на бровастого, замершего за моим креслом, и киваю, подтверждая его подозрения, где буду брать информацию. — Хах. Вижу, что вы смогли уладить некоторые конфликты. Но совместная работа… Вы не прибьёте друг друга? — Ты же знаешь, как я увлекаюсь работой, — успокаиваю я друга, поудобнее устраиваясь в кресле. Дот немного недоверчиво изучает меня и хмыкает, намекая, что общение — дело двустороннее и даже если я не захочу общаться, Смит всё равно может до меня доебаться. Но в конце концов начальство вынуждено дать добро: — Ладно, тебе и в самом деле лучше ненадолго скрыться. — Ещё бы, положение-то совсем препоганенькое, так что мне бы нужно «поболеть» сейчас для подтверждения легенды. — Что до твоего прикрытия… — Будет две версии, да? — Я мягко улыбаюсь, чуть склонив голову на бок. — Да. — Дот, судя по всему, пришёл к тому же плану, что и я. Отрадно, что мы наконец-то начинаем мыслить похоже. — Общественности можно сказать, что молодняк просто перенервничал и принял желаемое за действительность, а… — А «интересующимся» скажем про неудачную, находящуюся на стадии испытания сыворотку, которая работает на конкретно взятого подопытного лишь один раз и то всего на полдня? — подхватываю я его мысль. — Да, — влезает в наш разговор Смит, чуть скрипнув спружинившими под его шагом досками. — Тогда моя версия и версия высших чинов в итоге оставят всё на уровне то ли слухов, то ли правды. Им ведь будет невыгодно распространяться о подобном, так? Но нужно указать что-то посерьёзнее в качестве причины того, почему это оружие больше никогда не будет применяться. — Да запросто, — усмехаюсь я в ответ, откидывая голову и снизу вверх заглядывая в голубые глаза. — Скажем, что помимо всего прочего, вроде тошноты и повышенной утомляемости, оно вызывает ещё и бесплодие. Ну и эректильную дисфункцию у мужчин, соответственно. Поэтому и патент не подавали. Делов-то. В комнате повисает тишина. Разведчик отчего-то отводит глаза, потирая подбородок пальцами, и моя бровь в немом вопросе ползёт вверх. — Этого будет достаточно, — наконец соглашается капитанчик, продолжая избегать моего заинтересованного взгляда. — Но в случае проверки… — Ты ведь сможешь воспользоваться тем вашим устройством для привлечения титанов? — останавливает его Пиксис. Я задумчиво киваю, переводя взгляд на друга и похлопав по карману с довольно мелким для местных технологий образцом, который мне выдал по дороге сюда Гёсслер, и предлагаю дополнить список ещё и тем, что по истечении эффекта, у титанов появляется повышенный интерес к подопытному. Потому что так в нашем случае и будет, стоит мне только использовать эту малышку. И разговор уходит немного в другую сторону. — Что с твоей легендой для?.. — С этим как раз проще простого, — мрачно усмехаюсь я. — Хочешь взять себе ту же историю, что и у клана Аккерман? — на лету угадывает мои мысли начальство. — В точку! — Кисло киваю в ответ. — Если над вашим народом проводили такие эксперименты, то что мешает их оппонентам разрабатывать… другие методы обороны уже для своего генотипа? Это удобно впишется и в объяснение того, как я добралась до стен не умея особо-то и сражаться. Как уж я перемещалась внутри, от Марии до Подземного Города, — думай сам. Я наотрез отказываюсь плющить себе мозг ещё и этим. — Хорошо, с этим разобрались, — кратко подводит итог начальство. — Легенду по перемещениям придумаем, как разберёмся с основной работой. Как твоё здоровье? И когда ты вернёшься сюда, чтобы приступить к работе с документами? Что тебе потребуется? Я устало растираю лицо, временно снимая маску «сильной девочки». — Здоровье… Бывало лучше. Кинь в меня термосом, кстати, пожалуйста. А лучше просто передай его мне, а то я что-то совсем уже никакая. Петер говорил, что оставил для меня укрепляющий состав… — А, точно. — Друг ненадолго покидает кресло, ныряя в шкаф с выпивкой, и достаёт моего настрадавшегося за эти годы верного «партнёра» и бутылку чего-то крепкого. — Будешь за компанию? Янтарная жидкость в бутылке привлекательно заигрывает с просачивающимися через затемнённое стекло последними лучиками, но я вынуждена отказаться, к сожалению. — Я на той специальной дряни, — хмуро сообщаю я, провожая завистливым взглядом бодро выплёскивающуюся в гранёный стакан жидкость. — Так что следующие сутки мне можно только стабилизирующую и укрепляющую бурду. — Вот как? Не повезло, — тонко подстёбывает начальство, тем не менее помогая мне отвинтить крышку и налить немного горячей дряни. — Что это? — тут же спрашивает любопытный капитан, наклоняясь через спинку моего кресла поближе. — Укрепляющий состав, я же ясно сказа… А, вы про это? — Я легонько щёлкаю по металлическому боку, вызывая несильный звон. — Это термос. Специальная ёмкость, которая сохраняет внутри себя температуру налитой жидкости в течение нескольких часов. — Откуда он?.. Впрочем, полагаю, вы опять скажете, что это изобретение вашего отдела? Эрвин понятливо усмехается, всё продолжая действовать мне на нервы. Точнее пытаясь. Потому что сейчас на его догадки как-то немного пофиг. — Пока нет, мы собирались выпустить эту технологию через месяц-другой, когда электричество домучаем и появится время на мелкие проекты. Он с моей родины. — Даже и не думаю отпираться. Не до того сейчас. — Там всё просто, на самом деле: двойные стенки сосуда, между которыми только вакуум для теплоизоляции… Короче, не отвлекайтесь по пустякам. Я отмахиваюсь от бровастого и перевожу взгляд на с иронией наблюдающего за нами Дота. — Что до того, когда вернусь… Мне бы в душ сходить и переодеться. Могу что-нибудь из твоего одолжить? — Да, разумеется. — Друг тут же кивает. — Отлично. Тогда, как приведу себя более-менее в порядок, показательно «уеду» домой. А как стемнеет и в штабе всё более-менее устаканится, то есть через час-два, Гёсслер закинет меня обратно. По поводу того, что мне понадобится… Сейчас узнаем. Эрвин. — Я оборачиваюсь к капитанчику, довольно нехорошо улыбаясь. — Скажите-ка мне… Та дверь у вас в кабинете, она ведь ведёт в личную комнату? — Да? — Одна из шикарных бровей медленно ползёт вверх. — И у вас есть свой сортир? Может, личный душ или ванная? — вскользь интересуюсь я. — Есть. К чему эти во?.. Погодите. И вот теперь до умного капитана доходит весь юмор ситуации. Бедный мужик чуть хмурится, недоверчиво переводя взгляд с меня на начальство и обратно. — Бумаги-то у вас, — мрачно подтверждаю я его опасения. — И доступ к ним мне будет нужен двадцать четыре на семь. Жить в вашем кабинете я не могу — у вас много посетителей. Забрать весь ваш шкаф с документацией без шума — тоже. — По легенде вас в штабе не будет и, поскольку искать будут в другом месте, здесь вы будете в безопасности, — медленно озвучивает своё предположение Эрвин, чуть прищурившись. Киваю, с интересом ожидая дальнейших умозаключений. Чёрт, как же я обожаю умных людей! — А если станет ясно, что мы занимаемся расследованием, копая на этот раз в нужном направлении… — Нас попросту убьют. Не со зла, а от страха за своих родственников, — подтверждаю я его догадки. — Значит, остаётся только моя комната, — заключает Эрвин. — Ага. Я и сама не в восторге от этой идеи, скажу вам честно. Но это единственное помещение, куда, надеюсь, захаживаете только вы. Что до остального… Можете не париться, вы перестанете замечать меня на вторые сутки. А я вас — в первый же час. — Это доставит… некоторые неудобства, — осторожно предупреждает меня капитан. — У меня ограниченное пространство, и вторую кровать поставить не получится. Тем более, если это нужно будет сделать незаметно. — А на кой чёрт нам вторая кровать? — ехидно интересуюсь я, подмигивая разведчику, и, выдержав паузу, наконец прекращаю свои издевательства. — Расслабьтесь, Эрвин. Мне будет нужно примерно два квадратных метра пространства около стены, лампа и писчие принадлежности, вот и всё. Принесу с собой одеяло и подушку, Шит завтра, может быть, подгонит мой спальник, когда нужно будет поменять повязку. Этого мне вполне хватит для коротких отдыхов. Я когда над чем-то работаю… А, чего я тут распинаюсь, сами увидите. В общем, я в душ, если мы тут закончили. — Да, на сегодня достаточно разговоров, — поддерживает меня Дот, подавая руку. — Пойдём, найдём тебе что-нибудь поприличнее.8.6.843 (01 час 02 минуты)
Второй раз наше с Гёсслером «вторжение» на территорию Разведкорпуса проходит куда проще и быстрее, чем первое. Мик на посту лениво кивает нам, давая понять, что «путь свободен», и под его надзором мы преспокойно десантируемся на нужный подоконник. Нож — щелчок оконного запора — ваза. В этот раз-то мы знаем, что делаем. Всё же какой-никакой, а опыт уже есть. Смит, молча вышедший из личной комнаты нам навстречу и наблюдающий за цирком со стороны, прислонившись плечом к косяку и сложив руки на груди, немного напрягает, конечно, но мне почему-то спокойнее от того, что вламываемся мы на этот раз с его позволения. — Добрый вечер, капитан. — Приветственно машу ему рукой, скидывая ненужные здесь сапоги, которые Гёсслер унесёт на ремонт. — Ничего, если мы тут немного похозяйничаем? — В прошлый раз вы как-то не спрашивали, — подстёбывает Эрвин, и я считаю это за согласие. — Спасибо за сотрудничество. И извините за неудобства ещё раз. Дин, мне нужны все отчёты с момента объединения Разведки с Гарнизоном. Ты систему знаешь, так что организуй по-быстрому, ладно, мой герой? — мягко прошу я спеца, выдвигая верхний ящик чужого стола и доставая пачку чистых листов. — Да, мэм! — бодрым шёпотом отзывается Дин, прямиком открывая нужный шкаф под медленно поднимающиеся светлые брови. — Только там много документации. Может, вам по годам её давать? Задумчиво киваю в ответ. Ему виднее, в конце концов. — Значит, у Военной Полиции документы брали? — с каменным лицом интересуется Смит и вдруг окончательно расслабляется. Это видно по ушедшему из разворота плеч напряжению, по чуть разгладившемуся лбу и заметнее всего, пожалуй, по глазам. Да-да, офицер, мы с Полицией вообще не связывались, только использовали их как прикрытие. — Эрвин, ну давно уже дело было. И будем честны, вы тогда поступили как настоящая мразь, — справедливо отмечаю я, поплотнее кутаясь в одеяло и переступая босыми ногами по немного кусающемуся ворсу ковра. — Да… Кто же знал, что вы и сами собирались с нами сотрудничать? — мягко футболит упрёк обратно бровастый. — Сойдёмся на том, что мы с вами оба хороши, — миролюбиво предлагаю я и, немного пошатываясь, подхожу вдоль стеночки к капитану. Эрвин не спешит меня пропускать, и я, прислонившись к стене, вынуждена задрать голову, чтобы укоризненно посмотреть прямо в бессовестные голубые озёра. Ну и долго мы тут, на проходе, стоять будем? У меня и так сил после сегодняшнего не так чтобы много осталось. Плюс ещё две почти бессонные ночи до этого… Эрвин хмыкает и наконец отталкивается от косяка, придерживая для меня дверь. Киваю, благодаря и тихо извиняясь, что вот так беспардонно вторгаюсь в личное пространство, и захожу в святая святых. Меня встречает обычная кровать, даже поуже моей дома, тумбочка с книжкой, старый шкаф с покосившейся дверцей и приоткрытое окно, сейчас плотно занавешенное. Вот и вся обстановка. Ни картин, ни портретов. Просто комната, в которой мог бы жить вообще кто угодно… Быстро окинув взглядом довольно невзрачное, обезличенное, как и кабинет, пространство, я наконец с облегчением нахожу подходящий угол между шкафом и окном, где гарантированно не помешаю хозяину комнаты, и тут же направляюсь туда. Смит, видимо, не слишком-то хочет пускать Дина к себе, потому что приносит отчёты лично, опуская их рядом со мной. Задумчиво открываю ручку, готовясь делать записи по ходу расследования, протягиваю руку к документам и наконец отключаюсь от реальности, раскрыв первую папку и вдумчиво вчитываясь в ровный курсив. Возможно, именно такая монотонная работа мне сейчас и нужна после всего, что было за стеной… По комнате сзади кто-то, вроде как, ходит, иногда даже слышен бодрый голос, но вопросительных ноток там нет, поэтому меня это мало волнует. Может, Эрвин сам с собой поболтать любит. Чёрт его знает. Отхлёбываю ещё укрепляющего отвара, который на вкус… Да никакой он, прямо как пайки разведчиков. Не противный и ладно. Так-с, с первой экспедицией всё понятно. Там было совсем немного новичков, и большинство вернулось домой. У парочки замечены нервные срывы… Записать их в подозреваемые, или пока не стоит? Хм. Что там с ними дальше было? Отчёты кажутся бесконечными. Погиб, погиб, ранен, потратил… как будто за этими сухими строками не стоят человеческие жизни, как будто я просто читаю какую-то странную хронику, пытаясь решить загадку прошлого. Но это вполне реальное настоящее. По крайней мере, когда я щипаю себя до синяков, чувство реальности возвращается. И я продолжаю читать, записывая всё «интересное», делая закладки, сноски, ссылки… Что такое, в сущности, поиск подозреваемых? Это бесконечно похоже на написание курсовой по геофизике. Читаешь отчёт, ищешь аномалии, записываешь имена участников и свои догадки, а потом ищешь доказательства. И так снова, и снова, и снова. Где-то имена повторяются, где-то нет. Где-то люди умирают, и на их место приходят новые единицы, которые через две-три вылазки тоже превратятся в нули. Чётко веду список имён, постепенно отражая, кто до какого момента дожил, а кто был особенно подозрителен, потому что участвовал в двух или более вылазках с потенциально подрывной деятельностью. Надо будет, как закончу с этим, запросить все досье, в первую очередь на тех, кто подозрительнее остальных, чтобы проверить свои догадки… — Алиса, вам свет?.. — звучит где-то на периферии настойчивый голос, требуя ответа на так и недослушанный вопрос, но я лишь досадливо отмахиваюсь, ещё глубже зарываясь в бумаги. Потом, потом… Что бы там ни было, всё потом! Резко становится темно, и я, чуть пошарив рукой, включаю лампу, продолжая анализ ситуации. Спать капитан, что ли, пошёл? О, а это ещё что такое? Как интересно… — Алиса… Вы вообще спали? — снова раздаётся над головой немного охрипший голос, когда я как раз выключаю лампу — больше она не нужна, света и так вполне достаточно. Слева от меня стопка прочитанных отчётов, справа… Горы того, что ещё только предстоит разобрать. Да уж, я тут надолго. А что там спрашивали? Чёрт, не помню. Ладно, вопрос никто не повторял, значит несрочно. На автомате тянусь за следующей папкой, краем уха услышав хлопнувшую рядом дверь и полившуюся воду. А, так про душ он серьёзно говорил. Отлично. Смит копается, наворачивая круги по комнате, и ненадолго замирает надо мной, видимо, оценивая результаты работы. Молча поднимаю руку с попутно откопанным мною интересным фактом кражи продовольствия из столовой в сороковом, подсовывая бровастому лишнюю головную боль, прежде чем вернуться к франтирёрам. Капитан, судя по звукам, наконец уходит в кабинет, и у меня появляется возможность спокойно почистить зубы и причесаться, не смущая бедного мужика. Так что через некоторое время, когда мочевой пузырь уже совсем припирает меня к стенке, я всё же ненадолго отрываюсь от работы, продолжая уже в голове крутить детали «пазла». Похоже, небольшой променад до ванной помогает мне немного взбодриться, так что я наворачиваю ещё парочку кругов, прежде чем вернуться в свой угол. Но то ли я слишком шумлю, пока хожу по комнате, то ли просто слух у разведчиков отменный, но снаружи явственно слышится вопрос по поводу необычной активности на моей половине апартаментов. Да, знаю, что проштрафилась, но Эрвин и здесь находит, как меня подколоть. — Кошка, — сухо отвечает хорошо поставленный баритон, и я чуть не роняю расчёску от удивления. А? Это я-то, блин, кошка?! Ну ладно, капитан, ты сам нарвался! — Простите. Вы… завели домашнее животное? — вторит моему афигу какой-то офицер. — Да. Что по поводу затрат по продовольствию во время последней экспедиции? — лихо уводит разговор почти-командор в нужное русло. А мне только и остаётся, что тоже вернуться к работе. Но и про месть я теперь не забываю. Примерно тогда, когда я заканчиваю наконец с документацией по сороковому году, в дверь личной комнаты раздаётся стук. Ну, не ко мне же, в конце концов, пришли, так что я со спокойной душой всё игнорирую, молча прислушиваясь к голосам за стеной. Наконец петли противно поскрипывают, пропуская нашего врача. — Привет, Петер. Две минуты, ладно? — на автомате задаю я вопрос, показывая, что я всё ещё абонент, но пока занята. Дерьмо-док, наученный горьким опытом, не отвечает, а просто вырывает у меня отчёт из рук, откладывая папку подальше на тумбочку. — С ней бесполезно говорить, пока она читает, — обращается он к кому-то поверх моей головы, попутно всовывая мне поднос с едой взамен временно утраченной документации. — Босс, ты сколько сегодня спала и что успела узнать? — Я на твоей дряни, так что сон пока мне не особо доступен, — напоминаю я врачу. — Думала закончить с сороковым годом и тогда уже немного отдохнуть, закинувшись снотворным. То есть это минут через двадцать, наверное. А там бы часа через три Эрвин вернулся, и я могла бы получить нужную мне информацию… Но раз уж вы оба тут, то нафиг сон. Вот список имён. Мне нужны досье на всех со звёздочкой в первую очередь, на остальных — потом, как с этими закончу. А ещё я нашла парочку несостыковок в сметах по продовольствию и поставкам лошадей. Но это терпит. Говорю я быстро, пальцем показывая на оговариваемые моменты в своих отчётах и прерываясь исключительно на еду. Смит присаживается рядом на корточки, задавая уточняющие вопросы по поводу моих методов работы и просит подробнее объяснить про несостыковки. Отдаю ему все имеющиеся сейчас отчёты с моими выводами, подробно объясняя, что и откуда, и рассказывая про систему ссылок. Наш диалог немного затягивается, но, по крайней мере, мою логику считают вполне приемлемой. Значит, я могу спокойно продолжать работать так же. Под конец этого в высшей мере продуктивного брифинга я отдаю Шиту уже пустую тарелку, тут же требовательно протянув руки за папкой. Надо бы заканчивать уже с сороковым годом и двигаться дальше. — Плечо мне освободи, и будет тебе информация, — сухо требует врач, и я поскорее вынимаю правую руку из слишком длинного и широкого для меня рукава, подставляя умелым пальцам немного промокшую повязку. Шит сбоку ещё что-то затирает про частоту, с которой надо менять бинты, про лекарства, поддержание чистоты и ещё про что-то там. В общем, фигню какую-то опять несёт. Неинтересно. А я тут, похоже, нашла пятьдесят восьмого претендента в «список Штирлица». Ха! — Выйдите на пару минут, пожалуйста, мне надо задать пациенту пару личных вопросов, — вдруг ни с того ни с сего просит Петер, и я аж отрываюсь от бумаг, поднимая недоумённый взгляд на друга и непонимающе моргнув пару раз. Что это он у меня спрашивать собрался? Эрвин чуть хмурится, видимо, задавшись тем же вопросом, но тем не менее послушно выходит, плотно прикрывая за собой дверь. А мой капитан медслужбы, проводив разведчика подозрительным взглядом, быстро наклоняется ко мне, вцепляясь в здоровое плечо и тряхнув разок для верности. — Шеф, что делать? Меня Ханджи весь день по поводу тебя прессует! Вообще проходу не даёт! Серьёзно, она даже в мужском туалете от меня не отставала!!! — напряжённо шепчет всерьёз обеспокоенный врач. Я улыбаюсь, осторожно взлохматив светлые пряди и попутно немного отодвигая парня от себя. — Ну, во-первых, не надо паниковать. Ханджи может выглядеть немного страшно, но она не сделает тебе ничего плохого. Просто не говори ей, откуда я, вот и всё. По поводу остального… ну, я про твои осмотры и мою медицинскую карту. Этим можешь спокойно с ней поделиться. — Пожимаю плечами. — А во-вторых, можешь сейчас взять у меня кровь и отдать ей в качестве небольшого откупа. На осмотр схожу к ней… Как закончим здесь, в общем. Но это обещай, только если совсем припрёт. — Спасибо! Врач быстро кивает, тут же подготавливая набор и иглу. Спокойно подаю ему руку, наблюдая, как на плече затягивается жгут. — И вот ещё что, — говорю я задумчиво. Раз уж я помогла врачу, вполне можно попросить его немного помочь мне с ответной шуткой. — Эрвин тут изволил сказать, что, мол, завёл кошку… — тихо тяну я, оглянувшись на дверь в кабинет, и тут же возвращаюсь обратно в нормальное положение, чтобы врачу было удобнее менять пробирки. — В общем, найди белую какую-нибудь месяцев двух от роду из жутьковских и притащи сюда. Ладно? — Это… Ты уверена, что стоит так плющить офицера? У него и так из-за нас стресс, — осторожно интересуется Шит. — А у меня — из-за него. И из-за его коня. Око за око, друг мой. — Нехорошо усмехаюсь. — Да и это временная мера, в конце концов. Не притащим же мы капитану домашнее животное без разрешения? Короче, вечером занесёшь, ладно? И это, спальник и налобный фонарик захвати ещё, пожалуйста. По-моему, из-за лампы Эрвин вчера плохо спал. Между нами повисает тишина. Должно быть, Петер задаётся вопросом, с каких пор мне не насрать на удобство бровастого, о чём он меня, собственно, и спрашивает в крайне обтекаемой формулировке. — Ну, мы, в конце концов, шаримся по его личной территории. Нехорошо хотя бы базовые удобства в ответ не обеспечивать. — Пожимаю свободным плечом в ответ. — Ладно, сделаем. — Друг наконец со вздохом кивает, осторожно вынимая иглу и прижимая ватку к месту прокола. — А кошка… Возьму её себе потом, если Смит не проникнется. Сестра давно хотела. Ребятам что передать? — В смысле «что»? Для нас ничего не поменялось. И детям, кстати, передай, что всё под контролем. Я пока что справляюсь. С легендой моей, вроде, разобрались. Пиксис должен был дать вам распоряжение по поводу поддельных отчётов. Петер согласно кивает. — А, дал уже, да? Ну вот и отлично. Работайте себе дальше спокойно. Со мной всё будет хорошо, не переживайте. Гёсслеру только скажи, чтобы он мою небольшую халтуру побыстрее выполнил. Ну не могу я на лошадях ездить, пора принять это уже как данность. Доктор хмурится, проницательно заглядывая мне в глаза, и накрывает мои сжавшиеся на папке пальцы. — Ты уверена, что тебе не нужна поддержка сейчас? Что мне не стоит позвать Леви? Всё же смерть того солдата… — Всё хорошо! — мрачно перебиваю его я, вырывая руку и потирая перебинтованное плечо. — Или будет хорошо. Сейчас не время и не место для эмоций. Потом поплачу и как следует отругаю себя, когда выполню обещание тому пацану и найду всех виновных в этом аду. Тц, использовать детей… Какие же мрази, а?! — Да, человечного там точно мало, — тихо и довольно угрожающе соглашается Петер. — Не удивлюсь, если это кто-то из Военной Полиции. — Да, скорее всего так и есть. — Киваю, кидая мимолётный взгляд на часы на руке. — Короче, вали давай, пока у всех обед. — Да-да… Не хватало ещё, чтобы по Разведке слухи пошли, — понимающе соглашается Шит, быстро сворачиваясь. — Я оставлю тебе обычный комплект лекарств на тумбочке. И поспи, чёрт возьми, а то читаешь со скоростью черепахи! — М-м, — подтверждаю я, что услышала, помахав на прощание рукой, и снова ухожу обратно в мир сухого текста. — Алиса… Что это? — Капитан Смит выглядит, мягко говоря, озадаченным, глядя на мелкого белого котёнка, уютно свернувшегося поверх свитера, небрежно брошенного на кровать. — Это? Это Китти. — Безмятежно гляжу в ответ из своего одеяльного «домика». — Вы же ведь «завели кошку», разве нет? Вот, пожалуйста. Теперь ваша легенда будет иметь реальное подтверждение. — У вас поразительно избирательный слух… — хмыкает Эрвин, присаживаясь рядом с кошачьим «гнездом», и, мягко проведя кончиками пальцев по мягкой шёрстке, осторожно интересуется: — Алиса, вы ведь это не серьёзно? Мурчащий моторчик тут же включается на полную. Котёнок льнёт к руке, подставляясь под ласку, и в конце концов переворачивается на спинку. Рыжие глаза внимательно следят за почёсывающими пузико пальцами, и мелкий клубок шерсти вдруг стремительно «нападает», затеяв любимую кошачью игру. — Да нет, какое там «несерьёзно». Китти теперь целиком и полностью ваша, — ехидно отвечаю я в ответ, наблюдая, как капитан с лёгкой улыбкой поддерживает «охоту» своего нового питомца. — Ладно, выдыхайте. Кошка здесь на то время, пока я хожу у вас по комнате. Будет прикрытием, если что. Потом, если вы, конечно, не захотите её оставить, Шит экспроприирует животину в свою семью. Кстати, по словам Майка она самая ласковая и ненавязчивая из всего помёта. Так что на вашем месте я бы всерьёз задумалась о том, чтобы оставить Китти себе: так, по крайней мере, вам будет к кому возвращаться из экспедиций. Чужие пальцы замирают, нисколько не реагируя на беснующееся под ними животное, и Китти наконец успокаивается, начиная аккуратно вылизывать атакованные участки. — Это жестоко с вашей стороны, Алиса, — чуть нахмурившись, замечает Смит. Но больше никак против такого самоуправства не возражает и кошку с кровати не гонит. — Наверное. Но разве правильно всегда быть одному, а, Эрвин? Я понимаю, что вы сильный мужик, но даже сильнейшим иногда нужна помощь, — тихо говорю я в ответ, отведя глаза и сильнее натягивая одеяло на голову. — Извините, что всё время лезу туда, куда бы мне совсем не надо соваться. Просто я не могу перестать сравнивать того человека, которым вам придётся стать, и себя. А ведь и правда, между нами есть некоторое сходство, как бы забавно это ни звучало. — У вас серьёзные проблемы с доверием. Или, по крайней мере, так выглядят со стороны некоторые ваши поступки, прошлые и будущие. И подозреваю, что эти ваши проблемы примерно того же толка, что и у меня. — Кажется, бессонница и переутомление вконец меня доканывают, потому что я говорю то, чего совсем не следует. — Мы с вами слишком хорошо знаем, что наша жизнь в любой момент может закончиться, и потому не спешим заводить отношения и доверять свои проблемы другим, сосредоточившись лишь на цели перед нами. Только у вас, признаться честно, это получается не в пример лучше. Я умолкаю, жду хоть какой-то реакции, но её нет. Поэтому я выглядываю из своего импровизированного укрытия, напрямую встречаясь с холодным взглядом вечно готового к бою человека. У него под глазами, как и у меня, наметились тени, а на лбу видны едва заметные морщины. И работы наверняка непочатый край, а он сидит тут и выслушивает мои усталые бредни. И, может, я слишком вымотана, чтобы мыслить здраво, но я поддаюсь этой иллюзии, говоря Смиту то, в чём не призналась до сих пор даже Леви. — Животные — не люди, Эрвин. Эта кошечка не поймёт ваших проблем, с ней будет бесполезно обсуждать ваши провалы или слишком дорогой ценой доставшиеся победы. Но поразительное дело: они всегда каким-то образом чуют, когда мы нуждаемся в утешении. И Китти, судя по тому, что я вижу, определённо будет рядом, когда вам это понадобится. С улыбкой вспоминаю нашу тёплую, немного разжиревшую Жуть, бесконечно терпеливую и уже немного староватую для всего творящегося вокруг хаоса. — Думайте, решение всё равно за вами, — веско добавляю я, вспоминая свою кошечку. А ведь тот тёплый комок, когда дети уехали в Разведку, днями и ночами отирался рядом со мной, постоянно отвлекая и подставляя свои мягкие бока. Кстати… — А что до ваших предположений насчёт собственной смерти… — Моя улыбка медленно, но верно превращается в ухмылку. — Вам в этой войне она не грозит, капитан. По крайней мере до восемьсот пятидесятого вы точно проживёте. А если всё пойдёт по плану и после вы не полезете в самое пекло — то и того дольше. Ты будешь жить очень и очень долго, бровастый, чтобы сполна насладиться грузом ответственности от ошибок и решений, которые тебе ещё только предстоят. Это ли не лучшая месть за всю ту хрень, которую ты уже успел натворить, а? — И вы так просто мне это обещаете? — лукаво спрашивает капитан, глядя на меня сверху вниз. — Довольно самонадеянно с вашей стороны говорить такое… госпожа глава отдела Предсказаний. — Да ну вас, — прыскаю я в ответ и наконец перехожу к делу: — Ладно, хватит лирики. Я вот что вам показать хотела. Вот список подозреваемых в сороковом. Я отсеяла всех, кто был из приютов, потом — всех, кто мелькал слишком часто во время миссий, в которых происходило что-то из ряда вон выходящее. Объясняю логику, быстро давая все сноски и примеры из отчётов, доказывая, почему именно эти ребята попали в список. — Как думаете, мне дальше так же продолжать? — Да, звучит довольно разумно. — Эрвин задумчиво хмурится, внимательно изучая документы. — Только вот я не понимаю, почему так много разных семей, если… — А, вы тоже заметили, да? — Я роюсь в бумагах и наконец показываю самый яркий пример: два личных дела, в которых солдаты явно были родственниками — слишком уж похожи, да и в своих отчётах намекали на родственную связь. Но фамилии-то при этом разные. — Видимо, под конец года они поняли, что два коллаборациониста из одной семьи привлекают слишком много внимания, и попытались замести следы, распихав младших детей по разным семьям. У парочки ребят даже остались записи о смене фамилии в прикреплённых из кадетского корпуса характеристиках… Думаю, тут логика была такой: если старший ребёнок попадался, следующих на очереди потом всё равно можно было использовать, потому что они приходили под другими фамилиями. — Вот оно что… — Смит внимательно разглядывает мою схему связей и список фамилий, подавшись чуть ближе. — Сколько времени вам ещё потребуется? — Ну, сегодня я разгребла сороковой, а ведь там всего полгода так-то было. — Задумчиво поправляю слишком большую для меня одежду, чтобы не мешалась, получше подворачивая штанины и рукава. — Ещё сорок первый, сорок второй и половина сорок третьего, соответственно. Короче, такими темпами мне тут дней пять ещё копаться. — Хорошо. — Эрвин поднимается, забирая ненужную теперь часть документов и копии моих отчётов и отодвигая свитер с котёнком подальше от края кровати, но замирает у двери. — Вам что-нибудь принести? — Гильотину, — мрачно шучу я в ответ, устало массируя виски. — И чай, если вам не сложно. Эрвин хмыкает, говорит, что ночью я вполне могу выходить из комнаты и брать то, что мне будет нужно, и скрывается в недрах своего кабинета. Где-то вдалеке щёлкает ключ, и всё вокруг погружается в тишину. — Кажется, твой хозяин ушёл жаловаться на нас начальству, — доверительно сообщаю я Китти, осторожно высовываясь за дверь и на цыпочках добираясь до буфета со съестным. — Видимо, ты всё же не способна пробить броню этого чурбана, и тебя, как закончим работу, попрут отсюда ногой под зад вместе со мной. Ну да ничего. Он ещё неплохо держится для такой ситуации. Так что пойдёшь жить к Шиту через недельку, малыш. А если вдруг что… Аллергия там у родни нашего врача будет или ещё что, возьму тебя себе. У нас вон дома Жуть живёт. Будет неплохо, если и в замке кто-то поселится. Кошка согласно мяучит, начиная исследовать новую территорию, а я завариваю себе чай. Кстати о Шите… Подумав о враче, я вспоминаю и про снотворное и, вернувшись в комнату, довольно быстро заканчиваю с последним отчётом, чтобы поскорее провалиться в вязкие силки сна. После непродолжительного отдыха дело сдвигается с мёртвой точки, и я уже значительно быстрее прохожусь по отчётам, выявив основную закономерность: обо всём неудачном тут принято писать либо в начале, либо в самом конце, в зависимости от степени поганости произошедшего. Попутно вскрывается ещё парочка махинаций с оружием и боеприпасами, но уже по мелочи. Видимо, Пиксис, несмотря на свой добрый нрав, держал Разведкорпус в ежовых рукавицах. Ну или это Смит постарался, чёрт его знает. Кстати, сам капитан сейчас довольно мило спит на кровати, закинув левую руку наверх, как школьник на уроке, а правой придерживая подозрительно косящегося на меня из укрытия одеяла котёнка. Золотые пряди слегка растрёпаны, а сам офицер немного похрапывает. М-да, как же всё-таки меняются люди во сне. Хмыкаю, про себя отмечая, что выражение «когда спит зубами к стенке» тут ну очень в тему. Китти потягивается, чуть повозившись, и медленно и явно специально проводит кончиком хвоста под носом у капитана, ехидно посматривая на меня. Светлые впечатляющие брови чуть хмурятся, сходясь у переносицы и напоминая, насколько на самом деле суров мирно спящий в паре метров от меня мужчина, но тут же возвращаются обратно в расслабленное положение. Морщины на лбу разглаживаются, а сам Эрвин чуть плотнее натягивает одеяло, перекрывая шалящей кошке доступ к своему лицу и оставляя снаружи лишь любопытную морду. Тихо хихикаю, подивившись столь занимательным ночным метаморфозам, и возвращаюсь обратно к отчётам. Фонарик с направленным светом, похоже, и в самом деле меньше мешает сну офицера. Так-с… Пока что в моём подтверждённом списке дюжина семей, но наверняка к концу их будет гораздо больше. Господи, бедные дети… На следующий день еда приходит как-то немного странно. Поднос просто материализуется рядом со мной, когда я отвлекаюсь от бумаг на очередной поход в сортир. Странно, не помню, чтобы кто-то из ребят приходил. Ну и чёрт с ним, какая мне разница, в конце концов? Я совмещаю перекус с перепроверкой своих отчётов, левой рукой орудуя ложкой, а правой прослеживая все места стыков. И пока всё, вроде как, выходит вполне ровно и складно. Мне под конец немного мешают чужие пальцы на плече, разматывающие повязку, но краем глаза я замечаю знакомую блондинистую шевелюру Шита и спокойно подставляюсь под лечение, в конце задумчиво потрепав спеца по волосам. — Спасибо, радость моя, — мягко благодарю я и так постоянно заботящегося обо мне врача и неловко прошу: — Слушай, можешь мне чаю, пожалуйста, ещё принести? А то мои запасы совсем на нуле, а выходить нельзя… И это, ты после тренировки, что ли? Голову помыть не забудь, ладно? А то Леви опять ругаться будет. Пальцы все теперь в чём-то немного липком, так что я, нисколько не сомневаясь в своих действиях, по-детски вытираю руку о штанину. Шит, тихо хмыкнув, уходит, и я даже успеваю забыть о своей просьбе, пока мне о ней настойчиво не напоминает уже совсем другой человек. — Ваш чай. Глубокий баритон над головой как-то странно смешлив и оттого немного напрягает. Я даже отвлекаюсь, запрокидывая голову, чтобы понять причину таких занимательных оттенков в его тоне, и задумчиво отмечаю: — У вас пробор сбился, а на затылке волосы немного дыбом стоят. Чем вы там у себя в кабинете вообще занимаетесь? Хотя нет, не говорите. Не уверена, что моя нежная психика это выдержит. А за чай спасибо большое. Шит давно ушёл? Эрвин отчего-то едва заметно улыбается самыми уголками губ, спокойно передавая мне термос, и вполне нейтрально добавляет: — Да. Ваш врач не может появляться тут каждый день, поэтому мне объяснили, что делать с вашим плечом. — А-а-а… Ну, позаботьтесь обо мне, — индифферентно соглашаюсь я с новой реальностью, возвращаясь к работе. Дверь за спиной тихо закрывается, а мелкий тыгыдык запрыгивает мне на спину, как это частенько делала другая котейка очень, очень давно. — Да уж, вы и правда родственники, — тихо смеюсь я, сдувая выбившуюся из причёски прядь с носа и поудобнее устраивая паразита. Время, судя по всему, потихоньку движется к вечеру. У меня заканчиваются бумаги по сорок первому, и чтобы не простаивать, я тихо скребусь в дверь, подражая кошачьему поведению. Китти, полностью поддерживая мой план, громко даёт понять, что её пора выпустить. Голоса за стеной резко стихают, а потом мы слышим уверенные шаги в нашем направлении. Смит заходит в комнату, плотно прикрывая за собой дверь, и вопросительно смотрит на меня. Я спокойно протягиваю в ответ очередной список, шёпотом попросив: — Мне нужны досье вот на этих вот людей. А вон те папки за сорок первый можете уже забрать, чтобы они место не занимали. — Быстро вы на этот раз, — вскользь замечает капитан, поднимая очередную кипу. — А… Я быстро учусь. Я отмахиваюсь от временного соседа и наблюдаю, как любопытный комок шерсти утекает следом за капитаном в приоткрытую дверь. Умная животина. Руки-то у Эрвина заняты. Как-то отстранённо понимаю, что хрен он теперь поймает засидевшуюся в небольшой комнате Китти без имиджевых потерь. А мне, получается, нельзя пока шуметь, если не хочу доставить ещё больших проблем, да? Блин… Как можно тише залезаю в спальник, решив, пока суть да дело, сделать перерыв.9.6.843 (21 час 04 минуты)
Я просыпаюсь уже после заката, с некоторым недоумением оглядывая обстановку вокруг. На часах девять вечера, а новых папок я что-то не наблюдаю. Не поняла. Прислушиваюсь к происходящему за дверью, но там вроде всё тихо, а в замочную скважину видно лишь пустой кабинет да торчащий ключ в замке входной двери. Супер! Тихонько открываю дверь, высовываясь наружу и на всякий случай проверяя обстановку, и наконец быстро и тихо подбегаю к двери, закрывая её на ключ. Фух! Свобода! — Добрый вечер, — спокойно здоровается Смит из-за спины. — Левая дверца с краю, третья полка снизу. — Добрый. Чего это вы меня не разбудили? — с интересом спрашиваю я, доставая уже заранее приготовленную для меня стопку документов, и как-то неловко замираю, оглянувшись в сторону капитана. Передо мной разворачивается поистине поразительная картина: Эрвин с каменным лицом заполняет отчёты правой рукой, перекладывая бумаги из одной стопки в другую. Но вот левой… Пальцы левой руки таскают по столу пёструю красную ленточку с бантиком на конце, за которым радостно носится Китти. — Ваш врач просил, чтобы вы больше отдыхали, — не отрываясь от своих занятий, оповещает меня бровастый. — Но у нас нет сейчас времени на отдых, вы же знаете, — раздражённо замечаю я. — В следующий раз будите, пожалуйста, чтобы я не просыпала впустую дневные часы. Ответа я, тем не менее, не получаю. И это заставляет меня внимательнее приглядеться к капитану. Мрачное выражение лица, мешки под глазами и папки с досье на столе… Ох, значит, пришло время похоронок. — Всё нормально? — Я нерешительно подхожу чуть ближе к столу. — Да, — сухо отвечает капитан, потирая лоб, и, чуть помедлив, добавляет: — Вы были правы. То, что он говорит по поводу кошки, я понимаю сразу, глядя на постепенно уменьшающуюся стопку подготовленных бланков. Замечаю я и то, как Эрвин хмурится, большим пальцем потирая висок, как при мигрени. Папки начинают давить на правую руку, которую мне пока нельзя напрягать, и я тихо ухожу в комнату, задумчивым взглядом наткнувшись на аптечку. А почему бы и нет?.. Возвращаюсь в кабинет со стаканом воды, в котором шипят две таблетки: аспирин и витамин C, — молча ставя его перед капитаном. — От головной боли, — бесстрастно поясняю я в ответ на вопросительный взгляд. — Я это в вашем возрасте от похмелья пила, но и против мигрени тоже получается довольно эффективная смесь. Не задерживайтесь долго, у вас крайне нездоровый вид. Если нужно, могу за вас закончить. — Нет, не стоит. — Эрвин медленно качает головой, но лекарства, тем не менее, послушно выпивает. — Это моя работа. А я делаю шаг назад, недоверчиво глядя на склонившегося над бумагами мужчину. Так вот что я упускала всё это время. Я наконец понимаю, какую чудовищную ошибку допустила в своих расчётах. Эрвин уже сейчас был тем командором Смитом, которого я так боялась и безмерно уважала. Пусть не до конца, но он уже нёс на себе груз ответственности за чужие жизни. Не было никакого резкого переключателя из того забавного и умного офицера, кого я знала столько лет, на персонажа из мультика. Его не было… Молча отступаю назад, потом ещё и ещё, тихо прикрывая за собой дверь. Вот это я влипла так влипла.