thorns and roses

      — Три больших «американо», пожалуйста.       За кассой кофейни стоял незнакомый миловидный омега лет двадцати-двадцати пяти. Обычно в это время его место занимал взрослый бета, который всегда был предельно вежлив и учтив. Должно быть, они поменялись сменами, решил Чонин. Он улыбнулся, дожидаясь, пока омега пробьёт его заказ и назовёт сумму оплаты. Тот будто нарочно никуда не торопился. Он очень медленно вбил заказ на электронном табло кассы, затем уточнил, здесь Чонин будет пить или возьмёт заказ с собой, и не хочет ли он десерт. Всё это время парень не переставал пялиться на альфу так, будто хотел съесть живьём, и под конец Чонину сделалось совсем неуютно. Настолько откровенная попытка привлечь его внимание только отталкивала. Так вот значит как чувствуют себя омеги, когда получают непрошенное внимание со стороны альф?       — Прошу прощения! — раздался вдруг голос, в котором неприкрыто сквозило раздражение. — Нельзя ли побыстрее?       Кассир недовольно поджал губы. В другой ситуации альфа пожалел бы его — он всегда жалел работников сферы обслуживания, когда они сталкивались с грубостью со стороны клиентов — но этот парень определённо заслужил взбучку. Не сдержав довольной ухмылки, Чонин повернулся, чтобы поблагодарить своего спасителя, чей голос узнал бы из сотни голосов.       Кёнсу, стоявший в жалких полметра от него, встретил альфу суровым взглядом исподлобья. Его брови изломились и между ними пролегла морщинка, как будто омега страдал от головной боли и из последних сил держался, чтобы не взорваться.       — Привет, сонбэ. — Чонин натянул на лицо широченную улыбку, от чего парень за кассой ещё больше посмурнел. — Угостить тебя кофе?       Взгляд Кёнсу стал недоверчивым.       — Привет, — сказал он. Скрестив руки на груди, омега покосился на кассира, который спрятал лицо за форменной кепкой, и согласно кивнул. — Спасибо. Я буду «латте макиато» с ореховым сиропом.       — Большой или средний?       — Средний.       — Добавьте пожалуйста к моему заказу ещё средний «латте макиато» с ореховым сиропом. Спасибо.       Кассир недовольно зыркнул на Кёнсу, но послушно выполнил просьбу. Когда он, наконец, назвал сумму, Чонин оплатил своей картой. Кёнсу забрал чек, едва тот выскочил из кассового аппарата, и прошёл к стойке выдачи, даже не удосужившись сказать парнишке «спасибо». Альфа усмехнулся, удивившись неожиданной вредности обычно снисходительного старшекурсника, и последовал за ним.       — Ты потом в студсовет? — спросил он, чтобы не ждать в неловком молчании.       — Да, а ты?       — Тоже.       Кёнсу бросил на него нечитаемый взгляд и, отвернувшись, уставился в окно. Не зная, куда деть руки, Чонин оперся о стойку выдачи. Обычно ему не составляло труда заводить непринуждённые беседы об учебе или погоде, но старшекурсник выглядел так, словно не хотел ни с кем разговаривать. Лезть к нему без дела альфа не стал. Лишь отметил, что в нём появилось что-то неуловимо новое. Чуть позже Чонин понял: дело в одежде. Кёнсу был одет в чёрное кашемировое пальто до колена, почти как у самого Чонина, и тёмно-синий шерстяной шарф. Было непривычно видеть его в чём-то кроме жёлтой куртки или огромного серого пуховика. Ещё непривычнее казалось то, что он заметил эти перемены. Обычно Чонин мало обращал внимания на то, во что одеты окружающие люди, особенно, если это не лучший друг или двоюродный брат. Он не придавал большого значения брендам или модным фасонам, а сам одевался так, чтобы было комфортно ему самому. Чунмён всегда говорил, что у него врождённое чувство стиля. Ничего такого альфа в себе не замечал, но никогда не спорил, потому что переспорить Чунмёна задача не из простых. Это было под силу только Минхёку, папе омеги, и, внезапно, Кёнсу, который имел на президента студсовета какое-то магическое влияние.       Словно почувствовав чужой взгляд, Кёнсу обернулся, и как раз в этот момент вынесли их заказ. Чонин поблагодарил девушку, которая стояла за стойкой, взял картонную переноску со стаканчиками и пошёл на выход, не сомневаясь, что старшекурсник последует за ним.       Когда он открыл дверь, над головой зазвенел колокольчик. Оказавшись снаружи, альфа вытащил из коробки стаканчик с надписью «латте» и протянул Кёнсу.       — Держи.       — Спасибо.       Их руки соприкоснулись, когда омега забирал стакан. Пальцы Кёнсу оказались холодными, и Чонин задался вопросом, почему тот не носит перчатки. На дворе стояло начало апреля, и воздух, несмотря на отголоски весны, всё ещё оставался холодным. Омега обхватил ладонями картонный стакан, пытаясь согреть их. На вид его руки были почти такого же размера, как у Чонина. Альфа подумал о паре замшевых чёрных перчаток, которые лежали у него в кармане и наверняка пришлись бы Кёнсу в пору, но предлагать такое показалось странным, поэтому он оставил эту мысль при себе.       По-прежнему не говоря друг другу ни слова, они двинулись через «блин» в сторону главного учебного корпуса. Альфа достал свой стакан и сделал несколько осторожных глотков. Горький вкус кофеина мигом взбодрил утомленный бесконечной зубрёжкой организм. Чонин глубоко вдохнул, чувствуя подступающие насморк, но всё же смог различить ароматы мокрой земли, асфальта и травы. Накануне ночью прошёл дождь. Засыпая, альфа слышал его стук по стеклу, а утром обнаружил, что вся территория кампуса покрылась лужами. Деревья в саду позади общежития блестели от влаги. На редкой зелёной траве висела роса. Чонин удивился, как быстро весна брала своё. Вроде бы только недавно повсюду лежал снег, а теперь всё ожило и дышало чем-то новым.       Он посмотрел на Кёнсу, будто хотел разделить с ним свой восторг, и заметил очередную неожиданную деталь. В боковом кармане рюкзака омеги лежал складной зонт с рисунком из множества маленьких пингвинчиков Пороро. Кёнсу заметил, куда он смотрит, и вместо ожидаемого смущения улыбнулся неожиданно тёплой улыбкой.       — Это подарок, — пояснил он, — от двоюродного брата. Ему девять, и он обожает Пороро.       — Конечно, — кивнул Чонин, смущённый своим же любопытством, — кто же не любит Пороро?       Кёнсу кивнул и закусил губу. Этот жест означал нерешительность, и Чонину ужасно захотелось узнать, о чём же омега думал в этот момент.       — Можно вопрос?       Голос Кёнсу прозвучал неожиданно для них обоих. Чонин вздрогнул, успев погрузиться в собственные мысли, и на автомате согласился.       — Ты знаешь, что произошло между Чанёлем и Бэкхёном?       Вопрос застал альфу врасплох. Признаться честно, он надеялся, что эта история останется в прошлом. Он не ожидал, что случайная находка флэшки и последующая стычка на лестнице будут и дальше его преследовать.       Кёнсу отвернулся, продолжая неспешно идти рядом, но Чонин знал, что он ждёт ответа на свой вопрос. И альфа искренне не понимал, как ответить так, чтобы не выдать секрет лучшего друга. Он и сам знал не много. После встречи с омегами на лестнице, откуда Чанёль бежал как ужаленный, Чонин задал ему тот же вопрос.       — Между вами что-то произошло?       — Нет, — отмахнулся альфа, так быстро шагая по гравийной дорожке, что из-под его подошв во все стороны разлетались мелкие камешки. — Просто он меня бесит.       — Просто так? Без причины?       — Йес.       — Ладно, — сдался Чонин. — Как хочешь. Если приспичит поговорить — я всегда к твоим услугам.       Он знал, что Чанёль не сможет держать всё в себе. Так и случилось: в пятницу вечером альфа вернулся домой поздно, весь дерганный, и после недолгого хождения кругами по комнате поведал Чонину свою самую большую тайну. Тайна Чанёля заключалась в том, что ему нравился Бэкхён. Не то чтобы альфа не предполагал такой вариант, особенно учитывая злой взгляд друга, которым тот одарил омегу на ступеньках, но не хотел торопиться с выводами.       — Ты пытался с ним сблизиться?       Задавая этот вопрос, альфа и не подозревал, сколько неожиданных вещей узнает о своём лучшем друге. Например то, что он несколько месяцев скрывал, что занимается сексом с Бэкхёном. Будь у Чонина время всё обдумать, он бы поразился собственной слепоте, но словесный поток Чанёля и не думал прекращаться. Альфа узнал, что впервые они переспали в день приветственного концерта первокурсников. Позже они делали это много раз, в разных местах, включая и их комнату, когда Чонин уезжал к родителям или в гости к Чунмёну.       — Я надеюсь, — процедил он, сдерживаясь, чтобы не отлупить друга его же грязной футболкой, — что вы не делали этого на моей кровати.       — Фу, нет!       К сожалению, их связь оборвалась так же стремительно, как и начиналась.       — Ты сказал ему, что ты чувствуешь?       — Неа. — Чанёль взял из коробки самый большой кусок пиццы и положил на тарелку. — Я не успел. Бэкхён отверг меня раньше, чем я рот открыл.       — А он сказал, почему?       — Сказал. — Лицо альфы помрачнело. Он отодвинул от себя тарелку и утёр рот рукавом толстовки. — Он сказал, что я слишком привязался к нему, а ему не нужны отношения. Сраный лицемер!       Чанёль стукнул рукой по столу, и Чонин вздрогнул, понимая, что голос друга дрожит от слёз. Молча, чтобы альфа не закрылся снова, он протянул ему кусок бумажного полотенца. Тот благодарно кивнул, вытер влагу в уголках глаз и швырнул скомканную бумагу в мусорное ведро.       — Почему ты спрашиваешь об этом меня? — обратился Чонин к Кёнсу, возвращаясь из воспоминаний в реальность. — Почему не спросишь Бэкхёна?       — Я спрашивал, но не думаю, что он сказал мне всю правду.       Он так тяжело вздохнул, словно на его груди лежал тяжёлый груз. Такой уровень эмпатии со стороны омеги оказался настолько неожиданным, что Чонин на автомате убрал стакан в переноску и похлопал его по плечу.       — Не бери в голову. Вряд ли мы когда-нибудь узнаем, что произошло на самом деле.       Рука сама собой скользнула вниз, по рюкзаку. Кёнсу удивлённо взглянул на него, будто не веря в слова поддержки, а Чонин смутился и убрал руку, сам недоумевая, почему вообще это сделал.       — Ты же ни с кем не встречаешься? — внезапно спросил омега.       Чонин порадовался, что не пил в этот момент, иначе точно бы поперхнулся. Ещё неделю назад он даже представить себе не мог, что когда-нибудь будет обсуждать с Кёнсу подобные темы.       — Нет, — ответил он после небольшой паузы. — Почему ты спрашиваешь?       — Можешь считать это любопытством, — сказал Кёнсу, но потом добавил, будто бы невзначай: — Ты же в курсе, что скриншот твоей переписки с Суён гуляет по всей академии?       — Угу, — буркнул альфа, возвращаясь к остывшему кофе. — В курсе.       Он уже десять раз успел пожалеть, что вообще полез в это дерьмо. От Суён стоило ожидать чего-то подобного, но Чонин почему-то надеялся стать исключением.       — Ты читал?       — Да.       Поднялся ветер. Волосы альфы растрепались, а Кёнсу сощурил глаза. Главный корпус был уже рядом, за поворотом, прямо за зданием бассейна, возле которого они остановились. По лицу омеги Чонин попытался понять, что он думает обо всей этой ситуации, но лицо Кёнсу оставалось непроницаемым.       — Ты меня осуждаешь?       — Нет — покачал головой и неожиданно взглянул ему прямо в глаза. — Как насчёт секса без обязательств?       В первую секунду Чонин опешил.       — В смысле? — спросил он. — С тобой?       — А ты видишь здесь кого-то ещё?       На мгновению Чонину почудилось, что он спит и ему снится этот странный разговор, где Кёнсу предлагает ему заняться сексом без обязательств. Он не верил, что такое вообще возможно, однако омега перед ним был настоящим, из плоти и крови, и это означало, что всё происходит наяву. Кёнсу внимательно следил за его эмоциями, словно пытался предугадать ответ, но кончики ушей алели, выдавая его смущение. Предложение было… неожиданным. Хотя Чонин бы выразился похлеще.       — Слушай, — заговорил он, когда смог справиться с замешательством. — Нельзя вываливать на людей такое вот так.       — Я не прошу отвечать сразу. Просто подумай.       — Что… Почему я?       — Мне правда нужно объяснять?       Кёнсу выдавил неловкую улыбку. Он протянул руку и снял с волос Чонина маленький зелёный листочек. Альфа вздрогнул, когда лба коснулась прохладная ладонь, и невольно отпрянул. За всю свою жизнь он бывал во множестве странных ситуация, но эта могла побить все рекорды. Как нужно отвечать на предложение заняться сексом от человека, на которого никогда не смотрел в сексуальном плане, чтобы при этом его не обидеть?       — Кёнсу, послушай, — начал он, стараясь, чтобы голос звучал как можно мягче. — Мне, конечно, льстит твоё предложение, но мы с тобой вместе работаем в студсовете. Потом будет ужасно неловко, если мы начнём, — он запнулся, — спать друг с другом, и что-то пойдёт не так.       Кёнсу слышал его тираду с отстранённым лицом. Он покивал, когда Чонин закончил говорить, и отшвырнул листочек, который достал из его волос.       — Я понял тебя, — спокойно сказал омега. По тону голоса трудно было понять, какие эмоции он испытывал. — Возможно, ты прав. Прости, если тебе было неловко.       — Всё нормально.       Кёнсу попытался выдавить из себя улыбку, но вышла гримаса. Чонину вдруг сделалось стыдно, как будто он виноват в чём-то, и он бы извинился, если бы знал, в чём именно его вина. Должно быть, выражение лица выдало эти мысли, потому что омега отвернулся и пошёл дальше. Чонин пошёл за ним. Молча, даже не глядя друг на друга, они добрели до дверей учебного корпуса. Уже поднявшись по ступенькам и оказавшись в холле, Кёнсу пролепетал что-то про обещание с кем-то встретиться, попрощался и скрылся на лестнице. Так торопился, что даже не снял пальто. Альфа проводил омегу встревоженным взглядом. С ним же всё будет в порядке? Не хотелось, чтобы после этого неловкого разговора Кёнсу стал его избегать или, чего хуже, придираться по пустякам и указывать на ошибки, которые в прежние времена молча исправил бы сам.

***

      С тех пор, как Чунмён стал Президентом студенческого совета, их общение с Чонином свелось до коротких реплик между делом и скупой переписки в kakaotalk. Омега постоянно был занят, суетился, и отвлекать его казалось опасным. Он настолько погрузился в работу и учёбу, что временами альфе хотелось связать брата верёвкой, усадить на стул и заставить перевести дыхание. Добиться его внимания можно было только надавив на жалость. Если Чонину требовалась помощь даже в мало мальской ерунде, Чунмён тут же мчался на всех парах, позабыв о собственных нуждах. Эта черта характера роднила их больше, чем кровные узы. Чонин и сам был таким: с трудом отказывал людям, которые были ему дороги, и мог поступиться своими желаниями в угоду чужим.       Изначально альфа не планировал встречаться с Чунмёном этим вечером. Он заварил рамён и устроился на диване перед телевизором, намереваясь посмотреть какую-нибудь лёгенькую дораму. За окном уже стемнело. Из открытой форточки с улицы долетели обрывки голосов и шелест деревьев. Уплетая за обе щёки лапшу, Чонин не мог даже вообразить, что странный утренний инцидент найдёт своё продолжение. Шестое чувство молчало. Внутренний голос не нашёптывал предостережения. Даже когда Чанёль написал, что поедет на выходные к родителям, ничего внутри не шевельнулось, хотя Чонину и показалось это странным — срываться домой в вечер пятницы, хотя обычно Чанёль объявлял о своих планах чуть ли не за неделю. Это было на него не похоже.       Он решил обдумать эту мысль позже и вернулся к просмотру сериала. Когда рамён кончился, в ход пошли чипсы. Ощущение свободы и полной власти над комнатой медленно просачивалось в сознание. Не то чтобы Чонин на самом деле любил одиночество, особенно после долгих лет затворничества в доме родителей, но иногда ему, как и всем людям, хотелось побыть одному. И, как это обычно бывает в жизни, когда ты только устроишься в обнимку с подушкой, обязательно случится что-то, что испортит всё удовольствие.       Чонину помешал насладиться вечером внезапный звонок от дяди. Едва заметив на дисплее его номер, альфа напрягся и сперва даже не хотел брать трубку, но потом представил, как Сухён в поисках его звонит отцу или матери, а уже разговор с кем-то из них точно бы убил настроение до конца выходных. Поэтому он ответил и очень удивился, когда дядя спросил, не знает ли он, где Чунмён. Как оказалось, брат не отвечал на звонки и сообщения. Мысленно Чонин предположил, что Чунмён попросту не хочет с ним разговаривать, но вслух, разумеется, ничего такого не сказал. Он пообещал сходить к нему в комнату и проверить, всё ли в порядке. Но прежде чем идти, разумеется, позвонил сам. Омега не ответил и на его звонок. Выругавшись сквозь зубы, Чонин, скрепя сердце, оторвал задницу от дивана и пошёл обуваться.       Весь путь до пятого этажа он наделся, что Чунмёна не окажется в комнате. Тогда альфа с чистой совестью скажет дяде, что не нашёл его, и вернётся к своим делам. Он даже мысли не допускал, что с Чунмёном что-то случилось. Не в первый раз Сухён бил тревогу, а его сын в это время просто отключал звук на телефоне. Чунмён делал это нарочно, чтобы позлить отца. Их противостояние продолжалось уже больше года, но Чонин не винил брата за возникающие из-за этого неудобства. Причина, по которой омега злился на Сухёна, была слишком весома.       Вынырнув из пасти лифта, Чонин оказался в длинном освещённом коридоре: бежевые стены, ряды чёрных дверных проёмов. Комната Чунмёна была совсем рядом, через пару таких же дверей-близнецов, и возле неё уже кто-то стоял. Этим кем-то оказался Кёнсу. Омега нерешительно топтался перед дверью, прижав к груди стопку каких-то бумаг. Одет он был в простые голубые джинсы и белое худи с капюшоном. Вид омеги без формы был весьма непривычен, поэтому Чонин невольно разглядывал его, пока подходил ближе.       — Привет, — сказал он, и в эту же секунду на ум пришёл утренний разговор. Кёнсу бросил на него быстрый взгляд, кивнул и уставился на дверь, словно боялся смотреть ему в глаза. Неловкость, которая воцарилась между ними, можно было резать ножом. — Почему не заходишь?       — Чунмён не берёт трубку, — ответил омега. — Мы договаривались встретиться в восемь, но сейчас только семь сорок.       — И ты собирался тут все двадцать минут простоять?       Кёнсу раздражённо дёрнул плечом, но ничего не сказал. Чонин удержался от пришедшей на ум подколки. Если Чунмён договорился о встрече, решил альфа, значит он точно в комнате. Зная привычку брата не запираться на замок до ухода ко сну, он смело схватился за ручку двери. Ему удалось лишь немного приоткрыть створку, когда Кёнсу схватил его за руку.       — Подожди! — отчего-то шёпотом произнёс омега. — А если он не одет?       — Не наши проблемы.       Альфа уже собирался скинуть ладонь Кёнсу со своей, как из комнаты раздался громкий стон.       Стон?       Оба парня замерли. Уж не показалось ли им? Но нет, следом за первым стоном последовал другой, более громкий, и ещё один, и ещё… Не нужно было быть экстрасенсом, чтобы догадаться, чем вызваны такие стоны.       Чонин и Кёнсу синхронно отдёрнули руки. Дверь медленно потянулась на петлях и затворилась, издав лишь тихий щелчок, когда засов вошёл в паз. Чонин недоуменно уставился на омегу, не до конца веря в услышанное. Кёнсу смотрел так же непонимающе, пребывая едва ли не в большей растерянности, чем он.       — Это то, о чём я думаю? — тихо спросил омега.       — Ага, — кивнул Чонин и продолжил, говоря уже больше сам с собой. — Но с кем?       В голове яростно зашевелились мыслительные шестерёнки. Он смотрел на Кёнсу, будто ждал от него ответа, а сам лихорадочно перебирал в голове варианты. Может, это просто порно? Да ну, Чунмён бы не стал смотреть порно без наушников. Ко всему прочему голос, пусть и искажённый, был необычайно похож на голос Чунмёна. Чонин, конечно, подозревал, что его брат давно не девственник, но и подумать не мог, что тот решится провернуть такое под носом у отца.       — Кхм. — Кёнсу прочистил горло. — Я, пожалуй, пойду.       Омега развернулся так быстро, что Чонин не успел ответить. И ещё быстрее, чем альфа успел что-то сообразить, омега почти бегом добрался до конца коридора и свернул на лестницу. Стоило ему исчезнуть из виду, как Чонина осенило: а вдруг Кёнсу расскажет Бэкхёну? Даже если он сделает это без злого умысла, за Бэкхёном не станется разнести сплетню по всему кампусу. Если эта новость каким-то образом дойдёт до Сухёна, Чунмёну не сносить головы. Альфа содрогнулся, представив, какой тогда разразиться скандал. И прежде, чем придумать хоть какой-то план действий, он сорвался с места и ринулся следом за Кёнсу. За считанные минуты он добежал до лестницы и спустился вниз, нагнав омегу на пролёте между третьим и четвёртым этажом.       — Кёнсу! Постой!       Омега заметно вздрогнул от окрика и остановился. Руки всё так же крепко прижимали к телу бумаги, а грудь ходила ходуном от частого дыхания.       — Подожди, — прохрипел Чонин. — Давай поговорим.       Кёнсу стоял внизу, на площадке между этажами, и их разделял один пролёт. Ему пришлось запрокинуть голову, чтобы видеть альфу, и на мгновение в голове последнего промелькнула ребяческая мысль: кто теперь на кого смотрит свысока?       — О ч-чём ты хочешь поговорить?       — О том, что мы оба случайно услышали.       Поняв, что омега не собирается убегать, Чонин заметно расслабился. Убрав руки в карманы спортивных штанов, он стал медленно спускаться по лестнице, постепенно сокращая расстояние между собой и Кёнсу. В этом приближении было что-то угрожающее, будто опасный хищник наконец загнал жертву в угол и планирует потешиться с ней перед тем, как окончательно растерзать. Чонин прочитал эту мысль в бегающем взгляде омеги, который метался по его лицу, избегая встречаться с глазами.       — Не понимаю, о чём ты, — сказал Кёнсу, но дребезжание голоса выдало его волнение. Неужели, подумал Чонин, переступая последнюю ступеньку, неужели омега боится? Не думает же он, что Чонин собирается устроить драку? Или… здесь что-то другое?       — Не переживай, сонбэ, — мягко произнёс Чонин, интонацией выделяя обращение, — я просто хочу быть уверен, что случившееся останется между нами.       По лицу омеги скользнула тень недоумения. На лбу образовалась складка. Он невольно сделал шаг вперёд, потому что лучшая защита — это нападение, и оказался стоящим к Чонину почти вплотную. К нему вернулся тот самый уничижительный взгляд, которым он придавливал к полу оппонентов в спорах и с помощью которого обычно указывал альфе на его месте, но в этот раз Чонину было чем ответить. С минуту они буравили друг друга глазами. Альфа скрестил руки на груди, будто хотел придать своей позе весомости, и Кёнсу буквально отзеркалил его позу.       — Ты что, угрожаешь мне? — наконец, спросил он.       — Я? Угрожаю? — отозвался Чонин, невинно хлопая ресницами. — Как грубо! Я бы ни за что не стал тебе угрожать. Просто хочу убедиться, что мы достигли понимания.       — Я похож на сплетника?       — Нет, но твой друг…       — Причём здесь Бэкхён?       — Ты прекрасно знаешь «причём», — ответил альфа. — Твой друг и его клуб это клоака сплетен. Они способны раздуть скандал из любой ерунды.       — Я не собирался ничего ему говорить, — зло прошипел омега, чётко проговаривая каждое слово.       — И не только ему, — не унимался Чонин. — С Чунмёном ты тоже не будешь это обсуждать.       — Почему это?       — Потому что!       — А то что?       Только сейчас Чонин заметил, что его чуть ли не трясёт от злости. Кёнсу тоже это заметил. Вопрос, который он задал, повис в воздухе как нарисованная наковальня над головой у мультяшного злодея. И правда: что будет, если Кёнсу заведёт с Чунмёном разговор об этом неловком инциденте? Сможет ли брат отмахнуться от расспросов? Сможет ли скрыть правду? В конце концов, Чонину не до конца известно, насколько близкие между этими двумя отношения. Кто знает, быть может Чунмён уже давно открыл Кёнсу свой секрет.       — Ничего, — покорно ответил альфа. — Я не могу тебе запретить обсуждать это с Чунмёном. И не смогу ничего сделать, если ты всё же поднимешь эту тему, — он глубоко вдохнул, стараясь унять трясучку в теле. — Я всего лишь… хочу попросить тебя об услуге. Пожалуйста, сонбэ. Не говори ничего Чунмёну.       На лице Кёнсу отразилось сомнение. И в самом деле: как можно верить человеку, который только что пытался тебе угрожать? Сам бы Чонин ни за что на такое не купился.       Где-то в коридоре на третьем этаже хлопнула дверь. Послышались гулкие шаги, затем шумел лифт. Чонин отвлёкся и заглянул на следующий пролёт, опасаясь, что их могут подслушать, а когда повернулся обратно, обнаружил Кёнсу, стоящим непозволительно близко. Лицо омеги находилось в считанных сантиметрах от его подбородка. Чонин шумно выдохнул, ошарашенный такой близостью, и не успел выказать протеста, когда омега наклонился к уху.       — Услуга за услугу, — прошептал он. Волна горячего дыхания, облизавшего мочку уха, послала по телу мурашки. Чонин непроизвольно дёрнул плечом, закрывая ухо, а Кёнсу отстранился, без стеснения растягивая губы в самодовольной ухмылке. Он снова его уделал.       Альфа не собирался притворяться дураком, будто не понимает, о чём толкует омега. Он уже не школьник, чтобы краснеть при разговоре о сексе, но, даже несмотря на это, трудно было избавиться от смущения, ведь перед ним стоял не кто иной, как Кёнсу — человек, у которого в руках была власть над его будущим в студсовете, а также приближённый к двум самым влиятельным студентам академии — к Чунмёну и Бэкхёну. Не облегчало ситуацию и то, что условие, выставленное омегой, унизительно для них обоих в равной степени. Кёнсу буквально выпрашивает секс с ним, и альфе должно бы льстить такое внимание, но…       — Ты серьёзно? — на всякий случай уточнил Чонин. Он до последнего надеялся, что омега заберёт свои слова обратно.       — Да, — ответил Кёнсу. — Трусишь?       — Это не…       — Можешь отказаться, — перебил его омега. — Решать только тебе.       Враньё! Чонин раздражённо закусил губуу. Его заставляют выбирать из плохого и худшего. Что в этом случае плохое, а что худшее разобрать не так-то просто, но времени на раздумья нет вовсе.       — Ладно! — выпалил он. — Я согласен.       Кёнсу удивлённо моргнул, как будто не до конца верил в том, что альфа согласится. Чонину захотелось ударить себя по лицу: как он вообще умудрился оказаться в такой идиотской ситуации?       — Хорошо, — омега закивал. — Тогда я напишу тебе, когда буду готов.       — Что? — воскликнул альфа. — Нет! Я не собираюсь ждать, когда в твоём расписании появится окошко для секса!       — И что ты предлагаешь? Сделать «это» прямо… сейчас?       — Сейчас. Пошли.       Он схватил Кёнсу за руку. Бумаги, которые тот прижимал к себе, чуть не посыпались на пол, но омега вовремя успел их перехватить свободной рукой.       — Куда ты меня тащишь?       Он упёрся ногами в пол, не желая двигаться с места. Чонин, который уже спустился на одну ступеньку вниз по лестнице, раздражённо цыкнул языком.       — Ко мне в комнату, куда же ещё!       — А Чанёль?       — Он уехал на выходные.       — Какое удачное совпадение!       Чонин едва не подавился воздухом от такой наглости. Он втянул его в свои интриги и ещё имеет совести возмущаться.       — Если ты передумал, — начал альфа и растянул губы в довольной улыбке.       — Нет! — тут же выпалил Кёнсу.       — Тогда идём.       Он снова потянул омегу за руку, и на этот раз он пошёл без сопротивления. Рукав его худи задрался, и пальцы Чонина касались голой кожи. Та была холодной и покрыта мурашками. Несколько ступенек они так и прошли, фактически держась за руки, но очень скоро альфа отпустил омегу. Кёнсу одёрнул рукав и снова прижал руки к себе, а Чонин старался не смотреть в его сторону. Так они и добрались до комнаты: в неуютном, гнетущем молчании, оба наэлектризованные волнением и нервозностью, как оголённые провода — заложники собственной глупости и самодовольства.