Где-то на солнце

Первой изменения заметила Кёка. Она сказала ему, что кожа побледнела. Может, он выгорел из-за работы или недостаточно ел, ну или хоть какая-то из этих вещей действительно могли быть причиной такого самочувствия. Однако он не сказал ей, что в последнее время подниматься по лестнице стало очень тяжело. Ацуши пообещал, что постарается лучше заботиться о себе. По лицу девочки можно было понять, что этот ответ её особо не устроил, но расспрашивать снова не стала. Через несколько дней он всё также был похож на призрака. Ацуши пришлось выслушивать причитания Куникиды о важности отдыха. Наоми сделала ему горячий шоколад. Дазай же как всегда опоздал, и войдя, занял место рядом с подопечным. «Прошу, не смотрите на меня», — крутилось у Ацуши в голове. Но на него всё же обратили внимание, ведь не заметить такое было достаточно трудно. Скрыть что-то от Дазая было невозможно. — Ацуши-кун, ты выглядишь уставшим. — Я в порядке, — возможно слишком быстро ответил он. Дазай крутанулся на офисном кресле и оказался очень близко, затем обхватил парня за талию и оттащил от клавиатуры. Его руки были очень тёплыми. Год назад Ацуши бы покраснел и выдал бы себя с головой. Сейчас он уже научился не обращать внимание, когда Дазай касался его, и к счастью, руки быстро убрали. Позже, в одиночестве, лёжа на футоне он бы грустил из-за того, как легко Дазай касается других людей, вторгался в их личное пространство так, как будто не происходит ничего необычного. «Ты всегда так усердно работаешь. Тебе надо отдохнуть». Ацуши повернулся, чтобы посмотреть наставнику в лицо, а тот улыбался. Рука взъерошила его волосы. Касание, снова. Он не делал этого давно. Эти ощущения были такими приятными и так успокаивали. Но он не мог сдаться. Вместо этого, он притворился, что его касаются через ещё один слой кожи, который защищает его от бездумных действий Дазая. Ведь у него точно не было каких-то серьёзных намерений. Он ничего не почувствует. Что-то в глазах Дазая переменилось. Его рука спустилась ко лбу Ацуши. «Ты холодный», — уже не таким радостным голосом сказал он. Лицо было также близко. Прошло очень много времени с того момента, как Ацуши разглядывал его так. Дазай был великолепен. Длинные ресницы. Волосы, которые чуть падали на глаза. Запах. Дазай моргнул, и из-за неуверенности в уместности его улыбки, уголок рта дёрнулся. «Вы прекрасны», — громко хотел сказать Ацуши. Всё произошло как в пузыре. Сначала заболела грудь. Его лёгкие полыхали изнутри. Воздух казался тяжёлым, и его не хватало. Изо рта вырывается хрип, Дазай держит мальчика за плечи, но Ацуши не слышит, что ему говорят. Он хочет извиниться, но сил дышать больше нет, и в глазах темнеет. * Он очнулся в лазарете с трубками в носу и проводами вокруг головы. Когда взгляд прояснился Ацуши увидел, что Йосана-сан сидела на краю кровати и слабо улыбалась. Он был без сознания полтора дня, и за это время Йосано сделала анализ крови и компьютерную томограмму. Она отлично понимала, что привело к такому ухудшению здоровья. Цветы полностью заполняли лёгкие. Они спокойно прорастали месяцами, высасывая всю энергию из молодого организма. Ему хотелось кричать. Хотелось сказать, что она ошибается, ведь его чувства не были настолько глубоки. Однако, именно они и являлись причиной недуга. Он понимал это. — Неужели нет процедуры, с помощью которой можно их вытащить? «Боюсь, что уже слишком поздно, — после этих слов отчаяние наполнило его душу. — Я не хочу врать, тебе стоит знать, что твои дни сочтены». Она присела рядом и взяла его за руку: «Теперь даже я не смогу тебе помочь. Ты должен признаться в своих чувствах, понимаешь?» — Я не могу, — не задумываясь ответил он. Казалось, что Йосано-сан хотела ударить его. — Ты не обязан говорить мне, кто это, просто мне кажется, что всё не так страшно, как ты думаешь, Ацуши-кун, — сказала она. — Обещай, что обязательно откроешься этому человеку. — Хорошо, — сказал он. Она кивнула, несмотря на то, что не особо поверила в эти слова, и вышла из комнаты. Сразу же забежала Кёка, а затем Кенджи и близнецы Танидзаки. Кёка вцепилась и не собиралась отпускать его руку. Рампо наоборот был бодрым и уронил горсть сладостей на колени Ацуши: «Я уверен, что ты будешь жить, — прошептал он Ацуши на ухо. — Но не могу сказать как». Единственное что сказал директор — это доверять интуиции Рампо-куна. Куникида извинился, когда не смог сдержать слёзы. Всё это время Дазая нигде не было. Время от времени кто-то подмечал, как грубо это было со стороны предполагаемого наставника. Когда его наконец оставили одним, он лежал на кровати и сжимал пейджер Йосаны в руке. Он мог умереть сегодня ночью, и Дазай и глазом не моргнёт, настолько беззаботным он был. Ацуши зарылся в одеяло и вздохнул. Как ты мог позволить себе упасть, знал ведь, что это безнадёжно, дурак, дурак. И сейчас ты умрёшь. Открыв глаза, перед ним стоял Дазай, однако Ацуши не мог вспомнить, когда в комнату кто-то заходил — видимо задремал. Маленькая лампа достаточно освещала комнату, чтобы было видно непроницаемое лицо Дазая. Почувствовав радость от того, что его наставник всё же пришёл, Ацуши, по привычке, сразу отругал себя за излишние эмоции. — Кто он? — И я рад вас видеть, — выдохнул Ацуши. Дазай легко рассмеялся. Ацуши ждал, когда тот заговорит, но не выдержал. — Что вы сделаете, если я скажу вам? — Мы придумаем план, и заставим этого человека полюбить тебя. На это Ацуши рассмеялся. Грудь болела, и было интересно, сможет ли смех убить его прямо здесь. — Нет ничего невозможного, Ацуши-кун. Ацуши посмотрел на освещённого тусклым светом Дазая и вспомнил уверенный голос Рампо-сана. К тому же, Дазай всё же пришёл проверить его, значит — беспокоился, в какой-то степени. Но какие-то сомнения оставались. Он собрался с духом и приготовился к удару. — Хорошо, — лицо Дазая засияло. Если бы он только знал... «Это Вы, — признался он, Дазай только моргнул. — Это Вы. Я люблю вас». — Ты, должно быть, шутишь? Ах. Ну, по крайней мере, завтра, когда придёт Йосано, он скажет, что сдержал обещание. — Мне очень жаль, — он низко опустил голову. Краем глаза он заметил, как Дазай споткнулся о воздух и вылетел из комнаты. Ацуши уже представлял себе эту сцену, то ли из ненависти к себе, то ли просто чтобы бросить это гиблое дело. В его голове Дазай с доброй, заботливой улыбкой отказывает ему и оставляет на берегу реки в одиночестве. Конечно реальность оказалась более жестокой. Ацуши закрыл глаза и попытался подумать о чём-то весёлом. Блинчики Кёки-тян. Ей придётся есть их в одиночестве. Сердце очень болело из-за подобных мыслей, и Ацуши вытер слёзы подушкой. — Ацуши-кун, — голос послышался рядом с ним, и парень чуть не выпрыгнул из кожи. Дазай снова был рядом с кроватью, подбородком на матрасе, и коленями на полу. С ним что-то было не так. Не прошло и десяти минут, как он выбежал из комнаты. — Ацуши-кун, — сново позвал он, упираясь предплечьями в простыни. — Если я скажу, что люблю тебя, ты поверишь мне? …Хм? Дазай сглотнул. Ацуши уже собирался заговорить, но горло пересохло, он с трудом попытался надеть кислородную маску. Дазай бросился помогать ему и они вместе, держась за руки, придерживали маску. Наставник выглядел испуганным и виноватым. Ацуши заметил, что глаза наставника всё ещё были мокрыми от слёз. Как только удалось глубоко вздохнуть, Ацуши отбросил чужую руку: «Вы хотите сказать, что для моего выздоровления готовы притвориться, что любите меня?» — Нет, на самом деле. Ацуши не был уверен, злится он или нет. Но ему хотелось умереть здесь и сейчас. Дазай с надеждой смотрел на него, ожидая. — Я не хочу, чтобы Вы притворялись, — мальчик залез под одеяло и отвернулся. Он почувствовал, как мужчина залез на кровать. Ему хотелось побыть в одиночестве. Но также ему хотелось, чтобы Дазай остался, несмотря на такой противный поступок. Он вздохнул, смиряясь со своей слабостью. — Я не хочу, чтобы ты умер, — дыхание обдавало кожу головы Ацуши. — Вы ничего не можете сделать. — Всё дело в подсознании. Это причина болезни. Есть шанс, что это может сработать. На эти слова Ацуши повернулся к наставнику. Тот улыбался. Глаза Дазая заблестели. Он был самым привлекательным мужчиной в жизни Ацуши. Мальчик сожалел, что не смотрел на него чаще. — Что? — он звучал очень озадаченно, и Ацуши вспомнил, что это не его фантазии. — Я всегда боялся, что вы поймаете меня на том, что я пялюсь на вас. — Что ж, жаль, что не поймал, — сказал Дазай. Ацуши не удержался и засмеялся. — Почему? Чтобы отвергнуть меня в более модной манере? Дазай пытался подобрать слова. Ацуши не ожидал, что на место чувства вины придёт восторг. Находясь в шаге от смерти, он смог выявить эту сторону наставника. — Я не это имел- — Если вы начнёте спорить, я заплачу. На мгновение рот Дазая открылся, но потом мужчина всё же признал своё поражение. Вместе они лежали в тишине, и Ацуши наслаждался этим. Ему больше не надо притворяться. Ощущение такой силы доставляло ему удовольствие. Вплоть до своей смерти он мог таскать Дазая за собой куда угодно. Мог заставить его страдать. — Я не хочу, чтобы вы чувствовали вину, — вместо этого сказал он. Месть была ему чужда. Даже на грани смерти он не мог вынести столько ненависти. — Это наш Ацуши-кун. А что я могу чувствовать кроме вины? Если ты умрёшь, я сразу покончу с собой. Вообще не хочу жить без тебя. Как драматично, подумал Ацуши: «Вы не должны так поступать. Вам надо жить дальше счастливо и полноценно, иначе в загробной жизни, если она конечно существует, я не смогу успокоиться.». — Счастливая и полноценная жизнь, говоришь... Ацуши показалось, что над ним насмехаются. Как-то ему удалось узнать всю правду о Дазае, о том что его беззаботное поведение и суицидные шутки были воплощением абсолютного отчаяния. Тогда он хотел обнять Дазая, успокоить его. Но он не знал, сможет ли дать хоть что-то, чего у Дазая не было. А что если бы он навязал себя раньше, когда была возможность? Что если бы Дазай сначала воспротивился, но потом всё же позволил себя любить? А что если? Сердце сжималось от мысли, что всего этого он сделать не может. — У тебя была полноценная и счастливая жизнь, Ацуши-кун? — лицо Дазая было близко. В тусклом свете его зрачки расширились. Было так много всего в Дазае, чего Ацуши ещё не замечал. — Моя жизнь была скучной, — обменялся он ещё одним сожалением. — Я нигде не был и ничего не видел. Даже на Фудзи не побывал. Если бы я мог, то отправился в путешествие. Увидеть какое небо в других местах. Вам надо путешествовать, Дазай-сан. И может Вы встретите свою любовь, подумал он, но вслух не сказал. Эта мысль радовала его и раньше. Дазай приподнялся на локтях. — Ты не видел Фудзи вблизи? — Ацуши кивнул — Тебе бы хотелось? — Хм? — Если у тебя осталось так мало времени, то надо хорошо распорядиться им, не так ли? — Я едва ходить могу, — фыркнул Ацуши. — Также мне трудно дышать, о чём вы вообще, Дазай-сан? — Я отвезу тебя туда, — его уверенность неожиданно вернулась. Ацуши даже не успел уловить это. — Мы будем делать всё, что ты захочешь перед смертью. Я позабочусь о тебе. — Подбадривал он, и стряхнул одеяло с плеч Ацуши. — Давай, у тебя нет времени на сомнения. — Если вы делаете это из-за чувства вины- — Ну и что дальше? Я хочу, чтобы тебе было хорошо. И вот опять. — Хорошо, — сказал он, и Дазай даже не удивился; он вскочил с кровати с детской радостью, крикнул что-то о приготовлениях и исчез. Ацуши откинул голову на подушку. В присутствии Дазая он забывал о боли. Грудь очень болела. Но от мысли о прикованном к его постели Дазае, который сожалел о его смерти, ему казалось, что эта поездка только к лучшему. Даже если они не успеют добраться до места назначения. * Поездка из Йокогамы к горе Фудзи длилось около двух часов, ну или, по крайней мере он так думал: два часа на дорогу, пять минут посмотреть на гору и два часа на обратный путь. Они бы точно уложились в это время, но Дазай настаивал поехать в объезд, так как хотел угостить Ацуши самой вкусной едой в его последние дни. Ацуши был слегка раздражен тем фактом, что с ним обращались как с заключённым в камере смертников, но еда действительно была очень вкусной, и из одного ресторана они сразу же шли в другой. Когда Дазай захотел осмотреть рыночные прилавки, и Ацуши уже не мог ходить, мужчина предложил понести его на спине. Хоть они и доставляли неудобства некоторым в толпе, Ацуши не хотел отказывать Дазаю в чём либо, что может уменьшить его чувство вины после смерти мальчика. Идя по рынку, они слышали, как с неприязнью вздыхают люди. Наконец они дошли до киоска, похожего на космическую станцию, с игрой. Карие глаза засияли как у ребёнка, и у Ацуши не было сил его остановить. Дазай не собирался опустить его на землю. Наоборот, с Ацуши на спине он начал со снайперской точностью попадать по мишеням. За ними наблюдала небольшая толпа. Хозяину киоска стало явно не по себе от мысли, что рядом с ним находится возможно очень опасный человек. С трепетом со стороны на это зрелище смотрела девочка-подросток. Посмотрев на цель, глаза Дазая сузились, а пальцы с отработанной лёгкостью нажимали на курок. Когда игра закончилась, и владелец киоска принёс приз под аплодисменты восхещённой публики, Ацуши прижался ближе и прошептал Дазаю на ухо: “Это было круто”. Такой комментарий был ожидаем. Но вот что точно было неожиданно, так это то что Дазай возьмёт мальчика за руку (рука мужчины всегда была такой тёплой-тёплой) и поцелует костяшку. Ацуши не отвёл взгляд. Девочка тоже. Дазай отвернулся и вдруг стал таким же кротким, как и в ту ночь, находясь в путах вины. И может Ацуши всё померещилось, но он позволил себе принять это как данность. Ведь больше не было времени на корить себя за всё подряд и хотелось быть счастливым — Дазай действительно покраснел. Призом была плюшевая лягушка. Ацуши держал её в руках и широко улыбался. Было больно. Он понимал, что было бы нелепо попросить, чтобы она была рядом с ним в день его кремации. Или лучше будет, если после его смерти она останется у Дазая? Ничего из этого не имело значение прямо сейчас. Всего лишь обычная плюшевая игрушка, но только от неё Ацуши получил так много незабываемых эмоций. Ни одна из материальных вещей так не радовала его. Дазай выиграл её для него. Он мог позволить себе быть счастливым тот небольшой промежуток времени, который у него остался. * Когда солнце близилось к закату Дазай без задней мысли заявил, что если они сейчас продолжат свой путь, то доберутся до места назначения, когда будет слишком темно и развидеть что-либо в темноте будет невозможно. Он предложил остановиться в отеле на ночь, и хотя Ацуши хотел подметить, что вернуться домой, и затем пройти весь путь заново будет дешевле, он промолчал и дал Дазаю полную свободу в принятии решения. Дазай отказался говорить о цене, но мог сказать, что комната обошлась ему в немаленькую сумму. Простыни на кровать были самым мягким, что мальчик трогал в своей жизни. Балкон был с видом на море. Дазай сказал, что быстро примет душ, и Ацуши осмотрел пижаму, которую предложил ему Дазай. Откуда у него пижама его размера? Она что, была у него всё время, или он купил её специально для поездки? Если бы здесь было место надежде, это могло бы что-то значить. Ацуши поспешил надеть пижаму и пытался остановить поток навязчивых мыслей. Он умирал именно потому что, Дазай не отвечал ему взаимностью, так что глупо пытаться как-то обнадежить себя. Ему стало холодно. Он посмотрел на соседнюю кровать, на которой неаккуратно лежало пальто и открытый чемодан. Сердце Ацуши заболело. Когда Дазай вышел из ванны, только что надевший пижаму, он увидел дрожащего, укутанного в одеяло Ацуши. Ацуши посмотрел на него, и внезапно дышать стало тяжело. В глазах потемнело. Но он чувствовал крепкие и сжимающие руки на плечах. Голос Дазая доносился как будто из-под воды. “Дыши”, — слышалось ему, и Ацуши почувствовал, как воздух снова начал наполнять его лёгкие. Когда взгляд прояснился, Дазай улыбался ему, а на лице отображалась смесь усталости и облегчения. Думал ли Дазай о том, что сейчас он мог умереть? Ацуши сделал ещё один глубокий вдох. Да, это действительно так. Любой из подобных припадков мог привести к смерти. Хватка Дазая ослабла, и слабый голосок в глубине подсознания начал говорить: “Он тебя не любит”. Ацуши зажмурился, пытаясь заткнуть этот голос. Нельзя умереть в этой комнате или где бы то ни было пока они с Дазаем одни, где будет только он, чтобы поймать падающее мертвое тело. Ацуши решил не думать об этом и попытался расслабиться. Дазай взял одеяло и накинул его на себя, Ацуши снова стало холодно, но только на секунду. Одеяло снова рядом, и теперь они укутаны вместе, и Дазай крепко обнимает его. Ацуши слышал биение сердца мужчины. Это было прекрасно, в интимном смысле, как если бы он увидел голую часть тела, которую не стоило видеть. Эти мысли заставили Ацуши отстраниться, но Дазай не позволил. “Тебе ведь так холодно, надо тебя согреть”, — сказал он. И это была правда — Дазай был таким тёплым. Ацуши вспоминал всех людей, которые говорили, что в этом мужчине течёт кровь мафии, и каждый раз, когда он говорил Дазаю, что он хороший человек, тот только пожимал плечами и отворачивался. Мальчику хотелось сказать хоть что-то. Но он сдержался. Может хоть сейчас Дазай поверит ему. Может с ним всё будет хорошо. Дазай уложил их на кровать, и Ацуши почти провалился в сон от приятного ощущения рук Дазая. Но он старался не заснуть. Дазай тоже не спал. Ацуши понял это, когда тот время от времени пытался устроиться поудобней. Когда Ацуши наконец отстранил лицо от груди Дазая, чтобы сказать, что сейчас всё хорошо, и он может возвращаться на свою кровать, мужчина взглянул на него и все вылетило из головы. Света было меньше, чем несколько минут назад, глаза Дазая блестели. Ацуши никогда не видел его так близко. Сложно было понять о чём сейчас думает мужчина. Затем он сказал: — Хочешь поцеловаться? — Нет, — Ацуши испугался и быстро отстранился. В кокон проник внешний воздух. — Извини, — дыхание участилось. Почему он извиняется? После всего что он сделал для Ацуши. Да, он переборщил, но у него не было никаких плохих намерений. Почему сердце так быстро билось? — Извини, — Ацуши не выдержал. Сначала он просто всхлипывал, но потом они превратились в рыдание. Он отвернулся, Дазай не трогал и не разговаривал с ним. Он поправил покрывало и молча сел. Позже, когда Ацуши успокоился, он повернулся — Дазай, уткнувшись в телефон, до сих пор не спал. Мальчику захотелось прижаться к нему, и в итоге он это сделал, прежде чем успел передумать. Дазай обнял его, и оба уснули. * На следующее утро Дазай был немногословен. Обслуживание номеров принесло им завтрак, в нём было всё, что любит Ацуши. Дазай же почти не ел. Он собрал их вещи и помог Ацуши переодеться (мальчик решил не задавать лишних вопросов). Было в нём что-то печальное, как будто он принял реальность такой, какая она есть. Ацуши так сильно хотел обнять его. Но он не знал, станет ли от этого легче, или, наоборот, всё ещё сильнее усугубится. Пока они ехали в машине Дазай смотрел только вперёд. Казалось, что он далеко в своих мыслях, и грудь Ацуши заболела. Он бы никогда не подумал, что невзаимные чувства сделают Дазая несчастным. Как же сильно он хотел повернуть время вспять. Можно всё просто взять и отменить? “Я солгал , - хотелось сказать - Я не люблю Вас или что-то в этом роде, так что Вам не за что чувствовать себя виноватым, ведь Вы не любите меня так, как люблю Вас я”. Грудь болела очень сильно. Он взглянул на Дазая и ужаснулся мрачности его лица. Дыхание стало прерывистым, и внезапно он замахал руками, глотая воздух. Дазай остановил машину и открыл дверь. Всё ещё всхрипывая, Ацуши упал, вцепившись в придорожную траву. Дазай подошёл и начал постукивать по спине, но это сделало только хуже. — Забудь о Фудзи, прямо сейчас мы поедем в больницу, — сказал Дазай. Ацуши с трудом разобрал это из-за ветра и шума. — Нет, — выдохнул он. Он кашлял, но впервые из горла не выпало ни одного цветка, только кровь. Он мог дышать, но боль была невыносимой. — Я хочу попасть на Фудзи с Вами. Даже если это последнее, что я сделаю в своей жизни. По лицу Дазая нельзя было понять о чём он думает. Снова закашлявшись, Ацуши согнулся пополам. Дазай придерживал его рукой. Затем Ацуши услышал: — Я тоже хочу попасть с тобой на Фудзи, даже если это будет последней вещью, что я сделаю. И именно в этот момент, впервые за месяц, тело не испытывало боли. Он поднял взгляд и увидел, как Дазай улыбается. Ацуши никогда не видел наставника таким счастливым. — Почему Вы улыбаетесь? — Ты покраснел, Ацуши-кун. Для осознания услышанного потребовалось время. Ты больше не выглядишь как полумертвец, имел ввиду Дазай. Но он всё равно умрёт. Не задумываясь, он резко упал на Дазая. Впервые за неделю он почувствовал облегчение. Только этот момент имел значение. Дазай накинул на обоих пальто, и они грелись на низком зимнем солнце.