Через тернии к звёздам

      Как всё-таки был красив маленький Ясногорск с приходом ночи: ветви могучих деревьев склонялись прямо к окнам жилых домов, словно укрывая мягким одеялом; луна ярко светила сквозь дымчатые облака. Здесь не было московских многоэтажек, небоскрёбов, поэтому казалось, что она совсем близко — вот-вот можно было коснуться рукой. Полине Зеленовой определённо нравился этот город — даже несмотря на вереницы однообразных панельных хрущёвок, во дворах которых запросто можно было заблудиться и на заржавевшие гаражи, исписанные разной похабщиной. Она уже и забыла, как ещё шесть лет назад прогуливалась по модным столичным бутикам — здесь и сейчас она чувствовала себя по-настоящему дома. Правда вот тревога с каждым днём всё большим грузом ложилась на сердце.       Она обеспокоенно вздохнула, в очередной раз взглянув на дисплей телефона — во втором часу ночи он всё молчал, а при наборе уже наизусть заученного номера динамик повторял одно и то же: «Абонент временно недоступен». Вылив в раковину так и не выпитый чай из кружки, Полина смахнула с лица слезинку и устало присела на корточки, когда в длинном коридоре послышались шаги. — Милый, а ты где был? — взволнованно спросила она, когда Игорь вошёл в кухню. Он молча сел за стол и потёр пальцами виски, опустив голову на ладони. — Игорь, ты слышишь меня? — Слышу, Поль, слышу, — тихо вздохнул он. — Работы так много, что я умаялся, если честно — народ прёт и прёт, сегодня даже на обед выйти было некогда. — Мне доктор звонил, — с грустью сообщила Полина. — Завтра ждёт меня на консультацию. Скорее всего, сразу буду ложиться в госпиталь. Сказал, что моя депрессия опасна тем, что в любой момент может перерасти в более тяжёлое состояние… — Да? Уже? — Игорь поднял глаза на девушку, но по выражению его лица Полина понимала, что он явно где-то «не здесь». — Игорь, что происходит? — Полина осторожно присела рядом, и изящная ладонь легла на запястье Игоря. — Я же вижу, что ты совсем не слушаешь меня. Последний месяц ты сам не свой. Неужели в каких-то спорттоварах может быть настолько много работы? — Много, Поль, правда, — Гуцул шумно выдохнул через ноздри и, нащупав в кармане джинсов помятую пачку сигарет, закурил прямо на кухне. — Сезон же, тем более это единственный спортмагазин в нашей глуши. Не переживай, — он невесомо погладил ладонь Полины и даже попытался улыбнуться — вышло почти правдоподобно: — Нам сейчас главное, чтобы ты поправилась. А с остальным справимся. — Тебе нужно расслабиться, — ласково прошептала Полина, склонившись над его лицом и осторожно коснулась губ поцелуем. На языке тут же появился привкус табака вперемешку с вином, и в сердце вновь неприятно кольнуло, однако виду Полина не подала. — Пойдём в комнату?       Она слегка отстранилась, поднялась, медленно развязала пояс на шёлковом халате, открывая вид на точёную талию в изящном боди. Регулярный приём антидепрессантов ничуть не сказался на внешности бывшей фотомодели — Полина всё так же следила за фигурой и носила красивое дорогое бельё, лишь подчёркивавшее её. Лёгкий макияж, свежий аромат духов — она никогда не забывала о себе и не переставала быть девушкой. Очень привлекательной, только вот…       Гуцул в последний раз крепко затянулся, быстрым движением пальцев потушив сигарету прямо в блюдце и поднял глаза к потолку. Наверное, впервые за последний месяц при взгляде на полуобнажённую Полину он не испытал… ничего. Он с пугающей ясностью осознал, что все мысли теперь заняла совершенно другая девушка, и сейчас гораздо больше волновали вопросы — не досталось ли ей дома, как она себя чувствует и добралась ли вообще. — Игорь, ты… не хочешь меня? — Полина раздосадованно надула губы, накидывая халат обратно на плечи. — Полиночка, я хочу спать, — устало вздохнул Гуцул. — Пойдём в комнату.

***

      Разувшись ещё в тамбуре подъезда, чтобы не шуметь и не разбудить Виктора, Лена осторожно повернула ключ в замке и на цыпочках вошла в квартиру. На удивление, дом встретил её звенящей тишиной.       С облегчением вздохнув, она прошла в спальню, где её встретила идеально заправленная постель — Виктор снова уснул в гостиной. Облокотившись на мягкие подушки, Лена села на кровать и крепко обняла плюшевого медведя с сердечком — подарок мамы как бы от братика — ещё в Ленины шестнадцать, когда Серёжка только родился, Вера Николаевна подарила его дочери. Как же сейчас не хватало родителей, младшего братишки. А ведь он уже пошёл в школу…       Лена не видела их все шесть лет. После того, как Вера Николаевна и Никита Петрович забрали Петра Никаноровича с собой в Швейцарию, они сдали и дедушкину московскую квартиру. Дав напутствия дочери на счастливую семейную жизнь, Кулёмины взяли билеты в один конец и возвращаться на родину не спешили. А как бы сейчас ей хотелось обнять маму! Поделиться всем, что творилось у неё на душе, поплакать и просто побыть ребёнком. Да, из-за такой сложной работы родителей Лене пришлось слишком рано повзрослеть.       Воспоминания снова, словно лавина, захлестнули с головой. Пожалуй, самым тяжёлым было о том, когда во время работы в Нигерии маму и папу взяли в заложники. Страшная новость как гром среди ясного неба, прогремела по телевизору прямо в день рождения. Тогда в гостях собрался весь класс и… Степнов. Помогал деду продукты из магазина нести, да спину сорвал — так и остался нежданным гостем на молодёжном празднике. А таким ли нежданным?..       Да, он тогда здорово поддержал — тренировками, репетициями отвлекал. Тогда, в десятом классе, даже намёка на отношения не было… Или так только казалось? По крайней мере, предположения Борзовой о романе между учителем и ученицей казались Лене противными и возмутительными. А по классу слухи ходили уже давно.       Куда же делись вся его забота и внимание? Как из строгого, но справедливого тренера Виктор мог превратиться в того, с кем Лена жила сейчас? Как в одно мгновение он перестал понимать, какую важность имела для неё группа? Группа из пяти девчонок, созданная им же тогда, в десятом классе, для комиссии в школе и ставшая самым важным проектом…       С Лерой и Наташей Лена училась с первого класса, правда, подругами они стали только с появлением «Ранеток» и общей, совместной работы в группе. За два года дружбы прошли, наверное, через всё — от предательств, обманов, обид от неудач до успешного, почти головокружительного взлёта их музыкальной карьеры.       А падать больно. Всегда. Лена помнила рты девчонок, открывшиеся в немом шоке… Стоявшие в глазах Нюты слёзы, растерянный вид Ани и злость Жени, когда на последней репетиции она сообщила им новость: они со Степновым уезжают в Ясногорск и она навсегда уходит из группы. Одна Наташка молча кивнула и поддерживающе обняла. Но мерзкое послевкусие от своего же предательства Лена чувствовала до сих пор — будто испачкался в чём-то грязном, липком. И от этого чувства ужасно хотелось отмыться.       Тихо включив ноутбук и недолго думая, Лена заказала билет. Уже через пять часов она сядет в сонный поезд Тула-Москва. И пусть её не простят — она постарается найти хоть кого-нибудь, за чьими страничками в соцсетях она всё же поглядывала втайне от Виктора. Вот недавно Наташа выкладывала фотки с прогулки на Воробьёвых горах — значит, она в городе, а где именно, найти будет несложно. Виктор Львович Шинский, должно быть, до сих пор был директором кафе «Элефант». А уж он точно подскажет, где и кого искать. Пусть её не простят, пусть — хотя бы выслушают. Сейчас она очень нуждалась в поддержке бывших подруг, и пусть, что на эту исповедь она решалась шесть лет.       «Гуцул, меня завтра на работе не будет. Ты прикрой меня перед Андреичем, скажи заболела… Только ничего не спрашивай, я при встрече расскажу» — на сообщении в мессенджере тут же загорелись две синие галочки. Прочитал. Не спит.       Быстро покидав кое-какие вещи в рюкзак, Лена так же на цыпочках пробралась в коридор и, схватив кроссовки, выскользнула за дверь. «Ну его… Лучше провести ночь на вокзале», — думала Лена, обуваясь уже на лестничной клетке.       Москва встретила тёплыми лучами солнца, ярко отражавшимися в блестящих стёклах здания Курского вокзала. Вдохнув полной грудью, словно впервые за столько лет почувствовав свободу, Лена двинулась в столичную подземку. Как давно она не ездила на метро… Сейчас даже его запах, — тот, который где-то между дверями, где дует лёгкий ветерок, похожий то ли на запах резины, то ли ещё чего-то, казался сладким. Пьянящим. Кружившим голову.       Минут за сорок она добралась до «Элефанта», действуя по наитию — впервые за эти годы руководствуясь только своей интуицией. Не думая ни о последствиях, ни о реакции кого-либо на такой безрассудный поступок.       Лена долго стояла перед деревянной дверью кафе, никак не решаясь войти внутрь. А вдруг Шинский всё-таки его продал? Вдруг там ещё работает эта Надька? «Ух, глаза бы ей выцарапать…». Собравшись с духом, она потянула за ручку, и дверь тут же ей поддалась.       Внутри, как и раньше, играла приятная музыка, парень за барной стойкой в оранжевом поло неспешно протирал стаканы… Лена сразу вспомнила, как когда-то на его месте в такой же форме стоял Гуцул, внимательно наблюдая за их репетицией, напевая их песни и ласково ей улыбаясь. Родное, до боли родное место… — Девушка, мы ещё закрыты, — покачал головой бармен, мельком посмотрев на часы. Ну конечно, восемь утра ещё. — Да я не есть пришла, — Лена подошла ближе и сама не поняла, как и почему, но она улыбалась — несмотря на не слишком ласковый приём. — Могу я поговорить с Виктором Львовичем? Он был здесь хозяином… — Почему был, он и сейчас есть, — хохотнул парень, вешая на подставку идеально начищенный бокал. — Только вот по какому поводу вы к нему, что мне сказать? — Скажите, что пришла Лена Кулёмина, — смело заявила она. — Я подруга его дочери, он знает меня. — Надо же… У нее такой пафосный блог! Неужели и подруги есть? — рассмеялся бармен, но тут же прокашлялся и посерьёзнел, удалившись в подсобку.       «Блогерша?.. А точно ли он о Нюте?» — едва успела подумать Лена, когда перед ней появился Шинский. Статный, в стильной светло-лиловой рубашке и синих джинсах — да, годы над их бывшим географом были точно не властны. — Лена? Какими судьбами! — Виктор Львович удивлённо повёл бровями и тут же жестом предложил присесть. — Константин, организуй-ка нам кофе, — отдал он распоряжение оторопевшему бармену. — Здравствуйте, Виктор Львович, — тихо поздоровалась Лена. — Все эти годы меня ужасно мучает совесть, а я совсем потеряла связь с девочками…       Лена говорила, а сама чувствовала, как с плеч падает гора — она говорила правду, дивясь сама себе, насколько просто, оказывается, не врать о том, что жизнь, неспешная, ясногорская, нравится ей. — Я всё понял, — кивнул Шинский, принимая две кружки горячего капучино из рук бармена. — Нютка на тебя точно зла не держит, ты ведь, наверное, с ней хотела поговорить?       Тихая музыка и вообще магия этого места отвлекали её, унося Лену к воспоминаниям, но сейчас, решившись на побег, она просто не могла себе позволить тратить время на них. Может быть, когда-нибудь потом. Может быть, даже с Гуцулом… — Если можно, — согласилась Лена, опомнившись и сделав обжигающий глоток кофе. — И с ней, и с остальными девчонками… Только вот телефонов ничьих у меня не осталось. — Да вот, Нютка-то, к сожалению, на Мальдивах сейчас отдыхает, — покачал головой Шинский. — А вот Наташка с папой на днях заходили, я оставлю тебе её телефон…       Виктор Львович запустил руку во внутренний карман, уже щёлкнув «паркером» и отрывая листочек от официантского блокнота, забытого кем-то из сотрудников. — Если они живут там же, то лучше я сразу к ней домой поеду, — решительно произнесла Лена. — Спасибо вам большое, Виктор Львович, вы не представляете, какое! До свидания! — Да, там же… — Шинский не успел продолжить. Нежданная гостья благодарно кивнула и, отставив кофе, поднялась и скрылась за дверью. Ну Кулёмина… Впрочем, спрашивать было не о чем: уже молодец, что решилась вернуться. Девочки так её отъезд переживали…       Оказавшись на улицах района, где прожила с рождения до окончания школы, Лена почувствовала, как дух захватило, дыхание участилось, а сердце бешено забилось о грудную клетку. Проходя по аллее, что вела от здания родной школы до дома Липатовых, она вдруг остановилась и внимательно осмотрелась — отчего-то ноги сами привели в до боли знакомый двор: именно здесь жили они с дедом последний год перед её отъездом в Ясногорск.       Казалось, за шесть лет тут так ничего и не изменилось — та же железная дверь, та же площадка напротив и тот же покосившийся старый клён… Целая жизнь была прожита и словно так и осталась здесь. Остановилась, и всё, что произошло потом, словно было чужим, не тем… Не её. Не с ней.       Лена присела на скамейку возле подъезда и неспеша закурила. Воспоминания снова одолевали, терзали душу, выворачивая её наизнанку. Она помнила, как по этим улицам они с девчонками убегали с уроков, чтобы показать друг-другу наброски очередной новой песни; сколько интрижек с мальчишками осталось за стенами школы и кафе «Элефант». В сердце вдруг неприятно кольнуло, когда она глянула на бело-голубую шестнадцатиэтажку напротив. Дом Лерки Новиковой, их первой барабанщицы.       «Помнишь, я встречался с Лерой?». Вопрос, заданный совсем недавно её новоиспечённым напарником, вдруг как-то неприятно кольнул в груди. Да, вернувшись из Лондона, Лерка вернулась в школу — уже преподавателем по вокалу, да и Гуцул занялся музыкой — у них было много общего… Не то, что у неё. Что и у кого с ней могло быть общего? В жизни Лену окружали только Степнов и его вечные подозрения. И всё же, чисто по-человечески, Лера могла бы и не лезть к бывшему парню подруги. Хотя какое сейчас это имело значение?.. У всех своя жизнь.       Сейчас нужно было найти Наташу и поговорить с ней. Через пять минут Лена Кулёмина, словно бы та, прежняя Лена Кулёмина, пришла, не чувствуя под собой ног от волнения, к нужному подъезду и даже без труда вспомнила код. Перепрыгивая через ступеньку, она поднялась на второй этаж. — Лена? Ты?.. — Наташа, казалось, так и застыла в дверном проёме. Её глаза округлились, словно блюдца, она шокировано хлопала ресницами при виде нежданной гостьи. — Наташка! — Лена и сама не поняла, в какой момент бросилась старой подруге на шею, а по щекам потекли горячие слёзы. — Наташка, пожалуйста, выслушай меня, мне нужно тебе… — Конечно заходи, Лен, — перебила Липатова, пропуская гостью в квартиру и закрывая за ней дверь. — Пойдём, я тебе чай налью… У тебя что-то случилось? — Случилось, Наташ… — Лена осторожно присела за стол и, уже не в силах сдерживаться, зарыдала в голос. — Я сволочь, Наташка, я свинья неблагодарная, и я очень перед вами виновата. Шесть лет я не решалась найти вас, признаться, но я очень виновата перед вами, перед группой, и если бы не Гуцул, я бы никогда… — Так, Кулёмина, стой, — Наташа вдруг как-то загадочно улыбнулась, отодвинув в сторону чашки, а на стол тут же опустилось два начищенных хрустальных фужера. — Чай тут, кажется, не поможет, давай-ка вина, ты успокоишься и расскажешь всё с самого начала! Перед кем ты там виновата, и причём тут вообще Гуцул.       Как только красное полусухое звонко плеснуло по хрусталю, Наташа вновь улыбнулась — искренне так, по-дружески, как раньше… и подняла бокал. А тут и тосты были не нужны, Лена почувствовала — подруга не злится. — Перед вами я виновата, я же группу бросила, — с тоской произнесла Лена. — Прямо перед туром по Европе, как дура пошла за Степновым… Наташка, это моя самая большая в жизни ошибка. Я жить с этим камнем на душе больше не могу, понимаешь? — Ну, в таком случае, не ты одна её бросила, — в поддерживающем жесте опустив ладонь на плечо подруги, произнесла Липатова. — Лерка от нас ещё раньше свинтила, да и Женя с Платоном почти сразу после твоего отъезда в Италию переехали. Нютка, вон, блог теперь ведёт да по островам разъезжает, а Анька в продюсеры подалась. Так что «Снегинку» из всех закончила только я. Ну не всем дано это призвание — быть музыкантом… — Ничего себе, — Лена прокашлялась: на подобную новость она совершенно не знала, как и реагировать. — И как ты, где играешь сейчас? — Да, мы с папой музыку к фильмам пишем, — сделав небольшой глоток, Наташа снова добродушно улыбнулась. — Он — главную тему, а я аранжировки клепаю. Степнов, конечно, категоричен был, но в принципе он прав — такой себе у нас был коллектив, раз не смогли сохранить. — И ни в чём он не прав! — Лена резко сорвалась на крик. Казалось, что в глазах потемнело от ярости, а ладони сами сжались — непроизвольно: — Может, я сама, как и вы все, эту шишку набить хотела! А я пошла за чужим мнением, уехала в дыру, друзей, деда бросила… — Так у вас всё так плохо?.. — тяжело вздохнула Наташа. — Да. Ты представляешь, я сбежала от него… — Лена устало потёрла лоб. — Взяла и уехала в Москву, а Гуцула попросила на работе прикрыть. Мне так нужно было найти кого-нибудь из вас, выговориться… — Так, Лен, вот теперь ты меня окончательно запутала, — не выдержав, Наташа рассмеялась: — А он там что делает? И на какой работе ты там его встретила? — Да я в спорттоварах работаю. У нас там, в Ясногорске, — Лена даже не заметила, как лицо её вдруг растянулось в какой-то глуповатой улыбке. Сейчас, когда она сидела на кухне своей старой подруги, ей казалось, что им вновь по шестнадцать, а утром они вместе побегут в школу, наперебой рассказывая свежие новости. Как придут после уроков в кафе, и Гуцул снова улыбнётся ей из-за барной стойки, облокотившись на неё обеими руками, подмигнёт ласково, чуть игриво — так, как это было обычно… — Ну менеджер взял мне, да напарника навязал. Приходит тот на стажировку, я голову поворачиваю, а это Гуцул, ты прикинь! — А он тебе, я так понимаю, всё ещё нравится, — растянула губы в ободряющей улыбке Наташа и похлопала собеседницу по плечу. — Кто? Гуцул? — Лена попыталась рассмеяться — получилось как-то нервно: — Ну ты скажешь тоже, Наташка… — Да ладно, Ленка, я ж всё понимаю. Пришла со слезами, а тут, заулыбалась, как кот чеширский… — она не успела договорить, как тут же получила от подруги шутливый, но чувствительный тычок под рёбра.       За бутылкой вина и разговорами, да в компании старой подруги день пролетел незаметно. Уже вовсю смеркалось, когда Лена взглянула на часы, и ледянящий страх за предстоящие разборки снова пробежался по спине. Наспех попрощавшись с Наташей и пообещав в скором времени собраться уже компанией побольше, Лена всё же пересилила себя и отправилась на вокзал.       Всю дорогу до Ясногорска она гоняла в плеере их старые песни, которые по-прежнему грели душу. Задорный голос Леры, виртуозные соло Наташи и романтичные тексты Ани… Осознание, что никто из девочек ни в чём её не винил, лечило, успокаивало, и Лена сама не заметила, как задремала, облокотившись о холодное окно поезда. На миг показалось, что в её жизни всё становится по-прежнему, будто и не было этих шести лет.       Но лишь на миг. Пока поезд не остановился на вокзале Ясногорска. Пока Лена не вышла в пронизанную ветром ночную темноту, а на горизонте не показалась мужская фигура…