Через тернии к звёздам

Ранено сердце, Сломана дверца. Для чего? Тебе хочется скрыться, Чтобы не видеть Никого.

      Ключ повернулся в замочной скважине, сообщив характерным щелчком о прибытии хозяйки. В коридоре было темно, лишь тонкая полоска света на полу от включенного в гостиной торшера говорила о том, что Виктор не спал. Посмотрев на электронные часы, светившиеся на микроволновке в дальнем углу кухни, Лена нервно закусила губу. Расспросов и скандалов было не избежать — время перевалило за полночь. — Ну и где мы ходим? — недоверчиво повёл бровью Виктор, когда дверь закрылась за спиной Лены. — Тьфу ты, напугал, — дёрнулась она от неожиданности. — Где ты была? — явно начиная закипать, повторил свой вопрос Виктор. — Кулёмина, я у тебя спрашиваю, ты на часы смотрела?! — На работе, где же мне ещё быть, — тяжело вздохнула она и, скинув кроссовки, направилась было в комнату, однако проход тут же загородила массивная рука рассерженного Виктора. — Лена, где? — ответ его явно не удовлетворил. — Время — первый час ночи, а заканчиваете вы в десять. Даже не пытайся врать, дорогая, — склонив голову набок, он пристально смотрел в зелёные глаза напротив, словно пытался прочитать мысли. — А сегодня задержались, — Лена тяжело вздохнула и снова попыталась пройти в комнату. — Вить, пусти. Весь день товар разгружали, а потом ещё этот мужик с велосипедом… Сил никаких. — Я тебе звонил, писал… — Виктор закипал всё больше. По его лицу это было отчётливо видно: скулы напряглись, желваки заходили, и Лена, обратив внимание на медленно сжимающиеся в кулаки ладони невольно сделала шаг назад. — Прости, не слышала. Правда, очень много работы было. Сезон же, народ прёт на выезды, соревнования… — Лена, десять раз звонил.       Виктор словно не слышал. Будучи слишком вспыльчивым человеком, в ярость он мог прийти от любого слова, сказанного поперёк его мнению, от любого поступка, не получившего его одобрения… Лена видела, как та самая пелена застилает его взгляд. Как голубые глаза, сузившись в строгом прищуре, потемнели сразу на пару оттенков, ноздри раздулись, а грудная клетка высоко вздымалась на каждом вдохе. Перед глазами вновь, как вчера, ожила та картина — спортзал, победа на соревновании по стритболу и… удар, кровь, падающий на пол Гуцул. Учитель ударил своего ученика на глазах у всей школы — директора, завуча, толпы учителей и учеников. Этого дня Лена бы никогда не забыла, ведь именно тогда она поняла главное: если этого человека разозлить, он способен на всё. — Вить! Телефон на беззвучном, когда я работаю. Пойми уже, что я была на ра-бо-те, — тяжело вздохнув, произнесла она по слогам.       «Снова эти подозрения и постоянные истерики. Ну что за глупый вопрос… Вот будто мне делать нечего, кроме как намеренно его звонки игнорировать? Как только объяснить, что если человек на работе, то он на работе и ничего не скрывает… Эта ненормальная, маниакальная зависимость скоро доведёт меня до ручки. Почему я не устраиваю допросов, когда он задерживается на работе, а верю ему беспрекословно?!» — А написать, позвонить, ответить хоть что-то, чтобы я не волновался, ты не могла? Лена, пойми уже, что я переживаю, и твой игнор даёт почву для размышлений! — Степнов! — Лена едва сдерживалась, чтобы не перейти на крик. — Ты не просто переживаешь, а будто подозреваешь меня в чём-то. Твои постоянные расспросы меня уже доконали. Запомни раз и навсегда, что если я на работе, то я там занята, и на звонки и сообщения ответить не могу. На работе! И нигде больше! Если я не отвечаю, значит работаю или не слышу. Ты меня знаешь, если я иду куда-то, я тебе говорю, разве не так? — спросила она, глядя Виктору прямо в глаза. — Так, но… — Никаких «но», Витя! Всё, хватит! — поставила точку в диалоге Лена. — Я устала, давай попьем чай и ляжем спать.       Виктор лишь гневно выдохнул, молча удалившись в гостиную. Порой его ревность и вспыльчивость действительно раздражала Лену, однако обычно она старалась промолчать, сглаживая конфликт. Но, как известно, чаша терпения может наполняться годами, а одна маленькая капля вмиг спокойно ее опрокинет. Так вышло и сейчас — за годы молчания просто накипело.       Помешивая сахар в кружке с уже остывшим чаем, Лена всматривалась в звёздное небо за окном. «А звёзды такие крупные и яркие… Тогда на даче были такие же…» Воспоминания юности снова слишком назойливо лезли в голову, и тот зимний день две тысячи девятого не стал исключением.       Тогда, в новогодние каникулы, вся дружная компания — Новикова, Комаров, Женька, Платонов, Анька с Белутой и сама Лена отправились к Гуцулу на дачу в отсутствие его родителей. Жарили шашлыки, несмотря на мороз, смеялись и слушали громкую музыку. Когда к ночи все парочками разбрелись по комнатам, знакомая ладонь осторожно коснулась холодных пальцев. — Замёрзла, Ленка? — тепло улыбнулся Игорь, сняв с себя парку, и тут же накинул её на девичьи плечи. — Пойдём, покажу тебе кое-что. — Что ты там опять выдумал? — хохотнула в ответ Лена, нежно взглянув на парня из-под ресниц.       Гуцул был затейником. Всегда был непредсказуемым и всегда умел удивлять — то на руках по школьным коридорам пройдётся, то песню с посвящением по радио споёт. Вот и тогда, во вьюжный зимний вечер, взяв Лену за руку, уверенно повёл её к лестнице, ведущей на крышу недостроенной бани. — Посмотри на небо, — ласково произнёс Гуцул, когда они уже взобрались наверх. — Надо же… — широко улыбнулась Лена. — Столько звёзд и ни единого облака! — Хочешь, хоть все их для тебя достану, — шепнул он, едва коснувшись губами мочки её уха. — Ты только попроси. — Гуцул, скажешь тоже, — рассмеялась тогда Лена, положив голову ему на плечо. — Спасибо тебе за всё, мне с тобой так легко.       Ответа тогда не последовало. Лишь тёплые пальцы крепче сжали ладонь, а губы горячо коснулись щеки. Тогда Лене даже показалось, что она испытывала абсолютное счастье…       Улыбка быстро исчезла с лица, а реальность вновь больно ударила прямо в грудь. Отставив в мойку кружку с отвратительным холодным чаем, Лена также отправилась спать. Не обнаружив Виктора в спальне, она лишь тяжело вздохнула, укладываясь и зарываясь носом в подушку. «Снова сам придумал повод, сам обиделся и лёг в гостиной». Лунный свет пробивался в комнату сквозь плотно закрытые шторы и падал на кровать. Казалось, что такой одинокой, как в этот момент, Лена не чувствовала себя никогда. Тыльной стороной ладони она смахнула с щеки одинокую слезинку и вгляделась в отражавшуюся на бордовых обоях полоску лунного света. Мысли путались в её сознании, мешая уснуть.       «За что он так со мной? Я ведь ради него всё бросила. Сделала выбор из двух одинаково важных для меня вещей… Почему не доверяет мне? Как тяжело жить, каждый раз боясь пропустить звонок или смс. Жить, боясь, что тебя снова отчитают, как ребёнка-подростка в чём-то провинившегося. Каждый раз чувствовать себя виноватой в том, в чём ты на самом деле не виноват. Оправдываться… Больше нет сил…»       На все вопросы, которые так назойливо лезли в голову, Лена не знала ответа и сама. Вытерев пальцами влажные дорожки уже неостановимо катившихся по щекам слёз, она ещё раз глубоко вздохнула и наконец погрузилась в сон.       Утром Лена проснулась раньше обычного. Виктор, по-хозяйски обнимавший её за талию, расположился рядом, тесно прижимаясь. Словно и не было ночного скандала. Виктор держал её в своих руках. В этот момент Лена почувствовала далеко не нежность. По телу неприятно пробежалась стая колких мурашек, а грудь сдавило от ощущения накатившей обиды. Она резко выбралась из его объятий, присев на кровати и обхватив руками колени. — Лен, ты чего? — Виктор часто моргал, непонимающе потирая глаза.       Он снова потянул руку к ней в попытке обнять, но Лена лишь вскочила с кровати, снова одёрнув его. — Да ничего, Вить! — возмутилась на повышенных тонах. — Ничего! Сколько можно сначала доводить, унижать своими подозрениями, а потом обниматься, будто ничего и не случилось? — Лен, ну послушай… — Виктор не успел договорить. — Нет, Витя, это ты послушай! — в уголках глаз Лены заблестели слёзы. — Я не игрушка, я тоже живой человек! Захотел — наорал, захотел — придушил ревностью! Я устала от твоей ревности и подозрений! От скандалов, излишних придирок… А теперь, мне пора на работу!       Громко хлопнув дверью, Лена выбежала из квартиры. Такая сильная боль от обиды впервые душила некогда первую спортсменку школы, буквально давила на грудную клетку, разрывая сердце на части. Спотыкаясь о камни и тут же безжалостно пиная их ногой, Лена плакала всё громче и громче, сжимая кулаки. «Я больше так не могу…»       Резкий рёв тормозов заставил её на минуту опомниться. Огромный фургон высотой метров десяти, летевший прямо навстречу, изо всех сил пытался остановиться, но… В эту секунду Лена почувствовала сильный толчок на тротуар и жгучую боль в области лба. — Кулёмина, ты что, совсем что ли слепая? Не видишь, куда идёшь? — знакомый голос над ухом заставил её повернуть голову.       Это был Игорь. Словно из ниоткуда возникший на оживлённом перекрёстке напарник сейчас нависал над обездвиженной девушкой, вплотную прижимая её к асфальту. Лена замерла, испуганно глядя в карие глаза, наполненные неподдельным беспокойством. — Гуцул, грабли-то не распускай! — возмутилась она, опомнившись и смахнув с себя руки Игоря и приподнявшись на локтях. — Что ты вообще здесь делаешь?       Тот повиновался, присаживаясь рядом с ней на корточки. — Извини, я не специально, — взволнованно проговорил Гуцул. — Если бы я ещё думал, каким местом на тебя приземляться, то под грузовиком мы бы оказались вдвоём. — Да уж… — Лена слегка улыбнулась, сделав попытку встать, однако голова закружилась слишком сильно. — Блин… — схватилась за лоб, и тут же поняла, что это вот мокрое на лбу — её кровь. — Гуцул, что у меня с башкой, а? — Да ничего, просто ссадина довольно глубокая, — внимательно осмотрев голову, ответил он. — Ты встать-то вообще можешь? — Кажется, да, — Лена кивнула, опираясь о плечо напарника. — Прости, я задумалась, сама не знаю, как так получилось… — она наконец поднялась с асфальта, пожимая плечами. — Знаешь, Кулёмина, это ты вон Валерию Андреевичу про «задумалась» можешь говорить, — Гуцул недоверчиво покачал головой. — С твоей спортивной реакцией не заметить, что на тебя фура несётся — ну просто нереально. Валяй, рассказывай, что случилось. — Нереально, но не заметила, — Лена поднялась, отряхивая джинсы, но в ту же минуту снова схватилась за голову. — В травмпункт надо, давай, держись за меня, — тут же заключил Гуцул, подав руку. — Вдруг сотрясение? — Не надо в травмпункт, Гуцул, — отрицательно замотала головой Лена. — Пошли лучше в магазин, время ещё есть до открытия, сейчас умоюсь — и нормально всё будет.       Рабочий день пролетел быстро — посетителей снова было много, и, даже несмотря на отсутствие менеджера, отлынивать от дел не получалось совершенно. Да что там отдых — даже на обед выйти не получилось. — Ух, неужели эта безумная смена закончилась, — присвистнул Гуцул, пересчитывая деньги в кассе. — Слона бы сожрал, честное слово!       «Смена закончилась…» — Лена обречённо вздохнула, ведь предстояло идти домой, куда сегодня так не хотелось возвращаться. «Теперь все эти допросы, расспросы начнутся о моей ссадине…» Она невольно потёрла лоб: содранная кожа под пластырем ужасно чесалась, а голова казалась тяжёлой, но не от ушиба. От усталости. Моральной. — Лен, с тобой всё в порядке? — нахмурил брови Игорь, заметив выражение лица Лены. — Голова болит? Может, всё же в травмпункт? — Да не болит, — махнула рукой она в ответ. — Просто… Домой, если честно, совсем не хочется, — наконец призналась. Камень с души свалился. — Тогда пойдём чего-нибудь съедим, а то весь день без обеда. Тут неподалёку кафешка есть, — быстро нашёлся Игорь. — Там и расскажешь, что у тебя случилось. И даже не говори мне, что всё нормально — не выйдет, — простодушно улыбнулся он.       «Да уж… Не выйдет.» Лене и вправду не оставалось ничего больше, как тяжело выдохнуть и согласно кивнуть. Меньше всего хотелось думать о расспросах, ожидающих её дома. Да и в желудке урчало довольно неприятно — двенадцатичасовая смена без перерыва на обед давала о себе знать.       Кафе «Пеликан» находилось в паре кварталов от торгового центра. Тихое, почти ничем не примечательное место — как и все подобные заведения в Ясногорске, — всё же чем-то завораживало: приглушённый свет, плотно зашторенные окна и живая музыка. — Надо же, я живу в этом захолустье шесть лет, а здесь впервые, — задумчиво осмотрелась Лена и вымученно улыбнулась. — Если честно, я тоже, — Гуцул отодвинул своей напарнице стул за свободным столиком и сам сел рядом. — Один парень из нашей общаги рассказывал, что среди прокуренных кабаков нашей дыры «Пеликан» — самая цивильная заведуха. Сейчас мы закажем поесть, и ты мне всё расскажешь. В особенности, как ты под камазом чуть не оказалась, — он подал Лене меню и внимательно посмотрел в её зелёные глаза. — Тут без ста грамм не разберёшься, — отшутилась Лена. — С радостью поддержу, — хохотнул в ответ Гуцул и тут же подозвал официанта: — Неси-ка, друг, бутылку красного сухого, две порции шашлыка и… Ленок, а тебе чего? — Салат какой-нибудь… Овощной, — протянула она, захлопнув меню и невольно улыбнулась напарнику. — А вино — это, между прочим, нарушение спортивного режима. Степнов на любой праздник отказывается от спиртного именно по этой причине… — У вас какие-то проблемы? — осмелился предположить Игорь, заметив, как спутница тут же как-то сникла. — Ты же любила его, да и он… — Очень любила, — тяжело вздохнув, перебила Лена. — Всё бросила ради него, группу, девчонок, учёбу… Деда бросила, уехав в эту тьмутаракань, хорошо, что родители его с собой в Швейцарию забрали. А Степнов… Он вечно меня контролирует. Шагу нельзя сделать, не отчитавшись, ревностью своей задушил… — Слушай, Лен, я так и не понял, почему Степнов тебе такой ультиматум поставил, — Гуцул повёл бровью в недоумении. — Он же был первым создателем вашей группы… — Да он после того случая, ну, когда по лицу тебе врезал, вообще неадекватным стал. А с годами это, видимо, прогрессировало. Мне так больно, я так устала… А главное — не понимаю, чем заслужила это, понимаешь?       На минуту повисла неловкая тишина. «И зачем только я ему это рассказываю? У него поди и своих проблем хватает — Зеленова, выкидыш, психушка…» Сделав глоток вина, Лена подняла глаза на собеседника, и сердце сжалось в груди. Наверное, лишь на мгновение, но ей показалось, что в этих карих омутах она, как и раньше, как и тогда — в первый раз встретила то тепло, ту надежду и понимание, которых ей никогда не давал Виктор. Там, дома, были неизвестность, страх перед ней и огромная пропасть между Виктором и Леной. Тут — только безграничная нежность.       Казалось, Игорь почувствовал нечто сходное. Отставив бокал в сторону, он невесомо коснулся подушечками пальцев её щеки и бережно смахнул катившуюся по ней слезу. «Она всё такая же красивая… И как не хочется видеть её слёз», — мысль, просто мысль мимолётная, когда вторая рука коснулась её ладони, а пальцы переплелись. — Извини, Гуцул, — Лена отдёрнула руку и резко вскочила со стула. — Извини, уже поздно, а мне домой надо. Завтра на работе пообщаемся.