Пленники рая

      – Роджа, проходи, что ты хотеть? – сказал Фаррух, подставляя чернокожему рабу плечо, на котором виднелся свежий синяк. Раб осторожно втирал в него какое-то пахучее снадобье.       Роджера подмывало спросить, что случилось, – он никогда прежде не видел на теле принца никаких ссадин, даже старых шрамов почти не было. Только иногда бывали на бедрах синяки от пальцев, или на шее – от поцелуев. Но этот, новый, был явно от удара. Только спрашивать Роджер пока что опасался, памятуя, чем кончились две последние их встречи. Вдруг принц на него в самом деле зол, хоть и говорит сейчас очень приветливо?       Роджер и пришел сюда сейчас – без приглашения – потому что очень хотел понять, что же происходит. Он так уже привык считать, что принц Фэрри, Фредди – славный малый, почти друг, с которым легко договориться и вообще найти общий язык, хотя они по-прежнему не очень хорошо знали языки друг друга. Но вот сначала та его вспышка, когда он помешал их музицированию с Брайаном. Теперь принц разогнал их с тренировки, хотя ничего особенного не происходило! И, с другой стороны, Джон, который все время повторяет, что сарацину доверять нельзя и надо скорее от него уходить. Роджер не знал, кому и чему верить. Жизнь научила его верить только собственным глазам и ушам. А стало быть, ему надо поговорить наконец с глазу на глаз с принцем. И он пришел. Среди дня, чтобы не было похоже, будто он напрашивается на ночь. И уточнил перед этим у Хабиби, что принц не занят и Роджер не отвлечет его от дел.       – Хочу извиниться, если невольно тебя обидел, – сказал Роджер и поклонился, правда, не слишком низко.       Четко очерченные брови Фарруха удивленно взлетели:       – Ты? Обидеть меня?       – Ну, когда я прошлый раз пришел сюда и ты меня прогнал…       – А! – Фаррух отмахнулся, кажется, действительно забыл. – Я неправильно тогда прогонять тебя. Просто ты прийти… и прервать песню, которая мне нравится. И… Ты знаешь, чувство, когда у тебя не то… ммм… как это…       – Настроение? – попробовал угадать Роджер.       – Да. – Фаррух оглянулся на чернокожего раба и кивнул: – Хватит. Можешь идти. Я позову потом.       Негр низко поклонился и ушел. Фаррух посмотрел на свое ушибленное плечо, осторожно его потрогал, поморщился.       Роджер, которого не выгоняли, рискнул подойти ближе.       – Упал с лошади? – спросил он.       – Это? Нет. Брай меня упал.       – Брайан?!       На лице Фарруха промелькнула странная гримаса, будто он пожалел о сказанном.       – Я просить его драться со мной. Как он драться с Азизом. Тренироваться, так это называть, да?       – Да.       – Я упасть. Но потом я выиграть! – он довольно улыбнулся и встал, чтобы налить вина. И себе, и Роджеру. – Теперь немножко болеть. Немножко. Я забыть, как это. В юности я часто так ходить.       – Плохо представляю тебя в драке, – честно признался Роджер.       Фаррух засмеялся.       – Я сейчас тоже, – сказал он, поднимая пиалу с вином.       – Тебе больше подходит – на мягкой постели, в красивой одежде, в окружении прекрасных дев… И не только дев.       Фаррух опять засмеялся и хитро прищурился.       – Ты хотеть это снова? – поинтересовался он.       – Ну… – протянул Роджер и решил честно признаться: – Ты давно не зовешь меня. Я не очень понимаю причины. И я боюсь, что ты в самом деле обижаешься на что-то. А я бы не хотел…       – Я угощать тебя вином. – Фаррух показал на пиалу в его руках.       – Ну… да.       – Я не предлагать тебе любовь, потому что думать, что ты не хотеть.       – Я?! Я что – плохо?.. – Роджер сделал неприличный жест, и Фаррух расхохотался.       – Нет! Ты отлично это делать! Но я знать, что когда человек хотеть любовь не вообще, а одного человека, он не хотеть любовь с другими.       – Прости, я не понимаю…       Фаррух посмотрел на него внимательно, чуть склонив голову, словно ждал, что Роджер сам поймет.       – Тебе нравится Аиша, – сказал он наконец. И Роджера как ледяной водой окатили.       – Но… откуда…       Фаррух закатил глаза:       – Здесь все всё знать! Вы часто ходить вместе. Юсуф всем рассказывать, что вы друзья.       Роджер вздохнул, чувствуя себя как-то странно неловко.       – Не надо смущать, – Фаррух ободряюще улыбнулся и похлопал его по плечу. – Аиша хорошая женщина. Мне подарить ее, когда она еще была девочка. Она и Хабиби – мои единственные друзья тогда. Потом мать найти мне жену, Марьям. Я сделать Аишу свободной. И ее сына тоже. Я сказать ей, что она может идти, куда хотеть. Она остаться. Сказать, что надо следить за моим домом, потому что госпожа Марьям не мочь следить, чтобы быть чистая одежда и ковры, и покупать еду… Она и Хабиби всегда следить за этим. Я и Марьям хотеть найти ей мужа. Она отказываться. Я знаю, кого она любить… Не меня, – уточнил он. – Его уже нет. Хранить верность мертвым это… красиво. Но хорошо для песен. Пока ты жить, надо любить тех, кто тоже жить. Я рад, если ты помочь ей это понять.       Роджер только руками развел и снова честно признался:       – Я не знаю, что сказать. Я никогда не думал в таком плане…       – Подумай, – лукаво улыбнулся Фаррух. – Поговори с ней. Сделай ее счастливой. А потом мы с тобой поговорить об этом, когда пить вино.       – Хорошо… Фаррух, – кивнул Роджер, немного замявшись, не зная, какое из обращений лучше выбрать.       – Ты больше не называть меня «Фредди»?       – Ну… ты запретил…       – Разрешаю снова! И чтобы ты больше не думать, что я злиться… – он всунул Роджеру в руки свою пиалу и подошел к шкатулке, покопался в ней, что-то достал. Вернулся, забрал пиалу, и вместо нее вложил в руку Роджера золотое кольцо с бриллиантом. – Подарок.       – Это же… очень дорого! – пробормотал потрясенный Роджер.       – Мне не жалко для друзей.              Все еще под впечатлением от разговора, Роджер спустился во двор. Кольцо он сжимал в руке, решив, что надевать его на палец не стоит. Не объяснять же всем подряд, что сахиб просто решил проявить свою щедрость. Надо будет куда-то его убрать… И воспользоваться, если вдруг действительно придется бежать. Или не придется? Судя по всему, к Фарруху снова вернулось его благодушие. Может, он действительно скоро решит, что готов их отпустить?       – Ты поговорил с ним?       Роджер аж подпрыгнул от неожиданности, но это был всего лишь Джон, который подкараулил его у входа.       – Да. И он в прекрасном расположении духа. Будто не было ничего.       Роджер подумал, не пересказать ли разговор про Аишу – как доказательство благодушия принца, но не стал. Хоть Фаррух и сказал, что уже всем известно, Джон вряд ли знал, иначе бы хоть что-то спросил. А он не спрашивал. Его интересовал только Фаррух и их будущий план.       – Ну… – недоверчиво покачал головой Джон. – Он часто бывает таким милым. А потом опять как рявкнет…       – На тебя, что ли, рявкал уже?       – Нет, со мной он… – Джон смутился и отвел глаза. – Но все может быть.       – Да брось. Он не чудовище. Подарок мне сделал… – Роджер разжал ладонь.       Глаза Джона округлились, и он задохнулся от удивления:       – Подарок? Точно подарок? А не то, о чем мы говорили?..       – Джонни! – Роджер снова сжал кулак. – Ты же в благородной семье воспитывался. Откуда у тебя такие мысли?       – Да. Я сейчас очень благородный раб! – саркастично фыркнул Джон.       Роджер отмахнулся от него и пошел из внутреннего двора. Надо бы, в самом деле, найти Аишу и поговорить с ней…       – Это знак. – Джон догнал его и пристроился рядом, чтобы шептать в ухо. – Я как раз думал, что нам нужны деньги. Даже не чтобы подкупить кого-то. Чтобы купить оружие. Помнишь, как твой маленький друг сказал: «Если я буду воином, у меня будут и верблюды». А мы же с тобой воины. Так зачем нам унижаться перед сарацинами, предлагая им мзду? А какие мы воины, если у нас нет оружия?       – Вот это, – Роджер поднял кулак, – я легко спрячу. А оружие куда мы денем? Нас же моментально какой-нибудь Азиз схватит и казнит, обвинив в покушении. И ты не докажешь, что он не прав. Он же этого и ждет. Ты не понял после вчерашнего?       – Нам не обязательно брать длинные мечи. Достаточно ножа – такого, как у Салима. Как мы смотрели на рынке. Я помню, где найти торговца…       – Джон, это безумие.       – Если ты боишься, дай мне кольцо, я пойду один. – Джон взял его за руку, но Роджер оттолкнул его.       – Это мой подарок. Если хочешь, иди, полижи ему задницу, он тебе тоже что-нибудь подарит.       Джон покраснел, открыл рот и не нашел, что ответить.       Усилием воли Роджер сдержал улыбку. Кажется, его догадки насчет отношений Джона с сахибом в чем-то верные. И вот от этого он и хочет сбежать.       Роджер уже почти собрался уйти, но их окликнул Юсуф. Мальчишка брел куда-то по своим делам, точнее, явно закончив оные, и не смог пройти мимо своих друзей.       – Что у вас случилось? Вы опять драться хотите? Мне тут рассказали, как вы с Азизом дрались! Эх, жаль, меня не позвали, я бы посмотрел…       – Мы просто спорим, – быстро ответил Джон. – Я предлагаю пойти опять на рынок. А Роджер боится и говорит, что без тебя нас одних не выпустят в город. Может, он и прав, но ведь можно и попробовать! Как ты думаешь?       – А давайте я вас выведу! – с готовностью предложил Юсуф. – Я тоже хочу на рынок. Мы в тот раз не видели крутящиеся огни! А это так здорово!       Джон посмотрел на Роджера, ожидая его решения. Роджер хотел было сказать «идите вдвоем», а самому отправиться к себе… и Аише. Но в последний момент решил не отпускать Джона и Юсуфа одних. Мало ли, что им в голову взбредет. Или все-таки опять усомнился в искренности сахиба?..       – Пошли, – махнул рукой Роджер.              Тихоня Джон, когда хотел, мог быть весьма убедительным. Стоило ему подвести Роджера снова к прилавку оружейника и дать в руки небольшой, но такой ладный ханджар, и Роджер сам подумал, что спрятать клинок в складках одежды, в общем-то, не сложно. А толку от него больше, чем от одного кольца. Во дворце ни тем, ни другим светить не стоит, а за пределами, если получится выбраться, оружие будет полезнее. В итоге Роджер пошел с Юсуфом смотреть представление факельщиков: он решил, что мальчишке не нужно знать, зачем они в самом деле вышли. А Джон взял кольцо и отправился торговаться. Роджеру было немного боязно – а ну как ушлые арабские торговцы не захотят иметь дело с чужестранцем? И сам потому не пошел – меньше своими голубыми глазами мелькать.       Но Джон был уверен, что когда речь о деньгах, то уже все равно, насколько чисто покупатель говорит на арабском. И он как-то умудрился продать кольцо и купить два ханджара в неброских ножнах, да еще притащил кошель монет, оставшихся на сдачу. Дорогой, видать, был бриллиант.       – Хорошо, что я считать по-арабски выучился, – похвастался Джон товарищу. – Меня так просто не обмануть!       – Я спрячу это у себя, – ответил Роджер, забирая покупки. – У меня есть хорошее место, куда никто не будет лазить.       – Среди женщин? – ухмыльнулся Джон.       – Среди женщин – это лучшее, что можно придумать, мой друг! – не спустил Роджер. – Пойдем со мной. Я тебе покажу. Заодно познакомлю с кем-нибудь из красоток, чтобы скрасить твой вечер… А то стыдно будет рассказывать – столько прожил на Востоке и ни одной красавицы не узнал.       – Я уже говорил, меня это не интересует! – моментально нахмурившись, отрезал Джон.       – Да брось, ты ведь уже не девственник. Чего беречь?       – Не твое дело!       – А! То есть, как кольцо продавать, так я твой друг. А как поговорить за жизнь, так нет!       – Потому что общее дело для меня важнее всего этого.       – Эх, Джонни, торговаться ты умеешь, но жизни еще не понимаешь. Но не мне тебя учить.              Роджер принес два ханджара и кошель к себе, спрятал под матрас, чтобы утром отнести на конюшню. Там было место среди старой упряжи, куда вряд ли кто-то полезет. Судя по слою пыли и паутине, до некоторых углов руки уборщиков не доходили никогда. А если кто-то решит затеять там большую уборку, Роджер об этом узнает, ибо все время находится неподалеку, и успеет перепрятать.       Он сел на матрас сверху. Все равно на душе было как-то тревожно. Может быть, надо было прямо спросить Фарруха, значит ли его подарок, что готов ли он их отпустить? И надо просто немножко подождать и уехать отсюда спокойно, как свободные люди? Или это касается только одного Роджера? Джону-то принц подарков не делает. Хотя Джон явно старается для него. А Брайан? Роджер и раньше-то не сильно понимал Брайана, хоть и считал своим другом. А теперь и вовсе перестал. Бывший рыцарь-иоаннит здесь совсем отдалился от всех, все время витает в своих мыслях… Молитвах? Он намеревался обратить принца в истинную веру, но судя по всему не преуспел – Фаррух не стал набожным. А сам Брайан?.. Поет с ним мирские песни, ездит с ним на прогулки, тренирует его стражу и его самого… И не хочет возвращаться – по словам всезнайки Юсуфа. Надо бы спросить мальчишку, с чего он это взял. Но ведь не выдумал. Было что-то, что навело его на эту мысль.       Что если Брайан не только не сумел обратить Фарруха в христианство, но и сам обратил свой взор в сторону ислама? Роджер слышал истории о крестоносцах, попавших в плен и поменявших веру. Под давлением, как говорили, чтобы скорее вернуться на свободу… И Роджер их никогда не осуждал, думая, что он и сам мог бы оказаться в такой ситуации. Чего не сделаешь ради спасения? Он радовался, что Фаррух не был религиозен, как и он сам. Роджер лишь по привычке крестился перед сном и бормотал молитву, если засыпал один, что случалось не каждый раз. А сказали бы ему, что он должен вместе со всеми ходить в мечеть, так и пошел бы – с Юсуфом и его матерью. А потом вернулся бы домой и так же бы пошел в церковь, покаялся бы перед священником… И до ближайшего церковного праздника забыл бы туда дорогу. Но ведь брат Брайан же не такой. Что происходит с ним? Если бы Роджер сумел понять, он бы, наверное, понял, что делать дальше.       – Что это? – вывел его из задумчивости удивленный возглас Аиши.       Роджер встрепенулся и с ужасом понял, что крутит в пальцах купленный ханджар. Эта давняя привычка вертеть в руках свой нож в моменты сложных размышлений! Если при этом попадалась какая-то деревяшка, Роджер мог даже вырезать из нее какую-нибудь фигурку. И вот сейчас руки без участия головы поняли, что привычное развлечение снова доступно, и вытащили клинок…       – Подарок… принца, – сказал Роджер.       Аиша притворила плотно дверь и села рядом с ним.       – Он не мог подарить тебе оружие, – сказала она. – Или он отпустил тебя на свободу?       Роджер отвел глаза. Врать не хотелось. А правду как рассказать?       Он так и не придумал. Не успел.       – Готовите побег? – тихо спросила Аиша.       Роджер посмотрел на нее, все еще не придумав, как отвечать.       – Не надо, – так же тихо попросила она. Именно попросила.       – Почему? – Роджер не сдержал удивления.       – Это слишком опасно. Это, – она указала на ханджар, – тебя не защитит, когда ты пойдешь по нашим землям. Один или с караваном, неважно. Ты не мусульманин. Ты еще плохо знаешь наш язык и наши обычаи. Для большинства мусульман ты просто неверный, жизнь которого ничего не стоит. Даже если ты дашь им много золота, чтобы тебя довели до своих, они не будут считать себя обязанными тебе. Клятва, данная неверному, для большинства мусульман – ничто. Заснув однажды, ты можешь проснуться с новой веревкой на шее. Но другой такой сахиб, как наш, тебе не встретится. Принц Фаррух слишком добрый. И даже здесь не всем нравится, что он позволяет вам очень многое. Но его самого очень любят. Пока он сам к вам хорошо относится, вам тут ничего не грозит. Не гневи его. Не заставляй думать, что ты замыслил что-то против него. Отдай мне клинок. Я спрячу. Никому не скажу.       Роджер опустил голову, раздавленный словами Аиши. Он ведь знал, что сарацинам доверять нельзя. Об этом ему говорили всегда на пути в Палестину, и в самой Палестине предостерегали. Но он расслабился в этом райском уголке, которым правит блаженный принц Фаррух, и забыл. Забыл, что не все – даже не все христиане – такие добрые, как сахиб… И как Аиша.       Он вложил ханджар в ножны и отдал ей.       Аиша взяла его двумя руками, прижала к груди. Внимательно посмотрела на Роджера и вдруг порывисто обняла одной рукой за шею и поцеловала.       Роджер опешил от неожиданности, но тело уже решило все за него. Руки обхватили гибкий стан женщины, а губы ответили на поцелуй. И в голове возникла совершенно неожиданная мысль: «Да не хочу я никуда уходить!..»