За пять месяцев до основных событий.
Конец декабря, 2001
— Гарри, это очень необдуманный поступок! — волновалась Гермиона. — Нам стоит вернуться назад, пока не поздно. — Гермиона, всё будет хорошо! — Поттер ободряюще улыбнулся и двинулся вперёд. — Орден отвлечёт их на себя. У нас всё получится. — Ну же, Гермиона, — подхватил Рон. — Уж кто-кто, а ты не должна дрейфить. Друзья были непоколебимы и необычайно решительны. Однако Гермиона не разделяла их уверенности. Нутро подсказывало, что это не закончится добром. К сожалению, последние несколько месяцев, удача не была их постоянной спутницей. Каждая вылазка Ордена заканчивалась плачевно и несла непоправимые убытки. Армия Пожирателей стремительно пополнялась в то время, как Орден мельчал и то, что он ещё оставался на плаву — было настоящим чудом. Вокруг было подозрительно тихо и спокойно. Так быть не должно и это не на шутку пугало Гермиону. Очередное безопасное хранилище Волан-де-Морта, всё время кишевшее его прихвостнями, выглядело опасно пустующим и открытым для непрошеных гостей. Гарри, Рон и Гермиона аппарировали сюда и без труда пробрались в самое сердце мрачной пещеры. Гриффиндорка оборачивалась на каждый шорох и крепко сжимала в руках своё волшебное древко. — Гарри, всё слишком просто, — опять начала девушка. — Прошу тебя, давай вернёмся. — Гермиона, — Поттер посмотрел на подругу. — Мы так долго продумывали всё это. Впервые за долгое время фортуна повернулась к нам лицом. Сегодня мы уничтожим еще один крестраж. Пойдём, нам нельзя терять ни минуты. Тишина заставляла Гермиону вжиматься в каменные стены и чаще осматриваться вокруг себя. Чувство неизбежной опасности наполняло все её внутренности. Рон шёл перед Гарри, и ей оставалось лишь смотреть в спины своих друзей. Мысли Гермионы были где-то за пределами этой пещеры, они пытались пробраться на поле боя, к Ордену. Сердце бешено колотилось в груди девушки, а губы шевелились в беззвучной молитве за всех орденовцев. Меньше всего ей хотелось представлять, что кто-то из них не вернётся домой. Они зашли вглубь пещеры и увидели огромный камень, который подсвечивался лунным светом. Один шаг Гарри вперёд и воздух рассёк взмах вражеской палочки. Он отправился в полет, ударяясь головой об огромный каменный валун. Рональд закрыл его собой и тут же запустил в появившегося из ниоткуда Пожирателя режущее заклинание. Это сложно было назвать дуэлью — Уизли лишь отражал заклятия, попутно оправляя их назад в нападающего. Гермиона тут же бросилась на подмогу Рону, но ей в спину прилетел луч другого Пожирателя. Она быстро встала на ноги и начала отбиваться от уже знакомого ей Эйвери-старшего. Пещера наполнилась светом лучей от волшебных палочек. Рон и Гарри отбивались от Кэрроу и Рабастана Лестрейнджа, а к Эйвери присоединился Малфой-старший. Конечно же, это была ловушка. Гермиона другого и не ожидала. Несколько заклинаний, запущенных в неё, оставили на коже болезненные ожоги и глубокие порезы. Яркий луч из палочки Гарри откинул мощной волной Кэрроу, а Рон успешно смог оглушить Лестрейнджа. — Герми, — голос Рона пробивался к Гермионе сквозь режущую боль. — Сектумсемпра! Эйвери отшвырнуло от гриффиндорки, его тело покрылось сотней мелких порезов. Девушка валилась с ног. Мантия уже успела пропитаться кровью, а перед глазами всё плыло. Она редко принимала участие в вылазках Ордена и её боевые навыки оставляли желать лучшего. — Ты как? — Гарри подхватил подругу. — Ты была права, как всегда. Нам нужно убираться отсюда, пока их не стало больше. — Я… — она закашлялась. — Я не могу встать. Это какое-то незнакомое мне проклятие. Что-то парализующее и разъедающее… — Тише, — успокаивал её Гарри. — Мы сейчас аппарируем. Тебе на Гриммо помогут. Рон! Нам пора! — Мне нельзя… — кровь мешала ей говорить. — Я не могу аппарировать. Рискованно. Внезапно чёрная дымка начала наполнять пещеру, а из неё появлялись новые Пожиратели. Десятки заклинаний посыпались со всех сторон. Гарри и Рон закрыли собой Гермиону, попутно отстреливаясь от врагов. Это была не просто ловушка, это была самая настоящая клетка, из которой был только один выход. — Гарри, — окликнула его Гермиона. — Срочно убирайтесь отсюда! Вы не выстоите. Срочно! — Нет! — закричал Поттер. — Мы тебя не оставим. Мы уйдем вместе! — Гарри Поттер! — прохрипела гриффиндорка. — Сейчас же! Моя жизнь ничто по сравнению с твоей. Ты должен быть живым, чтобы спасти этот мир. Ты великий волшебник, Гарри! Расставь правильно приоритеты. — Нет… — Мне не выжить сегодня, — она печально улыбнулась. Слёзы навернулись на глаза Гермионы. Она чувствовала, как умирает. Каждое новое слово давалось ей с огромным трудом, а жгучая боль парализовала всё тело. Но она не жалела ни о чём. Если бы пришлось сделать этот выбор вновь, то она снова умерла бы за Гарри Поттера. — Авада Кедавра! — знакомый пугающий голос отрезвил сознание Гермионы. Холодный зелёный луч поразил сердце Рона, прикрывавшего друзей. Бездыханное тело друга повалилось на камень, а жизнь в его глазах потухла. Немой ужас сковал Гермиону и Гарри, которые наблюдали за свободным падением мёртвого Рона Уизли. Душераздирающий крик Гермионы отбивался от стен пещеры, а тело забилось в истерических конвульсиях. — Рон! — вырвалось из её уст. — Нет! Она осталась неподвижно лежать из-за парализующего заклятия, но внутри её трясло на грани истерики и агонии. Волан-де-Морт, который появился среди Пожирателей лишь победоносно улыбнулся и сверкнул кровожадным взглядом в сторону Поттера и Грейнджер. Никогда ей не приходилось переживать подобный ужас. За года, которые Орден воевал против Волан-де-Морта, она видела сотни смертей, но только не смерть столь близких людей. Все чувства смешались в один огромный снежный ком. Ненависть, злость, слабость, отчаяние, горечь утраты — это всё разрывало изнутри, принося боль в разы сильнее, чем поразившее её заклинание. Слёзы безостановочно лились из глаз, а крики не прекращались, только вот она сама их не слышала. Лишь раскатистый шум учащённого сердцебиения, что полностью оглушил её. — Схватить мальчишку, — сухой и холодный приказ Реддла. — Грязнокровку в поместье. — Лиши меня памяти! — внезапно вырвалось из Гермионы. — Гарри, быстрее! Они не должны ничего от меня узнать. — Обливиэйт, — он не стал с ней спорить. — Прости, Гермиона… А в следующую секунду омерзительные руки Пожирателей схватили Гарри и её бессознательное тело.Малфой-Мэнор. Апрель, 2002
Девушка сидела в мягком кресле у окна и смотрела на сад, который играл сотнями сочных красок. Он был таким неправильно ярким для этого мрачного поместья. В её голове не укладывалось, как столь прекрасный сад и цветочные теплицы вписывались в обыденность такого безликого дома. В комнате не было ни часов, ни календаря, ничего, что могло бы ей помочь в определении времени или дня недели. Она лишь наблюдала за солнцем, вставала с рассветом и ложилась с закатом. Знала, что на прошлой неделе в теплице расцвели тюльпаны, а сегодня насыщенным жёлтым заискрились нарциссы. А в самом большом цветнике увеличилось количество белых роз и зацвело несколько кустов, которые назывались «розами Лауренса». Их так называла Нарцисса. Нарцисса была единственным человеком во всём доме, который не вызывал в Гермионе чувства страха и паники. Она помнила, как проснулась в этой самой спальне. Тупая головная боль и абсолютная темнота внутри. Это всё, что могла рассказать о своих чувствах девушка. Она не помнила ничего: кто она и как её зовут, как она оказалась в этом доме, кто эти все люди вокруг? Помнила, как к ней наведывался несколько раз человек с красными глазами и пугающей внешностью. Он представился ей Томом и больше ничего о себе не рассказал, просто приходил и молча наблюдал. Ещё несколько раз приходил светловолосый юноша и тоже просто наблюдал за ней с какой-то горечью в глазах. И была Нарцисса. Миссис Малфой — так она себя назвала в их первую встречу. Она рассказала девушке, что её зовут Гермиона и она очень важная гостья для их Лорда. Ещё Нарцисса рассказывала Гермионе о том, что до потери памяти она училась в школе магии, любила читать книги, была необычайно талантливой ведьмой и доброй девушкой. Родители, друзья и все знакомые Гермионы, по рассказам леди Малфой, погибли во время Войны. О самой Войне девушке мало что рассказывали, остерегаясь потревожить болезненные воспоминания. Гермиона и сама не стремилась копать глубже в своё прошлое, боясь вновь ощутить ту невыносимую боль, которую почувствовала в первые минуты своего пробуждения. В поместье всё время было очень много людей, но никто, кроме Нарциссы, Тома и светловолосого юноши не заходил к ней в спальню. Гермиона чувствовала себя защищённой в своей комнате и очень редко покидала её пределы. Но те редкие моменты, когда она оказывалась в гостиной или в саду, к ней никто не приближался ближе, чем на три метра. Все эти люди учтиво кланялись и прятали свои глаза, будто бы боялись просто на неё смотреть. — Я хотела бы прогуляться в цветник, — обратилась Гермиона к Нарциссе, которая сидела в соседнем кресле. — Если Вы не против, Нарцисса, я хотела бы сама до туда пройтись. — Конечно, милая, — сладко ответила миссис Малфой. — Вернись к обеду, пожалуйста. — Да, хорошо. Нарцисса удалилась из спальни, а Гермиона быстро переоделась и выпорхнула из поместья, подобно птичке. Девушка иногда проводила параллель между клеткой и этим поместьем, пределы которого она не покидала все эти месяцы. Судя по всему, она была даже больше, чем просто важной гостьей для Тома, но разбираться в этом не было ни сил, ни желания. Необъяснимое чувство вины и отчаяния засело глубоко в душе, и Гермиона боялась, что окажись она, вдруг, в суровой реальности, то тут же погибла бы от этих съедающих ощущений. Нутро подсказывало, что пока она не готова с этим столкнуться. Пока что. Знакомая протоптанная тропинка привела девушку к огромному цветнику. Блаженный сладковато-сахарный цветочный аромат ударил в голову Гермионе, а глаза даже начали побаливать от изобилия ярких красок. Бледная кожа девушки ярко контрастировала с цветами, а темно-синее бархатистое платье никак не вписывалось в эту весеннюю атмосферу. Она потянулась к полюбившимся белым розам и втянула носом их нежный аромат. Голова тут же закружилась от пьянящего благоухания, а глаза медленно закрылись. Гермиону так одурманило это мгновенье, что она совсем не заметила, как острый шип розы впился в её белую, словно мел, кожу. — Ой, — тихо возмутилась девушка. — Чёрт! Несколько капель алой крови окрасили безупречно белые лепестки роз. Пугающе красиво теперь выглядели эти цветы. — Не думаю, что это лучшее удобрение для роз, — посторонний голос раздался где-то за спиной. — Тебе стоит быть аккуратнее. Лорд будет в ярости, если узнает, что пролилась хотя бы капля твоей крови. Юноша с платиновыми шёлковыми волосами стоял позади Гермионы. Она резко обернулась и застыла от недоумения. Расстояние между ними было чуть меньше метра. Ранее никто не позволял себе так близко подходить к ней, даже Нарцисса старалась держать дистанцию. Приступ паники и страха накатил на девушку. Ей стало необъяснимо неуютно и боязно, что сейчас может произойти нечто ужасное. Неосознанно Гермиона сделала несколько шагов назад, погружаясь всем своим телом в колючие кусты роз. Сотни уколов от шипов показались ей более безопасными, чем близость этого парня. — Ну, — он отступил. — Так будет только хуже. Прости, я не хотел тебя напугать. Гермиона опустила глаза, пытаясь спрятать своё лицо за каштановыми прядями волос. Каждый сантиметр тела подрагивал, а в горле застрял огромный ком. Она ни с кем не разговаривала, кроме Нарциссы, и этот чужой голос заставлял её тяжело дышать и пытаться держать себя в руках. — Извини, — он сделал ещё несколько шагов и развернулся к выходу. — Я не хотел мешать тебе, Гермиона. Этого больше не повторится. Быстрым шагом он направился к выходу и вскоре скрылся из виду. Гермиона не сдвинулась с места и всё так же продолжала чувствовать, как сотни шипов впиваются в тело. Только вот теперь голову дурманил уже не будоражащий аромат цветов, а до боли знакомый запах, который Гермиона не могла разобрать. Время стремительно близилось к обеду и девушка поспешила в дом, дабы не опоздать. Гермиона зашла в трапезную в тот момент, когда там появился Том, Нарцисса и светловолосый парень. Прежде она не обедала ни с кем, кроме Тома. Все свои приёмы пищи она делила с Лордом в абсолютной тишине, которую временами находила приятной. Через мгновение в трапезной показался ещё один человек. Это был мужчина с длинными блондинистыми волосами и поразительно голубыми глазами. Не нужно обладать исключительными интеллектуальными способностями, чтобы понять, что это отец светловолосого парня и супруг Нарциссы. — Моя дорогая Гермиона, — обратился к девушке Том и отодвинул для неё стул. — Ты прекрасно выглядишь. — Благодарю, мой Лорд, — она мягко приземлилась на своё место и опустила глаза в стол. Голос девушки подрагивал, а пальцы нервно теребили платье. Она не решалась поднять глаза и посмотреть на кого-либо из присутствующих. Ей хотелось, чтобы обед закончился как можно быстрее, и она поскорее отправилась к себе в комнату. — Ты чем-то расстроена, Гермиона? — Лорд вновь обратился к ней. — Нет, мой Лорд, — поспешила она ответить. — Всё в порядке. Она не расстроена. Она напугана. Ей очень страшно. Чувство страха буквально сковало её. И Гермиона не могла объяснить причину такого всепоглощающего ужаса, не знала, откуда оно взялось и почему тело так трясёт. Коленки под платьем дрожали, а тонкие каблучки туфель постукивали о холодный чёрный мраморный пол. И как бы не старалась, она не могла побороть это гнетущее чувство. — Что тревожит тебя, дитя моё? — он вновь задал ей вопрос, когда домовые эльфы подали второе. — Я всем телом чувствую твои вибрации. — Простите, мой Лорд, — тихо прошептала Гермиона. — Я не хотела хоть каким-то образом испортить Вам обед. Скорее всего я просто чувствую себя неуверенно. Я привыкла, что мы с Вами обедаем вдвоём. Простите, я постараюсь взять себя в руки. — Не за что извиняться. Я просто подумал, что тебе было бы интересно расширить свой круг общения. Насколько мне известно, ты общаешься только с Нарциссой. — Да, мой Лорд. — Драко является твоим ровесником. Он очень умный и талантливый волшебник. Я думаю, что вам будет о чём поговорить. Драко не посмеет причинить тебе хоть какой-то вред или как-то обидеть тебя, — Том потянулся к бокалу с вином и странно ухмыльнулся. — Думаю, что и с Люциусом ты найдёшь общий язык. Гермиона подняла голову и посмотрела на Малфоя-старшего, что сидел напротив. Голубые глаза распахнуто смотрели на неё, что заставило девушку вновь опустить голову. Воздуха стало не хватать, а корсет платья показался ужасно тесным. Гермиона постаралась медленно вдохнуть и выдохнуть, взять эмоции под контроль, но настигающая истерика уже стучалась в дверь. Только она собиралась извиниться и встать из-за стола, как дорожки неконтролируемых слёз появились на щеках, а с лица солёные капельки начали стекать на кремовую скатерть. — Том, я бы хотела пойти в свою комнату и отдохнуть, — дрожащим голосом произнесла Гермиона и крепче сжала платье в руках. — Прошу прощения. — Конечно. Мерзкий скрип отодвигающегося стула наполнил трапезную, на время прерывая жалкие всхлипывания Гермионы. Она со скоростью света унеслась прочь, теряя обувь на лестнице. Девушка не понимала, что с ней происходит и откуда взялся этот животный страх, пронизывающий с ног до головы. Сердце бешено трепетало в грудной клетке и норовило вот-вот выпрыгнуть. Гермиона рывком свела массивные шторы в спальне, погружая её в полную темноту. Она свернулась в маленький клубок и зашлась плачем прямо на белом пушистом ковре посреди комнаты. Не заметив внезапно накатившую усталость, Гермиона провалилась в сон. — Твоего мнения никто не спрашивал, поганая грязнокровка! — блондин смотрел на неё с нескрываемым презрением и ненавистью. Струйка холодного пота стекла по спине, когда Гермиона проснулась и начала судорожно хватать ртом воздух. Очень странный, но реалистичный сон ещё отпечатывался в сознании. Она точно видела этого светловолосого парня во сне, только там он был ребёнком. Заносчивым ребёнком, который просто на дух не переносил Гермиону. Она кое-как встала на ноги, подошла к окну и отодвинула шторы. Уже была ночь, скорее всего, она проспала ужин. Ладони потянулись к лицу, смахивая с глаз слёзы, что вновь успели выступить. — Миппи, — еле слышно позвала девушка. — Да, мисс, — маленькая эльфийка появилась посреди комнаты. — Чем я могу Вам помочь? — Который сейчас час? — Время близится к полуночи, мисс. — В доме уже все спят? — Да, мисс, — кивнула Миппи. — Молодой хозяин велел Вас не беспокоить. — Молодой хозяин? — удивлённо переспросила Гермиона. — Мистер Драко, мисс. — А где Лорд? — Миппи не знает, мисс. Знаю только, что Лорд покинул поместье после обеда вместе с мистером Люциусом. — Спасибо, Миппи. Это всё, что я хотела узнать. Доброй ночи. — Доброй ночи, мисс. Миппи беззвучно исчезла из комнаты. Гермиона ещё несколько минут вглядывалась в темноту за окном, а потом направилась к своему шкафу. Она достала теплую мантию, небрежно накинула на плечи и поспешила к входным дверям поместья. Ночная прохлада приятно обволакивала Гермиону, позволяя свободно дышать. Небо затянули дождевые мрачные тучи, из-за которых не было видно ни луны, ни звёзд. Гермиона побрела к излюбленной дорожке, ведущей к теплицам и цветникам. Даже ночью цветы приводили девушку в восторг. Закрытые изнеженные бутоны благоухали не хуже, чем днём. Дрожь и паника от приснившегося кошмара тут же отступили и Гермиона плавно опустилась на лавочку среди рядов с крокусами. Опустив отяжелевшие веки, она решила наконец-то отпустить и нависшие над ней тягостные мысли. Хватка пальцев ослабла и платье выскользнуло из рук, а дыхание начало выравниваться. Гермиона просидела в одном положении больше часа, пока не почувствовала боль от того, что все конечности затекли. Она аккуратно поднялась и подошла к белым розам, которые особенно ярко смотрелись на фоне тёмной ночи. Безошибочно определив куст, на котором виднелись капельки её крови, девушка снова склонилась над ним, как днём. — Ты можешь опять пораниться, — уже знакомый голос нарушил уютную тишину. — Тебе не стоит вот так, без предупреждения, покидать дом. Тем более, посреди ночи. — А ты опять пугаешь меня, — совсем тихо ответила Гермиона. — Хотя обещал этого не делать. — Этот сорт роз называется «Венделла». Знаешь, у маглов существует миф, что некая греческая богиня Афродита, вышедшая из моря, ступив на берег, превратила морскую пену в красивейшие белые розы, а каждый её шаг порождал благоухающие травы и цветы. С тех пор белая роза является символом невинной любви и красоты. — Не думала, что ты интересуешься мифологией маглов, — она запнулась, забыв его имя. — Мне казалось, что тебе это неинтересно. — Как ты можешь судить об этом? Мы ведь и не общались с тобой толком. — Мы не учились в одной школе? — Учились. Но на разных факультетах. Мы не были знакомы. — А ты… — Тебе нужно отдохнуть, Гермиона. Лорд будет не в восторге, если узнает о твоих ночных прогулках. Я обещал ему, что ты будешь в безопасности во время его отсутствия. Он снова развернулся и направился в сторону выхода, как и днём. Гермиона хотела дать ему уйти, но что-то внутри скреблось и требовало задать ему этот вопрос: — От чего он меня бережёт? Почему так переживает за меня? — Тебе нужно поспать, Гермиона. — Нет! — не ожидая от себя, выкрикнула она. — Ответь. Что такого во мне? Или что такого там, за пределами поместья? Почему я заперта тут? Непонятный прилив адреналина и желание узнать правду ударили в самое сердце девушки. Необъяснимая тяга узнать всё именно в этот момент зародилась так же внезапно, как и её смелость. Прежде она не позволяла говорить себе громче полушепота, а сейчас слова начали срываться на крик. — Гермиона, — блондин подошёл к ней и аккуратно взял за руку. — Я прошу тебя, пойдём в дом. Тебе нужно отдохнуть. — Не смей! Не прикасайся ко мне! — Гермиона резко одёрнула руку. — Почему? Очередной приступ истерики появился из ниоткуда. Слёзы снова бесконтрольно скатывались по лицу, а руки тарабанили в грудь парня. Внезапно возникшее чувство ненависти к нему засело где-то в голове, а в глазах сверкнула злость. Но было и ещё что-то, что шло в разрез с чувством ненависти. Абсолютно противоположные чувства. — Грейнджер! — гаркнул Малфой. — Успокойся! Грейнджер. Грейнджер. Грейнджер. — Грязнокровка… — протянула Гермиона и рухнула прямо в руки Драко. Это был не сон и не обморок. Она просто провалилась в беспроглядную пустоту. Ей ничего не снилось, она ничего не видела и не слышала. Это была необходимая и сладостная тишина, из которой её вытащила жгучая боль и, доносящиеся откуда-то из реальности, крики. Гермиона открыла глаза и поморщилась от того, что правое предплечье жгло и ужасно зудело. Безобразный шрам горел огнём, доставляя жуткий дискомфорт. Помимо этого, голова раскалывалась, а отчаянные крики где-то внизу не затихали. Девушка аккуратно сползла с кровати и маленькими шажками направилась на звук чужого голоса. На ней была надета лишь чёрная атласная пижама, которая ни капли не согревала. Холод и мрак поместья проникали под кожу, пропитывали нутро ядом. Гермиона очень редко бродила по коридорам этого дома, всегда старалась как можно быстрее их преодолеть. Куда бы она не собиралась, в длинных и темных коридорах Мэнора она не задерживалась. Дверь в большую гостиную на первом этаже была закрыта, и лишь маленькая щёлка приоткрывала картину происходящего там. Гермиона прильнула к ней и затаила дыхание от ужаса, который увидела. Драко распластался на светлом мраморном полу гостиной, который был весь перепачкан кровью, точно так же, как и его белая рубашка. Полузакрытые веки парня дрожали, а крики безостановочно вырывались из его уст. Лорд стоял над юношей с палочкой и продолжал наносить ему новые раны. Стойкий запах крови и смерти повис на первом этаже. Гермиона ощутила ком, подкативший к горлу. Ещё минута и она не сможет сдержать его в себе. — Я ещё раз спрашиваю, — прошипел Том. — Как ты это допустил? Как допустил, чтобы она вышла из поместья одна, ночью? — Я виноват, мой Лорд, — сжав зубы, ответил Драко. — Такого впредь не повторится. — Конечно не повторится, Драко. Круцио! Красный луч поразил парня, и тот закричал с новой силой, корчась от невыносимой боли. Даже на таком расстоянии, Гермиона видела его серые глаза, наполненные болью. — Как ты смел повысить на неё голос? — снова раздался вопрос к Драко. — Как посмел назвать её по фамилии? Или ты недостаточно хорошо осведомлён о том, как к ней нужно относиться? — Я виноват, мой Лорд, — вновь повторил парень. Что-то до потери пульса знакомое аукнулось внутри девушки. Ей было сложно разобрать, что это было: ощущения той боли, которую испытывал Драко или вот такое состояние — полуживое, на полу этой гостиной. Ей казалось, что она видела уже нечто похожее. И не просто видела, а принимала в этом участие. Правое предплечье вспыхнуло с новой силой, но она уже не обращала на него внимание. Палочка Лорда вновь была занесена над Малфоем, как Гермиона влетела в гостиную, падая на колени перед Томом. — Мой Лорд, — она пыталась перебороть дрожь в голосе. — Я прошу Вас, не надо. — Гермиона, — его палочка опустилась. — Что ты тут делаешь? — Это я виновата. Только я. Драко сразу же хотел вернуть меня в дом, как только увидел в теплицах. А я… — она начала задыхаться. — А я не хотела возвращаться. Я начала кричать, бить его в грудь. Он лишь немного повысил голос, чтобы достучаться до меня. Он не виноват, мой Лорд. Я прошу Вас, достаточно. Её голова безостановочно моталась из стороны в сторону. Она зажмурила глаза и продолжила тараторить что-то в оправдание Драко. Гермиона не понимала, почему бросилась так яростно защищать его. Это элементарная жалость или чувство вины — сложно было выбрать что-то одно. Было лишь понятно, что ей Том не причинит вреда и, может быть, услышит её мольбу. — Пожалуйста, Том… — она тяжело вздохнула. — Он не виноват. Не виноват. — Ты защищаешь его? — с ноткой недоверия спросил Том. — Почему? — Потому что так правильно, мой Лорд, — тихо ответила Гермиона. — Это несправедливо, что из-за меня страдает невиновный человек. Накажите меня, если считаете это необходимым. — Нет, я не нахожу это нужным, — он подал ей руку. — Считаешь, что Драко наказан несправедливо? — Да, мой Лорд. Он не в ответе за поступки других людей. Могу ли я Вас просить, чтобы его осмотрели колдомедики и оказали всю необходимую помощь? — Броди, — перед Томом появился эльф. — Драко нужна помощь, позаботься об этом. — Да, мой Лорд, — прощебетал домовой и тут же исчез из гостиной вместе с израненным Драко. — Ты считаешь Драко хорошим человеком? — обратился к ней Лорд, когда они прошли в соседнюю гостиную. — Да. Я не могу сказать о нём чего-то плохого. Исходя из тех нескольких разговоров, которые случились, между нами, могу сказать только, что Драко — начитанный и интересный собеседник. Вряд ли он замышлял причинить мне какой-то вред. — Интересно. А меня ты считаешь плохим человеком? — Нет. Я не помню, что было «до», но помню, что было «после». Вы относитесь ко мне невероятно хорошо. Я чувствую себя в безопасности рядом с Вами, мой Лорд. Дыхание Гермионы выровнялось и она уже могла спокойно говорить. Ноги больше не дрожали, а глаза не бегали. Она сосредоточила свой взгляд на собеседнике, перебирая пальцами выбившиеся пряди волос. — А если бы я тебе сказал, что я — худший человек на свете. Что я тот, с которым, последнее, что ты можешь чувствовать — это безопасность? — Всё соизмеряется в поступках, мой Лорд. Неужели Вы сделали что-то столь ужасное, что можете себя называть плохим человеком? — Допустим. — Я считаю, что каждый заслуживает прощения. В мире маглов, где существует религия, люди верят, что их Бог всепрощающий. Даже отпетые злодеи обращаются в молитве к нему за прощением. Все мы можем совершить ошибку, выбрать скользкую дорожку. Но я вижу, как Вы относитесь ко мне, как оберегаете меня, хотя и не понимаю от чего. Лорд откинулся на мягкую спинку дивана и с интересом посмотрел на Гермиону. Она ровно держала спину и не отводила ответного взгляда. Никогда прежде они не разговаривали на столь личные и глубокие темы. Она находила обворожительное пугающим то, что он ещё несколько минут назад пытал молодого парня, а сейчас вот так спокойно говорит с ней. — Ты видела, как я только что расправился с Драко. Всё ещё считаешь, что я хороший? — Мне кажется, что Вы пытаетесь самому себе доказать обратное. Мы ведь с Вами говорим уже после этого происшествия. — Мир очень жесток к таким людям, как ты, Гермиона. Ты погибнешь сразу же, если я тебя выпущу отсюда. Нельзя быть такой доброй, тебя сломают и растопчут. — Нарцисса говорила, что я была такой же раньше. — К сожалению, мы с тобой не так хорошо были знакомы. — К сожалению? — Иногда мне кажется, что мне не хватало такого светлого человека в жизни. Возможно, всё было бы по-другому. — А Вы считаете меня хорошей? — глаза Гермионы загорелись интересом. — Почему мы не общались до того, как я потеряла память? — Слишком хорошей. И обычно мне не присущи хоть какие-то человеческие эмоции. Но мне искренне жаль, что я так поступил с тобой, Гермиона. Больше ничего он не сказал, лишь оставив наедине со своими мыслями. Она не знает, сколько прошло времени, но из оцепенения её вырвала Нарцисса, которая появилась в гостиной с букетом белых роз. Миссис Малфой меняла цветы в гостиной собственноручно, через день. Гермиона находила это до одури волшебным, как и всё, что было связано с этими прекрасными растениями. — Милая, что случилось? — Нарцисса оставила цветы у камина и направилась к девушке. — Ты выглядишь уставшей. — Всё хорошо, миссис Малфой, — Гермиона натужно улыбнулась. — Я просто задумалась. Но мне искренне жаль, что я так поступил с тобой, Гермиона. Нарцисса выглядела бесподобно, как и всегда. Иногда Гермиона по-доброму завидовала леди Малфой — что та при любых обстоятельствах сохраняла в себе истинную женственность и красоту. Она была подобно этим самым розам в мрачном поместье: всегда прекрасной и неотразимой. — Хорошо, — Нарцисса тепло улыбнулась. — Хочешь помочь мне с цветами? Ты их так любишь. — Да, это то, что нужно. — Давай пройдем в твою спальню. Я помогу тебе определиться с нарядом и прической. Девушка уже и забыла, что выбежала на крики в пижаме. Кожа настолько привыкла к холоду поместья, что слилась воедино с атласом. Они быстро поднялись в комнату и Нарцисса, с позволения, распахнула шкаф. Гермиона даже не задумывалась о том, чтобы спорить с безупречным вкусом леди Малфой. Нетипично светлое платье, нежно голубого цвета, аккуратно легло на изгибах тела, белые туфли и сдержанная прическа. Из зеркала на Гермиону смотрела очень красивая девушка, но с абсолютно померкшими глазами. — Нарцисса, — обратилась она к женщине, когда они вновь вдвоём спустились в гостиную. — Вы случайно не знаете, что за шрам у меня на правом предплечье? — Нет, — очень быстро ответила Нарцисса. — Он у тебя уже был, когда ты оказалась в поместье. А что такое? Он тревожит тебя? — Нет. Ничего, просто стало интересно. Он такой большой и безобразный. Ответа никакого не последовало, но до этого молчания Гермиона уловила в тоне миссис Малфой то, чего прежде не слышала. Она нервничала. Доли секунды хватило её слуху, чтобы уловить мимолетную дрожь в голосе хозяйки Мэнора. В полной тишине они управлялись с цветами и для Гермионы это было крайне странно. Всегда приветливая и ласковая Нарцисса ушла в себя после её вопроса. Это очень настораживало. — Кем были мои родители? — Гермиона вновь решилась завести разговор. — Мне этого неизвестно, увы. Думаю, что тебе лучше поговорить об этом с Тёмным Лордом. Она опять нервничала. — Почему все вокруг называют его Тёмным? — ещё один вопрос от Гермионы, которая пристально наблюдала за своей собеседницей. — Он так пожелал. Никто не смеет к нему обращаться как-то иначе. Только ты. Дрожь в голосе никуда не исчезла. — Вы тоже со мной не общались до того, как со мной это произошло? — Нет… — Почему? Что теперь заставляет вас всех нянчиться со мной? — Ты осталась одна и поэтому… — Почему я осталась одна? — перебила её Гермиона. — Что со мной произошло? — Тебе лучше поговорить с Тёмным Лордом… Ну вот опять. — Я грязнокровка? Мои родители — маглы? Твоего мнения никто не спрашивал, поганая грязнокровка! Ступор. Лицо Нарциссы не выражало абсолютно ничего. Гермиона изучающе смотрела на леди Малфой, пыталась понять, какие эмоции спровоцировал её последний вопрос. Никаких. Совершенно ничего. Та спокойно выдохнула и смерила Гермиону тёплым взглядом: — Думаю, что эльфы уже подали завтрак.Малфой-Мэнор. Май, 2002
Месяц. Прошел месяц с последней попытки Гермионы хоть что-то узнать. Её эксперимент не увенчался успехом, и она вернулась туда, откуда начала. В своё любимое кресло у окна. Живая изгородь изрядно разрослась, подпитываясь тёплыми солнечными лучами и обильными дождями. Цветы в теплицах сменяли друг друга, неизменными оставались лишь белые розы. Нарцисса предложила, чтобы домовики разместили в спальне вазы и нарезали для неё роз, но девушка отказалась. — Не хочу, чтобы из-за моей прихоти они умирали, — печально ответила Гермиона. — Достаточно того, что я могу наблюдать за ними со своего окна. Драко она больше не видела. Если он и был в поместье, то они не пересекались. Избегать Гермиону ему не составило бы труда, потому что она практически не выходила из своей комнаты. Завтрак, обед и ужин она просила домашних эльфов приносить в спальню, но очень часто еда оставалась нетронутой. Прогулки к теплицам стали большой редкостью, да и то, только по требованию Лорда. Он просил, чтобы Гермиона хотя бы иногда выходила на свежий воздух. Её общение вновь ограничилось пустыми разговорами с Нарциссой и всё. Ни Том, ни Драко, а уж тем более Люциус не приходили к ней в комнату. Она снова вернулась к еле слышному тону своего голоса и безучастному выражению лица. Единственное, что изменилось в жизни — это сны. Они начали ей сниться. И каждый раз это был кошмар, который было сложно разобрать. Слишком туманные и нечёткие образы, отдалённые голоса и незнакомые места. Несвязные сны нагоняли настоящий ужас на Гермиону, заставляли просыпаться посреди ночи и ещё очень долго приходить в себя. Всё, что связывало эти кошмары — это смерть. Обязательно кто-то умирал, кто-то сильно страдал, и она не могла ничем помочь. Иногда ей казалось, что она смотрит на себя со стороны. Каждое утро тонкие пальцы Гермионы пробегали по правому предплечью, изучая снова и снова рельефы уродливого шрама. Что-то внутри подсказывало, что шрам связан с тем, как она оказалась в родовом поместье Малфоев, но то были лишь беспочвенные догадки. Ещё один вечер закатом спустился за окном и напомнил Гермионе о том, что совсем скоро опять наступит ночь, и она с головой окунется в очередной кошмар. Она неподвижно сидела в кресле и наблюдала за белым пятном в теплицах, оттягивая момент отхода ко сну. Я обещал ему, что ты будешь в безопасности во время его отсутствия. Его голос эхом раздался в голове и на глазах снова заблестели слёзы. Гермиона не отрицала того, что ей хочется встретиться с ним опять. Их единственный нормальный разговор случился тогда, в теплице. И сейчас она смотрела туда, раз за разом прокручивая в голове все его реплики, вспоминая каждую нотку его голоса. — Я не в безопасности, — хныкнула девушка себе под нос. — Ты не сдержал свое обещание. Ни одно из своих обещаний. Она не могла объяснить себе, с чем связана тяга к нему. Почему после одного-единственного разговора она тянется к этому человеку, думает о нём. Гермиона не успела подумать прежде, чем неслась уже по тропинке в лунном свете к теплицам. Сейчас всё повторится. Она опять его подставит. Или он просто не придёт. Очень быстро она примчалась к розам и упала на колени ниц перед любимыми цветами. Горела каждая клеточка её организма. Буря эмоций кружилась в ней: отчаянье, боль, непонимание, отрицание. Каждое новое чувство подхватывало предыдущее и уносило его в безумное танго. Гермиона понимала, что начинает терять рассудок. Четыре месяца она живёт чужой жизнью, слишком пластмассовой и фальшивой. Только вот в ней не было абсолютно никаких сил бороться и противостоять этому течению. Какие-то незнакомые голоса кричали в голове, что это всё напускное, что это всё неправильно. Какой же была Гермиона? Что правда из того, что о ней рассказывали? — Что правда? — повторила вслух Гермиона. — Что из этого правда? Она крепко обняла саму себя. Горячее дыхание обжигало колени. Полная беспомощность чувствовалась каждым сантиметром тела. Теперь её не спасали даже розы, которые словно в утешение склонились над ней. — Моя мать никогда не любила белые розы, — чувство дежавю окутало Гермиону. — Я попросил нашего садовода привезти их, когда впервые увидел тебя. Это было очень давно. Сам не знаю, чем тогда руководствовался, потому что был ещё маленьким ребенком. — Драко! — она вскочила на ноги и бросилась к нему. — С тобой всё хорошо! — Со мной всё хорошо, Гермиона, — он принял её в свои объятья. — Как по-другому? — Прости, я не должна была выходить посреди ночи. Но мне так захотелось. Я сейчас же вернусь в дом. Я скажу ему, что это было мое решение, что ты не виноват. — Прекрати защищать всех вокруг, Гермиона. Он сам меня прислал к тебе. Тёмный Лорд знает, что ты пошла к теплицам. Необыкновенная лёгкость прошлась разрядом по телу Гермионы. Она почувствовала себя живой, когда его руки обнимали её. Они ведь никогда не были так близко друг к другу, непростительно близко. Но почему ей знакомо это ощущение? — Мне так плохо, — неосознанно призналась Гермиона и уткнулась носом в чужую грудь. — Мне очень плохо, Драко. — В этом аду лишь двое — ты и я, — практически беззвучно произнёс Малфой. — Я помогу. Через несколько дней я вернусь в Мэнор и заберу тебя. Тёмный Лорд разрешил мне увезти тебя во Францию, там станет легче. — Ты куда-то уезжаешь сейчас? — Да. Но это ненадолго. Ты останешься в Мэноре с Нарциссой. И через несколько дней мы будем далеко от этого всего. А сейчас тебе нужно хорошо отдохнуть. — Да, ты прав. Странное чувство тревоги стремительно нарастало в душе Гермионы. И его взгляд, который она не понимала всё это время: Драко смотрел с грустью и печалью. Он жалел её? Или сожалел о чём-то?