Привет, мой любимый братишка

      На Руси раньше было принято: никаких «левых» браков с другими национальностями, убивающие русский народ. Никаких внебрачных ласк, тем более полового акта. Твой муж — твой брат. Твои дети — русские мутанты.       К чему я это говорю? Думаете, выйду замуж за своего брата? У меня его даже нет, я просто готовлю очередной исторический реферат против патриархального общества и укрепление феминизма и женских прав.  — Бесишь, — закатила глаза в какой раз моя одногруппница, когда я, как настоящая королева, взяла в руку трость своего отца и встала на кресло, репетируя свое настоящее феминистическое выступление на защите диплома, — тебе тройку поставят или вообще выпрут к хренам собачьим, перестань хренью заниматься.  — Нет, ты не понимаешь! — Вскрикнула я от несправедливости. Мои длинные рыжие волосы упали мне на лицо, а шапка из-за резкого движения слезла на глаза, — кто-то должен это сделать!  — Ага, обычная студентка с рыжими кудрями и шапкой, как у викинга, — она рассмеялась, — прототип «Храбрая сердцем» доказывает преподам-старикашкам, что история Руси — бред, а они — стереотипные мужланы, смотреть всем, — Аня рассмеялась и бросила в меня комок бумаги, — слезай с кресла, а то тебе снова вставят за незаправленные чехлы.  — Угу, — буркнула я и кинула трость, спрыгнув со спинки кресла. Поправив свои пижамные шортики, я сняла шапку и грохнулась на кровать рядом с Аней, — потрахаемся?  — Боже, придурошная, — она рассмеялась и ударила меня подушкой, как обычно это делает на мою очередную лесби-шутку.  — Ты ничего не должна бояться. Двадцать первый век, мы должны когда-то уже переспать, — я положила свою руку ей на бедро, продолжая шутливо подкатывать к ней, — Адам не узнает. Все равно у него имя, как у библейского религиозника, он такой же чокнутый, как обычные христианские ребята.  — Маш, ты сумасшедшая.       Открыв рядом портативный холодильник, я достала банку холодненького пива себе и моей лучшей подружке-не-давалке, а позже отпила так сладостно, что чуть простонала.       Знакомьтесь, моя лучшая подруга Анна, как по всем канонам сериалов и фильмов — стервозная красавица с добрым сердцем, которая когда-нибудь мне уже даст устроить с ней секс-вечеринку. У нее короткие черные волосы, массивные брови и до ужаса длинные стрелки, которые она красит каждый божий день, чтобы выделяться. Покрытое пухленькое тело татуировками со странными панковскими значениями и пирсинг сосков, который я уже очень давно хочу увидеть вблизи, как тогда, когда мы показывали друг другу свои соски в речке.       Мы дружим с ней уже много лет, можно сказать, с самого детства. Аня была обычной девочкой с моего двора, с которой я даже в семь лет подралась и первый раз попала в полицию, потому что ее мама — чокнутая истеричка, увидевшая синяки на своей дочери. Правда, мы на следующий день стали лучшими подругами и ей пришлось уговаривать маму забирать заявление, я же ведь просто побила ее детскими кулачками за уничтожение моего замка в песочнице. Аня всегда была сучкой, сколько ее помню, удивительно, что Адам выдерживает ее. К сожалению, она занятая, поэтому я уже с пятнадцати лет слушаю, как он неумело трахает ее. Слава Богу, что мы развлекаемся на стороне.       А я — Маша. Рыжее бестие с деспотом папой. С самого детства мы живем с ним вместе: моя мама умерла, когда мне было всего два года от рака груди. Я ее даже не помню, но как говорит папа — она была очень красивой и страшной характером. Мой папа — тиран и властитель, если ему не подчиняться — тебе конец. Все свое детство я гуляла до шести, не ходила на ночевки к подругам или парню, не курила, не пила, так что благодаря моему папаше мне и вправду нечего вспомнить, только, наверное, вечное мытье полов и готовка дома, потому что я женщина, низшее звено. Конечно, случалось, что Аня лезла ко мне в окно с бутылкой пива, но уж лучше показать свое детство таким невинным и сложным, правда? Упустим тот момент, что я была самым сложным подростком со своим провокационным мнением, договорились? И что у меня никотиновая зависимость с двенадцати лет?  — Ладно, я домой пойду. Готовься к своему реферату про феминизм, — она закатила глаза, — толерашка.  — Отсталая, — я улыбнулась и заправила прядь за ухо. — Придешь завтра со своим трахарилым?  — О Боже, у тебя каждый день новые клички. Адам, запомни, Маш, Адам! — Она открыла окно и высунула свою ногу, — твой батя вроде еще не приехал, но зная его, он по запаху меня учует.       Я усмехнулась.  — Помню, как он спалил нас по одному маленькому следу на полу от твоих кроссовок, — я поправила свои кудрявые волосы, — все, звездуй. Папаня мне обещал сегодня сюрприз.  — Свой отъезд?  — Еще бы, — я закатила глаза.       Кинув ее вещи и мусор, я захлопнула окно и стала убираться в комнате. Побрызгав своими духами, чтобы не пахло пивом, я принюхалась еще раз и поняла, что уж слишком подозрительно пахнет. Побрызгала плюсом дезодорантом. Черт, у папы аллергия на него… Раздевшись догола, чтобы если что отмазаться своей наготой, я закрыла дверь. В коридоре послышались шорохи и чей-то разговор, видимо, папа не один. Блин, дебильная звукоизоляция, я тоже разговоры подслушать хочу! Продолжая стоять голой, я принюхивалась к запахам. Еще и окно никак не открыть, я, блин, в чем мать родила.  — Проходи к Маше в комнату, как раз познакомьтесь. Вы же ровесники, да? Погодки?  — Да, вроде как, — чей-то слишком грубый и мужской голос с некоторым вздохом и нехотя, — как, еще раз? Маша?       Я быстро схватила свои вещи с кровати и пыталась одеться, но он оказался слишком быстрым. Какой-то неизвестный полупарень-полумужик пялился на меня, не скрывая удивление.  — Прости?       Я резко уронила все вещи на пол и поставила руки на бока.  — Че пялишься? Первый раз видишь женское тело? Держи руки при себе! — Начала я.  — Да и не хотелось как-то, мне доски не нравятся.       Я прикрылась шторой.  — Я доска?.. — Мои губы драматически затряслись, — о нет, ты серьезно оскорбил меня? — Приложив руку ко лбу, я изобразила страдание, — как же я теперь буду после твоих слов? Пластика? Импланты? Жир? Рожать?  — Ты придурошная? — Он изогнул бровь. Я пригляделась. Черт, личико у него знакомое, челку бы еще убрал свою латентную. — И почему у тебя так пахнет дезодорантом и духами? — Он сказал это слишком громко, да еще и с открытой дверью. Я ударила себя по лбу.  — Мария, ты снова курила у себя в комнате? Или приходила та жируха? — Он крикнул из кухни, — не позорь меня при гостях.       Я закатила глаза и схватила свое нижнее белье, быстро напялив его.  — У меня бывшая Маша.  — А мне-то что? — Я закатила глаза, — у тебя такое лицо знакомое, мы где-то точно виделись раньше.       Незнакомый мальчик громко рассмеялся.  — Да, может быть виделись. По экрану.  — Че? — Я поморщилась, — стоп… — прищурившись, я невольно убрала его челку со лба, — ты случайно не поешь… м… я изменяю своей суке, че-то там, и это неправильно.       Парень в прямом смысле закатился хохотом, держась за живот. Он откашлялся и продолжил издеваться надо мной:  — Может быть. Это единственный трек, который ты знаешь?  — Мне больше никакой знать и не надо, женоненавистник и сексист, — я раскинула руками, — мне не о чем общаться с антифемом и стереотипным мужланом, бай.       Я попыталась выйти из комнаты к своему любимому папе, но он схватил меня за руку.  — Эй! Я могу и врезать, — я показала свой кулак.  — Врежь, — он ослабил хватку, — я не женоненавистник и не антифем.  — Ну-ну. Культура отмены по тебе плачет, бедный высер. Не хочу иметь ничего общего.  — А если мы станет брат и сестра? — Он протянул кулачки. — Наши родители, так-то, сегодня нас знакомят ближе как предстоящая семья.  — Чего? На моего папашу никто не залезет.  — Некультурная, — он покачал головой, — ты хоть знаешь, как меня зовут? Или слишком узко мыслишь?       Грубит мне что ли?  — И не хочу знать, стереотипник. Никакими «брат-сестра» мы не станем, моему папаше уже за шестьдесят, и он домашний социопат, вряд ли кто-то захочет жить с таким человеком.       Наконец отпустив мою руку, молодой рэперок покачал головой и подтолкнул меня вперед в столовую к нашим родителям.       Я бы не сказала, что мы живем достаточно богато, но мой папа всегда был в прибытке. В прошлом у него были криминальные работенки, получал много, правда, много риска, как раз-таки из-за такого образа жизни ему подстрелили ногу, в больнице папе неправильно все обработали: инфекция, в следствие чего у него нет половины пытки. Сначала была просто большая гнойная рана, но из-за запущенности пришлось ампутировать пол ступни, теперь он уже несколько лет ходит с тростью. Я не знаю толком его бессмысленную работу, но он вечно куда-то уезжает по нескольким городам по типу вахты. Не на месяц, конечно, на недельку или две, но этого достаточно для моего личного пространства. Благодаря его работе и прошлому у нас есть большой одноэтажный домик в европейском поселке с гаражем и выкопанным бассейном, у меня своя комната, у него своя, также зал, столовая и непосредственно кухня. В общем, достаток есть, хоть и заработанный странным трудом.  — Познакомься, Мария, — папа никогда не называет меня по краткой форме имени, — Мария Владимировна, — он показал на мою тезку: чуть крупненькую, маленького роста блондинку со светлыми тонами в обычной думерской одежде. Это мама вот этого молодого исполнителя?  — Одинаково зовут! — Она улыбнулась. Кажется милой. Правда странной, что с папашей моим связалась, да еще и в интимном плане. Они же… получается… занимаются сексом?.. О Боже…  — Угу, — я кивнула и приблизилась к тарелке с овощами, захватив кусочек огурчика. Парень галантно сел за стол, повесив себе тряпочку на шею. Он мельком посмотрел на меня и усмехнулся.  — Вы уже познакомились? — Спросила его мама у меня.  — Сядь за стол, черт побери! — Гаркнул мой папа и отодвинул с треском стул. Кивнув на него грозным взглядом, я громко вздохнула, как обычный подросток, и села за стол, посмотрев на Марию Владимировну.  — Да, — скудно ответила я.  — Правда, имя мое не спросила. Некультурная, да? — Начал подкидывать дрова в костер бесталантливый дурачок.  — Серьезно? — Папа покосился на меня, — не обращай внимания на нее, Григорий, она девушка у нас не от рода сиго. Невоспитанная, в кого только пошла?       Я не стала при гостей как-то перечить ему и молча захватила кусочек курицы с запеченной картошкой.  — Мария, от тебя несет табаком за километр, ты опять курила?  — Да, — спокойно ответила я, — и что?  — Ты же понимаешь, что ты девушка? К тебе пришли гости, мало того, что ты ужасно ведешь себя при них, не удосужившись даже приготовить хотя бы одно блюдо на стол, так еще и решаешься садиться в таком неопрятном запачканном наряде, который уже сплошь до ниточки прокурился. Бегом переодеваться!  — Марк, пускай девочка сидит и кушает. Не злись ты так, — Мария Владимировна погладила его по руке, пытаясь успокоить, — вон Гриша тоже курит. Ничего страшного, детишки уже взрослые. Сколько ей? Восемнадцать?  — Мне двадцать пять, — с полным ртом прожевала я.  — Ого, молодо выглядишь, — она хохотнула. Я видела, как с лица моего папы сразу же снялось раздражение и злость, когда эта женщина просто посмеялась. Господи, лишь бы он влюбился и решил оставить дом мне, укатив со своей дамой куда-нибудь на Мальдивы.  — Учишься? Работаешь? — Подхватил разговор Гриша, переменно жуя невкусную заказную еду.  — Учусь.  — На кого?  — Господи, Мария, разговаривай нормально. Григорий будто вытягивает из тебя слова, — начал лезть мой папа с ненужными советами.  — На этнографа. Но я на магистратуре, — нехотя продолжила отвечать я, хотя мне очень хотелось похвастаться своими знаниями.  — Это?.. — Он изогнул бровь, не поняв мою профессию.  — Научный специалист, который изучает народы и этнические общности, особенности их жизни, быта, культуры, происхождение, историческое передвижение и расселение, религиозные обычаи, — отчеканила я и улыбнулась ему впервые.  — Я всю жизнь мечтал, как Мария станет историком. У нее был талант с самого детства.       На самом деле, мне больше нравилось изучать физику. Но кого это волнует?  — Да, особенно когда я на ЕГЭ решила задачку по квантовой физике вместо соопределения событий и годов, — съязвила я. Папа сжал вилку в руке, — я наелась. Спасибо, было очень вкусно, — снова вышло на автомате. Встав со стола, я одернула свои короткие шортики и побежала к себе в комнату.  — Посуду мыть?  — Не, — отмахнулась я и вбежала побыстрее в комнату.       Раньше у меня были замки для личного пространства, но папа убрал их в пятнадцать лет, когда спалил меня с сигаретами в сумке. После этого моя дверь полностью не закрывается, а в углу раньше стояла камера, которую я вечно прикрывала трусиками под предлогом, что переодеваюсь, а потом неожиданно и якобы случайно залила пивом микрофончик, чтобы он не догадывался о пребывании Ани в моей комнате. Переодевшись в велосипедки и обычную белую рубашку, я быстро натянула белые фирменные кроссовки, захватила сумку, зажигалку, и выскочила через окно, оставив его открытым.       Буду я еще со старперами и рэперком сидеть. Но Ане похвастаюсь. Не каждый день я сижу за одним столом с Оуджи Будой.

***

 — Да ну его нахер?! Боже, я его треки обожаю! Помнишь… эм… мой батя бандит, он был убит…  — О Господи, какие правдоподобные строчки, — я закатила глаза, — только подстрелили в ногу, ну какая разница.  — Зануда ты, Маша. — Она запищала, — ты трахнулась с ним в своем охрененном нижнем белье?  — Аня, он мой сводный брат, получается! — Я рассмеялась, — и плюс, мне особо не нужен потребитель женщин.  — Да хрен с ним, в «Элите» брат с сестрой тоже трахались. Что такого? У вас же не одна кровь.  — Заткнись, Ань, — шуточно отмахнулась я.  — Ну признай, что он красавчик? А ты видела его тело? — Аня буквально сияла от восторга.  — Ну… он красивый, — я закатила глаза вновь, — а тело нет, он в кофте был какой-то розовой.  — Почему не голый… — Аня упала лицом в подушку, — моя подруга сестра Оуджи Буды. Хрен мне в…  — Доставай пиво, — прервала разговор я, — и пошли покурим, башка, руки уже трясутся.  — Папаша че-нибудь сделал? — Аня одернула свое милое черненькое платьице и встала с кровати.  — Наорал, но там мамуля твоего тушканчика-исполнителя утихомирила, — по пути на балкон я зажгла сигаретку и затянулась, как только вошла в холодное помещение. — Ну, что советуешь делать?  — Потрахаться с ним.  — Нет, нас быстро спалят, и тогда они расстанутся. Мой папа перестанет быть таким отходчивым и менее раздражительным, потому что сегодня он даже не проверил мою сумку. Мне это пока в выгоду.  — Трахнись незаметно.  — А потом стану самой обычной мышкой в его треках. Да, спасибо.  — Ой, Боже, Маша, разве ты сама не говорила, что женщина должна быть свободна в своем выборе и трахаться с кем угодно, ведь это никого не должно волновать?  — Ань, он мой сводный брат.  — Ну пока же еще нет? — Она ехидно улыбнулась, — боже, ты дала какому-то странному блондину в туалете клуба, прикрываясь своим феминизмом, а сейчас отказываешься трахнуться с красавчиком-рэпером, к которому каждая девка…  — Девушка, — исправила я, но дослушивала ее до конца.  — Да, девушка. Каждая девушка мечтает прыгнуть в койку. Ты серьезно, Емельянова?       Ясно. Когда она фамильничает, то сильно переполнилась несправедливостью.  — Ну а что поделаешь, если у меня фетиш на блондинов?  — А если бы вместо Гриши был Сода Лав?  — О боже, педофил и женоненавистник? Ты вообще его подкаст смотрела? — Я настолько сильно выпучила глаза, что Аня шарахнулась.  — Ну да, он реально придурок какой-то. А если бы Фараон?  — Серьезно? У него же там гарем целый с этими девушками, я за всеми этими слухами слежу. Но да, Фара и вправду лучший вариант моего сводного брата… — Я призадумалась, -стоп, ты сейчас серьезно думаешь, что Гриша мой сводный брат? К чему ты это? Наши родители просто поужинали вместе, может они вообще дружат?  — Именно поэтому твой батя впервые не замахнулся на тебя тростью и от одного прикосновения этой чудо-женщины-тезки успокоился. И именно поэтому они познакомили своих 25 плюс детей, будто вы все вместе жить будете. И Гриша же вообще в Москве живет, а в Тюмень специально для мамы приехал.       Я закатила глаза и откинулась на подушку. Розовое постельное белье, фиолетовые обои с панковскими черными раскрасками, много наших совместных фоток и плакаты с рок-группами, прям как в американском фильме. Я закинула ноги в тапочках на ноги к Ане.  — Ну эй?  — Не ной, они у тебя огромные, все уместятся, — я рассмеялась. Аня никогда не обижается на шутки про свой вес, даже сама чаще всего шутит.  — Ань, ты вообще есть будешь? — Чертенок с рыжими волосами ввалился в нашу дамскую комнату, недовольно посмотрев на меня.       Адам. Чувак, которого я больше всего ненавижу из окружения Ани. Покрашенные рыжие волосы (копирует меня?!), странный стиль одежды, потасканные конверсы и нюд-макияж на его мужском личике. Ох, помню, как его таскали по всей Тюмени за его провокационный вид.  — Привет, Маш, — он поднял руку из вежливости. Удивительно, что вообще поздоровался со мной.  — И тебе не хворать, — зевнула я, — по пиву, Прародитель всего живого на Земле? — Я запрокинула руки за голову.  — У тебя телефон звонит, — Аня кивнула на мой телефон, пока доставала пиво из пакета. Я взяла в руки мобилу и пригляделась: неизвестный номер.  — М? — Тихо ответила я.  — Твой папа в бешенстве. Мне тебя забрать, Мария? — Ехидно проговорил Гриша.