Ich liebe dich

      Наступал рассвет. Рассвет в горах — штука очень красивая, за которой можно наблюдать вечно. Свет преломляется, горы меняют свой цвет: на жёлтый, красный и даже фиолетовый. За ночь соскучившись по солнцу, растения максимально раскрывают свои листочки, стараясь заполучить долгожданное солнышко. Солнечные лучи медленно ползут по вершинам гор, слепят всех живых существ. Животных, людей. Природа в горах действительно красивая. С этим спорить бесполезно. Только вот кому ею любоваться? Некому. Все заняты войной, убийством друг друга. Мирный, тихий рассвет нарушали выстрелы, взрывы, шум самолётов. Не могло быть тихого рассвета, нет! Война не позволит. Война постоянно мешала тихому существованию горной природы. Ветер дул приличный. Деревья гнулись под его напором. Он шевелил растения, маскировочные листья на шлеме немецкого снайпера, так удачно нашедшего позицию возле небольшой пещерки.       Немецкий снайпер был тут уже давно. Пришёл сюда ещё рано ночью. Подготовился, замаскировался. Позиция была просто отличной: отсюда просматривался большой участок местности, где, по его данным, должны были располагаться советские позиции, и они там располагались. Судя по их количеству, это была небольшая дозорная группа. Только немецкому снайперу выпала участь наблюдать за горным рассветом. Точнее не за ним, а за местностью, где могли находиться советские снайперы. Могли! Но он их пока не обнаружил. И, судя по тому, что он всё ещё жив, его тоже не обнаружили. Ночью он то спал, то крутил винтовкой. Утро у снайпера вышло не очень продуктивным. Ночью он надеялся на то, что с наступлением утра станет всё видней, прицелы советских винтовок станут пускать зайчиков. Однако не было ни зайчиков, ни перспектив быстро закончить эту охоту. Позиции русских он обнаружил, но он неизменно был в меньшинстве. Можно было, конечно, рискнуть, попробовать быстро расстрелять всех и быстро сбежать, но где гарантия, что тут нет советских снайперов? Залегли где-нибудь и ждут его ошибки. Он, собственно, делает тоже самое. Он жалел, что не взял собой свою любимую куклу. Кукла эта была набита соломой, он её называл Стефан. «Вот бы сюда моего Стефана! — на немецком думал снайпер. — Задание было бы выполнено. Сам себе усложнил работу». Оставалось только ждать, ждать и искать. Благо, выдержки у снайпера было предостаточно.       Пели птицы. Пели, не смотря на то, что война, не смотря на людские страдания. Природа жива, и всё в ней идёт своим чередом. Самцы продолжают приманивать самок своим пением. Или для чего они там поют.       Многим, наверное, хотелось полежать на травке в горах. Насладиться этой природой, простыми, но очень красивыми её звуками, расслабиться после трудного рабочего дня. Немецкий снайпер сейчас тоже лежал на травке в горах, но он явно не был расслаблен. Он был сконцентрирован. Следил за каждым движением травы, за каждым шорохом, каждым хрустом веток, движением камней. Работа очень сложная и скрупулёзная. Но этот немецкий снайпер был в этой работе довольно успешен.       К 9 часам утра его сморило. Очень хотелось спать. Снайпер ещё раз оглядел местность, закрыл прицел колбочкой и, уткнувшись лицом в траву, закрыл глаза.       Он проснулся от шума самолётов. Причём так близко, прям над головой. «Чёрт их сюда занёс!» — выругался про себя снайпер. Самолёты кружили прямо над ним. Советскую «Чайку» преследовали двое мессершмиттов. «Он труп», — подумал снайпер про «Чайку». Однако «Чайка» сдаваться не собиралась. Сделав небольшой, но очень хитрый вираж, «Чайка» оказалась на хвосте у мессера. Вскоре от мессера повалил чёрный дым, а потом он и взорвался. «А ты не так прост!» — подумал снайпер, наблюдая за картиной, разворачивающейся над горами.       Мессер и «Чайка» остались один на один. Горы стали свидетелями жесточайшей дуэли. Правда, в дуэли этой отстаивались не личные интересы, а интересы двух государств. Истребители кружили над горами, кружили и кружили, делали вираж за виражом. «Когда у них уже горючка закончится!» — восклицал про себя снайпер, которому уже порядком надоела эта картина, нарушающая его равновесие. В конце концов от «Чайки», так же как от первого мессера, повалил черный дым. Самолёт загорелся. Через несколько минут снайпер заметил парашют. Ветер был довольно сильный, парашют могло отнести куда угодно.       Снайпер расслабился и уже практически забыл о воздушном бое и парашютисте. Снова поводил винтовкой, осмотрел местность в бинокль. «Ну давайте, ошибитесь!» — приговаривал он про себя.       Снайпер не ожидал услышать и увидеть что-то позади себя. Выступил холодный пот. «Вот и конец», — решил про себя снайпер. Он начал медленно разворачиваться, а затем резко наставил на незнакомца винтовку. Тот в свою очередь взвёл курок на своём пистолете, уже целившемуся в снайпера.