Мальчик из пряничного домика

Пока Ларссона душили вьетнамские флэшбеки, увы, их содержимое мне не известно, я двигался вперед, разглядывая улицу в конце парка. — Эй, рогатый, так куда мы идем? — оборачиваюсь, продолжая неспешно идти назад, и чуть щурю глаза. Долбанная привычка. — А? — Торд будто просыпается ото сна и чуть хмурится, наконец начиная идти за мной. Почти сразу же его лицо проясняется, а улыбка трогает губы. — На площадь. Знаешь, недавно там был фестиваль и-.... — С долларами? — скептически поднимаю бровь и замечаю, как быстро увядает на его лице эта детская радость. — Да ладно-ладно, я заплачу, — фыркаю и разворачиваясь лицом к дороге. — Нет, так не пойдет! — Торд хватает меня за руку, от чего у меня по телу проходит дрожь. — Я что-нибудь придумаю! Дай мне время! — Да ладно тебе. Выглядит так, будто я прямо сейчас сбегу, — закатываю глаза, складывая руки в карманы. — Успокойся. Я не привередливый. Ларссон смотрит на меня несколько секунд и вздыхает. Он выглядит и вправду озабоченым этой ситуацией. — Да ладно тебе. Просто прогуляемся, окей? — улыбаюсь ему и пихаю в бок. Не могу смотреть на его грустную мордаху. — Пойдем? — Эм... Ладно, — пожав плечами, Торд идет рядышком со мной, засунув руки в карманы. Некоторое время мы молчим, не зная, о чем можно вообще поговорить вдвоем. Да и, в принципе, меня это устраивает, эта тишина не давит на голову и мысли. — Так... как у тебя дела? — спрашивает наконец Ларссон, пытаясь как-нибудь разрядить обстановку. — Ну, описать все происходящее можно тем мемом с "Впустите меня-а-а!", только в моем случае я буду кричать: "Верните мне мой серотони-и-ин!" — Торд взрывается смехом и толкает меня в бок, а я не могу сдержать улыбки. — И дай угадаю, это из-за меня, — нагловато улыбается он и щурится по-лисьи. — Не все в моем мире вертится вокруг тебя. — Ну, а в моем, безусловно, все надеется на связь с тобой, — мурлычет этот придурок и берет меня за руку. — Фу. — Согласен. Мы смотрим друг на друга, а после снова начинаем смеяться, запрокинув головы назад. Я чувствую, как ветерок окутывает открывшуюся шею и спутывает волосы, принося вместе с тем невероятное спокойствие и уют. Словно я и должен находиться в этой странной ситуации, напоминающей комедию. — Предлагаю обсудить вопрос жизни и смерти, — Торд филигранно вытаскивает меня из моих мыслей, заставляя заинтересованно вздернуть бровь. — Кола или Пепси? С губ срывается смешок и я пихаю его в бок. — Не знаю. — Ну, подума-ай! — Наверное.... Пе-епси? — Но почему?! — я снова смеюсь. — Невероятно! Спросил мое мнение, называется! — фыркаю. — Да ладно, — пихает он меня в бок и хихикает. — Но вот был бы здесь Эдд... — Эдд? Кто это? — шлепаю его по руке, которая слишком нагло обнимает меня за плечо. — Это мой друг. Вот он за Колу готов убивать, — смеется Ларссон, а я не могу сдержать улыбки. И все-таки он... забавный. — Хах, да? Познакомишь? — Ну, если он удосужится уделить нам время. А то он постоянно со своим парнем... Этим, как его там... Мэттом. Я расширяю глаза и за секунды мой мозг атакует невероятный мыслительный процесс. Я хмурюсь и с подозрением кошусь на Торда. — Стой-стой-стой! Эдд... Такой темненький, пухленький, в зеленой толстовке? — Ларссон останавливается и впивается в меня шокированным взглядом. Я сразу могу понять, что да, я прав. — Что... Как ты это-...? — Этот Мэтт — мой лучший друг, рогатый, — я усмехаюсь, когда он проводит рукой по своему лицу. — Пиздец... Как тесен мир... Смех сам срывается с моих губ и я складываю руки в карманы, пихая его в бок. И всё же... да, он забавный. Не такой долбоеб, которым мне показался сначала. Нет, придурок, конечно, но... Я не смотрел на время во время наших "странствий", но небо потихоньку стало окрашиваться в темные тона. Где-то даже выступили звезды. — Позвольте проводить Вас к Вашему пряничному домику, сэр, — поклоняется, улыбнувшись Торд. Он протягивает мне руку, чтобы я ее взял, но я лишь шлепаю его по ней. — Окей, как скажешь, лузер, — и мы двинулись к моему дому. Идти не так уж и далеко, а с Ларссоном и его странными, но забавными разговорами, дорога вовсе не тяготит. Когда мы свернули в небольшой переулок, чтобы сократить дорогу, Торд внезапно замолкает и останавливается. Я оборачиваюсь, чтобы поторопить его, но он не смотрит на меня — только на другой конец улицы, где проходит небольшая компания парней. — Торд? — неуверенно спрашиваю, тыкая его пальцем в плечо. Он словно оживает и следующее, что я чувствую — это тупая боль в затылке и лопатках. Приоткрывая глаза, я вижу нависающего надо мной Ларссона, нахмурившего брови. — Что ты-...? — Прости, — произносит он шепотом и я ощущаю, как холодные пальцы скользнули по моему бедру и начали расстегивать ширинку. Сердце падает в пятки и внутри всё обрушивается, когда он, всё повторяя это блядское и ничего не значащее "прости", пытается стянуть с меня узкие джинсы. Это единственный раз, когда я благодарю высшие силы за то, что они настолько туго на мне сидят. — Прекрати! Что ты творишь!? — я пихаю его в плечо и бью ногой в колено. — Ларссон! Помогите!! В конце концов я, не совсем ориентируясь, куда бью, попадаю ему кулаком в нос. Торд пошатывается от удара и отступает. Я пользуюсь этим, чтобы ускользнуть и побежать в сторону своего дома, до которого осталось буквально еще пару улиц. На ходу застегивая штаны и пытаясь не споткнуться о собственные ноги, я чувствую, как больно мне становится в груди. Он ублюдок. Он пытался воспользоваться мной. Это всё было обманом. Я не был ему по-настоящему интересен. Он ублюдок! Ублюдок! Сукин сын! Тогда почему же я плачу? Это так глупо. Так глупо, что я понадеялся, что доверился, что... Я невероятно рад, что он не бежит за мной, иначе бы, наверное, сорвался и закричал на всю улицу. Забегаю в дом, хлопая дверью и глотая слезы. Горло сводит от сдерживаемого крика, а глаза невыносимо жжет. Из кухни высовывается голова Тамары с телефоном у уха, которая готова выразить на мне всё свое негодование и в который раз заявить, что лучше б меня мать не рожала, но... — Подожди, Мэгги, я перезвоню тебе позже, — она небрежно оставляет телефон на тумбочке рядом с ключами и подходит ко мне. Ее теплые ладони обхватывают мое заплаканное отвратительное лицо и поднимают его на себя. Она смотрит на меня так заботливо и так... взволнованно, что я, не сдерживаясь, начинаю рыдать лишь сильнее. Отвратительно. — Том? Томми, что случилось? Что такое? Расскажи мне, Том, — она заботливо прижимает мою голову к своей груди и поглаживает по спине. Я понимаю, что я ошибался, расставляя над людьми пометки "хороший" и "плохой". Это все совсем не так, как я представлял... Я обнимаю ее в ответ и думаю о том, что счастлив знать, что меня дома любят. Меня успокоят. Меня поймут. — Я так ошибся, Т-Там... Я т-такой дурак... — кусая губы, сбивчиво бормочу я. — Мама еще не вернулась. Пойдем на кухню, расскажешь мне за чаем, хорошо? Я сделаю тебе ромашковый, — заботливо говорит сестра и проводит меня в комнату. — С-спасибо, Там... С-спасибо... — опустив плечи, я рыдаю и не могу остановится. Вот каково на вкус полное разочарование. — Не за что, мелкий, — она улыбается, усаживая меня на стул. Развернувшись, она, кажется, за мгновения включает чайник и достает мою любимую чашку. После достает пакетик с чаем и печенье. — Дай воде закипеть, — говорит она и садится рядом со мной. — А теперь говори, какому уёбку я должна выбить передние зубы. Я чуть улыбаюсь, кусая губы и вытирая глаза рукой. Я люблю её.