Kiss me on the mouth and set me free (but please don't bite)

Острым клыком Уён разорвал пакет в своих руках, позволяя крови стекать в горло. Это успокаивало его, и он позволил своим багровым глазам закрыться, пока пил. Он сделал паузу, чтобы перевести дух, а затем сделал еще один глоток из пакетика и пил до тех пор, пока в нем не осталось всего несколько капель. Он наклонил его еще больше, чтобы кровь попала ему в рот, и пакет, наконец, опустел. Капля замерла на краю правого клыка, и он быстро провел по нему языком, слизывая ее в рот, прежде чем она упала бы на ковер. Однажды такое уже случалось, и ему пришлось выбросить ковер из-за пятна, так как его нельзя было объяснить ничем другим (конечно, это было гораздо большее пятно, чем просто капля, но осторожность никому не повредит). Он облизал губы и убедился, что пакет полностью пуст, прежде чем правильно его утилизировать. Он положил коробку обратно, заметив, что у него осталось еще на неделю, прежде чем ему придется вернуться к Хане или... ну, к Хонджуну, поскольку она уехала на неопределенный срок, как сообщил ему Хонджун во время предыдущего визита. Через два дня он должен был вернуться к Хонджуну за еще одной бутылкой зелья, которое помогало ему избавиться от обоняния. На самом деле зелье оказалось очень полезным. Даже если оно не полностью выполнило свою задачу, его хватило, чтобы, по крайней мере, быть уверенным, что он сможет оставаться в здравом уме рядом со своим телохранителем. Кстати, о телохранителе. За последние полторы недели Уён довольно часто бывал с ним. Что бы ни происходило, Сан всегда был рядом, как и два других охранника, оставаясь на заднем плане с внушительным, устрашающим присутствием, чтобы отпугнуть любую возможную угрозу. Конечно, это означало, что у Уёна было достаточно времени, чтобы привыкнуть к приглушенному запаху крови Сана. В какой-то степени ему это удалось, но одна маленькая деталь еще больше усложнила ситуацию. Он и не подозревал, что привыкнет к этому запаху настолько, что... начнет жаждать его присутствия рядом с собой, в отличие от того, что было раньше, когда он пытался бороться с постоянной паникой, когда Сан был рядом. Потому что, по сути, Сан пах чертовски великолепно. И когда желание быть рядом с Саном стало еще больше раздражать его, он постепенно смирился с тем, что да, возможно, его чувства действительно были обоснованными, а не просто чем-то, что его разум придумал без всякой причины. Так что, может быть, ему вдруг понравились мужчины, а может быть, это был просто Сан. В любом случае... он знал, что влюбился. Это было плохо. Это определенно было ужасно в его ситуации, но он не мог ничего поделать. Сан был просто... очень милым, внимательным, отзывчивым и добрым, не говоря уже о том, что он был сексуальным, поэтому Уён решил, что нет ничего удивительного в том, что он ему нравится. Сан действительно был очень приятным и милым. Вопрос был не в том, почему ему нравится Сан, это он знал. Важный вопрос заключался в том, как он вообще позволил себе испытывать к нему чувства, не сопротивляясь этому. Ведь, несмотря на все внутренние терзания и раздраженные разглагольствования, он сам был виноват в том, что у него возникли глупые нежные чувства к своему телохранителю. Но Уён снова сказал себе, что нет смысла зацикливаться на этом. Если он будет продолжать думать о Сане и о том, насколько он привлекателен, глупые чувства никогда не исчезнут. Вместо этого было бы проще просто игнорировать свою глупую влюбленность, чего он никогда не делал раньше. Большинство людей, должно быть, делали это в какой-то момент своей жизни: влюблялись в кого-то, но не говорили ему об этом по каким-то причинам, будь то обычная нервозность, семейные проблемы или что-то подобное, отношения, которые никогда не сложатся по той единственной причине, что все это будет основано на лжи, даже если Сан ответит взаимностью, потому что старший никогда не узнает, что он на самом деле не человек, а Аурей. В любом случае, сейчас не время думать об этом, иначе он окончательно запутается в своих мыслях, и его влюбленность будет развиваться дальше, пока он полностью и бесповоротно не влюбится в выдуманную им версию Сана. Боже, он знал этого человека всего две недели. Не стоит питать к нему явных чувств. Он мог быть совсем не таким, как его публичная личность. Он мог быть убийцей или вором. Возможно, беглый каторжник. Черт возьми, сколько бы Уён ни знал, Сан мог быть тем самым живым Аргеем, о котором упоминал Хонджун, а он никогда об этом не узнает. Эта мысль заставила его захихикать, и он фыркнул, закатив глаза от собственной глупости, переоделся в ночную одежду и скользнул в постель, еще раз убедившись, что все двери и окна плотно закрыты, прежде чем окончательно завалиться в кровать. Усталость после целого дня работы настигла его и убаюкала, и менее чем через пятнадцать минут он уже крепко спал, тихо похрапывая. ***** — Привет, Ухён-щи. Рад снова тебя видеть. Уён нахмурился. — Можешь отбросить формальности, Хонджун. Просто дай мне зелье, и я пойду. Да, Уён немного торопился. Во-первых, он случайно проспал, и в итоге выехал из дворца на сорок минут позже. У него был всего час на обратную дорогу, и что еще хуже, утром к нему в комнату должен был прийти Сан, чтобы дать какие-то указания или что-то в этом роде, по крайней мере, так ему сказал Ёсан накануне вечером. А это означало, что сейчас не время сидеть с Хонджуном и устраивать чаепитие, потому что у него был жесткий график, и он опаздывал уже на сорок минут. — Хорошо, тогда, Ухён-щи, — Хонджун махнул рукой в сторону холодильника, и дверца открылась сама собой, из нее вылетела знакомая стеклянная бутылочка с зельем и попала прямо в его протянутую ладонь. Он поймал ее и, повернув голову с синими волосами, посмотрел на Уёна. — У тебя есть деньги? Младший кивнул и передал купюры Хонджуну, который быстро положил их на стол, а затем повернулся к Уёну и протянул ему бутылку. Принц кивнул. — Спасибо. Я пойду, — и только повернулся, как его схватили за плечо. Он вздрогнул и обернулся, встретив обвиняющий взгляд Хонджуна. — Что? — спросил он. — Я просто решил рассказать тебе об этом... раз уж ты показался мне таким заинтересованным в тот раз две недели назад, — сказал он, — Помнишь Аргея, о котором я тебе рассказывал? — Когда Уён кивнул, голос Хонджуна упал до шепота. — Так вот, я получил информацию от моего источника, что он действительно все еще жив. Глаза Уёна расширились. — Что? Хонджун кивнул. — Да, моя знакомая дриада услышала это от своего друга, который является фейри. Очевидно... этот Аргей, который жив, это человек, и он... он в Мистихии. Я не уверен, правда ли это, но это то, что я слышал от моего источника. А он вполне надежен. Уён нахмурился. — Могу я спросить, кто этот источник? Я бы хотел узнать немного информации для себя, — ну, конечно же, он хотел. Если существовал кто-то, похожий на него, в любом смысле, то он хотел встретиться и поговорить с ним, и, возможно, в процессе узнать больше о себе. Хонджун поджал губы. — Мне очень жаль, но он не хотел бы, чтобы я разглашал его имя. Однако я могу заверить тебя, что он говорит правду. Уён раздраженно хмыкнул и уже был на полпути к выходу, когда Хонджун снова остановил его. — Послушай, Ухён-щи. Я бы никому не сказал так много, если бы не доверял ему полностью. Я верю, что тебе можно доверять. Поэтому я прошу тебя держать эту информацию при себе. Если тебе нужно провести расследование, пожалуйста, сделай это сам, так как это было бы слишком рискованно, если бы я решил раскрыть наш мир людям. Мы могущественные существа, но человечество значительно превосходит нас числом, и было бы неразумно навлекать на нас гнев самого человечества. Надеюсь, ты меня понимаешь. Уён кивнул. — Да, я понимаю, — сказал он так искренне, как только мог. — А теперь, боюсь, мне пора идти, так как я уже опаздываю. Взгляд Хонджуна изменился на долю секунды, и он выглядел почти... виноватым? Но это исчезло менее чем через секунду, и его выражение лица снова стало спокойным и собранным. — Ухён-щи, пожалуйста, будь осторожен, — предупредил он, — в твоей работе много опасностей, особенно когда ты так интересуешься созданиями ночи. Пожалуйста, не зацикливайся и не отправляйся на поиски этого Аргея, он может быть очень опасен. Уён хмыкнул. — Я в курсе, — твердо сказал он, уже планируя самостоятельно разыскать этого человека и получить хоть какую-то информацию. Он сделает это на следующей неделе, когда придет к Хонджуну за следующими четырьмя пакетами крови.— Увидимся через неделю, Хонджун. И вот Уён уже вышел за дверь, прекрасно осознавая, что Хонджун смотрит ему вслед, пока он идет по улице к дереву, где он оставил Мокко. Он добрался до дворца без проблем, легко преобразившись, как только добрался до конюшни и глубоко вздохнул, когда его облик снова стал человеческим. Он дал Мокко заслуженный кусочек сахара за её сотрудничество и быстро стал возвращаться к двери, которую он оставил открытой, когда уходил. Он торопливо вернулся в свою комнату, на ходу поправляя одежду, стянул с лица очки и сунул их в карман. Наконец он ворвался в комнату, снова похожий на себя, только в очень простой, обычной одежде. Затем он обернулся, чтобы запереть дверцу, через которую только что вошел. — Ваше Высочество! Черт. Уён повернулся на пятках и столкнулся лицом к лицу с Саном, который стоял у изножья его кровати, широко раскрытыми глазами глядя на принца, только что вошедшего в комнату. Как, черт возьми, Уён не заметил его прихода? Разве что... он уже был там раньше. Уён вздохнул. — Как давно Вы здесь, Сан? — Минут десять, — ответил он, сильно нахмурившись, — Вас не было дома, Ваше Высочество? Уён прикусил губу, только сейчас поняв, почему Сан выглядел таким растерянным. Вероятно, это было связано с его одеждой: простая рубашка, которую можно было купить в маленьких магазинчиках в деревне, и поношенные черные брюки, далекие от обычного богатого материала и идеально сшитых формальных костюмов, которые он обычно носил. — Да, не было, — сказал Уён, — Просто... нужно было подышать свежим воздухом, — соврал он, надеясь, что Сан купится. И тут он кое-что понял. Запах крови Сан вернулся в полной силе, как и раньше. Он с силой задержал дыхание, морщась от внезапной перегрузки чувств. Конечно. Он еще не принял зелье, а прошла уже неделя. Его усиленное обоняние вернулось. Он прикусил губу, сдерживая ругательство, и попытался осознать, что Сан говорит ему. — Простите, но мне кажется, что Вы говорите неправду, Ваше Высочество, — Сан поправил ремень на талии, но Уён решил, что это просто способ как-то занять руки. Его жилистые, сильные руки. Ух. А Сан продолжал говорить. — Во-первых, Ваш наряд не такой, как обычно. Ваша обувь грязная, значит, Вы прошли через цемент дворцовой территории, и если бы Вы действительно шли просто подышать свежим воздухом, то не пошли бы через тайный ход. И Вы несете сумку. Если Вы что-то скрываете от меня, я прошу не делать этого, господин, так как я живу, чтобы защищать Вас, и я не могу защитить кого-то, если он не говорит мне правду. Уён виновато опустил глаза и сделал шаг назад, пытаясь уклониться. В этот момент запах крови Сана почему-то еще больше возбудил его чувства, и плечи его напряглись от дразнящего запаха. — Я просто прогуливался, Сан. Я немного вышел за пределы территории. Нигде нет ничего опасного. Сан наклонил голову. — Я не могу в это поверить, Ваше Высочество. Это не объясняет ни Ваш выбор гардероба, ни сумку, которую Вы держите в руках. Уён раздраженно фыркнул. — Я просто не хотел, чтобы меня узнали во время прогулки по улицам, Сан. Это маскировка. Почему Вы не верите в это? Почему Вы сомневаетесь в том, что я говорю? Сан встретил его пристальный взгляд с одинаковой интенсивностью. — Потому что я должен защищать Вас, господин. Если происходит что-то, о чем я должен знать, будет разумно, если Вы дадите мне знать. Будет лучше, если Вы не будете скрывать от меня такого рода вещи. — Такого рода вещи? Вы так говорите, как будто уже убедили себя, что я лгу. Какие у Вас есть доказательства? Я ушел через потайной ход только потому, что не хотел, чтобы Вы преследовали меня, как тень, от которой я не могу избавиться!— огрызнулся Уён. Он понимал, что это, наверное, несправедливо, но ему надоели приставания Сана. Ему нужно было избавиться от него как можно быстрее, чтобы снова дышать спокойно. Но он пожалел о своих словах, как только увидел, как изменилось выражение лица Сана, став мрачным. — Хорошо, господин, — вздохнул Сан, глядя на Уёна, — не буду Вас больше беспокоить, — кратко сказал он. Уён заметил, что на шее у Сана есть веснушки, и, пожалуй, сейчас было не самое подходящее время представлять себе, как он проводит губами по этим крошечным пятнышкам. Уён прикусил язык, чтобы сдержать еще несколько обидных слов. Он и так уже все испортил, и не было необходимости говорить что-то еще, ведь если он будет говорить дальше, то станет только хуже. В данный момент он просто хотел избавиться от Сана, а еще важнее - избавиться от его запаха в своей комнаты, прежде чем он решит задержаться и досаждать ему до чертиков даже после того, как Сан уйдет. Он, прерывисто дыша, спокойно наблюдал, как Сан развернулся и вышел из комнаты через открытую дверь, выглядя при этом ужасно, пугающе спокойным, походка ровная, выражение лица непроницаемое. «Неважно», сказал себе принц. Смысл был не в том, чтобы подружиться с Саном и заплетать друг другу волосы, как маленьким детям. Единственная задача Сана - защищать его, а под ним он подразумевал Чон Уёна принца Мистихии, харизматичного, благородного человека. Не Чон Уёна Аурея с нездоровой влюбленностью и опасным положением в мире. Сану было лучше без него. С этой мыслью Уён поспешил за старшим, чтобы быстро запереть дверь, а затем сразу же схватил аэрозольный баллончик с освежителем воздуха и немного побрызгал им комнату, пока кровь Сана не стала слабым ароматом на заднем плане. Он вздохнул и достал из сумки зелье, сломал печать и выпил содержимое одним махом, отчаянно желая снова освободиться от своего усиленного чувства. Его черты лица расслабились, напряжение спало с плеч, когда приторный запах полностью исчез, оставив после себя лишь слабый лавандовый аромат освежителя воздуха. Он подумал, что случится, если Сан расскажет кому-нибудь из остальных, возможно, своим товарищам или даже другим принцам, о том, как он только что видел Уёна. Стали бы все против него? Неужели Сан действительно так поступит? Слишком многое было поставлено на карту. Уён наконец выпустил ругательство, которое долго сдерживал, и тяжело сел на кровать, сжав зубами губу. Он просто надеялся, что Сан знает, что нужно держать язык за зубами о том, что он видел, и не станет потом поднимать этот вопрос с Уёном. Он не хотел обсуждать это. Ведь Сан действительно выбежал из комнаты с отвращением в лице и явным обвинением в голосе. Если из-за этого они действительно поссорились, то Уён хотел избежать этого любой ценой. Ссора с Саном или даже просто спор с ним возбуждали Уёна и заставляли учащаться сердцебиение, что еще больше уменьшало контроль и силу воли, необходимые для поддержания идеальной трансформации. Было бы совершенно ужасно, если бы он раскрыл свое прикрытие и разрушил всю свою жизнь из-за такой простой мелочи, как спор с телохранителем. За последние две недели он так и не понял, сколько самоконтроля требовалось, чтобы удержать себя от нападения на Сана и впивания клыков в его шею. Как только он снова почувствовал его запах, к нему вернулись воспоминания о том времени в зале заседаний, когда ему потребовалась вся его сила воли, чтобы сохранить рассудок, когда Сан сидел напротив него и выглядел совершенно спокойным и невозмутимым. Уён начал снимать простую рубашку, которая была на нем, а затем положил руку на запястье, закрыв глаза. Пульс был учащенным. Он заставил себя расслабиться. Он подумал о Сане. Пульс участился еще больше, и Уён громко застонал, предчувствуя, к чему все это приведет. А потом... в общем, жизнь пошла своим чередом. Прошла еще одна монотонная неделя, и Уён снова стал тайком уходить на рассвете, планируя вернуться до шести, чтобы успеть одеться и подготовиться к тому времени, когда Сан придет и позовет его утром на работу. Он должен был отправиться в самый центр города и одобрить строительство какого-нибудь причудливого здания. Что касается Сана, то в последнюю неделю он был крайне отстраненным и замкнутым. Он почти не разговаривал с Уёном, только по крайней необходимости, но все равно постоянно оставался на заднем плане, вероятно, тоже только по обязанности. Уён подумал, что если бы Сан встретил его при других обстоятельствах, он бы счел Уёна придурком. Возможно, так оно и есть, размышлял он, осторожно переступая через выбоину и продолжая идти вперед. Он уже оставил Мокко позади себя, привязав к дереву, и направлялся к Хонджуну пешком. Он быстро подошел к знакомой, обветшалой двери хижины, которая на самом деле скрывала нечто гораздо более экстравагантное, и поднял руку, чтобы постучать. Его костяшки пальцев соприкоснулись с твёрдым деревом, и... она подалась. Уён нахмурился и растерялся, когда дверь толкнулась внутрь от одного лишь удара костяшками пальцев, что означало, что она не заперта. Странно. Он почесал нос, чтобы поднять очки в тонкой оправе, которые сползли вниз, и нерешительно вошел внутрь, оглядываясь по сторонам. Все выглядело нормально. Как любая другая хижина. Но только совершенно пустая. Неужели он пришел не туда? Нет, это было невозможно. Тогда что же произошло? Почему дом был пуст и не заперт? Почему казалось, что там никто не живет или не жил уже давно? И самое главное, где, черт возьми, был Хонджун и как ему теперь достать кровь и зелье? У колдуна были обязательства перед Уёном, он рассказал ему то, что явно не хотел распространять среди людей. Зная, что Уён способен разрушить весь его мир, почему он так внезапно исчез? Причем без всяких предисловий и предупреждений. Странно. Кроме того, Уёну нужна была его кровь. И зелье, подавляющее обоняние. Без них он не мог представить, что будет делать. Как бы он остался жив, не питаясь слишком долго, и как бы он смог находиться рядом с Саном, не теряя контроля над собой, когда зелье не помогало ему. Ему просто необходимо было найти Хонджуна, и немедленно. Учитывая то, что произошло на прошлой неделе, он уже должен был восстановить свое усиленное обоняние, и если он вернется во дворец, то сможет снова почувствовать неотразимый запах крови Сана. Это было нехорошо. Уён медленно зашагал дальше в пустую комнату, растерянный и граничащий с отчаянием. В этот момент он услышал позади себя какой-то звук и обернулся. Затем быстро произошли две вещи. Во-первых, Уён смутно осознал, что его трансформация просто... растворилась, без всякого предупреждения. Во-вторых, он почувствовал запах. Совершенно нереальный запах крови Сана. Прежде чем он успел выругаться и броситься бежать, дверь позади него скрипнула, и он услышал тот самый голос, которого так боялся. — Ваша Светлость? Как только он смог, он закрыл глаза и задержал дыхание, сосредоточив все свои силы на своей внешности. Он знал, что не может превратиться в Ухёна, так как Сан уже нашел его здесь и узнал, поэтому он решил принять человеческую форму, чтобы скрыть клыки, алые глаза и бледную кожу. Затем он затаил дыхание и повернулся, его выражение лица стало мрачным. — Почему Вы здесь, Сан? — Это я должен спросить Вас, господин. Насколько я помню, мне должны сообщать каждый раз, когда Вы выходите за пределы дворцовой территории. Это классифицируется как таковое, не так ли?— Взгляд Сана был пронзительным, вызывающим. Уён понял, что облажался. Пути назад не было, если только он не позаботится о том, чтобы Сан никогда не раскрыл рот и не рассказал кому-нибудь, где он видел принца. Не говоря уже о том, что кровь и зелье все еще нужны ему на следующую неделю. Возможно, он сможет прожить без крови еще неделю или две, но зелье было необходимо, если он хочет сохранить свой облик и рассудок. — Сан, Вы должны пообещать мне, что никому не скажете, что видели меня здесь. Сан нахмурился, проигнорировав слова Уёна. — Что это за место, Ваше Высочество? Если у меня не будет доказательств, что Вы не делаете ничего... опасного или, что еще хуже, незаконного, мне придется рассказать об этом инциденте советникам и министрам. От долгой задержки дыхания у Уёна начинала кружиться голова. Он больше не мог так долго его задерживать. Он решительно шагнул вперед, и Сан инстинктивно попятился назад. — Сан, Вы должны пообещать мне. — Мне жаль, сэр. Я не могу. Пока у меня не будет доказательств, что Вы не подвергаете опасности ни себя, ни Королевство, — вызывающе ответил он. Уён нахмурился. — Даю слово, Сан. Я не делаю ничего опасного. Вы просто должны сидеть тихо, и все будет в порядке. У Сан отпала челюсть. — Это звучит еще более подозрительно, Ваше Высочество. Мне очень жаль, но я не могу позволить Вам делать то, что Вы делаете. Как ваш телохранитель, я обязан следить за тем, чтобы Вы были в безопасности, но в случае, если Вы предадите или поставите Королевство под угрозу, я без колебаний пущу в ход оружие даже против Вас, Ваше Высочество. — Сан, не делайте этого, — предупредил Уён, — Это не закончится хорошо для нас обоих, если нас найдут здесь. А потом он больше не мог этого делать, и его плечи опустились, диафрагма расслабилась, вдыхая кислород. Вместе с запахом Сана. Его разум затуманился. — Что это за место, Ваше Высочество? Мне нужны доказательства, я должен знать, что то, что Вы делаете, не... В этот момент Уён вышел из себя. — Сан, это приказ твоего принца! Ты никому не скажешь ни слова об этом, или я брошу тебя в тюрьму на всю жизнь. Ты понял? Глаза Сана расширились, в темных радужках появился намек на страх, но затем выражение его лица стало каменным, совершенно невозмутимым и непоколебимым. Он стиснул зубы. — Ладно. Это было грубо. Очень грубо. Но Уён не мог даже попытаться сказать что-то еще. Он не мог обвинить Сана в грубости или заставить его извиниться. На самом деле, Уён чувствовал, что в какой-то степени заслужил эту грубость. Он был достаточно груб с Саном. Он игнорировал его, срывался на нем, хранил от него секреты и просто шантажировал его. А Сан лишь пытался защитить его во время всего этого. Он ведь был принцем. Но он знал, что прежде всего он был Ауреем, и позволить этому выйти наружу было гораздо страшнее, чем мысль о том, что он может показаться грубым или несправедливым. Лучше быть скрытным человеком с плохими манерами, чем Ауреем с хорошими. — Уходите,— сказал он Сану своим низким тоном. Телохранитель без слов отвернулся от него, глаза вспыхнули от сдерживаемого гнева, и быстро вышел из маленькой хижины. Уён вздохнул и, споткнувшись, привалился к стене, переводя дыхание. Ему действительно нужно было найти другой способ быть рядом с Саном. Или он мог бы просто получить судебный запрет. Он беззлобно хихикнул над этой идеей и опустился на пол, прислонившись спиной к стене. Он уставился на пустую стену напротив себя. Надолго ли Хонджун исчез? Сан уже видел его тут, так что если он задержится еще на несколько минут, все будет в порядке. Абсолютно нормально. Уён закрыл глаза и глубоко вздохнул. В этот момент он почувствовал, что в груди что-то болит, как будто сердце сдавливает само себя. В горле без причины пересохло, и глаза расширились, когда он резко закашлялся. Он закрыл рот рукой, чтобы заглушить звук, но это ничего не дало, так как он болезненно кашлял, ощущение, будто его легкие пытаются вырваться из его собственного тела. Боль вырывалась из ребер, а горло горело, и он положил одну руку на пол перед собой, чтобы опереться, а внезапный приступ кашля ощущался так, будто из него буквально высасывали всю энергию. Он не знал, что это было, но понимал, что это не может быть обычным кашлем. От них его не трясло так сильно, и не болела грудь. Не до такой степени. Рука, зажавшая рот, опустилась, когда кашель утих через минуту или около того, но боль в груди не утихала. Он поднес освободившуюся руку к своей груди, положил ее на ткань рубашки, пытаясь выровнять резкое, хриплое дыхание. Медленно боль уменьшалась, а через несколько минут совсем прошла. Как будто ее и не было вовсе. Все, что могло подтвердить произошедшее - это ощущение дискомфорта в груди и горле и томительное чувство страха, которое накрыло его. Что происходило? *****