Kiss me on the mouth and set me free (but please don't bite)

— Выпей это. Уён взял пузырек, который протянул ему Хонджун, теперь уже не прикованный наручниками к стулу (хотя на запястьях у него все еще были металлические наручники, такие же, как у Джэёна), и принц поднес сосуд к носу, с любопытством принюхиваясь. Запаха не было. — Откуда мне знать, что ты меня не отравишь? — спросил он, скорее с любопытством, чем со страхом. — Потому что ты принц; у тебя есть власть изгнать меня из моего дома, и мне не выгодно причинять тебе вред. — Большинство людей это не останавливает, но это справедливо, — проворчал Уён, поднося маленький круглый ободок к губам. — Ну, вот и все. Оно ничем не пахло. Он сделал глоток. Вкус тоже ни на что не был похож. Даже на воду. Странно. А потом он почувствовал это. Уён задохнулся, его тело словно ожило от пламени, белое жжение разлилось по венам и заставило его беспомощно дрожать, его руки со стеклянным сосудом в них неуверенно тряслись, но он все еще обладал достаточным самообладанием, чтобы не уронить драгоценный флакон, удерживая его в вертикальном положении с большим усилием. — Это… горячо... горячо, о боже…— Уён смог процедить сквозь зубы.— Горячо... Хонджун кивнул, настороженно шагнув вперед. — Ты должен выпить все, Ваше Высочество. Тебя отравили одним растением. Тебе понадобится противоядие из целого растения, чтобы тело исцелилось. Не обращай внимания на жар и просто выпей это, пожалуйста. — С… Сан... — задыхался он, отчаянно нуждаясь в исцеляющем прикосновении старшего. — Прости, Уён-щи, но Сан сейчас занят чем-то очень важным. Он присоединится к нам через несколько минут, но, пожалуйста, допей противоядие. Я знаю, что это больно, но это только поможет тебе, — внушал Хонджун, его взгляд был решительным и острым. Уён с трудом открыл глаза, моргая при виде расплывчатой фигуры, которую он принял за Хонджуна. Его грудь словно сдавило, а все тело горело огнем. Черт. «Что же мне делать?» «…пей.», — прозвучал в его голове голос Хонджуна. — «Выпей все.» Ох. Уён послушался, снова поднес дрожащую руку к губам, стараясь не пролить ничего, и, сжав губы, сделал второй глоток. Это было еще больнее, чем в первый раз. Уён застонал, его пронзил мучительный жар, он почувствовал, что горит изнутри, и на этот раз он чуть не выронил пузырек, спасенный только тем, что он был почти пуст и сжимал он его так крепко, что удивился, как он еще не разбился в кулаке. Сан. Ему нужен был Сан. Сан смог бы все исправить. Он всегда избавлял Уёна от боли. Уён вдохнул, ерзая на месте, пока его тело приспосабливалось к сильным веществам, вторгающимся в него. — О черт, не плачь, — в голосе Хонджуна звучала паника, и тогда Уён понял, что по его щекам катятся слезы, которые он едва ощущал и даже удивился, что они вообще есть, потому что глаза сохли и чесались, а все вокруг словно горело. Хонджун взял руку Уёна в свою. — Еще один глоток. Пожалуйста, допей. Уён не слышал ничего, кроме голоса Хонджуна и звона в ушах, поэтому позволил своей руке, направляемой сравнительно меньшей, но твердой рукой Хонджуна, поднести пузырек ко рту. Хонджун помог ему прижать горлышко к чуть приоткрытыми губами, и все его тело начало дрожать, а кожа покрылась мурашками, которые он никак не мог согнать. Уён сделал глубокий, прерывистый вдох, и наконец Хонджун опрокинул флакон вверх, и последняя часть, буквально несколько капель, безвкусного, но сильнодействующего противоядия исчезла в его горле. Хонджун одобрительно хмыкнул, забрал пузырек из рук принца и поставил его на камень рядом со своими ногами - тот самый камень, который он использовал для измельчения листьев и приготовления противоядия. Тем временем Уён задыхался и корчился, обхватив себя руками в своеобразном самообъятии, чувствуя себя совершенно неуютно и странно, когда его тело сжигало себя изнутри, фейерверками вспыхивая под кожей и вызывая желание вцепиться в нее ногтями. Он тихо заскулил, настойчивая боль не подавала признаков отступления, и паника медленно заполняла его разум, когда он начал задаваться вопросом, оставит ли его этот жар вообще. Он хотел спросить, хотел узнать, должно ли было быть так больно и так долго, но потом... Он почувствовал запах. Он снова почувствовал запах Сана. Сан снова был рядом с ним. Уён хотел позвать его, умолять, чтобы он забрал боль, и погрузиться в его утешительные объятия, всхлипывая и прося прощения, которые, как он знал, он должен был ему принести. — С-ан, — прохрипел он, неконтролируемо дрожа. — Больно… Но ожидаемого утешения так и не последовало. Вместо этого Уён мог только впиваться ногтями в свои руки и надеяться на облегчение, сосредоточив все свое внимание на запахе Сана, который был так близко, но почему-то не приближался, хотя он звал его. Неужели Сан игнорировал его? Неужели он наконец-то понял, что Уён не стоит его усилий? Он не удивился бы, если бы это было так. Принц мысленно отсчитал шестьдесят мучительных секунд, его рот был постоянно открыт, а из него непрерывно вырывались болезненные звуки, прежде чем он наконец почувствовал, что жар начинает спадать. Уён каким-то образом заметил, что все еще плачет, и здравомыслящая часть его мозга убедила его приоткрыть глаза, втянув глоток воздуха, что оказалось труднее, чем он предполагал. Он моргнул, увидев перед собой голубовато-серое пятно, и понял, что это волосы Хонджуна, расплывающиеся в его расфокусированных глазах. Затем он глубоко вздохнул, когда его тело снова начало остывать, и он перестал дрожать на месте, чувства медленно возвращались к нему. Он обвел все вокруг слезящимися глазами, медленно, почти сонно моргая, пока его взгляд, теперь уже более ясный, не упал на того самого человека, которого он искал. —Сан-а, — хрипло произнес он. Старший просто уставился на него, и Уён почувствовал себя оскорбленным. Почему Сан не подошел к нему? Почему он оставался на месте, пока Уён явно испытывал боль? Он нахмурился, его взгляд наконец-то прояснился, и напряжение в плечах рассеялось. — Ты… — Уён-щи, как ты себя чувствуешь? — Его прервал Хонджун, заставив повернуть голову. Уён чуть не набросился на него, но сдержался и ответил честно. — Измотанно. Но в порядке. Хонджун даже не обратил внимания на его ответ, его взгляд устремился вперед, мимо Уёна, на... Сана. И колдун выглядел... странно. На его лице появилось неуместное, виноватое выражение, которое сопровождалось дергающимися бровями и сжатой челюстью. — Сан, — позвал Хонджун. Телохранитель заметно вздрогнул, когда назвали его имя, и сжал пальцы, глядя на Хонджуна с явным подозрением. — Почему ты выглядишь таким... ох, — глаза Хонджуна расширились от какого-то осознания, что заставило его выглядеть почти испуганным. — Так они тебе сказали, да? Сан медленно кивнул. Уён был в замешательстве. — Что? Что они ему рассказали? — спросил он. Хонджун секунду смотрел на Сана, прежде чем ответить принцу. — Настоящую историю его жизни. Почему все сложилось так, как сложилось, что на самом деле происходит за его спиной, и почему он был избран стать Целителем. — Избран? О чем ты говоришь? — спросил Уён. — Сан-щи, почему бы тебе самому не рассказать ему? — Сонхва вошел в помещение в тот момент, когда он говорил, очевидно, услышав остальную часть разговора из туннеля впереди, где он был раньше с Саном и Джэёном. Кстати, а где был Джэён? Уён не успел спросить, как Сан шагнул к нему, заметно пошатнувшись, и ему не хватило пары секунд, чтобы мысленно подготовиться, как старший рванулся вперед и упал на него, надеясь, что Уён поймает его. Конечно же, он поймал. Он раскрыл свои объятия для Сана, как только тот подошел к нему, и позволил ему укрыться у себя в шее, уткнувшись носом в его кожу. — Ён-а, — дышал Сан ему в шею. — Теперь ты в порядке. Уён принюхался, нос заложен, глаза горят, он прижал к себе Сана, прекрасно понимая, что двое других наблюдают за ними своими любопытными глазами. — Хм…— он почувствовал, как Сан обхватил его руками, переместив ладони на спину. Он растворился в теплом аромате старшего и закрыл глаза, глубоко в нем зародилось и укоренилось желание схватить Сана за шею и целовать его до потери дыхания. Он отогнал это желание и вместо этого стал внимательно слушать своего телохранителя, который уже снова заговорил. — Я так рад, что с тобой все в порядке, — прошептал Сан, его тихие слова не достигали никого, кроме его возлюбленного. — Разжижение твоей крови быстро прекращается. Я вижу это. С тобой все будет хорошо. И тут его осенило. Нижняя губа Уёна опасно задрожала, и он быстро зажал ее между зубами, чтобы не дать эмоциям переполнить себя и не наделать еще больших глупостей, чем уже наделал. — Да, — прерывисто сказал он, отчаянно держась за волосок своего самообладания, таком же тонком, как лед, по которому они с Саном сейчас ступали. И все же... Он знал, что что-то не так. — Сан-а, все в порядке? Не мог бы ты рассказать мне, что происходит?— спросил он так мягко, как только мог. Сан на мгновение поднял голову. — Могу я спросить тебя кое о чем? Если хочешь, можешь не отвечать, я не буду возражать, если ты будешь честен. Глаза Уёна смягчились, красные глаза встретились с золотыми Сана. — Конечно. — Ты поцелуешь меня? Хотя бы раз? Я знаю, что сейчас между нами не все гладко, но мне просто нужно... Губы Уёна прижались к его губам прежде, чем он успел закончить предложение. Он точно знал, что Сан собирался сказать. Потому что он думал точно так же. «Я знаю, что сейчас между нами не все гладко, но мне просто нужно знать, что ты со мной. Несмотря ни на что. Мне нужно знать, что ты будешь здесь, чтобы спасти меня, если понадобится, когда ты будешь нужен.» Возможно, они оба думали об этом по разным причинам. Уён - потому, что чувствовал себя совершенно опустошенным от того, что не получит этого, не сможет быть с любимым дольше трех дней, а Сан из-за чего-то другого, что Уён пытался вытянуть из него, но они оба были одинаково вовлечены в поцелуй, глаза закрыты, носы нежно касаются друг друга, сердца трепещут. Сан издал тихий, довольный звук в его губы, и выпрямился, когда они нежно поцеловались, не имея никаких других намерений, кроме как уверить друг друга в том, что они не одни. Они никогда не останутся одни, потому что они есть друг у друга. Уён проигнорировал возмущенный вздох, который он услышал на заднем плане, предположив, что он исходит от Хонджуна, и переместил свои руки на шею Сана именно так, как он представлял себе это всего несколько мгновений назад, прижался губами к его губам, обмениваясь короткими поцелуями, нежными и такими мягкими, что Уён мог поклясться, что это немного растопило его сердце. Они отстранились одновременно, зная, что у них есть зрители, и в этот момент Уён желал только одного - чтобы они остались наедине. Только он и Сан, чтобы они могли неторопливо целоваться и использовать все время, которое у них было, чтобы просто побыть друг с другом, бросая вызов всем трещинам во льду под их ногами и решая разбить этот лед и упасть в ледяную воду, утонув вместе в своей любви. И хотя Сан не знал, насколько сильны чувства Уёна к нему, а принц пока боялся об этом сказать, у него было чувство, что скоро это всплывет на поверхность, пока он не бросит осторожность на ветер и не скажет Сану, что любит его. А до тех пор ему придется довольствоваться тем, что у них есть. — Санни… ты скажешь мне, что не так? Я знаю, что не получу от тебя хороших новостей, но я просто хочу, чтобы ты поговорил со мной, пожалуйста. Сан снова зарылся в объятия Уёна, закрыв глаза. — Да, да, я расскажу тебе. Уён не мог не повернуть голову и не поцеловать Сана в щеку, ласково и нежно. Все становилось слишком реальным, слишком быстро, но Уён не мог заставить себя беспокоиться, когда было очевидно, что Сан не в порядке, что он сильно потрясен чем-то, что ему сказали, и теперь Уён должен был знать это тоже, должен был знать, что заставило Сана выглядеть таким ошеломленным и потрясенным. Они сгладят все неровности после того, как все закончится. В данный момент Уён позволил себе отступить от своих границ и притвориться, что все с Саном в порядке. Он знал, что Сан тоже в этом нуждается, поэтому не собирался объяснять, почему ведет себя именно так. У них оставалось не так много времени друг с другом, и они собирались использовать его по максимуму. Сан поймет. И он понял. Он легко принял ласку Уёна, прильнув к его щеке в поцелуе и крепко обхватив талию младшего. Затем он глубоко вздохнул, на мгновение поднял глаза, чтобы посмотреть на их компанию, и только после этого открыл рот и заговорил. — Хана была моей матерью. — Что? Сан кивнул, расслабляясь, пока не обнял Уёна в свободном объятии, сцепив пальцы поверх рубашки на спине. — Я знаю. Это безумие. Но она моя мать. Сонхва... он знал ее очень хорошо. И это она оставила меня в детстве в приюте. В котором мне никогда не было места. Уён сочувственно нахмурился. — Я не знаю, как реагировать. Сан хмыкнул. — Хм… тебе не нужно ничего говорить. Просто слушай. — Хорошо. — Хана родила меня в Авроре, и я появился на свет недоношенным. Поскольку казалось, что я слишком слаб, чтобы выжить, она дала мне способность к исцелению. Это было сделано только для того, чтобы я не умер на месте. Она использовала мои собственные силы, чтобы сделать меня здоровым, и все, — объяснил Сан. — Потом король Авроры пригрозил ей, что заберёт меня из-за моих уникальных способностей. Она, конечно, не хотела этого, поэтому сказала королю, что я умер, потому что мое тело не смогло приспособиться к способностям, которые я развивал как Целитель, и отдала меня в приют в человеческом царстве, надеясь, что я никогда не узнаю, кто я на самом деле. Ты знаешь, что случилось после этого. Уён раскрыл рот. — Ты уверен? Сан кивнул, глядя на него неподвижными янтарными глазами. — Да. Это имеет смысл. И также понятно, почему она так много знала о нас обоих, а не только о тебе. Уён сглотнул и взглянул на Сана, после чего добавил. — Это ведь ещё не все? Сан покачал головой. — Да, — подтвердил он. — Я знаю, что на самом деле произошло тогда, во время войны. Уён с любопытством хмыкнул. — Да? Было интересно, как они с Саном все еще цеплялись друг за друга, хотя для этого не было никаких причин. Не то чтобы Уён жаловался. С тех пор, как он всего час назад признался себе, что его чувства к Сану сильнее, чем он думал, что он влюблен в Сана, он умирал от желания просто крикнуть об этом в лицо старшему. Но он не мог этого сделать по нескольким очень веским причинам. Во-первых, ни место, в котором они находились, ни ситуация не были идеальными для того, чтобы признаться кому-то в любви. Во-вторых, Уён уже принял решение ничего не говорить Сану, потому что не хотел, чтобы старший слишком сильно привязался к нему, ведь он все равно его покинет. Скоро. Признаваться в этом, даже самому себе, было чертовски больно, поэтому он скорее защитил бы Сана своим молчанием, чем успокоил его своей откровенностью. Так что пока что он хотел получить все, что мог. И если это были лишь эфемерные отношения с Саном, которые заставляли их стоять на цыпочках, на натянутом канате, то он просто растянет этот канат как можно шире и обнимет Сана, чтобы он не упал. Только если он ему позволит. — Во время войны, ты ведь знаешь, что наш детский дом сожгли? — сказал Сан и, получив утвердительный кивок Уёна, продолжил. — Это… был не случайный пожар. — Что ты имеешь в виду? — Уён слегка повернул голову и увидел, что Сонхва и Хонджун стоят рядом и внимательно наблюдают за ними. — Я имею в виду, что кто-то сделал это специально, потому что нашел меня. Это был старый король Авроры, тот, что сейчас мертв. Он узнал, что Хана - моя мать, оставившая меня там, и он... он просто…— Сан выглядел неловко. — Он воспользовался хаосом войны, чтобы напасть на мой единственный дом и попытаться заманить меня в главный город, чтобы похитить оттуда... Но все вышло не так, как он хотел. — Минги вытащил тебя, — вздохнул Уён, успокаивающе сжав одной рукой волосы на затылке Сана. Сан кивнул. — Да. Мы закончили не так, как остальные дети из того места, мы... мы попали в королевскую семью, и там нас обучили быть телохранителями. Это было слишком близко к людям, особенно к королевским особам, чтобы король Авроры чувствовал себя некомфортно, поэтому он отвязался от нас на время. — Затем нас отправили на поле боя во время войны, несмотря на то, что мы были слишком молоды, чтобы по-настоящему сражаться, Аквея проигрывала, сгорая дотла, и они использовали всех оставшихся людей для борьбы, не обращая внимания на возраст. И тогда король Авроры сделал свой ход. Он был колдуном, и он использовал свою силу, чтобы определить мое местоположение на поле боя, и пришел за мной. Уёну не понравилось, к чему вела эта история. Он поморщился, но промолчал, не желая прерывать Сана. — Он… он нашел меня, и я был так близок к смерти. Он погрузил меня в иллюзию, и я, по сути, просто потерял сознание на земле, когда Сонхва-щи и Хонджун-щи, которые были в союзе на стороне Авроры, пришли на помощь своему Королю. Сонхва сразу узнал меня, так как знал настоящую историю моего рождения, и понял, что пытался сделать Король. Тогда он…— Сан остановился, глаза закрылись почти виновато. — Я убил его, — твердо заявил Сонхва, дополняя слова Сана. — Я убил Короля и сделал себя предателем, чтобы спасти Сана. Я уже знал, так как Хана-щи рассказала мне, что Сан - единственный живой потомок Старшего Ангела, так как его отец умер, и ему было суждено стать великим. И его мать не могла позволить себе воссоединения со своим сыном спустя годы, ради того, чтобы он не оказался в когтях того самого человека, от которого она защищала его в младенчестве. Поэтому я не раздумывал дважды, прежде чем отдать бессознательное тело Сана Хонджуну и встать на борьбу с собственным лидером. —…О боже, — Уён не мог поверить в то, что слышал. Сонхва пытался спасти Сана? Он действительно бросил все, чтобы защитить сына подруги? Это звучало почти нереально благородно, но в этом был какой-то смысл. Несмотря на всю злобу, которую они с Саном испытывали в сторону Сонхва, тот до сих пор оставался верен своему слову и только помогал им, за исключением того времени, когда они впервые встретились, конечно. Тем не менее, Уён всегда знал, что Сонхва в душе хороший человек, и это только подтверждало это. — Это была не самая простая задача - в одиночку противостоять самому могущественному лидеру сверхъестественного мира, — продолжал Сонхва, и Уён слушал его внимательно и уважительно, по-прежнему стоя рядом с Саном, удобно положив руки ему на плечи. — Но я выстоял. Я получил огромные ранения от его серебряного оружия, я видел, как жизнь вытекает из его глаз, в то время как мои собственные начали увядать, и я знал, что умираю. Я использовал последние силы, чтобы добраться до Хонджуна и Сана, и мы отправились в одно из убежищ, чтобы спрятаться, Хонджуни заботился о нас обоих. Он держал меня на грани смерти, но не давал переступить эту грань, и постоянно использовал свою силу, чтобы попытаться вывести Сана из бессознательного состояния. Сан преступил с одной ноги на другую рядом с ним, и Уён почувствовал, как ему не по себе, как он виноват в том, что до сих пор относился к человеку, который, по сути, был его спасителем, только со злобой. Но Сонхва, казалось, даже не замечал этого, продолжая говорить. — Потребовалось три дня без еды и сна, но в конце концов ему это удалось. Он разрушил иллюзию, а когда Сан вернулся, рассказал ему всю историю. Конечно, я был слишком измучен болью, чтобы запомнить все это, но Хонджун рассказал мне позже. А когда Сан узнал, почему я так сильно ранен, он... он предложил вылечить меня сам. Хонджун предупредил его о риске, сказал, что если я умру, то и он тоже, но Сану было все равно. Он настаивал, что спасет меня, даже если это будет стоить ему жизни, чтобы отблагодарить меня за его спасение. Он сказал… я никогда не забуду эти слова, прозвучавшие из уст тринадцатилетнего подростка: «Я лучше умру, помогая кому-то, кто этого заслуживает, чем стану домашним животным эгоистичного человека.» — И он это сделал, — заявил Сонхва, в его голосе сквозила гордость. — Санни выложился на все сто. Он отказывался даже есть, пока я не поправлюсь. И это сработало, хотя в итоге мы все трое потеряли сознание почти на сутки. Я даже не могу вспомнить, какую боль я чувствовал, потому что большую часть времени был без сознания, но Санни... он помнит, — вампир одарил другого небольшой сдержанной улыбкой. — Он был таким храбрым, таким решительным, и он не сдавался, как бы плохо ему ни было. Мне жаль, Санни, что тебе пришлось пройти через такой ужасный опыт из-за меня. — Нет, не извиняйся, — сказал Сан. — Просто... не надо обсуждать извинения, чувства и эмоции, пока все не закончится. Мы можем что-нибудь придумать позже, но сейчас на первом месте - рассказать все Уёну и убраться отсюда. — Я понимаю, — кивнул Сонхва, после чего снова обратился к принцу. — Итак, ты знаешь, что произошло на самом деле. Но как только мы достаточно отдохнули, чтобы вернуться на улицу, мы поняли несколько вещей: я не могу никуда спокойно пойти с клеймом "убийца" на лбу. Сан знал слишком много, чтобы быть в безопасности в реальном мире. Хонджун был единственным, кто мог быть действительно свободен. Поэтому он сделал то, что должен был сделать. — Он стер воспоминания Сана, — поспешно выдохнул Уён, и понял, что был прав, когда никто ничего не сказал в ответ. — И он вернулся к Хане, как ни в чем не бывало, и продолжил свою жизнь. — Верно, — подтвердил Хонджун. — Я решил не делать этого с Сонхва, так как мне нужен был союзник, но Сан был ребенком, ему не нужно было обременять себя осознанием того, что он был соучастником и свидетелем преступления. Однако даже тогда у меня было не так много времени, максимум день, потому что меня точно хватились бы, как и Сана, ведь мы уже почти пять дней были вне видимости. Поэтому я сделал все, что мог за кратчайший срок, а именно стер все конкретные факты и свидетельства произошедшего. Но я не мог стереть его чувства или эмоции, так что мне очень, очень жаль, Сан. Я никогда не хотел нанести тебе такой душевный шрам, но ты должен понять, что у меня действительно не было выбора тогда. — Я понимаю, — тихо пробормотал Сан, как ребенок, признающий свою ошибку перед родителями. — Все в порядке. Эти воспоминания сделали меня более жестким, таким, какой я есть сегодня. — Я рад, — улыбнулся Хонджун. — Ты вырос хорошим, Сан-а. Сан только повернулся, зарываясь в объятия Уёна и ища в них убежища. Уён понял, что он делает, и позволил ему использовать свое тело как опору, чтобы не потерять рассудок, нежно поглаживая рукой волосы старшего. — И что теперь? — задался вопросом Уён. — Что нам делать? — Ну, мы с Хонджуном не можем уйти отсюда, — сказал Сонхва, подняв свои запястья, на которых тоже были наручники, как и у Хонджуна. — Джэён узнает, если мы уйдем, ведь он надел на меня наручники с помощью магии Хонджуна. Так что вам двоим пора идти. Исправьте все, что нужно исправить в своем мире, и возвращайтесь сюда через три дня. Мне будет жаль, если кто-то из вас умрет, но, боюсь, вы вырыли себе слишком глубокую яму, чтобы из нее выбраться. И это все? В конце концов, Уён будет мертв. Он умрет за человека, которого любит, и не будет сожалеть ни о чем, кроме того, что не провел больше времени, любя его, когда мог. Идея умереть через три дня пока не казалась такой уж пугающей, но у Уёна было ощущение, что он еще не до конца переварил всю информацию, которую впитал, и не до конца смирился со своим собственным планом - на самом деле, он даже не думал о настоящем плане. Однако в тот момент, когда он начнет обдумывать, размышлять и принимать решения о своих действиях, он предполагал, что это станет более тяжелым бременем. Но сейчас было не время задумываться об этом. — Как выбраться отсюда? — спросил Сан, высвобождаясь из объятий Уёна и немного отстраняясь, к большому разочарованию младшего. — Аргей вернется, или нам просто уйти? — Вернется откуда? — Уён нахмурил брови, понимая, что до сих пор не знает о местонахождении их врага. — Он сказал, что ему нужно уехать и позаботиться о некоторых вещах в главном королевстве Авроры, — ответил ему Сан. — Мы не знаем, куда он отправился, но он использовал силы Хонджуна, чтобы создать портал отсюда. По крайней мере, он так сказал. Я не очень уверен. Он просто растворился в воздухе. Что ж. Уён никогда не думал, что настанет день, когда его не удивит мысль о том, что человек просто исчезнет, но, видимо, это был именно такой день. Его ничуть не смутил тот факт, что Джэён просто исчез, ведь после всего, что он видел за последние несколько дней, это вряд ли было бы самым странным. — Так что же нам теперь делать? — спросил Сан. — Честно говоря…— сказал Сонхва, колеблясь. — Надеюсь, вы оба воспользуетесь этой возможностью и вернетесь в свое к Королевство, чтобы там все уладить. Мне неприятно это говорить, но если и можно найти какую-то лазейку после всего случившегося, так это обратиться за помощью. И я имею в виду, что вам следует пригласить кого-то, кому вы оба доверяете, и рассказать ему все. Может быть, даже не одному человеку. Кто знает, может быть, вы даже сможете разоблачить человека, который стоит за всем этим, и добиться справедливости до того, как закончится ваше время здесь. Уён обдумал это, надеясь, что есть способ нанести удар по слепым пятнам и добиться победы без потерь, а затем обратился за советом к своему телохранителю. — Что ты думаешь? Сан прикусил нижнюю губу, сильно задумавшись. — Кому ты можешь доверять? — Просто спросил он. — Если это слишком большой риск, мы можем остаться у Сонхва, пока... — Вы не сможете пойти в мой дом, пока я вас не впущу, — вмешался Сонхва. — Понятно, — размышлял Сан. — В таком случае... Уён вдохнул. — Я могу доверять своим братьям. А ты можешь поручиться за Минги и Чонхо, верно? Сан кивнул. — Тогда мы возвращаемся в Мистихию. *****