Kiss me on the mouth and set me free (but please don't bite)

— О, Боже…— прерывисто вздохнул Уён. «Нет, нет, нет.» «Этого не может быть.» Его собственный отец восстал против него? Его собственный отец замешан во всем этом? Это не имело никакого смысла. Если только... если только это на самом деле не так. Если только все, что он когда-либо знал и во что верил, не было грязной ложью. «Нет. Просто не думай. Не делай поспешных выводов, пока у тебя нет доказательств.» «Но что если…» — Ваше Величество? — Сан ахнул, опережая его, золотые глаза были полны тревоги и замешательства. — Вы… Вы действительно…— очевидно, он пришел к тому же выводу, что и Уён. К выводу, что это не может быть тот самый человек, который вырастил и воспитал его. Его отец. Это должен быть самозванец с идеальной маскировкой. — Король? — спросил Хисок, на его лице появилась слабая ухмылка. — Нет, конечно, нет, — усмехнулся он, томно обводя глазами четырех мужчин, присутствующих в комнате. — Я не король. — Тогда кто... — Заткнись, вампир, — прошипел Хисок, или не Хисок, скрипнув зубами на Сонхва, словно тот был на него в обиде. Этого не могло быть, учитывая, что Сонхва, как и все остальные, не понимал, что происходит и кто этот человек. — Узнаете, когда понадобится. Было жутковато то, как этот человек выглядел, говорил и даже держался как отец Уёна, Чон Хисок, тот, кто воспитал его и был рядом с ним всю жизнь, несмотря на то, что не был его биологическим отцом. Вот только эта одежда, черная и плотная, была не такой, в какой Уён привык видеть своего отца, а выражение его лица, полное злобы и отвращения, совсем не было знакомым. Это был он и не он одновременно. Уён судорожно вздохнул, пытаясь заставить себя немного успокоиться и оценить ситуацию, возможно, попытаться мыслить рационально достаточно долго, чтобы разработать какой-нибудь план побега. Ведь если он и знал что-то наверняка, так это то, что кем бы ни был этот человек - а это не мог быть его отец - он сулил только неприятности. — Откуда ты знаешь, что я вампир? — потребовал Сонхва. — А ты кто такой? Второй вопрос они уже пытались задать теперь уже трижды, и Уён знал, что, наверное, глупо упорствовать и пытаться добиться ответа от этого человека, который так страшно похож на его отца и, похоже, разделяет его упрямство. — Я знаю о вас все, — сказал мужчина. — Пак Сонхва - единственный вампир, который все еще живет на земле. Ким Хонджун - ученик Намизаки Ханы, которая теперь мертва, что делает тебя Верховным колдуном земли Авроры. Чхве Сан - единственный целитель, живущий сейчас в этом мире. А Чон Уён - принц Мистихии, Аурей, — ядовито сказал он, словно обвиняя Уёна в том, что тот был самим собой. Откуда, черт возьми, он все знает? — Ладно, я не знаю, кто ты и откуда столько знаешь, но ты должен нас отпустить, — заявил Сан, глядя на свой упавший кинжал у ног Хонджуна, словно хотел снова взять его в руки. Он и вправду хотел, чтобы он снова оказался в его руке. — И зачем мне это делать, когда я столько сил потратил, чтобы доставить вас всех сюда, именно туда, куда я хочу? — Что? — спросил Сан, уставившись на другого человека. — Полагаю, это заслуживает объяснений, — пожал плечами мужчина, расцепляя руки. Он засунул руку в плащ, покопался в нагрудном кармане и издал торжествующий звук, когда вытащил что-то, держа это за нижнюю часть. — Это то, что вам нужно, не так ли? Черт возьми. Черные лепестки, тонкий стебель, зеленые листья. — Мортёр, — медленно осознал Уён, и его сердце тут же забилось в груди. Они были так близко. Так чертовски близко. Все, что им нужно было сделать, это получить его от того, кто бы это ни был, и все было бы кончено. Вот только это было явно слишком просто. — Действительно, — сказал мужчина, кивнув, глядя на них сквозь лепестки растения, которое держал в руках. — Это именно то, что вам нужно. И я готов дать его вам. — Что?! Значит, все и правда было так просто? — При одном условии. Ну, конечно. — Какое условие?— спросил Сан, его терпение уже было на исходе. Мужчина посмотрел на всех четверых с видом превосходства, словно был уверен в том, что уже победил, что именно у него сейчас больше всего власти. — Давайте поговорим. Садитесь все, — он жестом указал на каменный пол, а сам взял инициативу в свои руки и сел, скрестив ноги, сцепив пальцы на коленях. Это навеяло Уёну воспоминания о том, как он видел своего отца в такой же позе, это заставило его крепко сколоченный стоический облик слегка дрогнуть. Уён перевел взгляд на Сана, изучая его профиль - резкую линию челюсти и красивые черты лица; губы в форме сердца, которые он целовал и обожал, щеки, которые он держал в руках, нос, который так часто соприкасался с его собственным, глаза, в которых он любил теряться, и он вдохнул, один раз, глубоко, достаточно глубоко, чтобы почувствовать знакомый запах крови Сана, запах, который приносил ему комфорт и спокойствие. В какой-то степени это сработало. Он нашел в себе достаточно сил, чтобы сжать кулаки и сесть, повторяя движения их похитителя. Сан и Сонхва последовали за ним, атмосфера была напряженной, электричество между ними заставляло Уёна чувствовать себя на грани. Густая тишина продолжала окутывать их целую минуту, пока мужчина клал ядовитое растение на землю, поправлял одежду и выглядел очень "по-домашнему" для такой опасной ситуации. — Хорошо, — сказал он наконец, кивнув. — Давайте поговорим о деле. «Поговорим о деле.» За этими словами никогда не следовали хорошие новости. Если Уён и научился чему-то за все годы дипломатических переговоров, юридических дел и общения с напыщенными людьми, которые были слишком высокого мнения о себе, так это тому, что когда они предваряют любые слова "давайте поговорим о бизнесе", это обычно просто приукрашенный способ сказать о "сделке", которая оставит одну или обе стороны калеками, финансово, эмоционально или иным образом. — Во-первых, я полагаю, что должен сказать вам, кто я такой. Уён инстинктивно придвинулся ближе к Сану, ища его присутствия. Старший заметил это и повернулся к принцу с мрачным выражением лица, которое смягчилось, когда они встретились взглядами, ища в глазах друг друга уязвимость, которая, как они знали, была там, но оставалась скрытой. — Да, должен, — сказал Сонхва, вырывая их из этого короткого момента, заставляя тем самым Уёна разорвать зрительный контакт с Саном и отвести взгляд. Мужчина хмыкнул и повернулся к Хонджуну. — И я должен поблагодарить тебя, Хонджун-щи, за то, что ты дал мне свою магию и оберегал меня все это время. — Я ничего тебе не давал, — отчеканил Хонджун, стиснув зубы. — Ты забрал у меня ее. — Ну, давай не будем вдаваться в подробности, хорошо?— сказал он и продолжил, прежде чем Хонджун успел бы ответить еще одним обвинением. — Я Ким Джэён. — Кто?— выпалил Уён. Он ничего не мог с собой поделать. Он ожидал услышать всё, но не незнакомое имя. Но потом «Джэён» изменился. Он закрыл глаза и сделал неопределенный жест обеими руками, похожий на то, что, по воспоминаниям Уёна, делали колдуны. Затем он вдохнул, его лицо стало меняться, меняться, почти как... Метаморф. — Ты… ты оборотень?! — недоверчиво спросил Уён. Он не получил ответа, так как мужчина медленно преображался, его лицо становилось все более молодым и угловатым, волосы немного выпрямились, плечи стали более узкими, пока он не стал выглядеть как любой другой мужчина примерно возраста Уёна. У него были каштановые волосы, такого же цвета, как у Хисока, и овальное, удлиненное лицо. Его руки были более мускулистыми и толстыми, в отличие от рук старика, а брови были более тонкими и глубоко посаженными. Боже мой. У него были красные глаза. Такие же, как у Уёна и Сонхва. Глаза вампира. Это не может быть хорошо. — Это моя настоящая форма, — сказал он. — И у меня есть предложение для Вашего Высочества и его королевского телохранителя, — даже его голос изменился. Теперь он был более легким, менее глубоким и без акцента на формальном диалекте королевских особ. Когда он заговорил, Уён заметил внезапную остроту его зубов, а точнее клыков. Черт. — О чем, черт возьми, ты говоришь? — спросил Сан, потрясенный внезапной переменой во внешности мужчины. Сонхва перебил его другим вопросом, прежде чем Джэён успел ответить на первый. — Ты метаморф? Как тебе это удалось?! Джэён бросил на него взгляд. — Да. Я метаморф. И, полагаю, вы уже знаете, кто я? Уён нервно прикусил губу, и ему потребовалась вся его сила воли, чтобы заставить себя произнести слова. — Это ты. Ты - Аргей. Тот, кто стоит за всем этим. Зловещая, довольно самодовольная ухмылка появилась на лице Джэёна. — Именно. Очень хорошо, Уён-щи. О, черт. Хонджун издал шокированный звук и заерзал на месте, пытаясь получше рассмотреть мужчину. — Ты настоящий?! Джэён окинул колдуна взглядом. — А разве нет? Ох. Реальность ситуации осенила Уёна, и он почувствовал страх где-то в груди, страх, что этот человек действительно так опасен, как говорится в легендах, и что они все умрут от его руки. Аргей был реален. Он был настоящим, и он был их врагом, а не союзником, как думал Уён. Ну и дела. Джэён обратился к Уёну. — Во-первых, я хотел бы признаться, что это я отравил тебя, принц Уён. Уён сузил глаза. — Как? И почему? — прошипел он, чувствуя себя обиженным. — Однако, — продолжил он, как будто Уён ничего и не сказал. — Это не удалось. Отравить тебя токсином, смертельным для людей, было моей ошибкой. Я должен был использовать что-то, что подействовало бы на Аурея. — Это сработало!— возмутился Уён. — Я умираю! — Ах, но не достаточно быстро, — бесстрастно констатировал Джэён, на этот раз признав его слова. Это только больше разозлило Уёна, но он предпочел промолчать и выслушать, что скажет Аргей. — Я превратился в одного из дворцовых поваров и подмешал яд в твою еду, после чего ожидал, что ты немедленно начнешь терять свою жизнь, и я забрал бы тебя с собой сюда, где мог бы использовать твою жизненную силу для достижения своей цели. На этом бы все и закончилось. Но нет, ты упрямый, и этот твой глупый телохранитель начал помогать тебе, давая кровь, что только еще больше разрушило мои планы. Он поддерживал в тебе жизнь, и мне нужно было знать, как. — О боже, — вздохнул Хонджун. — И тогда ты пришел ко мне? Это был ты? Джэён ухмыльнулся в его сторону. — Да, это был я. — Что? Ты приходил к Хонджуну? — спросил Уён. — Да. Я приходил к нему в другой форме. Мне нужно было узнать, что помогало тебе жить, когда я тебя отравил. Он сказал мне, что это возможно, если тебя кормят кровью целителя, а он знает только одного, хотя, похоже, был уверен, что этот целитель мертв. Но он назвал мне его имя, и этого мне было более чем достаточно. Я изменил свою внешность, чтобы быть похожим на короля, и занял его место, пока держал его в плену в его собственной комнате во дворце и наблюдал за тобой. И за Саном. Это сказало мне все, что мне нужно было знать, и тогда мой главный план воплотился в жизнь. — Какой план?— спросил Уён, чувствуя себя все более опустошенным и безнадежным с каждым словом, которое вылетало из уст Аргея. Поймать его отца было нелегко. Если Ким Джэёну это удалось, то невозможно сказать, насколько далеко простираются его возможности. — Будучи аргеем, я лишь уступаю самому могущественному существу из всех. Вампиры, — он бросил взгляд на Сонхва, — обладают скоростью, мощью, силой, интеллектом, превосходящими всех остальных в этом мире. И я хочу этого для себя. Я не хочу жить в страхе перед людьми, а стать достаточно сильным, чтобы свергнуть тех, кто стоит передо мной. Я хочу сам стать вампиром. — Но это невозможно!— воскликнул Уён. — Как мое убийство поможет тебе в этом? Разве тебе не нужно умереть, чтобы стать вампиром? — Вот тут ты ошибаешься, Уён-щи, потому что легенда говорит об обратном. Если я получу жизненную силу одного из потомков Старшего Ангела или Вампира, я смогу превратить себя в вампира, который обладает большей силой, чем кто-либо другой. Я должен быть тем, кто убьет тебя, и когда ты умрешь, я должен буду истощить твою силу и мощь. Я смогу использовать это, чтобы сделать себя самым могущественным существом на этой земле, — закончил он с триумфом. — Это мое желание. И мне представилась прекрасная возможность: и ты, и Сан-щи пришли прямо к моему порогу и практически умоляете о смерти, — он усмехнулся, его красные глаза опасно сверкнули, и Уёна охватило внезапное желание испуганно зажмуриться. Оказалось, что Сан испытывал схожие чувства, так как он почувствовал, как старший немного сдвинулся и потянул руку Уёна в свою, а тот даже не смог остановить это, с готовностью позволив себе переплести их пальцы и сжать, ища успокоения. Даже сейчас Сан оставался рядом с ним. Он был нужен Уёну. И всегда будет нужен. Боже, как больно. Больно было думать, что ему все равно придется расстаться с Саном, после того как все закончится. Такие отношения никак не могли продлиться долго, особенно в их непростой ситуации. Принц поборол застрявший в горле всхлип, глядя на Аргея с притворной уверенностью. — Никто из нас не умрет ради тебя. Если ты смог раздобыть нужное мне противоядие, то и я смогу. И мы выберемся отсюда. Мы найдем его сами и мы обязательно донесём обо всём Королю. Ты будешь уничтожен, Ким Джэён. — Ты имеешь в виду, что ты уже в своем собственном Королевстве?— Джэён усмехнулся. — Не пытайся меня обмануть. Ты никогда не сможешь приблизиться к властям на этой земле. Или в любой другой. Тебя сразу же вычислят и схватят. Если ты еще не понял, так поступают с предателями, Уён-щи. Ты всю жизнь жил в паутине лжи, и теперь будешь наблюдать, как все рушится, нравится тебе это или нет. Поэтому я предлагаю тебе выслушать меня. Уён глубоко вдохнул и сжал руку Сана. Джэён был тем, кто запутал эту паутину. Теперь он предлагает... что? Запутать его еще больше? Разорвать его на части? — Что ты хочешь от нас? — спросил Сан, и Уён ненавидел то, как дрожит его голос, он чувствовал пот на его ладони, когда они крепко держались за руки. — Я дам тебе противоядие, если ты согласишься на мои условия. — Какие условия? Джэён улыбнулся. Уён не нравилось, к чему все идет. — Один из вас, дорогие дети, отдаст мне свою жизнь, и я смогу использовать ее, чтобы стать полноценным вампиром. Я превзойду человеческую расу, и тогда я смогу, наконец, добиться справедливости для нашего рода - принятия нашего вида и других нечеловеческих существ людьми, используя для этого любые средства. — Ты хочешь сказать, что начнешь войну, — сказал Сонхва. — Это не будет войной, если люди согласятся на перемирие... — он сделал паузу. — Или вы можете назвать это использованием необходимого зла для установления равенства. Положительный результат мощного хода. — Нет, — покачал головой Уён. — Это просто провоцирование хаоса. Ни Сан, ни я не собираемся делать ничего, чтобы помочь твоему плану. Теперь просто отпусти нас. Если понадобится, мы сами найдем противоядие. — Боюсь, это невозможно, — он говорил почти извиняющимся голосом, хотя Уён знал, что это, очевидно, притворство. — Я уже израсходовал весь Мортёр на этой планете, а вместе с ним и противоядия. Последние четырнадцать лет я искал настоящих потомков. Наконец-то я нашел вас, и теперь не отпущу. — Но… — вмешался Сонхва. — Простите, что я так говорю, но... Разве принц все равно не умирает? Зачем давать ему противоядие сейчас? Ты мог бы просто…— он помрачнел, остановившись на этом месте. То, что он хотел сказать, было очевидно. Можно было просто дать ему умереть и использовать его жизнь. Уёну не понравилось, что Сонхва вообще предложил такое, но он бы соврал, если бы сказал, что и ему это не приходило в голову. — Разумное предложение, но я не могу этого сделать, — продолжил Джэён. — Если он уже лишился энергии и жив только благодаря Сан-щи, то я опоздал, чтобы использовать его жизненную силу. Этого будет недостаточно. Я бы предпочел, чтобы принц был здоров, тогда эффект будет сильнее. — Значит, ты даешь мне противоядие при условии, что я соглашусь стать животным, которое ты будешь разводить и заботиться о нем, только чтобы мясо было богаче, когда ты наконец убьешь его, — Уён презирал жестокость своих слов, но он говорил только правду. — Значит, ты понимаешь, — усмехнулся Джэён. — И я не могу выбирать между твоей жизнью и жизнью Сан-щи, поэтому предоставляю выбор тебе. Мир действительно был темным местом. Такие люди... казалось, что не может существовать настолько жестокого и бессердечного человека, но он все же был здесь. Ким Джэён, который не задумываясь пытался убить принца, дворянина, чтобы получить власть, господство и силу - все бесполезные навыки перед лицом морали. Аргей, который легко захватил короля в плен и занял его место, ничуть не пошатнувшись в своей искусной лжи. Кстати, о короле... — Где мой отец? — Уён не стал тянуть время и задал вопрос прямо в лоб. Джэён поднял брови. — А, он? Он все еще заперт в своей комнате. Подданные Мистихии считают, что король взял отгул, чтобы спланировать ход событий, найти принца и его телохранителя и наказать. И в зависимости от того, что произойдет здесь, я, как король, решу твою судьбу. У твоего отца не будет выбора, кроме как согласиться. — Значит, ты манипулируешь всем королевством, — заключил Сан. — Ты собираешься использовать нашу неверность тебе в своих корыстных целях, так что независимо от того, согласимся мы или нет, ты останешься в выигрыше. — Можно и так сказать. Если вы согласитесь отдать мне свою жизнь, то вы выйдете в выигрыше вместе со мной. Я хочу добиться справедливости для всего сверхъестественного. Все вы принадлежите к этой категории. И со всеми вами будут хорошо обращаться, когда эта справедливость наконец-то восторжествует. — Диктатор, который создает мир с помощью войны - это не справедливость! — закричал Уён. — Ты не понимаешь! Это не закончится хорошо ни для тебя, ни для нас. Мне придется отдать свою жизнь тебе, или Сану придется, и ты станешь лидером человечества, но ради чего? Только для того, чтобы люди задумали переворот против тебя - неизбежное развитие событий - и в итоге одна из наших жизней будет принесена в жертву напрасно. Это превратится в мировую войну. — Знаете что, мне уже надоели ваши лекции о том, что правильно и неправильно, — отрывисто сказал Джэён. — В конце концов, все вы теперь под моим началом. Сонхва-щи останется здесь вместе с Хонджун-щи, пока я не стану вампиром. Тогда я посмотрю. Ты, мой дорогой принц, и Сан, будете подчиняться моей воле, хотите вы этого или нет. Так что позвольте мне изложить условия прямо здесь и сейчас. Ни Уён, ни Сан не смогли придумать, что на это ответить. Бесполезно пытаться вбить гвоздь в песок. Он просто провалится сквозь него. А этот человек был упрямым, жестоким, бездумным и просто злым. Все те качества, из-за которых почва превращается в песок, не впитывающий и ненужный. Протесты и оправдания Уёна остались бы проигнорированными или, что еще хуже, пустыми. — Уён-щи, ты получишь свой антидот, только если согласишься на это. Я даю тебе три дня на принятие решения, к концу которых мне нужен ответ. Тот, кто хочет отдать свою жизнь ради общего блага, должен прийти сюда, ко мне. Противоядие будет введено прямо сейчас, если ты согласен. И я отпущу вас. Я даю вам слово. Вы можете уйти и вернуться в Мистихию, если хотите, или в любое другое место, где вас не найдут, до полуночи в субботу. Это мое условие. — И даже не думай уйти отсюда с лекарством и потом не вернуться, — добавил он. — Со мной здесь Хонджун-щи, и он - мой козырь. Что бы вы ни сделали, я смогу узнать и выследить вас. И последствия будут не из лучших. О боже. Все становилось только хуже и хуже, не так ли? — О, и позвольте мне просто предупредить вас. Я держу обе ваши жизни в своих руках. Любая ваша попытка, любой трюк, который вы попытаетесь провернуть, не закончится для вас ничем хорошим. Уён знал это. Он полностью осознавал это. Это было единственное, что удерживало его сейчас от того, чтобы впасть в ярость и наброситься на человека, стоящего перед ними с оружием на поясе. Ким Джэён был опасен. — Уён-а, — тихо сказал Сан, сжимая его руку. Казалось, что вместо этого Сан сжал его сердце. — Мм?— Он не повернулся, глаза по-прежнему были прикованы к Аргею. — Что ты хочешь сделать? — Я… я не знаю. Как бесполезно. Уён был таким бесполезным. Он должен был быть принцем, дворянином, человеком с умом, смелостью, храбростью, гордостью и, прежде всего, честью. А он был бесчестен с тех пор, как в его жизни появился Сан. Он нарушал закон больше раз, чем готов был признать, он покинул свое Королевство вместе со своим телохранителем, предавался романтическим отношениям с этим телохранителем и подверг опасности все свое Королевство, просто уехав. Если уж на то пошло, он этого заслужил. Уён глубоко вздохнул и принял решение. — Нет. Мне не нужно противоядие, — заявил он. Он услышал тихий вздох Сана рядом с собой и почувствовал, как рука старшего сжалась в его руке, но он не сдавался, продолжая говорить. — Я не хочу этого. Я вернусь в Мистихию таким, какой я есть, и перед смертью я расскажу им все. Я открою свою истинную сущность Королевству и его народу, так как они заслуживают знать правду. Они заслуживают знать, каким лицемером является или являлся их принц. Это будет единственный по-настоящему честный поступок в моей жизни, — заявил он, ни капли не сомневаясь в своих словах. — Даже если меня в итоге будут сторониться, это откроет людям глаза. Возможно, это даже установит мир между людьми и сверхъестественными существами, которого ты так желаешь. — Интересно, — сказал Джэён. — Значит, ты... — Какого черта, Уён! — прервал Аргея Сан, который отбросил руку Уёна и встал, кипя от злости. — Ты не можешь этого сделать. — Почему? — спросил принц, глядя на старшего. — Я всю жизнь был предателем; я смотрел в глаза своему народу, своим братьям и лгал им. Я уже умираю, и если у меня есть шанс предотвратить войну и все исправить, то моя жизнь - это небольшая цена... — После всего, что я... я сделал для тебя, всего, что я сказал и сделал, я не могу поверить, что ты вот так просто откажешься от своей жизни, — Сан взволнованно провел обеими руками по волосам. — Я не отказываюсь от жизни, — мягко сказал он, пытаясь успокоить собеседника. — Это мой способ отблагодарить тебя за помощь, Санни. Извиниться перед тобой и всеми другими людьми, которым я лгал в своей жизни. Это мое наказание за то, что я так плохо обращался с вами, навлекая на вас последствия того, в чем вы все равно не виноваты. — Ты можешь думать об этом так, но на самом деле ты совершаешь самоубийство. Это простое самоубийство. Ты планируешь умереть, чтобы избежать всего, оставить это бремя на нас. Ты делаешь все наши усилия по спасению твоей жизни напрасными. Ты заставляешь наши и без того шаткие отношения падать в пропасть. Я так люблю тебя, просто... просто... — его голос надломился, а глаза заблестели от непролитых слез. — Не будь таким глупым. Все не так просто. Я слишком сильно люблю тебя, чтобы вот так просто позволить умереть. — Любовь - это громкое слово, Сан. Пожалуйста, не надо... — Знаешь что, я так устал от всего этого твоего бреда, Чон Уён!— крикнул Сан, встряхнув их всех своим внезапно резким тоном, который он никогда раньше не использовал на Уёне. — Все, что я делал до сих пор, было, чтобы защитить тебя, дать тебе почувствовать себя любимым, уберечь тебя. И вот как ты отвечаешь на мои чувства? Сначала ты пытаешься расстаться со мной, потому что считаешь себя виновным в том, что использовал меня, а это не так, а потом ты хочешь умереть из-за меня, потому что считаешь себя благородным?! Ну, позволь мне сказать тебе кое-что, если ты сейчас чем-то и занимаешься, так это только эгоизмом. Легко сказать, что ты хочешь умереть, но нелегко подумать о том, как сильно ты ранишь человека, который тебя любит. И именно я этот человек. Я не смогу простить себя, если позволю тебе сделать это. — Но я не могу позволить... — Позвольте мне прервать вас, — в голосе Джэёна звучало легкое веселье, что бесило. — Вся эта история любви очень романтична и все такое, но позвольте мне сказать по-другому. Либо вы принимаете мою сделку, либо вы все умрете. И я не остановлюсь на этом. Как только я стану вампиром, я смогу захватить Мистихию, Аврору, любое другое королевство, в которое я захочу вторгнуться. Люди будут трепетать при звуке моего имени, — усмехнулся он. — Если ты решишь не принимать противоядие, Уён-щи, я использую Сана. Тогда он станет моим ключом, и война, которой может и не быть, станет неизбежной. Прольется кровь, и я не могу ничего гарантировать, если ты решишься на это. — Мне не хочется вставать на его сторону, но он прав, — добавил Хонджун. — Уён-щи, ты должен согласиться на сделку. Если ты согласишься, это может предотвратить или вызвать войну. Если не согласишься, это точно приведет к войне. Уён почувствовал себя загнанной в угол добычей, которую внимательно разглядывают глаза хищника. Неужели все так и должно быть? Неужели он должен был просто свернуться калачиком и смириться со своей участью? Быть вынужденным выбирать между своей собственной жизнью и жизнью Сана в течение трех дней? Стать животным, которое разводят ради мяса, но все равно жестоко убивают? Благородство не было тем понятием, на которое он мог бы сослаться в данный момент, чтобы принять решение. Он знал это. Ничто из того, что он решил сделать в данный момент, нельзя было назвать благородным. Но, возможно, был один способ... Он мог принять сделку, а через три дня предложить Аргею свою жизнь. Это обеспечило бы Сану неприкосновенность в тот момент, когда он отдаст свою собственную жизнь вместо старшего. Это также было единственное, что он мог сделать, чтобы попытаться предотвратить войну. Войну, которая может случиться в любом случае. Затем он вспомнил кое-что из того, что случилось некоторое время назад - пророчество, которое Чанхи рассказал ему и Сану... « Переплетенные жизни потомков, Возвращение древнего, Легенда, которая войдет в историю. Любовь, которая потрясет вселенную. Смейтесь, когда чистота исчезает, Красные глаза наведут ужас на весь мир, Выбор, который нужно сделать в жизни и смерти, Дабы кровь невинных не окрасила землю в красный.» О Боже, неужели это правда? Все, что он сказал? И даже слова Ханы о том, что одному из них суждено умереть, Уён эгоистично надеялся, что это будет он, а не Сан. И если он отдаст свою жизнь ради Сана, это станет реальностью. Потому что Сан не заслуживал ничего из этого. Сан был самым милым, самым добрым, самым любящим человеком, которого Уён когда-либо встречал и с которым был знаком. Как сказал сам Сан, он лишь пытался защитить Уёна, хотел обезопасить его и дать почувствовать, что его любят, а Уён был слишком потерянным в себе, чтобы понять, что все, что ему нужно было сделать, это сдаться, позволить себе рассыпаться и стать податливым в объятиях Сана, позволить старшему заботиться о нем и любить его так, как он хочет. Он слишком боялся признаться вслух, что влюбился в Сана, но он мог сказать это себе. Он мог внутренне поблагодарить Сана за то, что у него хватило смелости сказать это, сказать, что он любит Уёна и хочет, чтобы он был в его жизни, независимо от того, какую боль это принесет. Именно тогда Уён принял решение - он больше не будет ставить барьеры вокруг своего сердца, только не для Сана. Он не мог порвать с ним. Он не мог больше бороться с ним. Ему нужен был Сан. Он любил его. И если Сан тоже любил его, то он поймет, почему Уён думал то, что думал. Он собирался принять сделку и через три дня отдать себя Джэёну. Ради Сана. — Хорошо, я принимаю твою сделку. На старт. — Отлично. Внимание. — Да пошел ты, Ким Джэён. Марш. *****