Кровавый цирк и ты мой принц

Гоголь оказался в своём вагончике-гримёрке и начал переодеваться в ту же самую одежду, но чистую. А та, что была окрашена кровью, спрятал на втором дне сундука, поверх которого было большое количество одежды и приятный аромат лаванды. Так что даже если придут полицейские с собаками, Николай с лёгкостью уведёт от себя подозрения. Ведь запах у трупа пусть и ведёт к цирку, но имеет совершенно иной аромат. Аромат жажды убийства, отмщения и корицы. И вот на нём была чистая одежда, поправленный макияж и широкая улыбка. Всё как было до наказания. Гоголь поспешил в совершенно иное помещение - закулисье. Там были клетки с животными, много ткани и предметов для выступлений. — Ваня! — радостно прозвучало от клоуна, и он накинулся на своего друга. — Если что, я всегда был тут с тобой, — тихо прошептал на ухо и отстранился. Иван Гончаров также работал в этом цирке. Он играл роль дрессировщика и нёс ответственность за животных. А животные его очень сильно любили. Слонёнок Джамбо, тигр Леопольд, медведь Петрушка и кролик Кристоф. Только с ним они вели себя послушно и слушались всех слов, пусть иногда дурачась. За своего хозяина они и недруга сожрут. Сам парень был чуть ниже Гоголя. На голове так же большой, тёмно-коричневый цилиндр, на котором были закреплены золотые часы, такие же цепочки и другие безделушки. Он носил белую рубашку, поверх был тёмно-коричневый жилет, который уходил сзади в хвост и золотые пуговицы. Такого же цвета были брюки и мужские туфли. На поясе был повязан мешочек с угощением для животных и хлыст, который он использовал крайне редко. Длинные волосы Ивана были такого же цвета, что и у Гоголя. И с его одеждой это выглядело очень гармонично. Так же образ дополняли чёрные кожаные перчатки без пальцев, золотые часы на руке и золотой монокль с шипами вокруг, который закрывал часть лица и не давал другим увидеть глаз. Сами же глаза были нежно-голубого цвета. Гончаров работает в цирке больше самого Николая. Именно Иван пригласил его сюда и порекомендовал директору цирка. Да и дрессировщик будет постарше клоуна лет на 5. Их история была очень тяжёлой для обоих. Он томно вздохнул и осмотрел Гоголя, чтобы точно удостоверится, что не будет никаких подозрений в дальнейшем. — За что на этот раз? — Да всё, как обычно, оскорбление и попытка принести вред, — Николай это говорил совершенно обыденно и засунул руку в клетку с Леопольдом, гладя того по шерсти. — Его гладить такое успокоение... — в этот момент его голос стал более нежным, он прикрыл глаза находясь в эйфории. Сам тигр на это никак не отреагировал, просто продолжил лежать, наслаждаясь лаской. Если бы кто-то другой засунул руку в клетку, то надежды о дальнейшем наличии конечности мигом бы пропадали. — Мне вот интересно, когда ты это прекратишь. Не можешь же так всю жизнь, — Иван переключил своё внимание на Петрушку и дал тому угощения, одобрительно поглаживая голову. Гоголь достал свою руку из клетки и переключил внимание на друга. — Почему не могу? Ещё как могу! Считай, это как долгое представление. Вот только зрители от него отходят в мир иной. Преступление без наказания не возможны, а я тот, кто наказывает, — его слова звучали как бредни психопата, чем и являлись на самом деле. Медведь с тигром неожиданно напряглись и посмотрели в сторону входа. Кажется, у них проснулось шестое чувство и навык хищника. Реакция животных была замечена, от чего они решили начать новую тему для выяснений обстоятельств. — Завтра у нас ещё одно выступление в этом городе и мы едем в Питер. Добираться будем дня 2 точно, но прежде, глава дал два дня выходных, — спокойно говорил Иван и подошёл к слонёнку, проверяя его самочувствие. — Ох, как чудно. Хочу на эти два дня снять квартиру и немного побыть в своих мыслях, а то сам знаешь, от образа теряешь сам себя, — весело прозвучало от клоуна, и послышались шаги сзади. Гоголь обернулся и увидел двоих полицейских. — Здравствуйте! Проверяете в каких условиях содержатся животные? Просто в прекрасных, насколько позволяют обстоятельства! — оживлённо проговорил, смотря как к нему подходят ближе. Иван подошёл к Николаю, завязывая свой мешочек с лакомством. — Что-то случилось? Рядом с артистами стояло два полицейских. Мужчина и женщина, на лицах которых была крупинка недавнего шока и попытка прийти в себя. Не каждый день и не всем удается лицезреть такую жестокость. Они внимательно осмотрели обоих парней и начали свой разговор. — Капитан полиции Виктор Алексеевич и сержант Оксана Максимова. Мы пришли по делу об убийстве в заброшенном здании рядом с вашим цирком. Вам был отсюда слышен мотор бензопилы и вопли? — мужчина достал две фотографии и показал артистам. — Это жертва, которая подверглась жестокой расправе. Он погиб минут 20 назад. Где вы находились последний час? — на фотографии был труп той свиньи. Его волосы были мокрые не только от попавшей крови, но и пота. Алая жидкость в свою очередь просто прекрасно окрасила одежду жертвы и верёвку, которой он был связан. Фотографии выглядели действительно страшно, от чего Иван побледнел, а Николая знатно пробило страхом и мурашками. Точнее, он сделал вид такой реакции, чтобы показать в себе человечность. И от настоящей совсем не отличить. — Мы оба с конца представления находились тут и убирались, проверяя состояние животных. Это может подтвердить заметная чистота и накормленные зверушки, — произнёс Иван, поднося руку ко рту. Всё же здорового человека такое действительно сильно впечатлит. Капитан убрал фотографии, чтобы не доводить до неприятного исхода. — А кто-то из людей может подтвердить это? И где ваш директор? — вопрос был задан уже сержантом. — Нет. Разве что график уборки у директора. У нас сменное дежурство. А остальные артисты приходят в себя в вагончиках после выступления. Слишком выматывает, — ответил Гоголь, показывая заинтересованность и готовность помочь делу. — А бензопила не слышна из-за музыки и, наверно, расстояния? Я не обращал внимания, где именно находится заброшка. Всё же каждый раз выступление, как первое. И директор скорее всего в ярко-красном вагоне, это его место обитания. — Хорошо, мы вас услышали. Не покидайте город до выяснений обстоятельств, — проговорил сержант, после чего оба вышли из шатра цирка и пошли по местности к директору. Ивана уже вроде отпустило, но вид жертвы отпечатался в памяти. — Николай.. — тихо произнёс Иван с осуждением и вернулся к клетке Джамбо. — Ты сам знаешь, что я за тебя сильно волнуюсь... Может завязывать пора? Гоголь подошёл ближе к коллеге, чтобы хорошо слышать тихий голос и отвечать так же. — Когда-нибудь, возможно. Не переживай, я не сдамся полиции. Они провели всё время вместе до ухода полиции с их территории. Пусть это всё для безопасности обоих, ведь Ивана могут повязать за сокрытие преступника, а Гоголя как самого преступника, но время вдвоём достаточно много значит Гончарову. Он часто засматривается на Николая, старается как можно больше его рассмотреть... Хотя давно уже запомнил каждую деталь. Как он улыбается, когда действительно радостный, как звучит настоящий его смех. Как выглядит, когда о чём-то думает. И его самое любимое, это когда Николай засыпает или уже спит. Он становится таким милым и беспомощным. Словно не мог 10 минут назад расчленить человека. Но Гоголь не замечает, какие влюблённые глаза у Ивана, пока смотрит он на него или разговаривает. Не замечает, как сильно стучит сердце, находясь рядом. И не обращает внимание на прикосновения Гончарова к нему... На сколько он нежно может взять его за руку, лишь бы случайно не причинить вреда и боли. Иван влюбился в маньяка до потери пульса, и сказать о чувствах не может. Вдруг Николай его отвергнет и не пожелает больше с ним разговаривать... Но в голову иногда приходит план, чтобы манипулировать Гоголем. Если тот откажется с ним встречаться и любить так же, то Ваня может просто сдать его полиции. Но это слишком глупый план, ибо Коля расскажет про всё и они будут вместе в тюрьме сидеть... Но вместе же... Они оба сидели около клетки с тигром. Животные давно спят, как и остальные артисты цирка, кроме этих двоих. Гоголь снял свой цилиндр и положил голову на плечо Гончарова. От этого действия Иван забыл как дышать, ведь не хотел спугнуть клоуна, от чего сидел с дико красным лицом. — Вань... Я понимаю, что ты волнуешься за меня... Я совершенно нормальный человек и знаю, что убивать плохо... Но это так прекрасно. Когда чья-то жизнь в твоих руках и ты можешь делать всё, что пожелаешь, — он устало вздохнул. — Я как-то вспорол брюхо очередной жертве и мне были видны все внутренности. Они дёргались, шевелились, ведь он был жив. Сердце билось, лёгкие рвано дышали и вытекало много крови. Кости были белоснежно белыми до определённого момента. Пока я не коснулся их. Но я начал желать большего, — Все его слова были сказаны шёпотом и с диким наслаждением. — Я начал ломать рёбра и, видимо, жертве было настолько неприятно это, что он издавал нечеловеческие крики. Вот рёбра сломаны, всё мешающее вырезано... Моя одежда и лицо окрашены алым цветом. Я почувствовал вкус крови. Но это тот вкус, к которому нельзя привыкать и я не привык к чужой крови, только к своей. От рассказа все приятные чувства Вани до этого момента пропали. Он даже не знал как реагировать, ведь представлял всё в деталях. Хотелось заткнуть уши и отключить воображение. Но затыкать приятный голос Николая не хотелось. — Жертва потеряла сознание и перестала орать. Для точного убеждения я сильно похлопал по щекам, но ничего... Срезал все, на чём держалось сердце и достал... Оно было таким чудесным! С него текла кровь, оно было жутко тёплым, и я сквозь перчатки ощущал эту температуру. Сердце ещё билось, а на ощупь как желе с твёрдой основой. Оно ещё такое тяжёлое.... Ты бы знал, насколько это впечатляет. Но это продлилось недолго... Сердце умерло вместе с человеком. Я на протяжении 30 минут стоял и смотрел, как тело остывает, а крови вытекло так много, что оно было бледным, — Гоголь, уставши, вздохнул. — Жаль, теперь полицейские орудуют. Не выйдет завтра повеселиться. Иван томно вздохнул от безысходности по поводу маньяка-возлюбленного. Надо было осознать это во время первого убийства и успокоить свои чувства, но он упустил момент и теперь страдает.