Кровавый цирк и ты мой принц

Помещение выглядело очень странно. Достоевский привык к тёмным, холодным оттенкам. Как и его душа. А у клоуна оттенки белого, чёрного и красного. Удивительно, что свет тут был лишь от подсветки на зеркале. Напоминает освещение луны, столь видная, но загадочная, светит как солнце, но мало и не тепло. На стенах много плакатов, на столе разнообразная косметика. Скромная кухня, круглый столик с двумя стульями. Всё для жизни без лишнего. Фёдор сохранял спокойствие, но в глазах был виден интерес. Давно такого не было, хотел разбавить скуку, а наткнулся на настоящую побрякушку. Будет весело пленить, позабавиться, сделать зависимым, подвесить на ниточки и бросить у разбитого корыта. Жилец помещения не забыл, что его рубашка до сих пор в крови. Подошёл ближе к ящику, где видимо хранились его костюмы, обернулся к Фёдору. — Чувствуй себя как дома. Присаживайся, — взглядом указал на стул и отвернулся, скидывая плащ на чёрное покрывало. Обладатель аметистовых глаз не счёл наглостью наблюдать за сия действиями и совершенно не собирался садиться, куда указали. Он облизнул свои пересохшие губы и как только блондин оголил свою спину, показывая многочисленные шрамы, Фёдор тихо подошёл и коснулся их холодными пальцами. Как-то заворожённо проводил по каждому шраму, угадывая в голове от чего он может быть. Гоголь рвано вдохнул от неожиданного холодного прикосновения. По телу прошлись мурашки, стало как-то беспокойно. Эти ощущения были слишком странными, никто так не делал, если не считать Ваню, когда тот перевязывал раны. Достоевский осторожно повернул лицо Николая в бок. — Что кроется за твоей маской? Светик, — произносит нежным шёпотом и снимает этот предмет с лица долой. Теперь видно, что он таил не страх и ужас, а не забываемую красоту. Янтарный цвет глаза, что так напоминает сладкий мёд. — Не зря скрываешь солнечный свет от простолюдин и грешников. Дурманит. Фёдор любит красивых людей, а Николай подходит к этой категории. Довольно резко блондина разворачивают лицом к себе и прижимают к стене. Они смотрят друг другу в глаза. Клоун видит, насколько же ока напротив глубоки и скрыты, вроде виден блеск, но он настолько быстротечно сбегает, от чего кажется, что они мертвы. Они слышат дыхание друг друга, биение сердца. Потерялся счёт секунд. А первый шаг делает брюнет. Целует блондина суховатыми и потресканными губами, но с такой теплотой и нежностью, что умереть можно. Коля не даёт долго себя ждать, отвечает на поцелуй и не думает о возможных последствиях. Он отдаётся моменту, ведь вряд ли ощутит вновь сие тепло. Первым поцелуй разрывает Николай из-за отсутствия воздуха. Фёдор вновь касается его, но уже проводит от впалого живота к рёбрам. Только сейчас замечая его худобу. А Гоголь стоит и не шевелится. Лицо покрылось румянцем, как на морозе. В душе переполох, а в животе летают болезненные бабочки. Кажется, они сжирают стенки желудка, пытаясь вырваться наружу. — Достоевский, прекрати, пожалуйста… — произносит осипшим голосом, сомневаясь в своих словах. Ощущает столь контрастные температуры рядом, жар и холод, как от себя, так и от демона. Взгляд опущен вниз, а ресницы прикрывают не скрытые эмоции в них. Почему-то до глубины души больно и смешно. Абсурд! Да кто же взглянет на этого клоуна? Чокнутый шут! Сердце сжимается и шепчет, быть может исключение, быть может всё взаправду. Фёдор послушно отпускает его и отходит к еле видным плакатам, делая вид, что внимательно рассматривает, но на самом деле анализирует ситуацию. Задумчиво кусает свои губы, пытаясь прийти к ответу. Николай же делает глубокий вдох, чтобы вернуться в обычное состояние, ведь все недавние действия кажутся галлюцинацией, которые действительно одурманили. Гоголь в спешке надел рубашку и застегнул пуговицы, забывая про плащ и маску. — Мы о чём-то хотели поговорить?.. — спрашивает спокойным голосом и лицом, что бывало только наедине с собой. Демон отвлекается, осматривает блондина и безразлично отвечает. — Уже ничего, — на этом разворачивается и уходит к двери. — Стой! Приди, пожалуйста, завтра в пять вечера. Последний день в городе, хотел бы вновь увидеть тебя, — в спешке произносит клоун, словно боясь не успеть. Достоевский на это ничего не отвечает и покидает помещение. На улице прохладный сильный ветер, так успокаивает и наводит порядок в голове. Но просьба Николая кружится в черепушке, где есть несколько вариантов, о чём же. Клоун одиноко смотрит вслед демону и остаётся в собственном кошмаре. Внутри всё разрывается и кричит. Он срывает свои плакаты со стены, разрывая их на куски и бросая на пол. От этого стало ещё больнее, они его мотивировали идти дальше, а сейчас он сам оборвал свой солнечный луч. Так трепетно собирал нужные, с разных городов, да такие, что сердце ёкнуло при покупке. Снова чувство, что его предали. Да как оно вообще могло появиться?! Даже не знает про загадочного гостя, кой без приглашения ворвался в его жизнь, в личное пространство и ушёл с видом «ты мне отвратителен и не интересен». Горло сдавило от боли, он кричал, но настолько тихо, насколько мог. Сильно ударяет по стене, ощущая приятную боль, но не продолжает, нельзя будить и привлекать чужое внимание. Внутренний неприступный мир, куда он вложил много сил и времени, за секунду начал рушиться. В сердце прилетают осколки, дышать слишком больно, а в голове лишь одно угнетение самого себя. Пришлось удерживаться за кухонную тумбу, ноги уже подкашиваются. Начинается истерический смех и большое количество слёз. — Почему?.. — всхлипывая спрашивает, продолжая делать глубокие вдохи с надеждой спокойно дышать. В таком состоянии он замечает небольшой нож и дрожащей рукой забирает его, внимательно смотря на лезвие. Блондин видит свою внешность. Этот ненавистный цвет глаз, это лицо и понимание несвободной жизни из-за ядовитых чувств и собственных рамок. — Просто умолкни!

***

— Меня в школе сегодня избили и оскорбляли, а до этого рюкзак отправили в фонтан, — Николай был похож на ангела, чью чистоту пытались испортить низшие тёмные силы. Мужчина игнорировал всё, что говорил сын. Он просто сделал глоток алкоголя, видимо водки, и откусил малосольный огурец, продолжал смотреть телевизор. — М-можешь помочь с ранами?.. Пожалуйста, — он очень боялся своего отца, но сам не знал, как исправить своё положение. Губа разбита, на лице ссадина, колени разбиты и все в ранах. — Пап… Пожалуйста… — от тишины в ответ на свою просьбу хотелось начать рыдать. — Ты можешь просто, блять, умолкнуть?! Выродок! Не видишь, что твой отец крайне занят и смотрит футбол?! Может, тебе ещё и глаза выкололи? Меня не ебут твои проблемы, катись куда подальше и лучше сдохни на обочине, — он это произносил, не отрывая взгляд от телевизора.

***

Закатывает рукав и резко делает порез на бледном и тонком запястье. В начале не было никакой боли, лишь тишина в помещении и застывший взгляд двухцветных глаз. Вскоре выступила кровь, рана начала немного болеть. Гоголь бросил нож на пол и пальцем провёл по порезу, собирая капельки крови, тут же слизывая, и в следующий раз сильно надавил, пытаясь заполучить более сильную боль. В ушах зазвенело, стало спокойней. Он опускается на пол, закрывая лицо руками. — Нельзя было такое допускать, одни беды! Почему этот голос в голове не умолкает?! — бьёт себя по груди и вновь давит на порез. Таким образом проходит минут 20, пока он не приходит к полному опустошению и безразличию. Каждый раз, вспоминая этот тёплый взгляд и приятные прикосновения, сердце даёт знак, что его не окончательно поглотили. Николай поворачивается на бок и смотрит на кисть руки, в очередной раз слизывая обильное количество крови. — Не потерплю, если он будет смотреть на других. Пусть смотрит только на меня и дарит тепло только мне! — с этой речью помещение залилось смехом. — Да, точно!!! Я стану тем единственным для него, а он для меня! Гончаров выглядит очень нервным и в который раз смотрит на часы. Он ожидал Николая, ведь знал, тот кого-то убил. Гоголь всегда к нему приходит для алиби от полиции, но, видимо, не сегодня. В голову приходит много вопросов, почему же. Полиция обнаружила раньше времени? Жертва вырубила маньяка? Но вряд ли, Николай же убийца, его невозможно в этом деле обыграть. Дрессировщик вспоминает первую встречу со светлым мальчиком, словно является его отцом. Он был слабым, беспомощным. Нуждался в защите от тех, кто приносил много боли. Сердце разрывалось от желания помочь и укрыть от бед. На вторую встречу он был напуган от того, что совершил. Нервно смеялся и смотрел в одну точку, со словами «это защита против хищника… Я добыча, которая выжила.». Николаю снились кошмары и приходилось проситься к Ване с просьбой поспать вместе. Естественно, это всегда воплощалось в реальность. Ощущал, как к нему прижимаются во сне, чувствовал чужое дыхание и слышал тихие слова. Приходилось мягко и нежно обнимать блондина и гладить по спине, надеясь, что кошмары покинут его сон, ведь он даже начинал плакать. А Гончаров постепенно начал страдать от своих чувств и ощущать, как сильно сердце разбивается на мелкие кусочки. Внутри образовалась чёрная дыра с тихим «люби меня». А сейчас «беспомощный» парень и глазом не моргнёт, ломая чьи-то кости и надежды, с наслаждением вырывая глаза. Может распотрошить как рыбу, а позже пьёт горячий сладкий чай, смотря видео с котиками. Но если бы только «распотрошить как рыбу» было метафорой… Непонятно, какая по счёту жертва Николая. Её руки и ноги обмотали колючей проволокой, любое движение наносило боль и дискомфорт, а под конец колотые раны. Лицо жертвы искривлено от боли, из уст исходили хриплые крики с просьбой помиловать. Николай с безумной улыбкой разрезал одежду мужчины и вскрыл брюхо. Жертва нервно глотала воздух ртом и смотрела вверх, шепча молитву. Вскоре же он умер от потери крови, что смешило ещё больше. Клоун перерезал мышцы и сухожилия, крепление одних органов к другим, чтобы спокойно достать их, и внимательно рассматривал. По его рассказу, они были очень тёплыми, мягкими и скользкими. Имели интересные формы и раскрас. Шею жертвы обмотал кишками, чья душа наблюдала с небес за этим ужасом. Николай не собирался закрывать блёклые глаза и хохотал от зрелища. «Ока распахнуты, как жалюзи в солнечный день Питера. Радужка со зрачком потеряли блеск и стали мутными, как грязные стёкла. Но я освободил невольную птицу из клетки. Это прекрасно!» В округе всё окрашено кровью, как и сам Николай. Но ему жутко смешно! До боли в животе! Так приятно лишать судьбы человека. После воспоминания истории, что когда-то соизволил поведать Николай, ужин Ивана стал возвращаться. Он вскочил с места и поспешил в безопасную зону. Пусть у Гончарова такая реакция после истории Гоголя, но он не перестанет слушать рассказы любимого человека. Дрессировщик умылся, прополоскал рот и внимательно смотрел на своё отражение. — Мешки… — тихо сказал, дотрагиваясь до лица и щупая его. — До чего ты себя довёл…— он выглядел очень бледно, но никто не замечал. Нанёс тональник, консилер, и как огурчик идёт выступать и говорить о высоком с коллегами. В глаза же мало кто смотрит. К чему же? Никому не интересна причина, из-за чего они такие мёртвые, разбитые и туманные. Даже причине не интересно, почему так. Чувства сильно отравляют душу и сердце, но он слишком боится заявить о них, вдруг всё разрушится. Хочется верить, что это всё сон, и на самом деле Николай спит и прижимается к нему. Ваня вышел из ванны и сел на пол, хватаясь за волосы. Внутри слишком холодно и пусто, словно ветер в рёбрах играет. Так хочется вновь увидеть искреннюю улыбку возлюбленного. Чтобы тот не испытывал радость от убийств, пытаясь заполнить внутреннее одиночество. Может, клоун действительно сошёл с ума, и надо звонить в психушку? Но вряд ли он такое сделает, ведь это совершенно нерадостное место, особенно где сам был. Попал туда из-за большого количества стресса и неудачной попытки самоубийства, от чего ценит жизнь и так глупо тратит её. Так желанно увидеть блондина, посмотреть в разноцветные глаза. Один — как небо в ясный день, а второй — словно солнце, уходящее в закат. Хочется крепко обнять и почувствовать себя беспомощным, укрыться от всего мира в его руках. Ощутить тепло и ответ на свои чувства и вновь вдохнуть нежный запах лаванды, кой так сильно полюбил на Коле.