Кровавый цирк и ты мой принц

В помещении чересчур тихо, спокойно, но в душе горит огонь, есть желание вынести его оттуда и сжечь всё к хуям собачьим. Но нужно быть сдержанным, холодным, безэмоциональным, чтобы они не мешали. Достоевский смотрел на пол пустым взглядом и пытался двинуть своими конечностями. Эта зараза так сильно связал, что слишком сложно банально ощутить наличие руки, к тому же они ещё и затекли. А этот запах? К нему не выходит привыкнуть, он слишком едкий и навевает то, о чём хотелось бы забыть. *** Криминальный район и ощущение, что он полностью отрезан от мира. Полки в магазинах без выбора, одна фирма продукта на каждую категорию и жуткая нехватка. На улицах дрались за буханку хлеба, и это могло закончиться чьей-то смертью. Полиция существовала для галочки, мало когда она вмешалась в дела банд или уличные разборки. В квартире, где жил Достоевский, зимой не было отопления. Родители не любили свет, поэтому почти его не включали. Фёдор тайно использовал светильник на столе, фонарик или свечи, чтобы видеть хоть что-то. Пол всегда скрипел, штукатурка сыпалась, обои сами слезали со стен. Но хотя бы крыша над головой была. Трупный запах... Им вонял каждый проём между домов. Если заглянуть, можно заметить чьё-то тело, оторванную руку или ногу, бывали и мёртвые дети одного возраста с Достоевским. Поэтому он старался не выходить из дома, только здесь он вновь не учует этот запах. Глупая надежда. Фёдору тогда было 5 лет. Жил с отцом и матерью. Они еле сводили концы с концами, но жить было можно. Бабушка приезжала по праздникам и всегда дарила мальчику книги с детскими рассказами, а втайне давала тяжелую классику и библию. В тайне, потому что родители были против такого раннего посвящения к действительности мира. Достоевский всегда выбирал тайные подарки, к запретному всегда интереса больше. На работе у матери начали сокращать сотрудников, и она попала под удар. Отцу пришлось работать больше и ездить в командировки, Фёдор начал жить с матерью. Спокойно существовать в квартире было намного сложнее. Матушка звала ребёнка к себе и читала книги, любила сидеть и наблюдать, как читает он. Ей нравилось часами смотреть на своего малыша, ведь в своё время его выкармливание давалось трудно. Задержка зарплаты, отсутствие еды, ссоры с отцом и отсутствие вещей для содержания ребёнка. Он постоянно кричал и плакал, от чего мать не высыпалась и всё время сидела рядом с ним. Очередное пробуждение от плача. На улице льёт дождь с громом, а ребёнок, надрываясь, кричит с просьбой подойти к нему. Муж, как всегда, не слышит, а если и проснётся от этого, пошлёт жену разбираться. Ему эти хлопоты не нужны, не мужское дело. Мать поднимается полностью растрёпанная, надевает халат и идёт к кроватке с Фёдором. — Ты можешь уже замолчать? Нет у меня больше сил терпеть твои вопли, что тебе ещё нужно? Можешь сказать внятно?! — глаза наполнены ненавистью и отвращением. Любви к своему чаду уже не осталось. — Кричишь и кричишь, лучше бы ты помер при рождении, тебя никто не ждал, — тянется руками к его горлу и сжимает в надежде, что удушит. Её убийство прервало собственное осознание от содеянного и сапфировые глаза, что смотрели напротив. Она берёт ребёнка на руки и садится на пол, рыдая. — Что я хотела сделать? Прости меня, — винит и ненавидит себя, но пытается оправдать действия. Отсутствие работы слишком сильно повлияло на психику. Помимо всего перечисленного добавились истерики со смехом. В эти моменты рвала кудрявые каштановые волосы и впивалась ногтями в кожу. Могла бить себя по животу, по ногам, по голове, ударять в солнечное сплетение, на что Достоевский подбегал и просил её остановиться. Она усаживала его на колени и заплаканными глазами, кривой, страшной улыбкой, что сопровождали засохшие губы, смотрела на него. — Бог мне послал тебя, ты ни на кого в нашей семье не похож... Тёмные волосы, фиолетовые глаза, бледная кожа... Личико как ключик, скулы... Ты моё спасение, искупление грехов перед богом, — после чего целовала в лоб и обнимала. Достоевский снова не мог спать спокойно, его сводила с ума жуткая тишина и скрипы. В голове было много мыслей после недавней повести, где затрагивают темы о человеческой натуре. Фёдор собирается силами, скидывает с себя тёплое одеяло и берёт "любимую" книжку - "мёртвая царевна семь богатырей". Это было бы мило, если бы он не превосходил своими мыслями большинства взрослых. Однако в его сознании нет понятий добро и зло, всё относительное... Нужно смотреть с чем сравнивать, какие причины. Есть понятие грех, что в дальнейшем даст свои плоды. Пол скрипит под каждым шагом. Он заходит в гостиную. — Мам, почитаешь книгу? Я не могу уснуть... — застывает на месте и поднимает взгляд выше. Матушка висела на люстре, рядом упавшая деревянная табуретка, она немного покачивалась и силуэт, в виде длинных волос до лопаток, лёгкой блузки и длинной юбки, виднелся при лунном свете. Он подходит, берёт маму за руку и смотрит на расслабленное лицо. — Глупо, — безэмоционально отвечает и отводит взгляд в окно. — Неверный выбор в твоей жизни... Совсем непонятно, что происходило в его голове, непонятны его действия. Почему он почти не отходит от трупа матери, почему не звонит бабушке, почему спит на полу рядом с ней, почему читает ей сказки и разговаривает. Комната провоняла запахом трупа, а мальчика это не смущает. Мух стало всё больше и они противно жужжали, садились на любую поверхность, в основном на мёртвое тело. А фиолетовые глаза просто смотрят с интересом и что-то ждут, возможно, её пробуждения из мира мёртвых, а возможно момента, когда гнилое мясо с серой кожей начнёт слоиться и падать на пол. Но эти представления прервал хлопок двери и голос отца. *** Достоевский пробудился с того дня из-за голоса Николая. Не понятно, к счастью или к печали... До чего интригует желание провести сутки напролёт с разлагающем телом блондина... Смотреть как оно истекает кровью, остывает, гниёт, как кожа меняет цвет... — Феденька, прости, забыл, что ты намок, — ставит пакеты на пол и кидает на голову брюнета полотенце. Оно просто лежит как ушанка. Кстати о ней, она валяется на кровати вместе с плащом. — Я еды тебе купил, Ваня сказал, что лучше с каши начать... Но я готовить не особо умею, главное съесть, так? — разбирает продукты по своим местам и оставляет только пачку овсянки. Достаёт кастрюлю и выполняет всё по инструкции. — На улицах вообще никого! — удивлённо и по-детски выдаёт. — Видимо слух про убийства и изуродованное тело посетило каждого жителя, — довольно ухмыляется и кидает взгляд на пленного. Гоголя устраивает и одновременно не устраивает то, что Фёдор молчит и ничего не говорит. Николаю нравится говорить с самим собой, пока его слушают. Всегда получает правильный ответ, правильный вопрос, но чувствует себя ненормальным из-за этого. Ставил кашу вариться и подходит к демону. Его улыбка выглядит опасной, ненормальной, "острой", она превосходит все остальные, это улыбка хищника с надменностью. Нагло садится на чужие бёдра и закидывает руку на плечо. Другой рукой берёт подбородок, притягивает ближе и заставляет смотреть в глаза. — До чего ты мил, — снимает свою маску и откидывает куда-то в сторону. Теперь оба глаза безумно пилят взглядом, словно он пожирает остатки чужой души. — Но мне не нравится, что ты молчишь. Ох, я знаю! Тебе не нравится, что ты не ведущий, — обеими руками обхватывает тонкую шею и откидывает голову, доносится громкий хохот. — Сложно видеть, когда кукловод меняется ролью, да? А где тот былой интерес? Хм? Фёдор смотрит исподлобья и думает, до чего смышлён этот парень... Проворачивать подобное и играть сейчас на чувствах, к тому же Достоевского! — Интерес не пропал, Коленька, — впервые за долгое время говорит осипшим голосом и кашляет. — Он растёт ещё больше. — Я рад, Феденька. Ну что, пора кушать! — Встаёт и идёт накладывать овсянку в тарелку. — С сахаром? — Да, пожалуйста, — уже знает, что каша будет отвратительной на вкус, надеется, что сахар хотя бы спасёт его душу. Гоголь подходит к любовнику, дует на ложку с овсянкой и, улыбаясь, подносит к чужому рту. — Летит самолётик, Феденька. С этих слов Достоевского кидает в дрожь и он, невзирая, пробует на вкус, от чего жуткие воспоминания настигают в моменте. Взгляд на секунду становится потерянным, зрачки сужаются и появляется некий страх. Сам он наклоняется и чуть не кашляет от столь отвратительно сваренной крупы. Сейчас хочется блевать, лишь бы избавить себя от всего. *** После похорон матери бабушка стала жить с отцом и Фёдором. Всё пошло стремительно в бездну из-за старой корги. Ба заставила мальчика выучить молитву и читать её каждую ночь перед сном. В доме появились иконы, и к ним Достоевский относился своеобразно, в особенности к той, что висит в коридоре. Она вся тёмная, с неровными краями и ощущением, что побывала в огне. Чтение библии входило в распорядок дня, а затем чтение сложных произведений и выявление в них каких-либо грехов и божьего замысла. Фёдор сидел на кухне и взирал на бабку. Она толстая, старая, всё обвисло, воняет близкой смертью, короткие волнистые волосы, футболка в цветочек и синие велосипедки. Она занимала половину кухни, а когда начинала говорить, то хотелось заткнуть уши. Всё всегда знает лучше всех. «Вот доживёшь до моих лет». Извольте блять! Быть как она — высшая форма искупление греха! Когда она касается своими шершавыми руками хочется отпрыгнуть и использовать всё мыло, чтобы избавить себя от этого ощущения. — Летит самолётик, Феденька, — Бабушка улыбается и запихивает ложку с отвратительной вареной овсянкой в рот. Достоевский кашляет, на что получает пощёчину, ведь так неблагодарно относится к тому, что делает бабушка. Спустя два месяца пошли чёткие оскорбления, ругательства, избиения. «Отвратительный малец! Я теперь понимаю, почему твоя мама повесилась! Весь в отца!» Папу она ненавидела ещё больше и не могла терпеть, когда он рядом. Она здесь хозяйка, и никто не смеет ей сказать и слова лишнего. *** Достоевский лишь на долю секунды позволил себе такую слабость и вернулся в "норму" скорее из-за желания, чтобы его не ударили за подобный излишек. — Ты сказал, что готовить не умеешь, овсянка вышла замечательно! — ловко врёт и улыбается, на что получает счастливое лицо в ответ и очередную ложку каши.