gritería

Желание появляться дома у молодой омеги отпадает напрочь после последних событий. Отец озабочен поисками своего так и не вернувшегося подчинённого, и хоть и старается не показывать, но контролирует и следит за Чеён больше, чем когда-либо и ей приходится ловко изворачиваться, подстраиваться преследователям ловушки, чтобы те не следили за ней и только полностью удостоверившись, что за ней нет хвоста, она может позволить себе со спокойной душой отправиться к подруге. Атмосфера в доме и поселение кажется накалённой, тяжёлой, люди становятся более грубыми, сторонятся друг друга и совсем не разговаривают. А после всё по какой-то причине прекращается и возвращается на круги своя. Две недели девушка позволяет себе пожить в спокойствии, практически не высовываясь из леса и старается полностью игнорировать взволнованно бьющееся сердце. Пак – девица умная, хитрая, но отец – хитрее. * * * * – Твоя дочь – исчадье ада, Чхуль, – кричит, словно выплёвывает каждое слово тот самый Дэйв, – говорю тебе, это она убила моего сына! Куда ещё, по-твоему, он мог деться? Главный охотник обводит своего советника презрительным холодным, угрожающим взглядом, заставляя заткнуться, пригвождая к месту, но тот из-за своего эмоционального порыва совсем потерял страх и чувство самосохранения, продолжая напирать на своего "монарха". – Лиса-плутовка околдовала её и управляет ей. Моя Чеённи не смогла бы навредить хоть кому-либо, и ты сам это прекрасно знаешь, – спокойным, пропитанным сталью голосом проговорил господин Пак, окидывая того взглядом, преисполненным разочарования и идёт на выход из помещения, воздух в котором переполнен сгущающейся тьмой. * * * * Краски на небе сгущаются, превращая облака в марево с оттенками сиреневого, с ярким оранжевым диском посередине. Последние лучи солнца ласкают снежное покрытие, заставляя поблёскивать на свету. Стадо людей собирается вместе, вознося молитвы уходящему солнцу, чтобы они смогли пережить эту жизнь. Они стоят, наблюдая за тем, как светило пропадает, заходит за горизонт и небо темнеет, пробуждая покоящуюся внутри каждого тьму, позволяя ей выбраться наружу. Стоит тёмным краскам заполнить небосвод, как подготовка начинается полным ходом. Они надевают лучшие снаряжения, жилеты сверху, чтобы защитить тело от ударов, лучники запасаются стрелами, воины подбирают лучшие мечи, не забывая о ножнах. На подготовку уходит не больше нескольких часов. Чеён всё это время бродит по лесу, стараясь успокоиться. Ей не хочется приходить к подруге настолько дёрганной, нервозной, не хочется беспокоить своими проблемами, хоть и видит, что та очень переживает. Она вслушивается в завывание ветра, заходит в часть обширного, бескрайнего леса, в которой раньше ей не доводилось быть. Она уже думает развернуться и пойти обратно, как слышит внезапно перед ней появляется лисица, останавливая. – Выглядишь встревоженной, – замечает та, подходя ближе, давая погладить свою шерсть, мордочку и чудесные ушки, сама ластясь, – и приходить ты стала реже. Я тебя обыскалась. Знаешь же, что моя нора в другой стороне. – Знаю, – невесело хмыкает светловолосая, зарываясь носом в чужую шерсть, чтобы хоть немного успокоиться и скрыть слёзы, брызнувшие из глаз, – мне опасно приходить. Для тебя это опасно, – предупреждает Розэ и на мгновенье отстраняется, смотря в синеву глаз напротив. Лисица словно по глазам считывает и страх, и усталость и гнев, и решительность в чужих глазах. Будучи так близко, они могут слышать звук сердцебиения друг друга. Только омега тянется ладонью к лисьей мордочке, как сзади слышится шум ветки, хрустнувшей под ногами и хлопьев стена, шуршащими под ногами. Лиса вмиг напрягается и хочет заслонить собой девушку, защитить её, но Чеён не даёт этого сделать, разворачивается к подруге и шепчет краткое «Беги, скорее». Но зверь и с места не сдвинулся, стоит, скалится, всматриваясь в толпу окруживших их людей, сжимающих в ладонях оружия. Рассматривает чужие лица и натыкается на одно до боли знакомое. Человек, стоявший во главе отряда, является причиной её ужасного положения. – Милая, отойди от этого... животного, – отдав команду рукой своим людям стоять на месте, подбираясь ближе, произнёс Чхуль, держа револьвер на готове, целясь прямо в голову лисицы, протягивая ладонь, затянутую в перчатку, дочери. – Папа, как ты можешь? Остановись! – недоумевая, кричит девушка и с места не сдвигается, заслоняя собой подругу, зная, что в родную дочь мужчина стрелять не станет. Тот тряхнул рыжей головой, затянутой тугим тёплым беретом, шепча про себя что-то вроде «это не дело, так не пойдёт», раздражённо цокая языком, а затем поднял морщинистое грубоватое лицо, вглядываясь в глаза дочери, переводя взгляд то на зверя позади, то вновь возвращаясь к чаду. – Она околдовала тебя, – выносит вердикт тот и только хочет подойти, как серебряная лиса отталкивает подругу, в два прыжка сокращая расстояние между собой и охотников и налетает на него, яростно вгрызаясь в человеческую плоть, массивными белыми лапами, перепачканными в его же крови, придавливая того к земле. Все вокруг замирают, не решаясь подойти, застывают от страха. Лисица сияет, светится, её глаза загораются ядовито-синим пламенем. Она пригвождает всех к месту магией, не давая возможность ни помочь своему вождю, ни убежать прочь. Кровь хлыщет из прокушенного горла, пачкая собой чистый снег. Единственное, что может делать охотник – вымученно, предсмертно кричать во всё горло, кашляя собственной кровью, задыхаясь, захлёбываясь ею. Лиса, словно обезумевшая, рвёт плоть на части, превращая целостное тело в бесформенное месиво, повторяя снова и снова «Это всё твоя вина, твоя вина»... Омега замирает в ужасе, наблюдая за этой картиной. Она хочет сдвинуться с места, сорваться прямо сейчас, остановить её, спасти последнего оставшегося её родного человека, но магия существа сковала конечности, словно цепями и каждое движение сопровождается невыносимой, адской, ни с чем не сравнимой болью, словно тысячи мячей впиваются в тело, но даже это не может остановить её. Она медленно движется вперёд, приближается, слёзы градом скользят по щекам, внутри всё рвётся на части, слышать крики собственного отца невозможно. Внутренняя заполняет всё её нутро, проникает в каждую клеточку тела, проносится по сосудам, разрывает их, проникает в кровь, смешиваясь с ней. Внутри – разрушенное, опустошённое, тлеющее, сгорающее поле битвы. Из-за шока девушка не ощущает физической боли, только моральную и та в миллиард раз сильнее. Но тело больше не может выносить этого. Она падает на колени в снег, остановившись всего за четыре шага до своей цели. Истошные, надрывные крики стихают. Тело парализует, мир вокруг останавливается, замедляется, всё уменьшается до остатков её отца, разлетевшихся кусков живой плоти, костей и органов, хладеющих на снегу.