Комплекс тела

Феликс раздавлен. За окном тяжелыми хлопьями валит снег, но кажется, будто метель ледяными вихрями заметает не на улице, а у него на душе. Ему не больно, нет, это другое. Когда все стадии борьбы уже проходят, и наступает принятие — остается только бессмысленная пустота. Так было, когда от них ушел отец. Так было, когда он чудом сбежал от Хэджуна и, хотя эти отношения нельзя было назвать здоровыми, Феликс все равно был очень к нему привязан и тяжело переживал расставание. А когда ушел Хенджин… Парень не может перестать вспоминать лицо старшего. Его дрожащий голос и страх, с которым он прижимал Феликса к себе, не желая отпускать. Наполненные неверием глаза, нервный смех и, наконец, злость. Ли до сих пор слышит громкий удар захлопывающейся двери. И его памяти плевать, что прошел уже почти целый месяц. Целый месяц без Хенджина. Он закрывает лицо руками, пытаясь вернуть рабочий настрой. Перед ним лежит гора учебников — нужно готовиться к сессии, зубрить кучу материала и билетов, но мозг упорно отказывается работать. Вместо этого в голове, словно увековеченная в камне, неясным видением висит улыбка Хенджина. Феликс помнит его негромкий спокойный смех, их долгие разговоры ни о чем и обо всем сразу, переписки по ночам; помнит его потрясающе красивые руки с длинными пальцами и переплетением вен, от вида которых он каждый раз сгорал изнутри; он помнит его прикосновения, его нежность и желание, от которого обоим сносило крышу. Он помнит абсолютно все. И безумно хочет вернуть это… но уже слишком поздно. Дверь открывается, и Чонин, чертыхаясь, входит в комнату с полной кастрюлей рамена. Парень аккуратно ставит ее на стол. Дуя на обожженные пальцы от выплеснувшегося кипятка, он смотрит на мрачного Феликса, и здесь не нужно даже спрашивать, в чем дело. У него все написано на лице. — Ликс, пойдем есть. — говорит Чонин, забирая из его рук книгу. — Потом вернешься к своей биологии, никуда она не денется. Феликс послушно садится за стол и подцепляет палочками обжигающе горячую лапшу. Организм все еще не хочет принимать еду нормально — горло жжет, а желудок вот-вот вывернет, но он продолжает медленно и настойчиво пихать в себя рамен. Несмотря на то, что после разрыва с Хенджином его состояние ухудшилось еще больше, благодаря поддержке ребят — в частности заботливому, вечно пытающемуся расшевелить его депрессию Чонину, и ментальным пинкам Минхо, он постепенно начал приходить в себя. Каждый раз, садясь за стол, Феликс с болью смотрел на оставленную Хенджином бумажку с номером телефона. Его грызли сомнения и самый простой и стыдливый страх. Доверить свои болезненные проблемы совершенно незнакомому человеку не так-то просто, однако в один вечер он все же решился и сделал это. Молодая девушка, ведущая консультации по видео-связи, оказалась довольно милой и вовсе не страшной. Поначалу, Феликс все же был очень скованным и говорил немного, однако, будучи хорошим специалистом, Лина сумела найти к нему подход. Теперь лечение Феликса шло полным ходом, и даже окружающим его людям стал заметен некоторый прогресс. Терапия требовала полного отказа от попыток спрятаться за маской и отказаться от иллюзий. А это значило — никакой косметики. Скрепя сердце, Феликс с тяжелым чувством забросил тональный крем вместе с пудрой подальше. Теперь каждый вечер он, старательно выполняя задание своего врача, стоял перед зеркалом и как мантру повторял себе, что его внешность уникальна, а, следовательно, он по-своему красив. Разумеется, он в это не верил. Однако через какое-то время с удивлением подметил, что ненависть к себе и своему телу начала ослабевать. Феликс перестал расцарапывать лицо в кровь. Перестал краситься, отворачиваться от собственного отражения в каждой поверхности и ругать свою внешность. Лечение однозначно работало. И, хотя ему предстояло пройти еще длинный путь, первые шаги уже были сделаны. — Ты куда? — Ликс оторвал взгляд от конспекта по генетике. Строчки уже расплывались, и рассматривающий себя в зеркале Чонин в своей самой красивой рубашке был явно интереснее цепочек ДНК. — Мы с Крисом идем в кино. — Здорово. — Феликс улыбнулся, искренне радуясь за друга. Чонин стал довольно часто проводить время вместе с Чаном и, кажется, все шло к тому, что скоро они начнут встречаться. — С продолжением? — подначивает друга Феликс. Чонин закатывает глаза — все-таки влияние Минхо оказалось слишком сильным, и теперь младший перенял как минимум половину его привычек. Включая любовь к сарказму. — Ага, именно. После фильма мы пойдем в библиотеку, чтобы очень романтично сидеть над учебниками до самой ночи, а потом Крис как обычно проводит меня до комнаты и мило попрощается. Феликс прыснул. — Мило, в смысле… — В смысле поблагодарит за хороший вечер и помашет ручкой. — Чонин вздохнул. — Честно, Ликс, я уже не знаю, что я должен сделать, чтобы он понял хоть один мой намек! Это уже даже не намек, а огромный плакат, на котором жирным шрифтом написано: «давай пососемся»! Феликс тихо смеется, глядя на страдальческое лицо друга. Он вспоминает, как Чонин рассказывал ему один случай, когда они с Крисом гуляли, и Ян не выдержал. Встал на цыпочки и чмокнул старшего в губы. Тот на минуту завис, пытаясь понять, что сейчас произошло, а потом к ужасу Чонина заявил, что если парень тоже хочет капучино, который он пьет, то Крис с радостью ему купит, и вовсе не обязательно идти на такие жертвы, чтобы попробовать чужой кофе. Чонин был в полной растерянности. То ли Чан просто мастерски отшивал его каждый чертов раз, оставляя гнить во френдзоне, то ли действительно был настолько недогадливым. И ко второму Чонин склонялся все больше. В дверь осторожно постучали, и Ян, в последний раз взглянув на себя в зеркало, открыл. — Привет. — Крис мягко приобнял Чонина и кивнул Феликсу. — Идем? — Конечно, сейчас я только куртку достану. А ты пока проходи, чего в коридоре стоять. Прекрасно зная, что модная куртка, за которой полез Чонин вовсе не его, Феликс молча улыбнулся. Если Минхо узнает, что младший без спроса взял его любимый пуховик, то тому мало не покажется. Как, собственно, и Феликсу. Но разве не для этого нужны друзья, чтобы прикрывать друг друга? Бан Чан бросил взгляд на рисунки в тетради Ликса и посочувствовал ему с генетикой. На несколько минут его лицо приняло задумчивое выражение, и уже на выходе он спросил: — Кстати, давно не видел вас вместе с Хенджином. Он, случаем, не уехал куда-то? Феликс замер от неожиданного вопроса, а Чонин взволнованно вцепился в рукав Криса. — Крис, не надо… — Все нормально. — Феликс неловко улыбнулся, отводя взгляд. — Мы с Хенджином больше не встречаемся, поэтому я не знаю. — Вот как… — Чан виновато поджал губы. — Тогда извини, что спросил. — Да ничего, все в порядке. — Идем! — Чонин потянул старшего вон из комнаты и бросил Феликсу сконфуженное «пока». Все же он никак не ожидал, что Крис спросит что-то подобное. Ликс не пытался забыть Хенджина и никак этого не показывал, однако и лишний раз давить на больное было неправильно.

***

— Ладно, давай следующий билет. — Хорошо… так, что у нас там дальше… законы Менделя и наследственные заболевания. — Феликс с вопросом смотрит на зависшего Чонина. Ребята сидят в столовой, повторяя материал к предстоящему экзамену, и заодно пытаются поесть. — Сдаюсь. — Чонин расстроено поднимает руки. — У меня точно будет неуд. — Да брось, мы же всю ночь сидели учили. Как-нибудь сдадим. — Феликс откладывает тетрадь в сторону и берет ложку Чонина, задумчиво разглядывая в ней свое отражение. — Лучше расскажи, как вы вчера сходили в кино. — Даже не спрашивай. — Что, фильм был совсем не интересный? Неужели, Марвел уже не тот, что прежде? — Да нет, дело не в этом. — Чонин вздыхает. — На самом деле все было здорово. Мы купили огромное ведро попкорна и сели на последний ряд. Фильм начался, как обычно — герои, злодеи и прочая дребедень. Ты же знаешь, я не очень люблю такое в отличие от Криса, но в этот раз захватило даже меня, и на одном моменте я от волнения схватил его за руку. — Феликс медленно кивает. — Ну и Крис сжал мою руку в ответ. Я там чуть от радости не подпрыгнул. Знаю, что это ерунда, но до конца фильма мы так и сидели, держась за руки. — Так это же здорово. Может, он наконец ответил на твои чувства? — Если бы. — Чонин горько усмехнулся. — Когда мы уже возвращались из кинотеатра домой, Крис спросил, понравился ли мне фильм. Ну я и сказал, не подумав, что понравился, но куда больше мне нравится кое-кто другой. Обычно он не обращал внимания на подобные мои шутки, а тут резко замолчал и уже у самой общаги сообщил, что сейчас очень занят, поэтому в ближайший месяц мы вряд ли увидимся. — То есть, он тебя отшил? — Я не знаю, Ликс. Получается так? Я без понятия. — Чонин безжизненным мешком рухнул на стол, чуть ли не опрокинув тарелку с рисом. — Но он явно понял, о чем я говорил. — Да… не повезло тебе. — Феликс качает головой. — Но зато смотри, сейчас я поваляю твою ложку по полу, у тебя заведутся глисты, или ты заработаешь еще какое-нибудь крутое кишечное расстройство, и Крис обязательно придет навестить тебя в больницу с извинениями и клятвами в любви. — Я тебе поваляю! — перехватывая руку Феликса, Чонин отчаянно борется с ним за свою ложку. — Вот как подсажу тебе сейчас бацилл в тарелку! — Тогда для тебя у меня найдется еще парочка спирохет и стрептококков! Феликс отчаянно сражается с другом. Ян принимает контрмеры, и теперь уже ложка Ликса оказывается в потенциальных заложниках вредоносных бактерий. Казалось бы, бой смеющихся парней в самом разгаре, но Феликс вдруг замолкает, позволяя Чонину беспрепятственно одержать победу. Ян прослеживает его застывший взгляд — в другом конце столовой стоит Хенджин и о чем-то разговаривает с Минхо. На мгновение Ликсу мерещится, что старший обернулся к нему. Он уверен, что видит этот красивый и до боли родной взгляд черных глаз, но Хенджин тут же отворачивается, и Феликс уже сомневается, не показалось ли ему это. Бешено застучавшее сердце пропускает несколько ударов. Улыбка пропадает с лица парня, и он закусывает губу, утыкаясь себе в тарелку. Правильно, а чего он ожидал? Что Хенджин улыбнется ему, может, подойдет, и спросит, как дела? Как глупо. Он же сам умолял старшего больше не смотреть в его сторону. Чонин с сочувствием хлопает друга по плечу. Хоть Ликс и держится молодцом, Чонин прекрасно знает, как ему тяжело и более того, он уверен, что Феликс все еще любит Хенджина. Даже зная, что старший, возможно, больше ничего к нему не чувствует.

***

С горем пополам ребята закрыли свою первую сессию. Феликс стал брать меньше смен на работе, чтобы успевать по учебе, и от снижения нагрузки вместе с целительными сеансами терапии его психическое состояние заметно наладилось. Тяжесть, лежавшая на душе все это время неподъемным камнем ненависти, спала, позволив ему вздохнуть полной грудью. Чонин искренне радовался за него, но сам все чаще грустил, и причина тому была вполне очевидна. Их на время прекратившееся общение с Крисом возобновилось. Они вновь проводили вместе время, обедали и ходили в кино, иногда Чонин даже подолгу засиживался у старшего в комнате под предлогом нужды в помощи по домашнему заданию, однако Чан словно держал между ними дистанцию. Их общение было по-дружески милым, вот только Чонина это не устраивало. Он безумно устал стучаться в сердце Криса, которое тот, кажется, не собирался ему открывать. Порой Яну безумно хотелось поговорить с Феликсом — рассказать ему обо всех своих переживаниях, выплеснуть накопившиеся эмоции. Но он не смел беспокоить только-только затянувшуюся рану. Феликс лишь недавно перестал подолгу сидеть у окна, думая о чем-то своем. И Чонин не сомневался — этим «чем-то» мог быть лишь один человек. В этот весенний день, совершенно такой же, как и все остальные, он договорился пообедать вместе с Крисом. Пары уже закончились, и старший встретил его на первом этаже универа. — Куда пойдем сегодня? — он приветливо улыбнулся парню, так что на щеках заиграли ямочки. — Я бы поел ребрышек. — О, замечательная идея, я бы тоже не отказался. Идем? — Но не могу же я пойти так. — Чонин выразительным жестом показал на свой белый медицинский халат. Сегодня их всех обязали прийти в форме, вот-вот должна была нагрянуть какая-то проверка. — Мне нужно переодеться. К тому же, я еще и вспотел. — Прости, я даже как-то не заметил. — Крис неловко рассмеялся. — Пойдем, я знаю здесь неподалеку один кабинет, можешь переодеться там. — Здорово. Чонин последовал за старшим. Они свернули вправо по коридору, прошли несколько метров и оказались в маленьком помещении с двумя столами, полностью загроможденными стопками бумаг. — Здесь работают мои знакомые аспиранты, поэтому, думаю, они будут не против, если ты воспользуешься их кабинетом на несколько минут. — Чонин вытащил из сумки чистую футболку и, сняв халат, принялся расстегивать рубашку. — Я могу выйти. — предложил Крис. Ему было неловко, что Чонин безо всякого стеснения раздевается при нем. — Ничего страшного, Крис. — Ян отвернулся, чтобы не смущать его. — Ты же не будешь подглядывать? — Конечно нет. Однако следовать своим словам у Чана не получилось. Он честно хотел отвернуться, чтобы ничего не видеть, но его взгляд, словно прикованный, следил за тем, как с плеч младшего плавно спадает рубашка. Внутри поднялось знакомое горячее чувство. Каждый раз, когда он украдкой смотрел на Чонина, пока тот не замечал, Крис чувствовал нечто подобное. У него тянуло под ложечкой и скреблось под ребрами неимоверной жаждой, жаждой чего-то запретного, что он не мог себе позволить и чего так отчаянно хотел. Обнаженная спина Чонина, на которую он даже не успел полюбоваться, исчезла в считанные секунды под тканью футболки. Чан сделал шаг вперед, не понимая, что им движет, и дотронулся рукой до его плеча. — У тебя тут воротник немного загнулся. Он провел пальцами по кайме ткани, делая вид, что поправляет ее. Чонин задержал дыхание. Рука старшего вдруг спустилась по плечу, будто отряхивая ткань, и заскользила вниз. Шею обожгло чужим дыханием. Чонин отчетливо ощутил, как две широкие ладони легли на его талию, мягко сжимая бока. Он не мог поверить в то, что это происходит на самом деле. Сердце ухнуло куда-то в бездну, когда Крис приник к нему сзади своей широкой грудью. Ноги предательски задрожали. Нет, этого не может быть! Наверное, он просто спит или у него галлюцинации. Но все сомнения развеялись в ту же секунду. Крис мягко коснулся губами его кожи на границе с воротником и оставил легкий поцелуй за ухом. Его руки гладили грудь Яна, а у того перед глазами рассыпались искры от одной мысли, что старший касается его вот так. Внизу живота все болезненно стянуло. Колени подкосились, и Чонин схватился за руки Чана, чтобы не упасть. — Прости. — вдруг отстранившись, глухо сказал Крис. Осознание накрыло его отрезвляющей волной паники. — Прости, Чонин, я… мне не стоило. Я не должен был, мне так жаль! Он отступил назад, в отчаянии сжимая кулаки и пряча взгляд. Бан Чан так долго держал в себе эту привязанность к младшему, лелеял ее и не смог удержаться — он бесповоротно влюбился в мальчишку-первокурсника с яркими глазами и звонким смехом. Только любовь эта была абсолютно неправильной. Ему уже двадцать три и он выпускник, а Чонину только восемнадцать. Эта причина была для него достаточно весомой, настолько, что он какое-то время даже избегал парня, испугавшись своих чувств, но после сдался. Так он хотя бы имел возможность видеть его почти каждый день. Это согревало душу сладкой горечью недостижимой любви, к которой он не смел прикоснуться. Но вот это случилось. Он все испортил в один миг, просто взял и так бездумно поддался своим желаниям. — Хен, посмотри на меня. — услышал он голос Чонина совсем рядом. Младший взял его лицо в свои ладони и улыбнулся. — Видишь, я не испугался, я все еще здесь. И тебе не нужно извиняться передо мной. Ты даже не представляешь, как долго я этого ждал. — Что? — Чан растерянно поднял брови, но его губы обжег робкий поцелуй. Он удивленно посмотрел на Яна. — Чонин, я не… — Ты мне нравишься, глупый. — парень с теплотой смотрел ему в глаза. — Уже очень давно нравишься, Крис. — Но как я могу тебе нравиться, я же старше тебя на целых пять лет. — огорченно выдохнул Чан. Ему снова так сильно захотелось ощутить вкус этих близких нежных губ, но он не смел на них даже смотреть. — И что? — Это как-то неправильно… я чувствую себя растлителем малолетних. — закрыв глаза, признался он. В комнате повисла напряженная тишина, а потом ее прорезал звонкий смех. Чонин отпустил его лицо и только через несколько минут наконец успокоился. — Иногда ты слишком серьезный, знаешь? Какая разница, как это выглядит, м? — он еще ближе подошел к взволнованному Крису и положил его руки себе на талию. — Если ты нравишься мне, а я тебе, то остальное не важно. — Я даже не могу передать, как сильно ты мне нравишься. — признался Чан. Эти обычно озорные, но в этот момент необычайно по-взрослому смотрящие на него глаза, заставили мучительные сомнения исчезнуть. Он наклонился к лицу Чонина, как бы пытаясь убедиться, что все это происходит на самом деле. — Но я боюсь сделать что-то не так. Это же, наверное, твои первые отношения, а я не хочу, чтобы у тебя остались о них плохие воспоминания. Не хочу все испортить. — Крис. — Чонин обнял его за шею, почти коснувшись губ. — Ты ничего не портишь. Одного твоего присутствия рядом мне уже достаточно для счастья. Старший сглотнул тугой ком в горле. Жаркое дыхание Чонина обжигало его щеки и стоять вот так в объятиях друг с другом казалось настолько правильным и естественным, что он вновь не удержался — наклонился и легко чмокнул Яна в губы. Парень засмеялся. — Эй, я же не сахарный. И, вообще-то, уже не ребенок. — он по-лисьи хитро улыбнулся своей красивой улыбкой. — Поцелуй меня нормально. — Хорошо. Крис кивнул и снова коснулся чужих губ, что в тишине темного кабинета, за дверью которого все еще ходили студенты, казались ему самыми сладостными и желанными в мире. Должно быть, Чонин до этого ел что-то сладкое, а, может, столь долгое ожидание сделало свое дело. Теперь это было не важно. Младший ответил на его поцелуй с неожиданной настойчивостью, и Крис нежно прижал его к себе, с громко стучащей в груди радостью понимая, что теперь они смогут наслаждаться друг другом, сколько захотят. Больше ему нет нужды хранить свои чувства в секрете, как и самому Чонину.

***

Время, которое, казалось, тянулось ужасно медленно, пролетело совершенно незаметно. Ребята не успели моргнуть, как первый курс подошел к концу. Распрощавшись с Чонином, который решил остаться в общежитии на лето, чтобы побыть со своим парнем, Феликс собрал вещи и отправился на вокзал. Ехать до дома было всего каких-то три часа, но, пока он сидел в поезде, глядя в окно на проносящиеся мимо зеленые леса и поля, успел подумать обо всем на свете. В голове, как на кинопленке, проносились все воспоминания за прошедший год. Звонок о том, что его приняли в университет и радость матери, первое в его жизни и такое волнительное посвящение в студенты, вечеринка, на которую он попал чисто случайно… Феликс улыбнулся этим воспоминаниям. Сейчас все это казалось таким далеким, почти нереальным, будто это вовсе произошло не с ним. Однако перед глазами до сих пор отчетливо висел намертво запечатленный в памяти портрет — правильные черты, блестящие длинные волосы и красивые утонченные руки. Парень шумно вздыхает, закрывая руками лицо. Улыбка Хенджина была такой теплой и мягкой, как и его прикосновения. В груди начинает невыносимо болеть. Феликс почти физически ощущает горящий на губах след от последнего поцелуя. Сердце сбивается с ритма, и он опускает веки, подавляя собравшиеся в уголках глаз слезы. Это все уже в прошлом, сейчас он едет из Сеула к себе домой и, возможно, они с Хенджином больше никогда не увидятся. Но почему же тогда так невыносимо больно? Дома его с радостью встречает мама и младший брат, прыгающий вокруг Феликса с восхищенными искрами в глазах. Теперь он гордость семьи и просто любимый сын, который наконец вернулся в родительский дом. Тяжелые мысли постепенно отпускают его, сменяясь тихой радостью и покоем. Как бы плохо ему не было в прошлом, Феликс твердо усвоил один урок — все в этой жизни можно пережить. Мать, почти не переставая, говорит о том, как он вырос за это время, как похорошел, и теперь парень не сомневается в ее искренности. Благодаря долгой и упорной работе над собой, он может спокойно смотреть в зеркало. Ему больше не хочется содрать с лица кожу, вместе с веснушками, потому что они являются его достоинством, а не недостатком. Это то, что делает его особенным. Благодаря Лине, которая работала с ним на протяжении всего этого времени, Феликс смог наладить питание и теперь от той болезненной нездоровой худобы не осталось и следа. Только изредка, как тогда, в поезде, на него вновь накатывала тоска по минувшим дням, по человеку, которого он, кажется, до сих пор не может отпустить. Поэтому во время одного из сеансов он решился сказать об этом Лине, ставшей для него хорошей подругой. — Значит, у тебя все хорошо? — улыбаясь, спрашивает девушка с экрана его телефона. — В таком случае, я должна тебя поздравить. — Правда, с чем? — Феликс устраивается в кресле поудобнее, обнимая свои колени. — Ты долго к этому шел и проделал отличную работу. Твое состояние пришло в норму, поэтому я с радостью сообщаю, что это наш последний сеанс. — Что? Но как так… — расстроено протянул Феликс. — А с кем мне теперь обсуждать нудные книжки по психологии? — Не переживай, мы будем созваниваться, как и раньше. Просто немного реже. — Лина улыбнулась. — Мы же друзья, верно? — Конечно. Спасибо, Лина, я даже не знаю, как тебя благодарить, за все, что ты для меня сделала. Без твоей поддержки меня бы сейчас здесь не было. — Ну, думаю, благодарить тебе нужно не только меня. Теперь, когда твое лечение закончено, я могу кое в чем признаться. Когда Хенджин позвонил мне несколько месяцев назад в два часа ночи, я сначала хотела ему отказать, так как обычно не работаю с подобным, но он так отчаянно меня умолял, что у меня не было другого выбора, кроме, как согласиться. — От этих слов Феликс замер, перестав дышать. — Но я очень рада, что познакомилась с тобой, потому что ты прекрасный и очень сильный человек, Феликс. И по поводу твоего вопроса о Хенджине… тебе следует все же поговорить с ним, чтобы вы оба смогли окончательно отпустить друг друга, понимаешь? — Да… да, я понимаю. — Ли растерянно кивнул. — Я не знаю всего о ваших отношениях, но, если у тебя есть, что ему сказать, ты должен это сделать. Поборов страх и неуверенность, чтобы потом ни о чем не сожалеть. Подумай об этом, хорошо? — Хорошо, я подумаю. — Феликс прикусил губу и завершил видео-звонок. На душе вдруг снова стало невыносимо тяжело.

***

Хенджин сидел в гостиной, когда раздался звонок в дверь. Он удивленно поднял брови, гадая, кто это, и не спеша направился в прихожую. Но человек за дверью его неторопливости явно не разделял, и громкая трель, не прекращаясь, била по ушам. — Да иду я! — Хван щелкнул замком, смотря на незваного гостя. — Ну и зачем ты пришел? — Как это зачем? — Минхо возмущенно взмахнул руками и, не спрашивая разрешения, вошел в дом. — Увидеться напоследок со своим другом, конечно! — А я думал, снова уговаривать меня выпить. — усмехнувшись, Хенджин сел в кресло напротив по-хозяйски развалившегося на диване Минхо. Тот только цыкнул. — Уговоришь тебя, как же. Предатель. Кто вообще так поступает, а? Закончил универ раньше меня, да еще и перестал проводить вечеринки. Ты хоть в курсе, сколько слез пролили твои постоянные гости? Да в одних моих ты бы мог утопиться! Хенджин молча улыбнулся ему, вращая кольцо на безымянном пальце. Минхо заметил этот жест и вздохнул, оглядывая заставленную чемоданами гостиную. — Когда ты хотя бы уезжаешь к своей невесте? — Завтра утром. — Вот как… Разговор сегодня как-то совсем не клеился. Минхо от этого чувствовал себя навязчивым, ведь Хенджин все это время молчал, думая о чем-то своем. После его расставания с Феликсом, их общение пошло на спад, однако Ли надеялся, что это временно. К сожалению, его надежды не оправдались. Хван стал более закрытым, теперь он не делился с ним всем подряд, как когда они учились вместе, а только иногда соглашался сходить с ним выпить. Минхо догадывался, что разрыв дался ему крайне тяжело, но только не подозревал, насколько. И каково же было его удивление, когда в конце учебного года Хенджин будничным тоном сообщил ему, что он обручен с девушкой из Канады и уже в августе переезжает туда насовсем. — А что твои родители? — А что они скажут? Порадовались тому, что я решил продолжить учебу за границей, да еще и нашел себе девушку, которая поможет мне с поступлением. — Хенджин вздохнул. — Эй, ну ты чего, Джинни? Ты же должен радоваться! Твоя жизнь вон как наладилась, да не просто наладилась — ты прямо как главный герой в фильме, ведь у тебя есть все, о чем только можно мечтать. Крутое образование, — он принялся загибать пальцы. — красивая невеста и богатая жизнь. — Да… да, ты прав. — Хенджин кивнул и наконец улыбнулся не так вымученно. — Но что мы все обо мне, лучше, расскажи, чем сам планируешь заниматься. Я слышал, тебя отчислили? — Фиг с ними! — Минхо махнул рукой, закинув ногу на ногу. — Я и не собирался быть каким-то там врачом. Без обид. — О чем ты? Какие обиды? — рассмеявшись, Хенджин взял со стола журнал и пролистал до середины. — Готов спорить, на одной этой фотосессии ты заработал больше полугодовой зарплаты любого из наших профессоров. — он развернул журнал к другу. Взглянув на глянец, Минхо удовлетворенно ухмыльнулся. — Скажи же, хорошо вышел. — Не спорю, твоя смазливая мордашка будет хорошо продаваться. — Эй! — Минхо угрожающе замахнулся на смеющегося Хенджина, в котором наконец вновь разглядел своего лучшего друга. — Вообще-то, моделям тоже нелегко! — А я что, спорю? В дверь снова позвонили. Парни удивленно переглянулись, и Минхо с любопытством спросил: — Ты кого-то ждешь? — Нет… если это только не твой брат-близнец, который тоже решил подоставать меня перед вылетом. Хенджин вновь вышел в прихожую и открыл дверь. Его руки дрогнули, выронив дверную цепочку, сердце на миг перестало биться, а затем бешено застучало в груди. — Привет, — Феликс смущенно улыбнулся. Он смотрел на старшего с такой робкой теплотой, от которой внутри у Хвана все всколыхнулось лишь недавно угасшей болью. — Можно мне войти? Это ненадолго. Словно потеряв дар речи, Хенджин отступил в сторону, молча пропуская его в дом. — О, какие люди! — вышедший вслед за ним Минхо похлопал Феликса по плечу. — Какими судьбами здесь? Уже приехал на учебу? — Прости, не знал, что ты занят. — нервно теребя в пальцах край рукава, Феликс послал Хенджину извиняющийся взгляд. — Не волнуйся, он не занят, я уже ухожу. — Минхо подмигнул Хвану, который будто впал в транс. — И передавай привет Чонину! Надеюсь, у вас двоих все будет круто, хотя как же вы там без меня? — Ты больше не будешь жить с нами, хен? — удивленно спросил младший. — Почему? — Не расстраивайся, Ликс. Все когда-нибудь кончается, и это в порядке вещей. Ну, я пойду. — Его отчислили. — ровным тоном сообщил Хенджин, закрывая за другом дверь. На самом деле он не знал, радоваться ли ему тому, что Минхо ушел, или проклинать за то, что оставил их наедине. — Ох, это так грустно… — Ну он точно не грустит. — Хван помедлил. — Хочешь… может, хочешь чай или кофе? — Да, от чая я бы не отказался. — расцветшая на лице Феликса яркая улыбка заставила Хенджина отвернуться. — Извини, что пришел не предупредив. Просто хотел узнать, как у тебя дела. — У меня все отлично. — Хван поставил перед ним чашку дымящегося чая и сел напротив, полируя взглядом поверхность стола. — А как ты? — Мне уже намного лучше. Благодаря Лине, я смог вылечиться и теперь все в порядке. — Что ж, я рад, что тебе стало лучше. — Хенджин, я хотел сказать тебе спасибо за все, что ты для меня сделал. — в голосе Феликса звучала признательность и что-то новое, чего Хван раньше не замечал. Это была новообретенная уверенность. — Ты действительно очень помог мне, без твоей помощи я бы не смог сделать шаг навстречу своему выздоровлению, поэтому, пожалуйста, знай, что я тебе очень благодарен. Хенджин медленно кивнул. Почему-то вся эта ситуация до ужаса напоминала ему прощание, после которого они больше никогда не встретятся. И, хотя он думал, что давно с этим смирился, на деле это оказалось самообманом. — Хорошо. — Ты куда-то уезжаешь? — Феликс заметил стоящие в углу чемоданы. — Да. — Хенджин вдруг улыбнулся и посмотрел парню прямо в глаза. Его пальцы по привычке начали крутить обручальное кольцо. — Завтра я улетаю на учебу за границу. — Это здорово. — негромко сказал Феликс, заметив кольцо. — Знаю, меня это не касается, но ты встречаешься с кем-нибудь? — У меня есть невеста — Диана. — тут же откликнулся Хван. — Мы познакомились на одной из медицинских конференций, а потом начали общаться, и она предложила мне жить вместе в Канаде. Она очень красивая, хочешь, покажу ее фото? Хенджин достал телефон и продемонстрировал Феликсу фотографию. Сердце парня болезненно рухнуло куда-то вниз, царапая ребра. С экрана на него смотрела симпатичная брюнетка с голубыми глазами и идеальной улыбкой. — Вау, она действительно очень красивая. — он попытался улыбнуться, но получилось лишь что-то жалкое. Вся его решительность мигом испарилась и слова, которые он собирался сказать, застряли в горле. — Я… мне… — Что? — Хенджин не сводил с него пристального взгляда, и от этого Феликсу физически было тяжело дышать. — Если я что и понял за все сеансы у психолога, — выдохнул он, уже не скрывая своего волнения. — Так это то, что не надо бояться показаться глупым. Звучит, наверное, странно, да? Но все же… Мне бы не хотелось потом жалеть, что я этого не сделал, поэтому можно мне задать тебе один вопрос? Хенджин грустно улыбнулся, наблюдая за беспокойством на этом красивом и, когда-то безумно родном веснушчатом лице. Феликс и правда изменился. Хван понял это, как только парень переступил порог. Но и он не остался прежним — то, через что он прошел, тоже наложило на него свой отпечаток. — На мой вопрос ты тогда так и не ответил. — Если бы я ответил, то мы бы не расстались. — в комнате на минуту повисла тяжелая тишина. — Не пойми меня неправильно, Хенджин, я ни о чем не жалею. То, что было между нами, было прекрасно, потому что наши чувства были искренними и настоящими… — А я жалею. — перебил его старший. В груди у Феликса больно кольнуло. — Если бы у меня был шанс, я бы вернулся в прошлое и все изменил. — Я понимаю. — Ли робко улыбнулся, и Хенджин заметил блеснувшие в его глазах слезы. — Нет, Ликс, ты ничего не понимаешь. — шумно вздохнув, он встал из-за стола. — Тогда объясни мне. Пожалуйста, я… я знаю, что очень обидел тебя и все мои слова сейчас звучат ужасно глупо, особенно, учитывая, что у тебя есть девушка и ты уезжаешь за границу. Но то, о чем я хотел спросить… — он с усилием сглотнул, глядя на Хенджина, повернувшегося к нему спиной. — Ты все еще что-то чувствуешь ко мне? — Ли закусил губу почти до крови, страшась услышать ответ. — Я пойму если ты не захочешь отвечать, пойму, если ты меня ненавидишь, потому что я причинил тебе боль. Но я должен был спросить об этом, потому что… потому что я, кажется, все еще очень сильно люблю тебя, Хенджин. — Если бы ты только знал, как я жалею о каждой минуте, проведенной вместе. — глухо сказал старший. Тело Феликса прошибла дрожь, и он впился пальцами в собственные колени, чтобы справиться со своими эмоциями. Значит, Хенджин жалеет об их отношениях? Внутри вспыхнула ужасная боль, выжигая душу горькой правдой. — Когда ты скрывал от меня свои срывы, не рассказывая о том, как тебе плохо. Я жалею, что не смог помочь тебе, что меня не было рядом, когда ты нуждался хоть в ком-то. И я так сильно ненавижу тебя за твое молчание в тот день, потому что ты заставил меня поверить, что я снова совершил ошибку. — Хенджин остановился, сжав руки в кулаки. — Все эти месяцы я делал все, чтобы забыть о тебе. Я даже заключил помолвку с человеком, которого совершенно не люблю, только ради того, чтобы избавиться от мыслей, напоминающих о тебе каждую секунду. Мне казалось, что я схожу с ума. Но знаешь, что в этом самое ужасное? Хенджин обернулся и медленно подошел к Феликсу, по щекам которого катились слезы. — Что? — прошептал парень. Он был готов к чему угодно. К словам полным злости, ненависти и боли. Идя сюда, он знал, что этот разговор не закончится так просто, но не представлял, что его сердце будет снова разбито на мелкие кусочки, которые он только сумел собрать воедино. — То, что это ни черта не помогло. Хенджин наклонился к его лицу. Затаив дыхание, Феликс смотрел, как чужие пальцы вытирают его слезы. Это тепло знакомых прикосновений воскрешало давно похороненные воспоминания и, боясь сорваться, он перехватил руку старшего. — Хенджин, пожалуйста… не давай мне ложной надежды. Я не смогу… не смогу пережить это во второй раз. — А я больше не смогу тебя отпустить. Заглянув в карие, наполненные болью глаза, Хенджин не выдержал. Он жадно поцеловал Феликса, теряясь в своих чувствах из-за мягких любимых губ и почти забытых ощущений, которых ему так не хватало. — Ты даже представить себе не можешь, как сильно я хотел снова это сделать. — погладив младшего по щеке, он улыбнулся. Феликс выглядел шокированным. Его лицо застыло в неясном выражении, а розовые губы так и остались приоткрытыми после поцелуя. — Хен, я не понимаю… — Серьезно? Почему ты вдруг зовешь меня хеном? — Зачем ты… — Феликс замолчал, собираясь с мыслями. Говорить было слишком тяжело. — У тебя же есть девушка, и завтра ты улетаешь из Кореи, так для чего был этот поцелуй? — Я уже никуда не лечу, малыш. — Хенджин обнял его, крепко прижав к себе. — Вся эта поездка и помолвка были лишь жалкими попытками убежать от своих чувств, от боли неразделенной, как я думал, любви. Но теперь в этом больше нет необходимости. — Разве это будет правильно, если ты разобьешь ей сердце? — с трепетом спросил Феликс, чувствуя терпкий аромат граната. — Она же, наверное, любит тебя… — Я позвоню Диане сегодня вечером и разорву нашу помолвку. — серьезно сказал Хван. — Не думаю, что она сильно расстроится, поскольку наши отношения не зашли настолько далеко. — А насколько близко вы… общались? — Ли отстранился и взволнованно посмотрел на старшего. Ему было больно от одной мысли, что Хенджин мог прикасаться к кому-то точно так же, как когда-то к нему. Однако он хотел знать правду, какой бы она не была. — Ревнуешь? Мы целовались пару раз, но это ничего не значило. — он снова наклонился к Феликсу, касаясь кончиком носа его щеки. Почему-то именно сейчас, в этот момент, все его эмоции вновь ожили, бушуя внутри сумасшедшим ураганом. — Ликс, я никогда не переставал любить тебя. Ты был и остаёшься для меня единственным. Пожалуйста, не отталкивай меня снова. Феликс неуверенно дотронулся до плеча Хенджина и вдруг порывисто обнял его, зарывшись в широкую шею. — Как я могу? Джинни, я... я просто не могу поверить в то, что это все правда! Господи, я так счастлив! — Видимо, небеса дали нам второй шанс. — Хенджин приблизился к Феликсу, смотря в светящиеся от слез счастья глаза и соприкасаясь лбами. Ли ярко улыбнулся ему. — Давай не упустим его. — Конечно.

***

Ведь дело вовсе не в том, заслуживаешь ты чего-то или нет, а в том, во что ты веришь. И если это любовь, она неприменно тебя найдёт, несмотря на любые препятствия.