***
Долгожданные выходные выпадают ровно на первый снег. Хенджин идет по парку вместе с младшим, который смотрит на пролетающие мимо снежинки, медленно кружащиеся в воздухе, словно на восьмое чудо света. На его губах играет такая яркая улыбка, что Хенджин невольно сомневается в словах Минхо. Феликс улыбается даже глазами — в них пляшут счастливые искорки-отражения хрусталиков снега. Разве может быть этот лучик света несчастен? — Сегодня так красиво, правда, хен? — Феликс берет Хенджина за руку, ослепительно улыбаясь. — Да, сегодня и правда красиво. Хван легонько сжимает его ладонь и прячет к себе в карман. Удивленно оборачиваясь к нему, Феликс поднимает брови и покрывается румянцем. Но несмотря на это, его кожа вновь бледная. Обеспокоенный взгляд Хенджина останавливается на его щеках — он не может разглядеть ни единой веснушки. В груди начинает давить тяжелым неясным чувством. — У тебя же нет на завтра никаких планов? — спрашивает он. — Нужно кое-что доделать по учебе, потому что послезавтра на работу и еще бы неплохо хоть немного прибраться в комнате… — Ликс загибает пальцы, припоминая все, что ему нужно сделать. — А что такое? — Давай проведем сегодня время вместе. — Ты имеешь в виду… — Просто хочу побыть с тобой рядом. — Хенджин останавливается и задумчиво смотрит на Феликса, привычным жестом заправляя прядку его темных волос за ухо. Парень никогда не видел его таким серьезным. — Конечно, я тоже очень соскучился. — Феликс снова улыбается ему, и Хенджин не может не улыбнуться в ответ. Ему не хочется отводить взгляд от этих лучащихся теплом карих глаз, не хочется верить, что все, о чем говорил Минхо — правда. Может, его друг что-то не так понял? Но тогда почему Феликс снова скрывает свои веснушки… Они еще час гуляют по парку, неторопливо любуясь красотой наступающей зимы, а затем заходят поесть в небольшое кафе. Как обычно, когда они едят вместе, старший говорит, что заплатит, и Феликс может выбирать из меню все, что угодно. Но парень берет лишь небольшую порцию салата. Хенджин почему-то уверен, что это вовсе не из-за того, что он стесняется. Они вместе уже достаточно долго, чтобы он мог заметить, как Ликс пытается заглушить сильный голод, заедая его листьями зелени. Ему катастрофически больно это видеть. Больно от того, что Феликс не сказал ему об этом, о том, как ему плохо и тяжело. Неужели, он бы его не понял? Хенджин молча доедает свою пасту, совершенно не чувствуя вкуса. Он надеялся, что ему все же не придется поднимать эту тему, но пока они едут в машине, Хван, пожалуй, впервые замечает, что младший действительно похудел — скулы стали острее, а плечи еще сильнее выпирают из-под расстегнутой куртки. Это явно не последствия усталости. Морально подготавливаясь к предстоящему разговору, Хенджин не может избавиться от нехорошего предчувствия. Как он вообще не заметил всего этого раньше? Автомобиль плавно останавливается у его дома. Феликс говорит, что хочет принять душ, а Хенджин переодевается в домашнюю одежду и падает на кровать. С чего он должен начать разговор? Как сделать это правильно, чтобы не испугать и не оттолкнуть парня, а дать ему понять, что он не осуждает его за болезнь? Хенджин долго смотрит в потолок, пока его мысли не размываются, увлекая его в сон. За окном уже стемнело, а Феликса до сих пор нет. Сонно репетируя то, что собирается сказать, Хван начинает волноваться. Вдруг с Ликсом что-то случилось? Ведь если все это правда… — Я долго? Хенджин резко открывает глаза. Феликс осторожно прикрывает за собой дверь его спальни, но в комнате слишком темно, поэтому старший не может толком его разглядеть. Он тянется к тумбочке и включает ночной светильник. Тусклый свет обхватывает силуэт Феликса. У Хенджина пропадает дар речи. — Что это? — Нравится? Феликс подходит к кровати. Помимо черной огромной рубашки Хенджина с расстегнутыми верхними пуговицами, доходящей ему чуть ли не до колен, на ногах парня красуются чулки в крупную сетку. И пока старший заворожено смотрит на его стройные ноги, Ли наклоняется к его лицу. — Где ты это достал? — изумленно выдыхает Хван, медленно переводя взгляд на хитро поблескивающие глаза. — Нашел в одной из нижних комнат. Упаковка была запечатанной, поэтому я немного тебя обокрал. — Но я точно помню, что косметики там не было. Феликс перекидывает через Хенджина ногу и садится ему на колени. На его веках дымкой лежат алые тени с блестками, а губы накрашены нежной помадой, которую старшему безумно хочется стереть. С гулко бьющимся сердцем он любуется длинными, подведенными тушью ресницами, чувствует свежий манящий запах кожи и ему безумно хочется сорваться. Улыбаясь, Ли невесомо целует его губы. Хенджин перехватывает поцелуй. Он мягко касается тускло блестящих губ и кладет руку на колено Феликса, чувствуя, как тот обвивает руками его шею. Нет, он должен остановиться. Это несомненно прекрасно, но сейчас у него есть более важное дело. — Ты выглядишь просто невероятно, малыш. — разрывая поцелуй, Хенджин нежно проводит пальцами по его подбородку. — Знаешь, ты очень красивый. Что с косметикой, что без нее — ты одинаково прекрасен. Но я даже не рассчитывал на что-то подобное. Думал, сегодня мы просто поваляемся вместе или посмотрим фильм… — Ты разочарован? — Феликс снова увлекает его в неожиданно глубокий поцелуй, пряча в нем свой страх. — Нет… нет, конечно, нет. — Хенджин пытается отстраниться, но младший продолжает целовать его губы. — Феликс, нам нужно поговорить. — серьезно говорит он. Ликс ощущает странную неловкость между ними, и его волнение вспыхивает с новой силой. Его беспокоит тон Хенджина, не нравится его напряженность, и о чем вообще может быть этот разговор, раз старший даже не хочет его поцеловать? Сотни мыслей проносятся в голове за долю секунды, и он вновь припадает к губам старшего, сминая их до грубости жадно. Что бы это ни было, он не покажет Хенджину своего испуга. — Ликс, постой… — Это не может подождать до завтра? Парень улыбается, вынуждая Хенджина опереться о спинку кровати и лечь назад. Он не дает старшему даже возможности ответить, вновь заглушая его слова поцелуем. Феликс гладит его грудь, забираясь ладонями под футболку, мажет губами по шее и оставляет небольшой засос, крепко седлая бедра. Хенджин медленно выдыхает и сдается. Его руки, сводящие Феликса с ума, сжимают худые бока, сильнее прижимая к себе. Хенджин целует совсем иначе — не беспорядочно и жадно, а неторопливо, глубоко и чувственно, размазывая помаду по лицу младшего. Теперь Ли может расслабиться и позволить Хвану руководить. — Решил сегодня побыть главным? — шепотом спрашивает Хенджин. Феликс вздрагивает, чувствуя горячее дыхание у своего уха и прикосновения к спине под рубашкой. Хенджин легонько прикусывает мочку. — Нет, господин. — вместе со стоном выдыхает Феликс. Влажный язык Хенджина продолжает ласкать его эрогенную зону, и в теле поднимается невыносимый жар, от которого все внизу невероятно тянет. Ли не выдерживает такого давления и начинает двигать бедрами. Он почти лежит на Хенджине, растекаясь от его касаний, и ясно ощущает под собой твердость чужого возбуждения. — А ты стал намного смелее. — Ай! Хван скользит руками вниз и хватает Феликса за ягодицы, подтягивая ближе к себе. Он сминает в пальцах его задницу, садится и, начиная прокладывать вниз от шеи дорожку из поцелуев, теряет себя. Каждый раз, когда он дотрагивается до этого парня, искренне поражается, как настолько красивый человек вообще может существовать. Он любит в нем абсолютно все: каждую крошечную деталь, начиная от карих глаз и россыпи веснушек и заканчивая миниатюрными ладонями. Он любит его честность, бескорыстную доброту и непосредственность. Просто любит Феликса всем своим сердцем. Однако теперь его преследует чувство, что младший в это не верит. Хенджин осторожно переворачивает парня на спину и нависает над ним. — Ликс, я хочу, чтобы ты знал — я люблю тебя. Он нежно целует парня в приоткрытые губы. Феликс выдыхает весь воздух, забывая, как дышать. Почему Хенджин решил сказать это именно сейчас? И заслуживает ли он вообще таких слов? Ликс жадно впивается в его губы, будто если отпустит, то Хван исчезнет из его жизни навсегда. Они целуются так долго, что в легких заканчивается кислород, и, когда Хенджин отстраняется, тяжело дыша, Феликс снова целует истерзанные им губы. — Малыш, ты такой напористый сегодня. Все хорошо? — Да. — шепчет Ли, не выпуская его из объятий. Старший гладит его икры и бедра через сетку чулок и немного разводит ноги в стороны. Он еще не закончил бордовый узор из засосов на его ключицах. Собираясь расстегнуть рубашку, Хенджин тянется к пуговицам, но Феликс останавливает его руки. — Пожалуйста, не надо. — Почему? — Лучше так. — Ликс прячет взгляд и неосознанно сжимает челюсти. — Давай попробуем что-нибудь новое? — Мы можем заняться и обычным сексом. Хенджина слишком беспокоит поведение его парня. Он сейчас что, стесняется его? Но между ними же ничего не изменилось. Раньше Ли хоть и смущался, но никогда не закрывался от него одеждой. Никогда не запрещал прикасаться к себе. Сегодня же он будто спрятался от него за рубашкой, чулками и макияжем. Будто до ужаса стесняется себя. Неужели, до этого момента Хенджин просто ничего не замечал? Феликсу же кажется, что в словах Хвана звучит разочарование из-за его отказа. Ему страшно, что Хенджин вообще сейчас может его прогнать, хотя он знает, что тот никогда так не поступит. Но оглушающая паника слишком сильная. Он отчаянно мотает головой, вцепляясь в предплечье старшего. — Все в порядке, правда. Мы можем пойти в одну из твоих комнат. — Хорошо. Если ты этого хочешь. Он знает, что уже давно ставит желания Феликса превыше своих. И это его ни капли не пугает. Хенджин готов сделать все, что угодно, чтобы его парень стал хоть немного счастливее. Поэтому он выполняет его просьбу, завязывая узел за узлом красной веревкой вокруг его тела. Шибари — что означает, искусство связывания. Хван до сих пор помнит, как Феликс смутился от одного упоминания об этом, а сейчас послушно сидит, позволяя связывать себя по рукам и ногам. Путы тянутся от плеч, стягивая грудь перекрестием узлов и оплетая бедра. Ли так и не захотел снимать рубашку, однако контраст черной ткани с веревкой кажется Хенджину еще более потрясающим. Хоть он в любом случае предпочел бы прекрасное тело своего возлюбленного. Ликс неловко подгибает под себя связанные ноги, пытаясь встать, но у него не выходит. — Ты не сможешь подняться без посторонней помощи. — Хенджин садится рядом с ним на корточки. Поднимая на него растерянный взгляд, Феликс не успевает опомниться, как старший с легкостью подхватывает его с пола и впечатывает в стену, жадно впиваясь зубами в основание шеи. Несильно, но достаточно ощутимо — до покалывания и легкой боли под кожей. Прекрасно зная, как Хенджин любит это делать, Ли все равно вздрагивает от неожиданности и хочет обнять его плечи, но из-за веревки не может даже двинуть рукой. — Ну как тебе новый опыт? — требовательно целуя, Хван чувствует, как в нем бурлит дикое желание. Полностью обездвиженный и такой послушный Феликс, над которым он может доминировать — его слабость. Его личное бесконечное наслаждение. Он не может насытиться им. То нежно целует, то кусает его губы, то зализывает ранки. — Можешь наказать меня. — внезапно говорит Феликс. Его глаза смотрят прямо на крюк под потолком, и Хван не понимает лишь одного — почему это даже не вопрос. Раньше парень боялся этого, словно огня, а теперь сам с легкостью просит? — Хочу узнать, как его используют. — Уверен? Это может быть больно. Очень больно, Ликс. — предупреждает Хенджин. Однако младший спокойно кивает. Первый удар почти не чувствуется через ткань рубашки. Тело ощущается очень странно и болезненно из-за натянувшихся веревок. Ли просит еще. Хенджин дает ему то, что он хочет. Вот только Феликс не останавливается. Ему нужно, чтобы плеть обрушивалась на него сильнее, выбивая все мысли из головы обжигающим огнем боли сквозь притупляющий барьер одежды. Пять, шесть, семь. Он считает совершенно бездумно, пока волокна веревок впиваются в частично обнаженную грудь. Ему не больно. Не больно. Не… — ААААА! — не выдерживая, он срывается на крик. Хенджин тут же останавливается. — Ликс, давай закончим на сегодня. — старший нервничает. Он уже действительно не понимает, что происходит и совсем не наслаждается процессом, потому что причинить боль никогда не было его главной целью. Сейчас он чувствует себя каким-то палачом. — Нет… нет, не останавливайся. — Феликс. — Хенджин с беспокойством наклоняется, чтобы посмотреть ему в лицо, но Ли резко отворачивается. — Я не могу так, это неправильно. Я как будто действительно тебя наказываю за что-то, в чем ты не виноват. Хватит. — аккуратно ставя парня на пол, Хван поворачивает его к себе. — Малыш, что случилось, почему ты… о господи. — с ужасом выдыхает Хенджин. По лицу Феликса безостановочно катятся слезы. Его трясет от боли и ноги отказываются держать ослабевшее тело. Хенджин шокировано смотрит на него, с отчаянием понимая, что натворил. Дрожащими руками он принимается торопливо развязывать веревку. — Почему… — сквозь слезы едва слышно шепчет Феликс. — Почему ты остановился? — Что? — Хенджин с непониманием смотрит на младшего, окончательно освобождая его от пут. — Тебе же было больно, ты должен был сказать стоп-слово еще в самом начале. Черт, мне вообще не следовало соглашаться на это. — вспоминая слова Минхо, Хенджин ругает себя за то, что не понял все сразу. Ответ лежал перед ним прямо на поверхности, но он в упор не хотел признавать очевидного — человек, боящийся боли, не мог внезапно ее полюбить. Для Феликса это было лишь новым способом самобичевания, попыткой убежать от своих проблем и последствий расстройства. — Ликс, ты просил меня об этом, потому что ненавидишь себя? Потому что хочешь причинить себе боль и заставить свое тело страдать? Ты ничего не ешь, вызываешь у себя рвоту и царапаешь лицо. Это ужасно! — Минхо все-таки рассказал. — Феликс закрывает глаза, давясь вновь подступающими слезами. — Это сейчас далеко не главное. Феликс, я не понимаю, если тебе было так плохо, почему ты ничего не рассказал мне? Я бы попытался тебе чем-то помочь и близко не подпустил бы к подобным вещам. Мне бы и в голову не пришло посвящать тебя в бдсм, если бы я только знал. Я думал, что тебе стало лучше, что наши отношения, — он сглатывает ком в горле. — помогают тебе справиться со своим расстройством. Как же вышло наоборот? — у Хенджина внутри бушует отчаяние. Феликс молчит, даже не глядя на него, и он начинает терять терпение. — Ликс, скажи хоть что-нибудь! — Мне нужно домой. Тихие и нерешительные слова бьют Хенджина прямо по лицу. Неужели, он совсем не заслужил хотя бы немного доверия или честных ответов на свои вопросы? Руки с силой сжимаются в кулаки. — Перестань вести себя, как ребенок! Несмотря на то, что я твой парень, я всегда узнаю все самое важное последним. Ты знаешь, как я волнуюсь за тебя и за твое состояние? А ты продолжаешь делать вид, что это меня не касается! — голос старшего срывается на крик. Феликс дергается, будто от удара, испуганно моргая. Хван замечает это, зная, что парень и без того находится в состоянии шока, но не может остановиться. Кипящая внутри обида превращается в злость. — Я делал для тебя все, что ты хотел! И делал это не потому, что мне что-то от тебя нужно! Я пытался показать тебе, что ты мне нужен, что я искренне ценю тебя и уважаю твои желания, но все, что я получил — это плевок мне в лицо! — Хенджин в ярости. Безысходность захлестывает его с новой силой и, теряя контроль, он срывается на эмоции. — Если тебе настолько плохо со мной, тогда зачем мы вообще встречаемся? — Я пойду… — младший медленно, словно в трансе, разворачивается к двери. Слезы душат его ледяной болью, не давая вздохнуть. — Соберу свои вещи. — Ты даже не можешь поговорить со мной?! — ответом Хенджину служит только щелчок закрывшейся двери. — Блять!!! — он бьет кулаком в стену, вымещая на ней весь свой гнев. Черт, как же он зол! Он просто взбешен из-за всей этой отвратительной ситуации, из-за молчания Феликса и из-за того, что не смог сдержаться, и накричал на него. Нужно было сразу поговорить с младшим, а не тянуть до последнего, но нет. Он поддался своим желаниям и теперь… теперь все хуже некуда. Частично успокоившись, Хенджин выходит в коридор и застает Феликса уже у двери. Искусанные губы кровоточат, а косметика потекла от слез, оставив на щеках черные следы туши. Хенджин не может смотреть на это без боли. Он хочет что-то сказать, но его будто лишили дара речи. Феликс смотрит в пол пустым взглядом, не выражающим абсолютно ничего. — Я отвезу тебя. — с трудом выговаривает Хван. Всю дорогу они едут в тяжелой тишине. Хенджин пытается сосредоточиться, но выходит плохо, и автомобиль доезжает до общежития без происшествий только потому, что в такое время на дороге почти нет машин. Берясь за ручку двери, Феликс медлит. — Прости. — негромко говорит он. Хенджина внезапно вырывает из оцепенения. Он видит, как Феликс открывает дверь, выходит из машины, и его резко оглушает пониманием того, что сейчас происходит. Он протягивает руку в попытке удержать парня. — Феликс! Феликс, подожди! — но уже слишком поздно. Дверь захлопывается с глухим стуком, и силуэт Ликса неровной походкой поднимается на крыльцо. Он может сейчас побежать за ним, остановить и… и что дальше? Снова накричать на него, испортив все окончательно? Хенджин бессильно падает головой на руль. Жесткий пластик больно впивается в кожу, но ему все равно. Чувство, что возможность все исправить утекает сквозь пальцы, рассыпаясь в прах, сводит его с ума. У них ведь было все так хорошо и даже идеально, тогда почему? Почему он не заметил, что все медленно, но неудержимо рушится? Желание быть для Феликса самым лучшим закрыло ему глаза на главную проблему. Вернувшись домой, он еще долго не выходит из машины. В голове слишком много тяжелых мыслей. Он не может забыть, как повысил на Феликса голос, раз за разом вспоминая страх в его глазах. Хенджин никогда не злился настолько сильно. Уничтожаемый чувством вины и отголосками сожаления, он достает телефон и вбивает в поисковую строку одно единственное слово. Наконец на одном из сайтов ему попадается нужная информация. Хенджин читает, затаив дыхание. «…Людям, страдающим дисморфофобией, тяжело находиться в отношениях. Даже если их партнер никогда не указывает им на мнимые недостатки и оказывает поддержку, они принимают заботу о себе крайне тяжело. Больные часто думают, что они недостаточно хороши, чтобы получать любовь. Из-за низкой самооценки им все время кажется, что они этого не заслуживают. Как правило, у них частично или полностью отсутствует механизм психологической защиты — то есть, при малейшем намеке на осуждение их внешности или поведения, запускается процесс саморазрушения. Обычно это навязчивые мысли, либо причинение себе физического вреда, как средство подавления болезненных эмоций. Именно по этой причине нахождение в отношениях может осложнить лечение человека, страдающего этим расстройством…» Хенджин шумно выдыхает и закрывает глаза. Каким же идиотом он был, раз надеялся сам исправить то, что должен лечить специалист. И после этого он еще упрекал Феликса? На душе неподъемным сожалением ворочается стыд. Пролистывая список своих контактов, он находит номер знакомого психолога. — Привет, Лина. Извини, что звоню так поздно, но не могла бы ты принять, — на секунду Хван останавливается в сомнениях, стоит ли говорить об их отношениях. — моего друга, как у тебя будет свободное время? — Хенджин? — сонно спрашивает голос в трубке. — Это что-то срочное? О каком друге ты говоришь? — У него дисморфофобия. Скорее всего, в тяжелой форме. — Обычно я не работаю с подобным. — Лина зевает и уже собирается сбросить вызов, но отчаянный голос Хенджина заставляет ее проснуться. — Пожалуйста, мне очень нужна твоя помощь! Я боюсь, что его состояние может стать еще хуже. — Не знаю, что там у тебя происходит, раз ты звонишь мне в два ночи, но, видимо, это что-то серьезное. Хорошо, я попробую провести терапию. — Спасибо. — Хенджин с облегчением выдыхает. — Я очень тебе благодарен, Лина. На следующий день он собирается с духом и спрашивает у Феликса, можно ли ему приехать в общежитие. Ли долго не отвечает, но через несколько часов старшему все же приходит короткое «Да». Хван с волнением поднимается по ступеням. Так сильно он не переживал даже при сдаче первой курсовой, которая вымотала ему все нервы. Однако сейчас все намного сложнее. И хоть его ждет всего лишь разговор с его парнем, предчувствие беспокойными сигналами маячит на окраине подсознания. — Привет. — постучавшись, он заходит в давно знакомую комнату. — Никого из ребят нет? — Они ушли. — глухо говорит сидящий за столом младший. Хенджин садится рядом, замечая на его лице огромный слой тонального крема и опухшие, ужасно покрасневшие глаза. Руки Феликса нервно теребят край кофты до посинения в пальцах. Хенджину становится не по себе от этой гнетущей атмосферы, и он пытается хоть немного ее сгладить. — Как ты себя чувствуешь? — спрашивает он, тут же ругая себя за глупый вопрос. — Нет, можешь не отвечать, просто я надеюсь, что тебе хоть немного лучше. Прости за то, что я вчера накричал на тебя. Я просто был шокирован всем этим и не смог удержать своих эмоций при себе. — Хван сплетает пальцы в замок. — То, что случилось вчера… я… мне жаль, что я ничего не понял раньше. И если ты хочешь поговорить об этом, то ты всегда можешь обсудить это со мной. Или не со мной, это не важно. У меня есть одна знакомая, она хороший психолог. — Хенджин кладет на стол бумажку с номером телефона и айди. — У нее много опыта работы с пациентами, поэтому можешь записаться к ней на сеанс в любое время. Думаю, она сможет тебе помочь. — Хенджин. — медленно выговаривает Ликс, останавливая поток его слов. Старший тут же замолкает. — Да? — Давай расстанемся. — Хенджина пробирает жутким холодом по позвоночнику. Ему кажется, что он ослышался, но Феликс смотрит прямо ему в глаза с тяжелой печалью. — Почему ты это говоришь? — Ты заслуживаешь кого-то лучше, чем я. — печальная улыбка. — Я знаю, что не могу принять ту любовь, которую ты хочешь мне дать. Из-за меня ты… тебе было больно, и я не хочу, чтобы это повторилось. Тебе нужен другой человек рядом, а не такой, как я. — Ликс, но тебя мне более, чем достаточно. — в смятении говорит Хенджин. — Не принимай поспешных решений, о которых потом пожалеешь. — Хен, пожалуйста. — закрывая глаза, чтобы старший не видел его слез, умоляюще повторяет Ли. — Это не поспешное решение. Если быть честным, я много думал об этом в последние дни, поэтому, прошу, прислушайся ко мне. Хенджин отказывается верить во все это. Его разрывает от бессилия и слабой улыбки Феликса, за которой он снова прячет свою боль. Как все вышло таким образом? Его парень всерьез уже несколько дней, возможно, недель, думал о том, чтобы расстаться с ним, а он даже ничего не заподозрил? Это все какое-то безумие. Хван не может отпустить его, просто не может. Потерять Феликса — для него самый худший кошмар. — Это правда то, чего ты хочешь? — тихо спрашивает он, неуверенно дотрагиваясь пальцами до его руки. — Нам не нужно расставаться, чтобы ты вылечился. Все будет хорошо, малыш, я обещаю, мы с этим справимся… — Хенджин. — Феликс наклоняется и импульсивно целует старшего, оставляя на его губах соленый привкус слез. — У нас не получится… не сейчас. Я не могу тянуть тебя вниз за собой. Если мы останемся вместе, то оба будем страдать. — Нет, нет, нет… я не хочу отпускать тебя. — Хенджин в отчаянии притягивает Феликса к себе. Пусть последние тридцать часов окажутся всего лишь страшным сном, после которого он проснется рядом со своим парнем в мире, где у них все хорошо. Частью себя Хенджин понимает, что младший прав. Да, Ликсу нужно лечиться, но не такой же ценой. Не ценой их отношений. — Нам правда не обязательно расставаться! — Прости, по-другому не получится. — Мы можем хотя бы… — он в отчаянии. Старший уже просто не знает, что делать и хватается за последнюю соломинку. — Можем хотя бы остаться друзьями? — его выворачивает от одного этого слова, но он надеется, что хоть одна ниточка, связывающая их с Феликсом, уцелеет. — Просто здороваться в университете и иногда проводить вместе время? — Прости. — повторяет Феликс, сжимая в пальцах толстовку старшего. Это последний раз, когда он может обнимать Хенджина вот так, когда может чувствовать терпкий и до боли родной аромат граната. Медленно отстраняясь, он качает головой. — Мне будет слишком тяжело видеть тебя. Хван судорожно выдыхает, чувствуя, как Феликс отодвигается от него, словно проводит черту. — Скажи, ты… — собственный язык отказывается слушаться. — Ты хотя бы любил меня? Феликс молчит. Вновь эта тишина давит, безжалостно кроша душу на мелкие кусочки и убивая его. Хенджин разочарованно усмехается. Ответа не будет. Он знал это, но все равно на что-то надеялся. Запрокидывая голову, он истерически смеется. В уголках глаз собираются слезы, которых не было уже очень давно. Младший по-прежнему хранит молчание. — Хорошо. — сухо сказал Хван. — Можешь считать, что мы расстались. Он встал и вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.***
В небольшом баре, забитом людьми, ужасно шумно. Все они радуются последним часам свободы выходного дня, вливая в себя литры алкоголя и громко смеясь над глупыми шутками. Кто-то даже танцует под заводную музыку, а Хенджина от всего этого просто тошнит. Его воротит от музыки, от веселых людей, их счастливых лиц и смеха, звучащего для него хлесткой насмешкой. Он с силой сжимает в пальцах стакан виски. Рядом стоит полупустая бутылка темно-янтарного напитка, вызывающего отвращение не меньше, чем все остальное, но он все равно подносит стакан к губам и опрокидывает его себе в рот. — Эй, Джинни, полегче. — Минхо уже два часа наблюдает, как его друг напивается в тяжелом молчании. — Если не хочешь завтра идти в универ, есть более легкий способ. — пытается пошутить он. — Без похмелья наутро и головной боли. Хенджин берет бутылку и наливает себе еще. — Он даже не ответил мне. Минхо вздыхает, опираясь на барную стойку. — Можешь ненавидеть меня, но я предупреждал. С сабами все всегда одинаково. Ты влюбляешься в них и в их покорность, думаешь, что они всегда будут принадлежать только тебе, а стоит им получить желаемое, и ты уже пылишься где-то на задворках памяти. — кивая бармену, Минхо просит, чтобы тот наполнил и его стакан. — И это нормально, Джинни. Это в порядке вещей, потому что все, что мы делаем, всего лишь игра, правила которой известны заранее. И одно из них, пожалуй, самое главное. Никогда не привязываться к своему партнеру. — Блять, ты не помогаешь. Хенджин снова делает большой глоток. Горло обжигает крепким алкоголем, и пустой желудок горит, протестующе выбрасывая в мозг отравляющие токсины. Хенджин понимает, что Минхо отчасти прав. Но он не хочет в это верить, не хочет думать, что история повторяется. Два года назад в его жизни был один парень. Они часто развлекались вместе на вечеринках и бдсм сессиях, но потом со временем, стали общаться и в обычной жизни. Казалось, у них все было прекрасно. Никто из них не предлагал встречаться, однако они часто ходили на свидания, вместе спали и с каждым днем увлекались друг другом все сильнее. Хенджин позволял ему намного больше, чем остальным своим рабам, и в итоге вообще перестал смотреть на других. Он влюбился, привязался к нему, и по всем признакам это было взаимно. Только однажды, немного опоздав на собственную вечеринку, Хван застал его с другим. Его сабмиссив и парень, которым он его считал, с легкостью нашел ему замену. Тогда Хенджин совсем не злился. Он просто был морально уничтожен. Особенно тем, что парень заявил ему, будто они были всего лишь партнерами, и Хенджин сам выдумал между ними какие-то отношения. Что ж, видимо, так оно и было. Он с громким стуком поставил стакан на стол. — С Феликсом все было по-другому. — говорит он. И от этого «было» так невероятно больно, что хочется кричать. — Это просто его болезнь, его психологические проблемы и… — Ты просто пытаешься найти ему оправдание. — Минхо хлопает друга по плечу. — Ты на стадии отрицания, когда кажется, что все не так просто. Не усложняй. Если бы у него действительно были к тебе глубокие чувства, разве он предложил бы расстаться? Качая головой, Хенджин сквозь мутную пелену рассматривает плещущийся в стакане виски. — Не знаю. Ему было со мной очень сложно, и я могу понять, почему он так поступил. Если из-за меня ему с каждым днем становилось только хуже, то продолжать мучиться дальше для него не имело смысла. — Послушай, Хенджин. — Минхо забрал у него уже почти опустевшую бутылку. — Феликс хороший парень. Очень старательный и добрый, даже милый, но я не понимаю, почему ты всегда ставишь на первое место его, а не себя. Взгляни правде в глаза, он просто тебе не подходит. Честно говоря, я и не думал, что ваши отношения зайдут так далеко. Максимум, на что я ставил — вы провстречаетесь пару недель, переспите, а потом расстанетесь. Тяжело вздохнув, Хенджин опустил свинцовые веки. Может, было бы намного лучше, если бы так и было? Если бы он никогда не привязался к Феликсу так сильно? Ответ тотчас вспыхнул в голове огненно-красным. Нет. Он не жалеет о том, что позволил этому скромному парню захватить свое сердце. Очаровать его и вновь заставить почувствовать то, чего он не испытывал уже очень давно. Хван не жалеет о времени, проведенном с ним вместе, не жалеет ни об одном поцелуе. Даже о последнем, смешанном со слезами и отчаянием. Сердце бешено затрепыхалось в грудной клетке, словно птица, изрезавшая все свои крылья об острые прутья. Нет. Какую бы боль он сейчас не испытывал, сожалеть о тех минутах, когда им обоим было хорошо — глупо. Потому что бессмысленно отрицать очевидное: Феликс для него является кем-то большим, чем сабмиссив, партнер и даже парень. Ведь у них была особенная связь. Или Хенджину просто так казалось… — Он сказал, что мы даже не можем остаться друзьями. — заплетающимся языком произнес он. Минхо смотрел на него с тоскливым сочувствием. — Теперь мне даже нельзя с ним говорить? Засунув руку в карман, Хенджин с третьей попытки достал оттуда телефон. На разблокировку и воскрешение пароля в затуманенных алкоголем мозгах ушло не меньше пяти долгих минут. Наконец экран вспыхнул, и парень зашел в мессенджер. От вида улыбающегося родного лица на иконке в глазах защипало. — Так будет лучше. — Минхо мягко забрал из его рук телефон. — Не надо, Джинни. Не хватайся за то, что уже не вернуть. Лучше давай напьемся вместе, как в старые добрые времена, подцепим парочку красавчиков и развлечемся в свое удовольствие. — Меня буквально только что бросили, а ты предлагаешь потрахаться? — усмехаясь сквозь слезы, Хенджин видит, как Минхо залпом допивает содержимое своего стакана. Ли пожимает плечами. — Ну не со мной же. Вон видишь, — он указывает в другой конец бара на симпатичных парней. — кажется, эти двое смотрят на нас весь вечер. Так что сейчас я собираюсь подойти к ним и предложить выпить с нами. Что думаешь? — От твоих предложений никто не отказывается. Широко улыбаясь, Минхо подмигивает Хенджину и отходит. Хван пару минут наблюдает, как он флиртует с явно уже поддавшимися его обаянию парнями, а затем встает, берет бутылку виски и выходит на улицу. Холодный зимний воздух ударяет в лицо резкими порывами ветра. Хенджин пьяно выдыхает и прислоняется к кирпичной стене, глядя на ночное небо с россыпью звезд. Но видит он далеко не звезды, а маленькие рыжие веснушки на самом прекрасном лице в мире с карими, лучащимися солнечной улыбкой глазами. «Феликс» Сердце бьется неровно, то пропуская удары, то ускоряясь в бешенном ритме. Рядом хлопает дверь, и из бара выходят люди, среди которых Хенджину мерещится знакомый силуэт. Не раздумывая ни секунды, он бросается вперед и хватает человека за руку. — Ликс? — незнакомый парень смотрит на него с недовольством и удивлением. — Ох, извините, я обознался… Он медленно сходит с ума. Лишенный сил, Хенджин уже не может стоять на ногах и просто садится на землю, опираясь спиной о стену. В голове фоном гудят последние слова Феликса. Его слезы, его дрожащие губы и умоляющий голос. Феликс. Хенджин подносит к губам бутылку и залпом выпивает весь оставшийся виски. Бутылка выскальзывает из рук и, падая, с грохотом разбивается на осколки. Он стал одержим болью, у которой теперь есть собственное имя.***
В комнате уже давным-давно темно, а он продолжает сидеть на стуле, как прикованный. Сдвинуться с места кажется чем-то невозможным. В горле пересохло, и опухшие от слез глаза не видят ничего, кроме расплывающейся перед ними ленты сообщений — сообщений, которые они с Хенджином когда-то отправляли друг другу холодными ночами, согреваясь от одной мысли, что они вместе. На тускло горящий экран падает соленая капля. Потом еще одна и еще. Феликс не может остановить поток слез, обрушившийся на него с новой силой. Закрывая диалог, в котором больше никогда не будет ни одного нового сообщения, он падает на стол, захлебываясь собственными рыданиями. Чувство вины и беспомощности душит его своей цепкой безжалостной хваткой. Между ними все кончено. «Хенджин… я не имею права думать об этом, но я правда люблю тебя… прости»