Диалог никак не клеился. После того, как Лео c толикой небезразличия прошёлся глазами по Арсению, повисла аура лёгкой неловкости. Парень напротив заметил, как шатен пожирал его глазами и как покраснел после. Подростки чувствовали себя странно, поэтому было решено: нужно было что-то делать с атмосферой, воцарившейся так невовремя.
— Ты приехал впервые? — Арс слегка наклонился в направлении нового знакомого, а затем откинул волосы с отблеском цвета пшеницы назад, выпрямляясь и впиваясь длинными пальцами в свои колени. Он не ждал, что подружится или хотя бы найдёт общий язык с кем-то в этом месте. У него вообще редко клеится что-то с другими людьми. Наверное, это было обусловлено чувством вечной неловкости, за что юноша бесконечно корил себя, ведь необходимость социализироваться была всегда, как и у любого нормального подростка в его годы. Арсений не знал, что мешало ему просто общаться: недовольство собственным характером, застенчивость или страх непринятия окружающими. Последнее, если бы ему пришлось откровенничать, давило больше всего. Хотелось сбежать, укрыться или вообще пропасть, чтобы никто никогда больше не оценивал со стороны. С самого детства, ещё глупым, наивным и беспрекословно верящим каждому слову ребятам навязывалось общественное мнение, часто консервативное, токсичное, из-за чего становилось тяжело соответствовать странным, часто необоснованным стандартам, поставленным человеком со стороны. Ситуации убеждения морально подавляли и искореняли следующие желания любого взаимодействия с социумом. Слишком недостаточный, пустой, нехватка нужных деталек, банальность. Тебя никогда не заметят среди всего буйства разнообразия, красоты и харизмы. Но ведь все подростки думают о себе плохо? Этим Арс утешал себя, и надеялся, что по мере взросления ужасное ощущение вечного лишнего в любом уголке себя исчезнет, и он сможет наконец-то понять то, кем и где он должен быть.
— Да, а ты? — не найдя менее сухого ответа, пролепетал Лёня. Его тело свело, в пальцах покалывало, а грудь (по крайней мере, так ему казалось) резко вздымалась и опускалась, не давая восстановить нормальный ритм сердцебиения. Ужасное чувство, поглощающее с ног до головы. Лео вообще понятия не имел, что должен сейчас сделать, что ему отвечать, как ему себя повести. Парень напротив пугал его своей неизвестностью, ведь Лёня привык общаться только с людьми, которых он до этого уже узнал. А что ожидать от Арса? Это интересный, на первый взгляд, мальчишка, с неизвестными ему причудами, что немного затрудняло общение. Шатен привык иметь к каждому человеку свой подход, но что делать, если человек тебе ещё неизвестен? Погружаясь в пучину мыслей, шатен усиливает панику внутри себя всё больше. Может, блондин вообще не хочет сейчас с ним контактировать? Может, его просто терпят из вежливости? Может, ещё не поздно дать по съёбам? Судорожно засматриваясь в окно, шатен делал вид, что совершенно расслаблен и спокоен.
— Да нет, я был тут уже… Пару раз. Но пока что у меня не получилось заделать себе компашку, с которой я бы мог тусить постоянно. — неловкий смешок, и он продумывая фразу дальше. Однако зарождающийся монолог Арсения прерывает возглас вожатой из коридора.
«Общий сбор!» — доносится из холла, и подростки, не сговариваясь, начинают собираться. Лёня быстрым движением напяливает кеды, пряча шнурки внутрь, накидывает чёрную кофту и поднимается с постели, краем глаза замечая шевеления со стороны Арса. Соседская дверь распахивается с мерзким скрипом, и из дверного проёма вываливаются двое ребят, вид которых Лёня уже успел оценить сегодня. Светловолосый, с чёлкой, обвешанный цепочками, и длинноволосый, растрепанный, с синяками под глазами, стояли, улыбаясь, будто пришли с просмотра какого-то наверняка нелепого юмористического шоу.
— Мы не успели познакомиться. — не дав возникнуть и одному вопросу в голове, проронил вошедший блондин, — Я Грегр, а это Вано, — учтиво представляется челкарь, указывая кивком головы на своего друга. Затем расплыывается в милой улыбке, пристально смотря на своих соседей заинтересованным взглядом. Гриша ожидал радушного знакомства и продолжения диалога.
— Я Арс, это Лео. — парень попытался выдавить из себя улыбку. Арсений взял на себя участь коммуницировать с ними. Ему явно не хотелось долго болтать, ведь всё настроение убило общим сбором. Он кинул взгляд на Лёню, копошившегося рядом со своим портфелем. Встав и надев наушники, Арсений неспешным шагом направляется к двери, выходя в коридор, чуть не сталкиваясь с какими-то девочками, громко болтающими о своём и идущими к выходу.
***
Лёня идёт один, утыкаясь глазами в асфальт. Он всегда смотрит себе под ноги, чтобы не видеть взгляды окружающих. Наверное, немного некомфортно, когда на тебя пялятся. В наушниках играет громкая музыка, которая заглушает плохие мысли, роящиеся в голове и заполняющие собой сознание. Лёгкий летний ветерок колышет волосы, приятно проходясь по коже, заползая под кофту и освежая. Под его напором шуршат листья, недавно надетые берёзами, липами и клёнами. По дорожке от корпуса к корпусу бегают солнечные зайчики, играясь в лужах, лучики света пробиваются сквозь невесомые тучки. Земля расцветает, одеваясь в зелёный наряд после весенней полудрёмы. Всё вокруг живое, другое и новое. Настроение слегка поднимается, и он, уже смирившись с участью времяпрепровождения вдали от дома, наконец доходит до здания, в котором располагается актовый зал.
Заползая внутрь, недолго думая, Лёня садится на первое свободное место, которое замечает. Через пару сидений от себя он примечает Арса, а спустя пару минут за ними удобно устраиваются их новоиспечённые знакомые-соседи. Грегр и Ваня о чём-то тихо болтают, хищно посмеиваясь. Они, похоже, не разлей вода. Лёня готов держать пари, они постоянно ходят вместе, в столовой сидят вдвоём, а на все мероприятия обязательно приходят исключительно поугарать.
Разве что в жопу не ебут друг друга.
Леонид обводит светло-голубыми глазами скудно обставленный актовый зал: посередине обшарпанная, потёртая временем сцена, под потолком красуются бордовые кулисы, которые раньше, вероятно, были красными, или по крайней мере на тон светлее, чем сейчас. Через незакрывающиеся двери заходят толпами странные, смешные и несуразные дети. Они занимают всё свободное пространство, сверкая яркими шевелюрами, гремя цепями и металлическими вставками на подошвах. Они, словно волна москитов, влетающая в твою комнату перед сном — то, что ты сейчас не хочешь видеть ни в каком виде, шумные разговоры, девичьи переглядки, смешки и крики, топот кед, тихие покашливания, улыбочки — в общем и целом все атрибуты места, в которое согнали большое количество подростков. Компания красивых, но попсовых девочек, которые непонятно как попали в мыс, те самые, ходящие в полностью джинсовой одежде, с милыми вьющимися волосами. В их плеере однозначно играют Егор Крид, Дима Билан и прочая попса, а увлекаются они вышиванием, пением и танцами. Очевидно, общаются они друг с другом из-за отсутствия других «нормальных» вариантов в окружении. Сальноволосые металлисты, занимающие целый ряд. От них веет весельем и унынием одновременно. Косухи, берцы, значки и браслеты — от всего разнообразия цветов и побрякушек бросает в дрожь. Им, разве что, банки дешёвого пива не хватает, и картина будет полностью закончена. На последних сидениях расположились люди, которые состояли, ну или хотели казаться состоящими, в каких-то субкультурах. Они не казались необычными обитателями, ведь, когда едешь в рок-лагерь, ожидаешь увидеть именно таких.
Лео полностью погружается в себя. Неприятно. Не нравится. Не нравится то, каким себя показывает это место сейчас — громко, душно и недружелюбно. Хочется, чтобы всё поскорее закончилось, хочется сбежать, остаться в приятной, прохладной тишине, утопиться в зелени леса, шуршащего за хлипкой старой стеной актового зала. Всё слишком давит, всего слишком много, всех слишком много. Наконец, на сцену выходит важный мужчина средних лет. Он начинает вещать никого не ебущие, но определенно важные вещи. Окончательно отторгаясь от общего веселья, Лёня бросает взгляд на Арсения. Парень сидит в кресле, слегка расслабившись и подперев голову рукой. Он, видимо, задремал, и в свете актового зала видно, как чернеют синяки под его глазами, а светлые реснички слегка подрагивают. Блондин приоткрыл рот, впуская в лёгкие больше воздуха. Такая картина заставляет биться сердце Лёни немного быстрее, и, пока что, это одна из немногих вещей, которые ему не противны в этом месте. Подросток задумался: Арс, наверное, тихонечко сопит во сне, и, поймав себя на улыбке, резко отвернулся. Как это странно. Он пялился на парня и улыбался. Лео стало стыдно, на его щеках заиграл румянец, но ему не давал покоя вид блондина, тот слишком походил на маленького котёночка: тоже вызывал умиление и желание обтискать с ног до головы.
Вскоре, нудное, заставившее заскучать, собрание закончилось, и толпа детей двинулась в столовую. Арсений открыл покрасневшие от неудачной дрёмы глаза и потянулся, зевая во весь рот. Он не встал с кресла, решив подождать, пока основная масса вывалится из помещения зала. Скрестив руки на груди, Арс посмотрел на соседа, сидящего поблизости. Шатен выглядел странно: красные щеки, которые, как думал Сеня, приобрели такой цвет от нехватки свежего воздуха и сильной жары, растрепанные, кудрявые волосы, худые, настукивающие ритм пяткой о пол ноги и бегающий, неспокойный взгляд. Лёня был похож на забитого щенка, который прибился к стае, в которой не должен быть. Подросток хотел бы дать понять, что на него можно положиться, что рядом с ним Лео мог бы раскрыться и перестать нервничать, но пока он не мог дать понять это даже себе. Как правило, если ненавидеть себя, то другие полюбить тебя тоже не смогут. Тяжело показывать себя настоящего другим, страшно, что, узнав того, кем ты являешься, все отвернутся.
Понимая, что загоняться времени нет, Арсений поднимается с шаткого бежевого кресла и неспешно идёт в столовую.
***
Лёня сидит за одним из многочисленных столов помещения, осматривая стоящую перед собой еду. Кому не понравилось бы пообедать пюрешкой с говяжьей котлетой? Только безумцу. Однако, вопреки атмосфере столовой с вкусной едой, усталости от новизны всего вокруг и несильному голоду, кусок в горло не лез.
Вокруг — люди, много новых людей, ребята не только из Рока, а ещё и из «Штормграда» в своих костюмах, будто бы отсылающих в какую-то старинную эпоху. Вокруг возня: подростки переговариваются, изредка кричат, доносится стук вилок и ложек о тарелки, смех — всё сливается воедино, превращаясь в негромкий галдёж, воспринимающийся привыкшим к школьным будням мозгом как белый шум.
Рядом с шатеном садится Арс. Он неловко улыбается Лёне, и последнему сразу становится понятно, что идея пришла спонтанно. Понимая, что нужно выдавить из себя хоть немного слов, Лео мямлит:
— Э-э-э… как тебе… общий сбор?
«Ну и идиот. Ты же сам заметил, что он проспал всё мероприятие. Зачем вообще спрашивать такое? Ты вопрос поинтереснее не смог придумать, или что? Он больше никогда не заговорит с тобой после такого позора.» Ладошки начинают потеть, а сердце отбивает бешеную чечётку. Голос предательски срывается на последнем слове, сдавая его с потрохами. Лёня выглядит напряженным и испуганным.
— Да душно пиздец. Зачем вообще на них ходить? Я на кринжового дедулю могу и без общих сборов посмотреть, можно просто записаться на занятия к Поваляеву. — улыбается блондин, а затем, откидываясь на спинку стула, начинает есть свои три салата. Лёня издаёт тихий смешок.
«Вау… И зачем я так переживал? Похоже, ему не так уж и плохо со мной. Надеюсь, всё хорошо.» — проносится в мыслях шатена, и он, расслабившись, продолжает беседу.
Они идут из столовой вместе. Молча, но не чувствуя напряжения от тишины. Оба очень устали от произошедшего за сегодняшний день. В высокой траве на плацу тихо скрипят сверчки. Небо заливается багряным румянцем заката, чистое, без единого облачка. На душе приятно и до жути спокойно. Оба подростка задирают головы вверх, стараясь уловить каждый перелив цвета над макушками, и медленно шагают по базе. Тяжело искать кого-то, с кем бы ты на самом деле хотел общаться. Отдаленные возгласы уже не напрягают, а лишь добавляют атмосферы. Под ногами путаются камушки, Лео пинает один, и он долетает до самого бордюра. Основная масса штормовцев давно сидит по корпусам, ведь ролевое время кончилось, и эта необычная для улицы тишина обволакивает разум, умиротворяет и сладко убаюкивает. Сейчас они вернутся в комнату и начнут разбирать тяжелые чемоданы, распихивая жизненно необходимые вещи по ящичкам маленького комода, привычно одного на двоих, а потом будут молча лежать всю ночь, понимая, что уснуть представится непосильной задачей для каждого. А на душе всё так же преспокойно. Они счастливы.
