***
Лифт с утра так и не починили. И ладно! Хотя подниматься ей не на третий этаж общежития и не на пятый, а выше. Значительно. И пусть. Движение — жизнь! Юля идет по лестнице, считая ступени. Думает о ребенке. О маме. О Сереже. О том, что на даче сейчас всё цветет и пахнет, туда они с мужем обязательно поедут, вот только последний экзамен она сдаст, и тогда!.. Дача ждет. Тринадцать, четырнадцать… Доктор из женской консультации в прошлый визит к нему сказал, что ей, Юле, нужно больше двигаться и бывать на воздухе. Она помнит. Семнадцать, восемнадцать… Это полезно для здоровья, дело он говорит. Юля согласна с доктором. Сережа — тоже. И мама Юли. Она их ждет на даче. Вот только сессия закончится, Сережа приедет, и тогда… …А пакет шуршит от малейшего движения; а ступеньки потихоньку-полегоньку считаются; а вот уже и дверь, за которой Рианна заканчивает петь что-то про зонтик, уступая место следующей микроистории. Той, о сказке, которая заканчивается плохо, там еще лирический герой орет на свою бывшую и требует, чтоб она сказала каким-то загадочным «им», что это он, герой, ее расстроил… Юля качает головой. Наверное, соседки по блоку забыли компьютер вырубить, уходя. Торопились, завтракали бегом… Случается. Вот бедолага теперь и гонит музыку по кругу, пока они в универе. Повернув ключ в замке, Юля убеждается, что права: в комнате, рассчитанной на троих жильцов, надрывается персонаж, который хочет выдворить бывшую вон из своей жизни с койкой заодно, а еще у соседок заперто, и голосов их самих не слышно. На экзаменах они? Вероятно. Понять, откуда, из теней какого царства мертвых к ней подкрался незнакомец с пахучей тряпочкой, Юля не успевает.***
— Нет, я не твой одноклассник. Мимо, красавица. Опять. — Так кто ты? Мы вместе ходили в детский сад, верно? Нет? Да? Ей без разницы. Ей хочется перестать думать о том, что это чудище сварганило в чашке вместо чая и чем пропитало тряпку, которой она терла пыль каждые три дня. Но этот разговорчив. Но этот сам предложил угадать, с кем же Юлю угораздило столкнуться в коридорчике между плитой и уборной. А еще этот обещал не заряжать револьвер, пока ему не надоест общаться!.. — Дурно у тебя с воображением, Юленька. И с памятью. Это из-за беременности, угадал? Ладно, подскажу: Воронов. Александр я. Можно звать Сашей. Русским дьяволом. Или… Знаешь, у меня так много имен да прозвищ! Выбирай любое, красавица. А хочешь — сама что-нибудь эдакое придумай. Придумывать Юля не хочет. Но этому явно плевать на ее желания. Она старается не вздрагивать, когда он гладит ее по лицу и плечам. То свободной рукой, а то — не ею, а той, второй. В которой у этого револьвер. Где-то за стенкой независимая, сильная барменша поет о том, что назойливому посетителю бара светит провести вечер наедине с его собственной рукой. — Зачем?.. — Что, красавица? Этот в маске шакала. Пронзительно-рыжего цвета. Аж глазам больно. Или цвет похож на тот, который у стен общежития. Или ее собственная прическа такая же?.. Или нет, просто у нее голова идет кругом. Кружится, кружится, кру… Чего он дал ей выпить?! — Зачем ты поступаешь так? — Чтобы не мешал. Твой мелкий. Ты Разума окрыляешь, что ли. Вдохновить о-го-го на какие подвиги можешь, но ребенок… Это лишнее. Юлю тошнит. А внутренности у нее будто сворачиваются в комок и горят. Огнем! В комнате у соседок, кажется, бойз-бенд поет что-то о неравнодушии и неумирании. А этот вздыхает. Как-то театрально. И тянется к тому из карманов, где у него патроны. Юля знает. Юля видела. Он ей их уже показывал! — Но Сережа говорил, что рад. Тому, что у нас с ним… Этот вытаскивает патроны из кармана. Медленно. По одному. — Знаю. Всё знаю, красавица. Рад он, как же. А мог бы кодить!.. Он же в последнее время чем занят? Ну, когда формальности с переводом из МГУ не бежит утрясать… Не знаешь? — Нет. — А вот я — да. Знаю. И еще как! В образе Мадонны тебя рисует твой ненаглядный, а еще дизайн интерьера детской перекраивает в ежедневнике. И глупо лыбится при этом. Каково?! Тратит время на ерунду, а мог бы… В ушах шумит море. Балтийское, Средиземное? Да не знает она! И по волнам этого безымянного моря плывут медальоны с изображениями кораблей. Юля сглатывает. Она видела их. Совсем недавно. В метро. На «Приморской». Как и мрамор. Видела… Из Карелии. На той же станции метро. Там еще какой-то улыбчивый парень ее за руку взял, помог, когда она выходила из вагона, оступилась… И кошелек она еще уронила. А кудрявый парень и ее саму подхватил, и спросил, не она ли кошелька-то лишилась тогда… И на другого парня он похож оказался. Бывает! На того похож, который у магазина, когда она чуть позже с молоком и соком… — Не спать, красавица. Я кому сказал? Этот плавно, как в замедленной съемке взвешивает на ладони — патроны. Она устала. Ей больно. Она просто зажмурит глаза. На секундочку… — Юля!!! Сережа. Он приехал. Он!.. Юля хочет крикнуть. Пронзительно! И не может. Здесь же этот, здесь… Господи, сколько крови на полу. Это что, ее кровь? А как же?.. Набор фотографий из Египта с ястребами, антилопами да шакалами падает откуда-то с книжной полки, рассыпается пестро по старому коврику, тот сейчас однотонный уже не весь, местами потемнел… Это всё к диплому, который она пишет? Кажется.***
— Ой, какие люди! Анна Юрьевна, не желаете присоединиться к нам по случаю праздника молодой жизни и долгожданной свободы одной из наших подруг от экзаменов?! Архипова строго зыркает на всю честную компанию поверх советского еще, пожалуй, литературного кирпича с белыми буквами на сером корешке. — Спасибо, воздержусь. Чего и вам желаю. Извините! Чиркает Костю плечом и всё. Была такова с каким-то предзаказом! Прозрачные двери смыкаются за А. Ю. Архиповой. Сет роллов и сашими у нее, вы подумайте. Да с книгой в обнимку. Умница-разумница… Тьфу. Как говорится, только ее и видели. Костя Филатов театрально вздыхает ей вслед, норовя сорваться на ржач через раз. — Глядите на нее… Можно подумать, «Инспектор Оленев» ей интереснее теплых компаний. Ребят, все поняли, что это значит? Кажется, самый трезвый из них Игорь. Во всяком случае, пока. Он и пробует что-либо высказать. Ну, предположительное. — Нам больше достанется? Костя аж сияет, дирижируя пивом. Только бы не облил кого за соседним столиком… — Правильно! Еще закуски и пенного по такому случаю! …Кажется, после шестого допзаказа они всей толпой обсуждают, как бы выехать за город побыстрее. И успеть до слишком уж мрачной темноты, и не забыть дрова, ведь еще костер бы в честь летнего солнцестояния… И еще что-то там. Но сначала доедят суши! Вечером и на следующее утро Игорь попытается вспомнить подробности этой вакханалии, но у него не получится. Не сможет он. Вспомнить. С первого раза. Глотая активированный уголь. Зарекаясь больше не есть сырую рыбу. Думая о делах получше дурацких посиделок. Нутром чуя: важное нечто упустил! Но что? Так. Сосредоточиться. Еще угольку. И еще воды. И подумать. Еще. Ну же!.. Итак: они пили и закусывали; Архипова не захотела ничего с ними отмечать; пиво лилось рекой; официантка снова принесла чего-то японского. А потом… Игорь смотрит на чужой мобильник, зачем-то отданный ему незнакомцем. Это новая, аккуратная «Нокия». Рыжий такой парень был вот с этим самым телефоном… Студент. У дверей НИИ. Точно! Саша ведь как-то чересчур сильно вдруг сдавила его, Игоря, правый локоть. И побледнела. — Мне… Нужно. В больницу. Срочно! А потом была скорая. И основательная, серьезная громада НИИ имени Джанелидзе, которую полосатило солнце. Пока не закатное. Пока еще не, просто сквозь тучи оно так лучами прорезывалось. В полоску. Или это все-таки была луна?.. Игорь не помнит! А вот что запомнил отчетливо, так то, что медсестра в НИИ оказалась… Тоже основательная. Как НИИ. Так и подмывало сказать — ровесница то ли самого Джанелидзе, то ли НИИ его имени. Ничего-то и ни за что таким не докажешь, потому что правила. Игорь «договориться» тоже попробовал. Бесполезно.***
— Товарищ милиционер, я вам уже сто раз говорила: не положено. Или родственники, или с документом. А вы опять!.. Не опять, а снова. И дядя Федя в область уехал по работе. Как назло! Мысли сталкиваются, путаются. И страшно. Очень. За Сашу. — Вы просто скажите, как она, и я уйду. А? Игорь шуршит бумажником. Строгая медсестра качает головой. Устало. Щурится, разглядывает Игоря. Его лицо. Или плечи?.. А зачем? Не верит, что он из милиции, вот и всматривается строго? Будто звезды на погонах рассмотреть хочет, которые у него правда есть, только на другой одежде. Форменной. Дома. И не так чтобы много их там, звезд-то… Или не в звездах дело, а просто медсестра кому-то сегодня попалась больно принципиальная? — Товарищ лейтенант, не надо. Уберите. Потом невесте купить лучше что-нибудь, а не… Так. И вам бы поспать. Езжайте-ка домой. У нас врачи хорошие. Всё будет в порядке. Вероятно, медсестра не ошибается. Игорь стискивает челюсти. Да, он слышал: отделение здесь ожоговое на уровне. И это, как его… С шоком разбираться умеют. Но у Саши-то не такой случай! У нее что-то желудочное. Или кишечное. Он не знает! А ему не говорят, потому что жених, а не муж. И мосты развели, домой не попасть, а там форма с удостоверением (но смысл, он не помнит, страшно, как же страшно, Господи), и телефон стационарный занят, никак запрос не!.. Что с Сашей, как она?! И простая, очевиднейшая мысль о тех из мостов, которые не разводят круглосуточно, в голову сейчас не приходит. Это его «не подумал» станет шуткой. Семейной. Только позже. Не сейчас. — Простите, вы Игорь Гром? Весь какой-то несуразный, растрепанный парень трогает его за рукав куртки. Правый. В районе локтя. Улыбается еще… Грустно как-то. Мягко. И рыж этот тип до того, что глазам больно. Или нервы шалят, потому и раздражение прет, а? Плевать! Игорь хмуро косится в сторону незнакомца, по виду — студента. Выдергивает ткань рукава из чужих пальцев. Резко! — Допустим. Чё надо? Рыжего его хмурая рожа не отпугивает. Как и грациозность манеры общения. — Сережки-щупальца у вашей невесты есть? Что за дурацкие вопросы? Еще немного, и Игорь готов его ударить! Но сдерживается. Пока что. — Да. А вам это к чему? Незнакомец снова не боится. И зачем-то вручает ему телефон. И почему этот парень вдруг кажется Игорю более… Взрослым, что ли, чем он сам? — Можете ей позвонить. Их с Юлей положили в одну и ту же палату. Юля — моя жена.***
— Стой! Рыжего парня Игорь нагоняет быстро. В двух шагах от выхода. — Я это… Телефон отдать. Спасибо! Еще раз. Рыжий улыбается еще мягче, еще грустнее, чем раньше, когда вдруг решил помочь. — Оставьте себе, вам нужней. И снова этот… Семен? Степан? Как его назвала Сашина соседка по палате? В общем, кто-то на букву С кажется Игорю каким-то неуловимо более… Старым? Взрослым? Более умным, чем он, Игорь? Да кто ж разберет. — А вы как? Жене позвонить и вообще… Рыжий незнакомец пожимает плечами. Вздыхает как-то… судорожно. Позже Игорь вспомнит: ему не показалось, в свете фонарей, луны ли у этого парня блеснули глаза. От слез. — Новый соберу. Всего хорошего! Незнакомец кивает и спешит куда-то в темноту ночи. Может, дела у него какие, мало ли… Игорь тоже кивает — в ответ. В спину. И возвращается обратно в здание больницы, откуда выскочил, чтоб вернуть «Нокию». Добрая старенькая медсестра пустит его подремать на кушетке. А утром еще и угольку даст. Везет ему и Саше на душевных людей!