Парижская готика

Не так давно, год или, может, два назад, они встретились случайно. Лука Куффен был музыкантом, что играл в одном кафе, куда его направила мать, а Маринетт должна была принести одному из поваров заштопанный фартук и сшитую пару брюк. Случилось так, что музыкант сразу заприметил девушку. Она была будто девушкой из его снов, но на деле он скорее всего видел её в компании со своей сестрицей. Не оставляя надежд на судьбу, он сам подошёл к ней после выступления, и завязался разговор. Маринетт, кажется, впервые ощутила то чувство, словно они уже давно знакомы. Ей было так хорошо и так приятно общение с месье Куффеном, что она сочла это за ростки любви. Так они через пару недель общения стали парой. Юноша считал такую девушку находкой: замечательная, милая, красавица, которая ещё и поддерживает любую тему разговора. Даже в мелочах она была бесподобна и восхитительна: узнала дату дня рождения музыканта и, купив гитару для возлюбленного, разукрасила так, будто она рисует не первый десяток лет. С этим подарком Лука не расстаётся и по сей день, считает его своим талисманом удачи. — Месье Куффен, я не могу пойти сегодня с Вами, — всю дорогу отнекивалась дама, пытаясь увильнуть от прямого грубого отказа. — Как так? Ты ведь жаловалась, что тебе не хватает моего внимания, так что ж теперь? — всплеснул руками джентельмен с гитарой. — Да, но... видите ли, дела. — Забудь же сегодня о делах, дорогая Маринетт. Взгляни, как красива эта ночь! Неужели не хочешь провести её со мной?! — Хочу, — топталась брюнетка. — Так пойдём-с, я угощу тебя любимым мороженым от Андре. — Месье Куффен, я не могу! — крикнула девушка, отдёрнув руку. — Я... не хочу. — Почему же? Юноша был в недоумении с чего это его любимая мадемуазель Маринетт Дюпен-чен так резко разговаривает с ним. Всё ведь было хорошо, да и сам он нигде не напортачил. — Я не хочу иметь с Вами отношений. Вдумайтесь, Вам 21 год настал, а мне вот-вот будет 16. Да и любви я к Вам не чувствую, — после этой фразы Лука поник головой. — Я думала, что между нами была искра, но я, по видимому, ошиблась. От этой тяготы в последнее время меня раздражает Ваше присутствие, Вы мне становитесь противны. Вы и Ваша музыка... и Ваши чувства. Их настигло гнетущее затишье. Девушка высказала всё, что хотела, а у юноши не было слов, чтобы хоть как-то ответить даме. Спустя несколько мгновений он выдал: — Тебе по нраву другой? — Нет, — с горечью в горле солгала она. — Тогда молю нас остаться друзьями. Клянусь, я забуду о том, что было между нами, только позволь быть рядом. Я не могу без твоего присутствия — Хорошо, месье Куффен. — Зови меня Лука, к чему эти формальности? — Мне пора идти, — сглотнув, сухо бросила брюнетка, уже заворачивая за угол домов. У молодого музыканта остались лишь одиночество и горькое предвкушение слёз, что уже не могут держаться внутри. Голые стены переулка, от которых так и веет холодом и серостью, только и твердят о постоянной отречённости юноши от общества. Гитара... Месье Куффен схватил своего любимца за гриф, размахнулся и разбил инструмент о кирпичи чьего-то дома. Щепки, потрескивая, упали на мощёную дорогу. Также в одно мгновение разбилось и счастье парня. — А ну пошёл вон отсюда, безпризорник! — на шум из окна высунулась полная дама, похожая на пуделя, которой явно не понравились действия музыканта. Темноволосый юноша же сердито зыркнул на женщину заплакаными глазами, бросил остатки гитары к щепкам на дорожку и ушёл с переулка, но, не пройдя и пары метров дальше, опустился тротуар и зарыдал так, как не рыдал ни над одним надгробием.