кто в лес, кто по мою душу

Колея просёлочной дороги уходит вдаль. Лесополоса по правой стороне не даёт тени – солнце светит с другой. В салоне душно, несмотря на открытые окна. Глаза слепит. Андрей их прикрывает, но разноцветные вспышки танцуют под закрытыми веками, раздражая. Наконец дорога сужается. С левой стороны разрастаются кусты, даруя пассажиру долгожданный холодок тени. Машина притормаживает. —Сюда, что-ли? — водитель спрашивает резко, отчего почти заснувший Андрей вздрагивает. Смотрит в лобовое стекло: кусты, размытая дорожка, едва заметная в зарослях, вдали виднеется какой-то сарайчик, а может и небольшой домик. Сквозь ветки не разглядишь. —Не знаю,— честно отвечает Андрей. —Дальше не поеду, — заверяет водитель. — Грязища такая. Застрянем. —Я пешком дальше, — доносится с пассажирского. Андрей меланхолично расстёгивает ремень безопасности. Перед выходом накидывает на плечо портфель, достает из кармана пару крупных купюр и всучивает водителю. Отдавать деньги Андрею жаль. В конце концов это почти последние его сбережения. Парень прогоняет от себя подальше эти мысли, давая себе воображаемую оплеуху за скупость. Машина отъезжает и Андрей, перекрестив рукой её в воздухе, сам разворачивается в сторону дорожки спрятанной ветвями. Внутри разгорается тревожное ощущение, но и его парень подавляет. Всё к лучшему... Получив пару незначительных царапин, Андрей всё же выходит к домику. Тот явно заброшен. Окинув взглядом территорию, парень замечает вдали почти такие же дома, только более аккуратные, не оставленные хозяевами. Проржавевший указатель на железке с надписью: «Гоголевское» так и остаётся незамеченным Андреем. Когда до домиков остаётся рукой подать, солнце уже высоко в небе. "Полдень", – заключает Андрей, даже не потрудившись достать телефон из кармана. По сельской улочке неторопливо бродят местные жители. Немолодая женщина гонит куда-то белую козочку. Возможно, на луг. В тени у колодца расположилась небольшая толпа алкашей, не стесняющихся распивать самогон с самого начала дня. Пара пацанов гоняют потрёпанный мяч. Один раз чуть не сбивают Андрея с ног. А в целом, до чужака, кажется, здесь никому нет дела. Андрей заворачивает за угол. Перед его глазами разворачивается картина импровизированного рынка. Вдоль улицы стоят деревянные столики, за ними продавцы, на столах товар. Фрукты, овощи, ягоды и прочие продукты сельской местности. —Мир вам, — по-христиански здоровается Андрей, подойдя к столику с яблоками. —И духу твоему, — отвечает девушка за столом. Интонацией выдаётся пренебрежение к такому приветствую, а взгляд дерзкий и заинтересованный, цепляющийся за лицо Андрея. У девушки длинные волосы, выгоревшие на солнце почти в блонд. Она аккуратно расчёсывает их пальцами, свесив на одну сторону. Сзади нее женщина, стоит и держит в руках старенький калькулятор. Видимо, Андрей застал момент передачи тайных знаний торгашей из поколения в поколение. Внезапно, в целом благоприятная атмосфера деревенского рыночка прерывается. Спокойный гомон толпы замолкает. Андрей чувствует чужой взгляд на спине. Оборачивается. Обычный парень. Чуть крупнее Андрея в плечах. Кудрявый, рыжий. В свободной белой рубашке. Андрей отступает в сторону, и парень подходит к прилавку. —Настенька, полкило отсыпь, —бросает он. Девушка сразу же оживляется. Набирает в пакет самые красные фрукты. Женщина сзади неё пристально наблюдает, Настя слегка теряется под этим взглядом, но, всё же, наконец, завязывает целлофановый пакетик. Она протягивает его покупателю, за что тут же звонку получает по рукам. Пакет тут же кладётся на стол перед парнем. Девушка смотрит на него почти извиняющимися глазами. Парень не мигает. —Тридцать пять получается, — выдавливает из себя Настя. Парень в белой рубашке достаёт из кошелька смятые пятьдесят рублей и с громким хлопком кладет на стол. —Сдачи не надо, — и развернувшись, уходит. Андрей молча наблюдает за развернувшимся предоставлением. Пожалуй, оно его удивило. Когда парень отдалился на какое-то расстояние, толпа вновь загудела, будто ничего и не было. Кажется, подобное происходит не в первый раз. Покупать что-то на этом рынке расхотелось. От произошедшего стало тревожно. Андрей бросил взгляд на землю. Под столом валялся поношенный кошелек парня в белой рубашке. Бог учил помогать друг другу. Андрей поднял кошелек. Надо вернуть. Парень в рубашке шёл медленно, на ходу откусывая яблоко. Андрей прибавил шаг, чтобы догнать его и окликнул. —Эй, подождите! Вы обронили. Тот удивлённо вскинул бровь и забрал кошелёк из рук Андрея. —А ты не местный, я смотрю, — заключил парень и даже не поблагодарил. —Как понял? — Андрей тоже перешёл на «ты». Видимо, здесь так приятно или парень просто невоспитанный. —Бойкот не поддерживаешь, — отвечают ему. —Бойкот? — удивляется Андрей. —Я его так называю, — парень ведёт плечами. — Шугаются, оттого, что в церковь не хожу, — он кивает за спину Андрея. Тот поворачивается. За небольшими обветшалыми крышами виднеется деревянный купол. Тот час в этот момент раздаётся первый удар в колокол, оповещающий о начале службы. Андрей почти подпрыгивает на месте и шумно вдыхает ртом. —Ты что шуганый такой? — парень опять откусывает яблоко и добавляет. — Чего забыл у нас? Помещение церкви потихоньку тускнеет. Андрей неспеша гасит свечки. Он снова остался после службы помолиться. Опять задержался допоздна. Андрей отряхивает черную рясу от пыли. Колени ноют после молитвы. Он останавливаться у иконы Божией матери. Изображение смотрит на него своими глазами. Заглядывает в душу. Андрей тушит две недогоревшие свечки в ее подсвечнике. Внезапно хлопают главные двери. Церковь заливается светом с улицы. До Андрея доносятся звуки топота нескольких подошв по деревянному полу. Они эхом раздаются по церкви. Андрей видит батюшку. Тот держит на руках ребёнка. Он без сознания. За ним поспевает женщина с испуганным лицом и синяками под глазами. Оба человека поднимают взгляд на Андрея. —Отец Владислав? — голос после трёхчасовой службы у Андрея слегка дрожит. —Андрей. Даже хорошо, что ты здесь. Поможешь ребёнку и его матери, — у отца Владислава тихий и размеренный голос. Но все же выдаётся волнение. Андрею впервые становится неспокойно в церкви. Отец кладет ребёнка на скамью. Это девочка. Глаза закрыты, а руки безвольно свисают на пол. В руках Андрея оказывается книга. Отец Владислав сам перелистывает на нужную страницу. —Останавливатья нельзя, Андрей, — батюшка поясняет вкрадчиво и достает из подрясника крест. Андрей понимает, что происходит, когда девочка вдруг распахивает свои глаза. Полностью черные глаза. Первой реакций было бросить из рук книжонку и бежать из церкви, но Андрей не посмел перечить батюшке. Крик ребенка оглушает. По спине бегут мурашки. —Начинай, — командует отец Владислав. Андрей опускает глаза в книгу. Буквы, написанные витиеватым полууставом, расплываются. —Обращаюсь к тебе, дух нечистый, злом посланный... — у Андрея никогда не было проблем с проведением священных писаний, но сейчас каждое слово даётся с трудом. Девочка на скамье выгибается, отец едва удерживает ее. Испуганная мать отворачивается, прикрывает лицо руками. Ее плечи подрагивают. Девочка снова кричит не своим голосом. —Господь, помоги нам изгнать беса из плоти и души раба Божьего... — Андрей продолжает читать, стараясь не поднимать глаза из книги. Девочка конвульсивно поворачивает голову в его сторону. Её черный взгляд устремляется на читающего. —Андрей, — жёсткий хрипящий бас сливается с детским звонким голосом маленькой девочки, — ещё увидимся! Андрей запинается на полуслове, сердце пропускает удар. Оставшиеся минуты почти стираются из памяти. Он помнит их обрывками. Обмякшее тело девочки на скамье. Мать, облегчённо вытирающая слёзы. Ковшик святой воды в своих руках. Ещё помнит, как выбегал из церкви. Спускался по ступенькам крыльца, даже не перекрестившись. Бежал по освещённой фонарями улице. Обещал больше никогда не возвращаться в эту церковь. Андрей слегка мотает головой, смахивая ненужный груз неприятных воспоминаний. —Не хочешь – не говори, — пожимает плечами парень и протягивает руку, — меня Серафим зовут. Андрей называет свое имя, и они пожимают руки. "Красивое имя", —думает про себя. Хочет сказать что-то из разряда того, что с таким именем его только в церкви и ждут. Прикусывает язык. Скорее всего, парень слышал это раз двести за последнюю неделю. Серафим будто угадывает о чём думает Андрей и радостно улыбается. —Даже не скажешь ничего про церковь? —Не скажу. —Где живёшь? Андрей лезет в карман за телефоном. Там нужная фотография. Заключив договор о покупке сельского участка ещё в городе, Андрей так и ни разу не увидел его вживую. Отдал наличку хозяину. Закинул самое необходимое в рюкзак и укатил первой электричкой до конечной. Серафим оказывается его соседом через два дома. Пока идут, Андрей узнаёт, что Серафим работает на сенокосе, имеет домашнего питомца, страдает от метеозависимости и иногда гоняет куниц вилами из соседних дворов. А ещё жутко матерится. Андрей его не поправляет. Предполагает, что бесполезно. К тому же, кажется, парень любит поговорить. Или не разговаривал давно. Или всё вместе. Они доходят до дома Андрея. Участок огражден небольшим зелёным заборчиком. Серафим обещает заявится на новоселье к завтрашнему вечеру. Андрей почти не против.

***

Серафим правда пришел. Как и обещал, к вечеру. От него пахло скошенной травой. В руках держал бутылку водки. Андрей морщится от неприятных ощущений во рту после первой рюмки. Запивает обычной водой. Привыкшие к церковному вину рецепторы, отвергают иной алкоголь. —Село у нас спокойное. Красота, природа, — Серафим медленно волочит языком, особо не напрягаясь. Крутит в руках заляпанную рюмку. Андрей всё равно внимательно слушает, — сельпо есть, дом культуры, речка... Он рассказывает о родном селе с трогательной теплотой. Андрей сразу это замечает. Замечает простую искренность в парне, которую не очерняет даже алкогольное опьянение. А потом Серафим ближе наклоняется через стол и как-то для пьяного серьезно произносит: —Правда русалки житья не дают. А если на сушу выходят, так все поля перетопчат, — он с досадой бьёт по столу ладонью. —Чего? — Андрей рефлекторно корпус назад отводит, будто Серафим его словами ударил. Последний ловит его своими серо-зелёными глазами в глаза Андрея – они по оттенку отличаются. Смотрит секунд десять жутким взглядом. А потом вдруг хохотом заливается. —Да что ж ты пугливый такой? Андрей почему-то сам смеётся. Больше не от нервов. Но всё же с облегчением каким-то. Думает, что обязательно расскажет Серафиму. Когда-нибудь... Когда гость уходит, Андрей остаётся один. Пробыв тут чуть больше суток, он даже слегка успел обжиться в этих двух комнатах и кухне. Его вещи аккуратно сложены в старом шкафу со времён СССР. Поместились всего на двух полках. Холодильник Андрей забил полуфабрикатами из ближайшего магазинчика. Кажется, на этой территории любое здание в принципе было ближайшим. Парень ставит телефон на зарядку. Связь в селе, прямо говоря, отвратительная. Но Андрей всё же надеется поймать сигнал, чтобы хоть иногда быть на связи. Он подходит к правому углу. Тот завешан простыми иконками. Остался от прежнего хозяина. Андрей крестится три раза. Гасит огонёк в лампадке. Сегодня нет силы на вечернюю молитву. Но Андрею всё равно спокойно. Андрею наконец спокойно. Андрею в последний раз спокойно.