Сакура но эда

      Как ни удивительно, но на следующее утро Бьякуя, уже готовый начать отдаляться от Рукии, обнаружил, что в этом нет необходимости. Слуги доложили, что Рукия пропустила завтрак, ушла очень рано и к тому же отказалась от ужина. Вопреки вчерашнему настрою, Бьякуя почувствовал себя отвергнутым, и это больно резануло душу.       А потом мужчина осознал, что он не единственный, кто чувствует себя подобным образом. Рукия знала его как никто другой, поэтому существовала высокая вероятность, что она уже сделала выводы касательно его отношения ко вчерашним событиям, правда она не подозревала о его чувствах к ней и, соответственно, их не учитывала. Рукия, скорее всего, предположила то, что он не станет больше терпеть ее вздорное поведение. Бьякуя обычно не так уж умело анализировал людские чувства, но когда он поставил себя на ее место — сердце больно кольнуло. К тому же Рукия еще могла до определенной степени ошибочно верить, будто он ее использует в качестве замены ее сестры. Пусть это было жестоко с его стороны и пусть это доставляло ему боль, он все же решил, что мудрее будет воспользоваться этим ее заблуждением. Он не станет ее поощрять. И он продолжит ее игнорировать, даже если она сама приблизится к нему.       Было легче сказать, чем сделать. Через пару дней Рукия вновь начала делить с ним трапезу, но едва ли поднимала на него взгляд. И это было много хуже, чем когда она впервые тут появилась. Но еще хуже было то, что Бьякуя периодически видел Рукию с таким печальным выражением лица, что хотелось обнять ее и заверить, что все в порядке. Как и он сам, Рукия твердо держалась за свою убежденность. Или, должно быть, она была слишком уязвлена, или стыдилась смотреть ему в лицо. Так или иначе, дни продолжали сменять друг друга, а между ними ничего не менялось.       Пока однажды Рукия вовсе не вернулась домой. Бьякуя принуждал себя сохранять терпение. А часы все тикали. Его терпение продержалось до десяти вечера. И тогда его бровь начала раздраженно подергиваться, а пальцы — бессознательно тарабанить по коленке. Наконец, он постарался успокоить себя каллиграфией. И так просидел еще немного. Положив кисть на стол, он встал. Постоял. Постоял еще пару минут. Он пытался заставить себя снова сесть. Но не мог. Он хотел пойти за ней, но заставлял себя оставаться на месте. И так он промаялся еще какое-то время. В итоге, толкнув в стороны сёдзи, он вышел и даже не оглянулся назад.       Ему понадобилось некоторое время, чтобы отследить духовную силу Рукии. Обнаружив ее, он понял, что она находится в Сейрейтее. В казармах Шестого отряда, если быть конкретнее. Бьякуя остановился, когда до него дошло. Его разум мигом перебрал все причины, по которым, как он считал, Рукия могла быть именно там, и отобрал из них наиболее вероятные. Его челюсти плотно сжались.       Бьякуя направился прямиком туда, где он надеялся, ее все же нет. Ну конечно же, ее реяцу сильнее всего чувствовалась у порога жилища Ренджи Абарая. Он остановился у двери и глубоко вздохнул, пытаясь усмирить гнев. И потом со своим обыкновенным хладнокровием вышиб дверь с помощью хадо шаккахо.       Ренджи и Рукия подскочили со своих постелей. Раздельных, что успокоило по крайней мере одно из его подозрений. Войдя внутрь, он обратил внимание на то, что Рукия устроилась на полу, прикрываясь одеялом и используя запасную форму Ренджи в качестве подушки. Ренджи выглядел слегка нелепо со своей всклокоченной красной косой набекрень. В голове Бьякуи закрутилась шальная мысль, что было бы неплохо сфотографировать Ренджи в этот момент: выражение лица его лейтенанта было крайне неописуемым. Тот печально уставился на остатки от своей двери, которая все еще болталась на петлях. Теперь она вряд ли сможет удержать кого-то снаружи, не говоря уже о том, что в ней образовалась огромная дыра.       Бьякуя обратил все свое внимание на Рукию. Теперь, когда начальный испуг прошел, она повела себя так, как завела себе в привычку в последнее время: опустила взгляд куда-то в район его варадзи и выглядела при этом слабой и ранимой.       — Поднимайся.       Рукия дернулась от его тона. Несмотря на ее беспрекословное подчинение ему в большинстве случаев, сейчас она даже не пошевелилась выполнять приказ.       — Рукия. Я сказал, поднимайся.       Ренджи подал голос.       — Капитан, это всего лишь на одну ночь. С вас не убудет дать ей немного свободы.       До того как Ренджи закончил свое последнее слово, Сенбонзакура оказался в миллиметре от его носа. Бьякуя даже не взглянул на него. Он даже не снизошел до того, чтобы ответить Ренджи.       — Рукия, я не буду еще раз это повторять.       Рукия опустила голову в смирении.       — Спасибо, Ренджи, — осторожно поднявшись, прошептала она так тихо, что Бьякуя едва ее расслышал. Ему представилось, что она так поступила намеренно. — И извини за дверь.       Сказав это, Рукия поплелась за братом как побитый котенок. Бьякуя одарил мимолетным взглядом Ренджи, затем убрал в ножны меч, закрыл сломанную дверь и ушел. Пока он вел Рукию обратно в имение, тишина между ними повисла тяжким грузом, но никто не рискнул ее нарушить. Он отвел Рукию в ее комнату. Она вошла внутрь без сопротивления. Бьякуя какое-то время постоял в дверном проеме, решая, когда лучше ее отчитать: сейчас или утром. В конечном счете, он развернулся на выход.       — Я поговорю с тобой об этом утром, — сказал он, смотря мимо нее.       И хотя он этого не видел, знал, что Рукия кивнула в ответ. После этого он с силой задвинул сёдзи и вернулся в личные комнаты.       Проснувшись следующим утром, Бьякуя почувствовал себя чуть спокойнее. Быстро оделся и направился в комнату Рукии. Постучавшись раз, он вошел. Внутри Рукия сидела в позе сэйдза, взгляд опущен, руки лежат на коленях.       — Доброе утро, Нии-сама, — проговорила она, не поднимая глаз.       Он понаблюдал за ней мгновение и, устало вздохнув, сел напротив нее.       — Почему ты ушла вчера ночевать к Ренджи?       К его изумлению она не ответила. И все так же не отрывала взгляда от пола.       — Рукия, ответь мне.       Она прикрыла глаза и, в конце концов, сдалась.       — Я извиняюсь за свои вчерашние действия, Нии-сама. Я приму любое наказание, какое вы сочтете уместным.       — Ты не ответила на мой вопрос.       И именно тогда Бьякуя заметил, как ее руки слегка дрожат, сжимая ткань на хакама.       — Простите, Нии-сама. Я была у Ренджи, потому что не хотела возвращаться домой.       Сердце Бьякуи екнуло. Нахлынуло чувство вины, но он его оттолкнул в сторону.       — Задумывалась ли ты над последствиями своего поступка? — Она чуть приподняла глаза, в которых явно читалось, что такая мысль ее не посещала. — Если бы хоть кто-то обнаружил, что ты провела ночь в комнате другого мужчины сразу после инцидента с Фудзивара… Подумай о том, какой позор это бы навлекло на наш дом. И на тебя.       Рукия закусила губу, сильнее сжимая ткань формы в кулачках.       Пока Бьякуя произносил эти слова, все внутри него неприятно скручивалось. Но это было правдой, и это необходимо было сказать.       — Какой бы свободой ты раньше ни обладала, чтобы вести себя столь безрассудно, теперь все изменилось. Ренджи этого не понимает, иначе бы он не пошел у тебя на поводу.       Рукия вновь понурила голову, и теперь он больше не мог видеть ее лица.       — Тебе стоит избегать его компании какое-то время. И не позволяй никому узнать, что вчера ночью тебя не было дома. Тебе все понятно?       Рукия положила руки на татами и склонилась, коснувшись головой пола.       — Более чем. Спасибо, Нии-сама.       Бьякуя разглядывал ее какое-то время, зная наверняка, что она не поднимется из этой позы, пока он не покинет комнату. Она сидела слегка в полуобороте от него, и это позволило ему увидеть, как несколько капель упало на пол прямо под ее глазами. Она не издала ни звука. Он едва не задохнулся под грузом вины. Сделал несколько глубоких вдохов, попытался отвести взгляд, но не смог. В итоге, он просто закрыл глаза.       — Рукия…       — Да? — напряженно отозвалась она, не поднимая головы.       Он сжал кулаки на мгновение, ища в себе мужество снова приоткрыть ей сердце.       — Я рад, что ты дома, — в конце концов, проговорил он едва слышным тоном.       Бьякуя поднялся, вышел из комнаты и, не оглядываясь, прикрыл за собой сёдзи. Он чуть помедлил, пытаясь восстановиться от накатившего стыда за то, что заставил ее плакать. Перед тем, как двинуться дальше, он услышал сквозь двери приглушенный всхлип. Он на мгновение зажмурился, а затем вернулся к себе, чтобы переодеться.       Следующие несколько дней Рукия безукоризненно исполняла свои обязанности синигами точно так, как и должна была: без малейших проступков и без каких-либо лишних эмоций. И хотя Бьякуя высоко ценил эти качества в себе, каким-то образом казалось, что это только убивает нечто важное в самой Рукии. Бьякуя терял силу воли с каждым днем. И тогда однажды случилось то, что наглядно продемонстрировало, как мало у него осталось самообладания.       Рукия вернулась домой раньше него, и, как следствие, до прибытия в поместье Бьякуя не был в курсе, что у них дома гость. Когда он услышал имя гостя, ярость взяла над ним верх, и он устремился в сад, где, как ему сказали, были они оба. Он едва мог поверить тому, что увидел.       Рукия и Ренджи стояли около карпового пруда. Рукия плакала. Ренджи держал ее за щеки и вытирал большими пальцами слезы. А потом он нежно поцеловал ее в лоб. Бьякуя отставил мысли в сторону.       Он молниеносно пересек сад, схватил Ренджи за шею и врезал в ближайшее дерево.       — Нии-сама! — в ужасе закричала Рукия. — Пожалуйста, остановитесь! Ренджи ни в чем не виноват!       Ренджи не сопротивлялся, хотя и схватил Бьякую за запястье, которым его припечатали к дереву, и даже глазом не моргнул, когда Бьякуя направил на него катану.       — У тебя есть пять секунд, чтобы все объяснить, — произнес Бьякуя обманчиво спокойным тоном.       Ренджи сверкал на него глазами.       — Я утешал своего друга, больше ничего, — невозмутимо ответил тот, хотя Бьякуя отчетливо видел, как парень пылает в гневе. Ренджи прекрасно понимал, что сейчас не место и не время бросать вызов Бьякуе.       — Тебе должны были объяснить, что у тебя больше нет на это прав, — процедил Бьякуя опасно и предупреждающе.       — Хватит!       Бьякуя и Ренджи оба обернулись на голос Рукии. Она смотрела на Бьякую со странной смесью бессилия и решимости. Но по крайней мере она показывала хоть какие-то эмоции, и Бьякуя до определенной степени был рад это увидеть.       Рукия перевела взгляд на его лейтенанта.       — Ренджи, тебе пора домой.       — Я с ним еще не закончил.       — Ваш гнев неуместен, — проговорила она жалобно. — Это я пригласила его. И это я хотела, чтобы он меня обнимал.       Бьякуя перевел дыхание и неосознанно ослабил хватку. Ренджи медленно отвел от себя руку капитана, но не шелохнулся с места, продолжая внимательно наблюдать за Рукией.       Рукия сжала руки в замок, несомненно, пытаясь унять в них дрожь.       — Нии-сама, я понимаю, что мои действия неподобающи. Мне было грустно и мне захотелось поддержки друга.       Ярость Бьякуи утихла и постепенно сменилась чувством вины и печалью. Только сейчас он осознал, что вел себя слишком резко, и это только ранило Рукию. Его начала мучить совесть за то, что он стал причиной ее такого горестного вида.       — Выслушайте ее, капитан, — подал голос Ренджи. — Никто, кроме вас, не сможет избавить ее от переживаний. — Сказав это, он тихо ретировался, хотя ни Бьякуя, ни Рукия не обратили на это особого внимания.       Долгая тишина повисла между ними. В конечном счете, Бьякуя не смог не озвучить мучавший его вопрос.       — Почему тебе было грустно?       Рукия вздрогнула и отвела взгляд. Какое-то время казалось, что она не собирается вовсе отвечать, но вскоре послышался ее голос.       — Нии-сама не должен тревожить себя подобным.       — И тем не менее я хочу знать ответ.       Рукия прикрыла глаза и глубоко вздохнула, пытаясь себя успокоить.       — Из-за своих необдуманных действий я потеряла расположение дорогого мне человека.       Бьякуя отвел взгляд в сторону.       — Ясно.       — Однако… я понимаю, что подобное не извиняет мое неповиновение. Я сделаю все, что вы прикажете… поэтому, пожалуйста, не наказывайте Ренджи. И… я знаю, что прошу слишком многого, но могу я продолжить общаться с Ренджи? Пусть даже только с ним… Я буду стараться не причинить ни вам, ни клану каких-либо неудобств. Он мой лучший друг, и если я…       Рукия вынужденно замолкла, когда Бьякуя притянул ее к себе.       — Нии-сама?.. — раздался удивленный лепет.       — Ничего больше не говори, — мягко произнес Бьякуя.       Какое-то время Рукия казалась сбитой с толку. А потом он почувствовал, как ее пальчики сжимаются у него на груди.       — Умоляю, простите, Нии-сама, — прошептала она. — То, что я сделала, должно быть, вам отвратительно. Я никогда так больше не поступлю, поэтому...       — Рукия...       Она приподняла голову, чтобы взглянуть ему в лицо.       — Я был счастлив, — сказал Бьякуя за неимением лучших слов.       Глаза Рукии широко распахнулись.       — Нии-сама...       Он прикрыл глаза, неосознанно прижимая ее к себе сильнее.       — Я не мог разобраться в своих чувствах, и, как следствие, стал причиной твоей грусти. Ты не сделала ничего плохого, Рукия.       Рукия тихо шмыгнула носом.       — Нии-сама, я не совсем понимаю, но... Если это значит, что вы не ненавидите меня, то мне большего и не надо.       Чувство вины вновь пронзило Бьякую. Рукия была милой девушкой. Она совсем не заслуживала плохого обращения с его стороны. Но теперь он вернулся к своей старой проблеме. И сейчас было намного сложнее сказать нет. В конечном итоге Бьякуя просто прикрыл глаза, а пальцы крепче сжались на плечах Рукии. Хисана, умоляю, прости меня…       — Рукия, не присоединишься ли сегодня ко мне в моих комнатах?       Рукия застыла на мгновение, очевидно, шокированная его предложением. Рукия посмотрела пагубным для него взглядом.       — Нии-сама… вы не чувствовали отвращения?       Снова закрыв глаза, он нежно погладил ее сзади шеи.       — Только к себе, — ответил он просто. Бьякуя все еще помнил о вездесущих глазах прислуги. — Идем со мной.       Через пару шагов он осознал, что Рукия стоит на месте. Он обернулся.       — Нии-сама… вы ненавидели себя за то… что я ваша сестра, или за то, что я не Хисана-сама?       Бьякуя ничего не ответил.       — Или за все вместе?       Бьякуя устало прикрыл глаза, что было достаточно ясным для нее ответом.       Рукия начала переминать руки друг о друга.       — В таком случае тем больше причин, почему я должна поступить так, как и намеревалась.       Бьякуя нахмурился. О чем она?       — Нии-сама… я была не права в своих действиях.       Нет, не была.       — Я буду полной эгоисткой, если продолжу в том же духе, зная, как вас это ранит.       Нет, не ранит.       Она тяжело вдохнула и выдохнула.       — Я попросила капитана Укитаке приставить меня охранять Каракуру на некоторое время. Как бы то ни было, я все же волнуюсь за Ичиго, да и... В любом случае думаю, мне следует побыть от вас вдали какое-то время.       Что?       — Я остановлюсь у Урахары-сана. В его доме живут и другие люди, поэтому, если подобные новости достигнут Общества Душ, это не должно причинить вам никаких неприятностей.       Подожди!       — Нии-сама… — Она изящным и ровным образом держала тон и не позволяла себе перемениться в лице, но все же несколько слезинок скатилось по ее щекам. Однако Рукия не сумела полностью удержать голос под контролем. — Я никогда не смогу достаточно вас отблагодарить за все то, что вы для меня сделали. Вы ведь даже готовы были умереть за меня, и этот долг я никогда не смогу вам вернуть.       Эти слова отдались эхом в голове Бьякуи: когда-то подобное говорила ему Хисана, правда в более счастливое время. Он хотел открыть рот, чтобы возразить ей, но воспоминания заставили оцепенеть.       — Единственное, что я могу сделать, это попытаться облегчить ваши страдания. Конечно, вы можете все это предотвратить, если настолько упрямы, но сейчас я не спрашиваю вашего разрешения. Просто сообщаю о том, что намерена делать. И за это я тоже прошу прощения. — Она закрыла глаза, пока слезы продолжали прокладывать дорожки на щеках. — Спокойной ночи, Нии-сама.       Закончив речь, она прошла мимо него и скрылась в доме. Бьякуя остался один в саду, до сих пор неспособный озвучить то, что у него было на сердце.       Не уходи…