***
Пятьдесят восемь деталей и коробочка патронов были рассыпаны передо мной по полу комнаты. Бонни не нравилось сидеть в клетке, но когда я занимался сборкой и разборкой оружия, её приходилось держать взаперти. Я не думал, что птица станет интересоваться вооружением, но ей просто хотелось играть, поэтому она так и норовила ухватить мелкую деталь, привлекая моё внимание. Вальтер Р38 не являлся моим основным выбором, но почему-то именно этот немецкий экземпляр настраивал меня на медитативное состояние. Руки привычно собирали, подкручивали, вгоняли в пазы и перебирали всё в нужной последовательности, при этом я мог отстраненно наблюдать за происходящим. Наверно скоро я смогу делать это с закрытыми глазами. Именно этот бездушный кусок металла покалывал пальцы, будто прося, чтобы я стал его проводником — самой смертью. Ни с одним другим оружием у меня такого не было, разве что с катаной, но это совсем другое. Холодное оружие само по себе очень личное, интимное, от этой мысли я даже сбился с ритма. Холод металла будто говорит, что он красив сам по себе, эгоистичен и при этом смертоносен, подобно спящей ядовитой змее. Черное дуло задрожало в руке, едва я прислонил его к губам. Я знаю, что он не заряжен, я знаю, что ничего себе не сделаю, но почему то палец упорно соскользнул с пускового крючка не желая произвести холостой выстрел. Я слаб? Почему я не могу управлять своим собственным телом? От ярости я зажмурился и, широко распахнув рот, двумя руками привел пистолет в действие. Щелчок осечки вышел оглушающим и из глаз потекли слезы облегчения. — Ты в порядке? — Тихий голос Шисуи раздался рядом с окном, но это произошло так внезапно, что я выронил пистолет, отчего звон патронов заголосил вместо меня. — Что ты тут забыл? — Я зашипел, чувствуя, как сильно колотится моё испуганное сердце. Он всё видел! Ками-сама, за что мне такое наказание? — Тебя. — Мои мысли капитулировали под белым флагом. Он соскользнул с подоконника, и я отшатнулся, постыдно заваливаясь набок. — Давай просто поговорим. — Я знаю эти успокаивающие нотки, я не идиот, мы же оба умеем выворачивать мозги! — Уходи. — Он подходил ближе, а я продолжал гипнотизировать пол. — Шисуи, уйди! — Быстрая рябь сердечного ритма заставила меня приоткрыть рот, чтобы надышаться, а он снова собирался что-то сказать. — Я прошу тебя уйди, иначе я выйду из своей комнаты! — Проваливай и не смотри на меня! Ты только делаешь хуже! Из-за тебя мне хуже! Ты глупый, глупый, глупый, глупый. Легкий ветерок растрепал занавеску, и мой друг растаял как наваждение, оставив после себя лишь большое красное яблоко на подоконнике. Алое, как свежая кровь, что сочилась из нового пореза, давая мне возможность вернуть контроль над разумом и утихомирить барабан в груди. — Я не хочу, чтобы ты возненавидел меня. — Закрыв глаза, я вернулся к событиям вечера, а точней собранию, на которое я очень не хотел идти. Как мне лучше было себя повести? — Нужно создать список участников, основные маршруты вторжения, обозначить цели и методы убийства. Если есть предложения, то на следующем собрании я вас выслушаю. — Голос отца во время общего сбора сбросил меня в бездну отчаянья, ведь я надеялся, что клан бросит эту глупую затею с переворотом, но вот сегодня, они во всеуслышание обсуждают тактику, и готовы определиться с датой. — Будьте начеку и не раскройте себя раньше времени. — Отец, о чем ты говоришь! Не ты ли воспитывал меня? Неужели ты не понимаешь, что я должен доложить о таком? Интересы страны превыше интересов клана! Но это ещё не всё, события ускорились под самый конец. — Итачи здесь? — Я возненавидел голос Яширо уже давно, и сейчас собственное имя вызывало отвращение. Он прекрасно знал, что я здесь, к чему эта нелепость? — Итачи! — Мерзко. — Я здесь. — Душное помещение топило, будто я находился в большом аквариуме, потому что легкие потяжелели из-за отсутствия кислорода. Поднявшись, я не прятал взгляд в пол, что лишь рассердило этого недалекого человека. — Ты ведь был там, когда сорвались последние переговоры и наши соотечественники оказались мертвы? — Надо же, беспокоишься о ком-то вне клана, или пытаешься очернить власть? Их и чернить не надо, но это моя работа, я учился именно этому! Жертвовать малым для великого. — Отвечай! — Я не имею права обсуждать дела заданий Анбу с кем-либо. — Заученно отчеканив простейшую истину, я завел обе руки за спину и сцепил пальцы замком. — Ты сейчас серьезно? — Его узкие глаза полыхали алым, но у него силенок не хватит, чтобы попытаться вскрыть мой блок, вот только со всех сторон я почувствовал эту черную липкую жажду отмщения. Я не нравлюсь им. Им всем. — Ты для чего вступил в Анбу? — Я молчал. Но, может, стоило сказать ему? Может, стоило применить силу? — Чтобы добывать информацию и приносить её нам! — Он ответил за меня, и вокруг улей пришел в одобрительное движение. — Яширо. — Голос отца утонул в нарастающем гуле. — Что ты нам принес с тех пор, как вступил в Анбу? Мы не услышали от тебя ни одного секрета! — Я плотней стиснул зубы, отчего скулы стали острее. — И как много ты болтаешь о нас? — Ты меня крысой сейчас называешь? Мои глаза полыхнули той яростью, что я держал внутри себя уже очень давно. Я вскрою твой череп и выжгу все основные правила разведки, чтобы даже в маразме ты их мог назвать! Его прихвостень — Инаби, резко подскочил, но ничего, ему я тоже объясню… — Если ты пойдешь против нас… — Прекратите! — Громогласный рокот голоса отца эхом пронесся под потолком, оседая прямо в ушах, и внезапно воцарилась тотальная тишина. — Вы двое должны понимать, какое сейчас время для нашего клана! Как можно добиться хорошего расположения вне наших стен, если даже внутри вы друг с другом на ножах? — Они пристыжено опустили взгляд в пол и нехотя вернулись на место, но мне-то не за что чувствовать себя виноватым! Я прав! — Ты тоже сядь, Итачи. — Его голос остался уверенным, но глаза, он будто молил меня, а ведь я хотел требовать извинений за ложные обвинения! Они задели мою честь. — Простите, что пока не принес пользы. — Прикрыв веки, я с болью озвучил то, что никогда бы не сказал в ином случае. Может, не стоило? Я не понимаю. Отец пытается всех сплотить, он хочет мира внутри клана, но при этом не готов создать мир между нами и государством. Неужели он не видит, что он ставит клан превыше страны и это лишь делает всем хуже? Неужели он не понимает, что иногда компромисс лучше, чем тотальный провал? Собрание завершилось на такой гнусной ноте, что я проигнорировал призывные взгляды Изуми и Шисуи, в спешке возвращаясь домой в одиночестве, чтобы успокоить себя сборкой Вальтера, кто же мог знать, что и эта затея с треском провалится. Уже лежа в прохладной кровати, я понял, что мир вокруг затих, на мгновение мне показалось, что между мной и всем остальным миром существует невидимый барьер. Может, я не должен был существовать? Интересно, можно ли во время сна применить гипноз к самому себе? Если такое произойдет, то получается, что моё подсознание хочет убить меня? Смогу ли я держать себя в безопасности от самого себя? Именно в этот момент я понял, что грозовые тучи сна разразились градом, вернее мне так сначала показалось, ведь осадки были крупней, чем я мог себе вообразить. Касаясь земли, они разбивались в кровь, и я в ужасе осознал, что с неба летят мертвые птицы и разбиваются о твердую поверхность. Дождь из мертвых пернатых оставлял лужи крови, и я был весь в кровавых ошметках, не в силах пошевелиться или закричать. Я слышал плач, он отдаленно напоминал мой, но это не мог быть я. И небо исчезло, засасывая меня в черноту воронки, выкручивая, словно отжимая простынь после стирки. Утром я решил не завтракать, и едва войдя в кабинет наблюдения, я получил срочный вызов от Данзо, сразу же вспоминая свой сон. Ничего хорошего меня явно не ждет, но бежать от собственных страхов, значит проиграть, а я больше не намерен проигрывать.Глава 19. Холостой выстрел
25 ноября 2022 г. в 18:05
— Прекращай есть эту дрянь, скоро ужин. — Мадара прошел мимо дивана, на котором вольготно расположился парень, поедая чипсы прямо перед телевизором. — Не трогай пульт жирными руками. — Он даже не смотрел на Обито, когда тот потянулся к указанному предмету, чтобы выключить цветной экран, ведь хозяин особняка не любил шум во время чтения.
— Глаза на затылке. — Пробубнил младший брюнет, и в это же мгновение он со всего размаха был впечатан лбом в низкий кофейный столик. Звон в голове затмил все звуки, и острая боль растеклась в стороны, опоясывая весь череп.
Мадара сел в кресло, наблюдая за парнем, у которого из носа потекла кровь. Ему не нужно было применять физическую силу для наказания, мозг — удивительный орган, а как его обманывать, старший Учиха знал не понаслышке. Если убедить этот «биологический компьютер» что всё так и было, он пошлет импульсы к «поврежденным» участкам и боль будет настоящей, синяки и порезы тоже станут настоящими, при этом реального воздействия не будет.
— Не выражайся и не заляпай мебель. — Лениво раскрыв книгу под названием «Идиот», он подпер висок левой рукой, согнутой на подлокотнике, пробегая по строчкам взглядом.
— Прошу прощения. — Гнусаво отозвался Обито и, запрокинув голову вверх, зажал переносицу. — Как вы это делаете? Я же выставил блок! — Он усиленно моргал, прогоняя остатки шума, чтобы глаза не теряли фокус.
На периферии Квебека, располагалась тупиковая улица с небольшим количеством домов, правда во всех этих строениях жили подчиненные сознанием Мадары люди. Они выполняли свои роли, жили своей скучной жизнью и даже не понимали того, что они не видят и не слышал, что же происходило в самом примечательном особняке.
Когда Обито только прибыл в это место, оно стало для него тюрьмой и все его мысли были направлены лишь на то, как можно было покинуть эту клетку. Время шло, попытки раз за разом пресекались, а наказания за неповиновение становились изощренней. Но всё закончилось в один гнусный вечер. «Мертвый» глава клана Учих предоставил интересную запись, на которой партнер по команде Обито — Какаши, убил Рин. Его Рин! Или же загвоздка в том, что это сделал его Какаши?
Внезапно открытая дверь позволила ногам нести подростка так далеко, насколько хватало легких и вялых мышц. Его никто не преследовал, и впервые свобода стала оковами. Для чего ему теперь двигаться вперед? Что его ждало в том мрачном месте? Мутное серое небо наливалось свинцом и опускалось ниже с каждой милей, и когда силы полностью покинули исхудавшее тело, Обито рухнул на колени, прямо на обочине трассы. Желтые подсолнухи, как море раскинулись по обе стороны от дороги, топя своими круглыми блюдцами всё доступное пространство. Высокие, раздутые от семечек, и омерзительно скрипучие. Они смеялись, и Учиха тоже засмеялся, не до конца понимая, что его психическое состояние давно сдвинулось с отметки «нормальное». Он вернулся назад, а Мадара просто подал ужин, впервые без наказания за такую дерзость и теперь стало ясно, что ошейник плотно врос в кожу младшего Учихи.
— Причем тут твой блок? Я разве собирался копаться в твоих мыслях? — Шелест страницы расслаблял, но тон Мадары оставался сосредоточенным, а значит, он был готов поделиться ещё одной крупицей информации.
— Но я думал…
— Нет, Обито-кун. Это твоя проблема, ты не думаешь. — Черные бездны глаз оторвались от поглощения текста, и Обито судорожно сглотнул, воздвигая все доступные ему блоки в сознании. — Где хранятся воспоминания?
— Эм, в коре головного мозга? — «Если я провалю этот экзамен, он точно отправит меня кому», — в страхе подумал Обито.
— Это вопрос? — Мадара изогнул левую бровь.
— Нет. — В подтверждении своих слов он даже кивнул и нервно облизал губы, растягивая их в глупой улыбке. На самом деле он знал очень много, но почему-то во время таких внезапных экзаменов все его знания магическим образом исчезали, превращаясь в глухую стену.
— В коре головного мозга у нас долгосрочная память. Краткосрочная где? — Мысли не успели оформиться во что-то связное и скальпель чужого воздействия с хирургической точностью вычленил нужный ответ, не желая тратить своё время. — Верно, гиппокамп. Именно там формируется твой блок. А теперь скажи, зачем мне тратить время на твой блок, если я могу ударить куда? — Отвечать всё же пришлось, стискивая плотнее зубы, ведь ни один блок не помог.
— По гипоталамусу? — Насколько же огромна разница в их умениях?
— Что за глупая привычка отвечать вопросом на вопрос? — Мадара едва покачал головой, но оставался всё таким же расслабленным. — Да, в задней части гипоталамуса находятся нервные клетки, на которые и нужно воздействовать. Ты защищаешь не то, что нужно. Если бы мы боксировали, то ты прикрывал бы голову двумя руками, а я бы бил тебя в печень. — На этой фразе хозяин дома счел, что он дал достаточно информации для объяснения, поэтому его взгляд выпустил Обито и вновь вернулся к старым страницам книги.
— Но я не могу предугадать точечную атаку. — Парень легко забыл о «подзатыльнике», и теперь судорожно пытался мысленно воспроизвести технику, но нужные цепочки никак не хотели выстраиваться.
— Или уходи в защиту полностью, или тренируйся лучше. — Мадара пожал плечами, давать ещё больше он не планировал, для него важным критерием обучаемости ученика являлось его самостоятельное освоение материала.
— Такого нет ни в одном справочнике. — Обито поднялся и нахмурился, ведь теперь ему стало интересно, как можно воспроизвести эту технику.
— Не все знания можно легко получить, ради некоторых приходится прилагать усилия. — Хорошо, что Мадара не увидел, как младший Учиха закатывает глаза.
— Можно ещё раз? — Переместив ментальный блок в новое предполагаемое место, Обито понял, что на его лбу выступил пот.
С замиранием сердца Обито увидел, как на этой неделе он лежал в кровати и до рези в глазах жмурился, прогоняя образ ненавистно-дорого Какаши из своих мыслей. Он тихо плакал, проклиная тот день, когда не смог быть вместе с друзьями. Бессилие его душило, и он не позволял узнать об этом, пряча в своей памяти эти воспоминания глубоко внутри. Никто не должен знать, что чувства…
— Как мило… — Хищная улыбка Мадары растянулась, обнажая белоснежные зубы.
— Это нечестно! — Обито закрыл рот тыльной стороной кисти и рванул на второй этаж, в надежде спрятаться от этого зверя как можно дальше. В этот раз он прикрыл печень, но получил точный удар в голову, и последующий за ним нокаут.
— Жизнь вообще нечестная штука. — Улыбка на лице мужчины приобрела грустное выражение, отчего его образ сквозил глубокой меланхолией. — Ужин через пятнадцать минут. — Гораздо громче добавил он, после чего наверху послышался громкий хлопок двери.