***
— Итак, мы уже двадцать минут смотрим на эту… кхм, на это произведение искусства, и мне начинает казаться, что то, чем ты хочешь со мной поделиться, как минимум является заговором мирового масштаба. — Шисуи не смотрел на меня, поэтому он не мог заметить мой подавленный вздох. Я сам позвал его в музей, отчего-то решив, что такое времяпрепровождение лучше бесцельного шатания в дождь по парку. Большой холст с яркими брызгами хаотично расположенными без концептуального подтекста, имел гордое называние — «Амбиции». Я бы свои амбиции окрасил в кроваво-алый цвет с примесью черной краски, столь глубокой, что она напоминала бы бездну. — Я прошел ежегодный осмотр. — Всё равно не вижу логики в этой работе, и замысел художника мне непонятен, хотя я отлично поднаторел в искусстве созерцания. Особенно когда смотришь в монитор на протяжении двенадцати часов, подглядывая за своими соседями. — Мне поставили диагноз — тахикардия, знаешь, это когда сердце бьется быстрее и из-за этого… — Я знаю что это. — Повисла тишина, нарушаемая посетителями галереи, но мы стояли не двигаясь, словно картина действительно была удивительно притягательной. Не страшно, не больно, но мне рекомендовали сократить количество тренировок и следить за тем, как быстро я устаю при физических нагрузках. Если я сейчас не сбавлю обороты, то в будущем могу получить сердечную недостаточность, и тогда на моей карьере придется поставить крест. Интересно, у всех так? То, к чему мы стремимся, будто ускользает сквозь пальцы и отдаляется, лишь маня к себе. — Не перенапрягайся. — Шершавые пальцы Шисуи в одно движение сжали мои, но он так и не посмотрел на меня, хотя теперь мы стояли держась за руки. — Займи себя пока оттачиванием ментальных атак. — Я плотней сжал губы и едва заметно кивнул. Мне казалось, если я займу всё своё освободившееся от тренировок время, то это гадкое чувство жалости к самому себе удастся усыпить. Отчасти я оказался прав, во всяком случае, волна злости меня накрывала лишь перед самым сном, но даже с этим я научился справляться за пару дней. Самогипноз — разрушительная вещь, но даже яд в маленьком объеме становится лекарством. Новая «игра» заставляла мозг работать на пределе, но я упорно продолжал анализировать прохожих, сидя на скамейке в парке. Походка, микромимика, одежда, осанка, морщины, украшения и обувь, всё это позволяло мне создать портрет человека, определить его возраст, рост, вес, заработок и семейное положение. Важна скорость и точность, мне недостаточно беглого осмотра, я должен делать это с одного взгляда. Мой отец точно владеет этим навыком, а мне порой не хватает знаний и опыта. Как оценить дорогой ли костюм на человеке? Первый день оставил после себя лишь неприятное разочарование. Я всё ещё знаю слишком мало. Как отличить дорогую ткань от дешевой? Как отличить ювелирное украшение от обычной бижутерии? Сколько ещё бесполезных занятий мне придется освоить, прежде чем они все магическим образом сложатся в нужные мне навыки? Я снова трачу время впустую и вязну в этом болоте. Голова трещала, и я позволил себе перевести взгляд в небо. Голубое, чистое и бескрайне высокое, словно море. Я ведь ни разу не видел море вживую, тогда почему я уверен, что небо похоже на него? Надо будет обязательно съездить туда вместе с Саске и во всём убедиться самому. Едва я подумал о младшем брате, как поймал себя на том, что губы сами растягивались в улыбку. — Ты сегодня рано, всё в порядке? — Мама вытирала вымытую посуду полотенцем и одарила меня теплой улыбкой. Странно анализировать её, но сейчас я никак не мог сбавить обороты собственных мыслей, наверно, поэтому я отвел взгляд в сторону. — Сложное задание? — Я уселся на стул и она, не спрашивая, принялась заваривать мне чай. — Не принимай всё близко к сердцу, ты же знаешь, что отец будет только рад, если ты решишь работать с ним. — Где-то на периферии мозга мелькнула мысль, что она пытается проявить заботу, но искра благоразумия так же быстро угасла, как и появилась. Из моих плеч будто выросли острые иглы, я впервые так сильно разозлился на неё. Она не верит в меня? Она думает я не смогу? Я видел смерть, я сам был смертью! Часто. И не всегда для самозащиты. Я способен изменить мир, мне просто нужно больше времени! Неужели это не ясно? Неужели я так жалок, что собственные родители говорят мне бросить? — Я не голоден и мне ещё нужно кое-что доделать. — Она хотела ещё что-то сказать, но я уже направился к выходу. Я видел, как её губы сжались в тонкую линию, а глаза погрустнели в одно мгновение, но это лишь разозлило ещё больше. Почему она промолчала? Анализировать себя оказалось болезненным опытом. Всё моё нутро противилось логичности выводов, будто эмоции желали взять под контроль разум. Всё дело в гормонах, я это понимаю, но почему-то не могу контролировать. Я хочу рассказать об этом, но мне не хочется говорить. Эти противоречия больно царапали виски изнутри, по этой причине я уже дважды предпочел общество Изуми, а не Шисуи. Он бы догадался, а я не хочу показаться слабым и ему. — Мужество — это когда заранее знаешь, что ты проиграл, и всё-таки берешься за дело и наперекор всему на свете идешь до конца. Побеждаешь очень редко, но иногда всё-таки побеждаешь. — Мы сидели вместе с Изуми в библиотеки и сегодня разбирали книгу «Убить пересмешника», которую написала Харпер Ли. Моя тренировка заключалась в том, чтобы после каждой прочитанной главы найти в памяти Изуми нужную строчку, которую она загадает. — Верно. — Она искренне поразилась, и почему-то обрадовалась, а ведь я бы на её месте очень сильно расстроился. — Сегодня ты это сделал даже быстрее, чем в прошлый раз! — Наблюдатель за залом недовольно цокнул, так как моя подруга говорила громковато и она тут же вжала голову в плечи. Допрос — одна из важнейших составляющих моей работы. Взломать чужую защиту легко, сложнее, если человек подготовлен, но вот составить правильные запросы, чтобы получить нужную информацию куда как важнее. Сегодня я справился за двадцать секунд, мог бы быстрее, но Изуми оставила две ловушки — ложные воспоминания о том, что ей понравилось и вот здесь её выдала подсознательная мимика. С ней заниматься тоже интересно, но она утомляется гораздо быстрее Шисуи и такую тренировку мы можем проделать максимум три раза. Я использовал её. Она это понимала, но всё равно не отказывала мне, хотя для неё не было никакой выгоды. И я понимаю, что нравлюсь ей. Она, в свою очередь, нравится мне, но должен ли я признаться ей, что в будущем не планирую заводить семью? Не будет ли это слишком нагло с моей стороны поднимать эту тему сейчас? Сомнения множились, и мне стало слишком тяжело держать эмоции под контролем, может проще совсем отключить их? Вечером, я впервые, за эти бесконечные недели без тренировок, решил не использовать самогипноз. Холодное лезвие коснулось кожи немного выше локтя, я надавил чуть сильнее, продавливая, но не режа, и отчего-то во рту слюна обрела металлический привкус. Резкий рывок, и кожа разверзлась секундной болью, выпуская крупную рубиновую каплю наружу. Она набухала, становилась больше, и в тот момент, когда она слезой заскользила вниз, я почувствовал облегчение, будто вместе с ней меня покинули все сомнения. Физическая боль заменила эмоциональную, а обрабатывать раны я научился ещё в дошкольном возрасте.Глава 18. Селфхарм
10 ноября 2022 г. в 00:30
Хирузен сладко затянулся своим мундштуком, и Данзо осуждающе покачал головой, в этот раз ничего не сказав. Общее собрание подошло к концу, и они остались вдвоем, как старые друзья, которые хотят говорить не высокопарными словами, а просто посетовать на ситуацию, а может и перемыть кому-то косточки.
— Как его работа в Анбу? — Морщинки вокруг глаз Сарутоби стали глубже, но взгляд оставался всё таким же острым, не смотря на возраст.
— О ком ты? — Данзо невозмутимо поднял брови, словно правда не понимая, кого имеет в виду Хирузен.
Теплый свет ламп сопровождался монотонным гулом, не давая тишине стать невыносимо тяжелой. Весь кабинет для общих собраний будто был спроектирован так, чтобы вызывать больше доверия, а не подчеркнуть иерархию. Гость наполнил стакан из графина с водой и демонстративно прочистил горло, намекая, как сильно ему доставляет дискомфорт дым.
— Заканчивай, ты прекрасно понял, что я говорю о пареньке, на которого ты положил глаз. — Новая затяжка съела конец предложения, но смысл остался понятен обоим.
Построение фразы нисколько не задело, потому что Шимура было выгодно, чтобы его мотивы трактовались именно так. Прибрать к рукам юного Учиху недостаточно, важно умело его сломать, надломить с нужных сторон, чтобы он стал отличным исполнителем. Но вот беда, нужно ломать сейчас, ведь каждый год промедления, лишь укрепляет его принципы и усложнит работу самому Данзо в будущем.
— Прилежно выполняет поручения. — Пожав плечами, мужчина откинулся на спинку стула и сцепил пальцы замком, продолжая наблюдать за хозяином кабинета. Настроение портилось, ведь он сначала хотел обсудить другие вещи и затем аккуратно подвести к Итачи.
— И ты, конечно, хочешь поговорить не о повышении ему заработной платы? — Данзо больше всего ненавидел, когда кто-то, пусть даже это и глава разведки, мог предугадать тему разговора, ведь это значило, что он выдал свою заинтересованность.
— А ты не думал, что я хочу поговорить о твоём ручном Учихе? — Блеф лишь отодвигал настоящую тему разговора, но мужчина не мог обойтись без шпильки, давая понять, что и сам Хирузен у него как на ладони.
Информацию об Учихе Шисуи ему пришлось собирать по крупицам, и за парнем велся неусыпный надзор вот уже пару месяцев. Он старательно изображал деятельность, но только изображал. Его задания не числились в базе данных Анбу, и этому было единственное объяснение — он стал прямым подчиненным Хирузена, и все отчеты, задания, поручения выполнялись непосредственно напрямую. Такие своевольные игры под носом у Данзо раздражали его, ведь если его не посвятили в такие «тонкости», значит, он теряет контроль. О чём ещё с ним не посоветовались?
— Я слышал, что он освобожден от всех обычных поручений. — Мужчина продолжил, сделав вид, что не заметил вздох Хирузена. — И ты дал ему полномочия действовать по своему усмотрение, таким образом он не находится у кого-то в подчинении. Ни у кого, кроме тебя, не так ли? И поправь меня, но ведь ты наш глава, а он твой подчиненный, таким образом выходит, что у нас в Анбу уже два Учихи. Если ты будешь потакать только своим желаниям, вся организация развалится.
Постепенно, словно капли из ржавого крана, слова Данзо били по мозгам Хирузена. Он с садистским удовольствием наблюдал за тем, как летит к чертям самоконтроль главы. Сначала выведи из равновесия, потом обрабатывай, это и есть главная стратегия ведения любых переговоров.
— Хватит уже! — Впервые за этот разговор неприкрытое раздражение оформилось и вылилось наружу. — Я не обязан отчитываться перед тобой, и скажи уже, наконец, зачем ты решил остаться сегодня? — Нервно затушив мундштук, Хирузен зло уставился на подчиненного, задаваясь вопросом, а кто из них, в сущности, сейчас подчиняется?
— Ты развязал руки Шисуи, и он твой подчиненный, я не оспариваю твои решения, но мне нужен такой же талант около себя. — В коридоре хлопнула дверь, лишь подчеркивая отчужденность этих людей от внешнего мира.
Без прикрас, и витиеватых фраз эта просьба повисла в воздухе, никак не собираясь растворяться. В небольшом кабинете двоё мужчин решали судьбу одного человека, который даже не догадывалась о своей будущей главной роли. Тот, у кого власть, может сделать всё что угодно, особенно с тем, кто так стремиться её получить.
— Ты хочешь сделать Итачи своим личным протеже? — На последнем слове Сарутоби задумался, будто примеряя Итачи на разные должности и не находя нужную.
— У меня и в мыслях такого не было. — Данзо улыбнулся, поджав тонкие губы.
— Да неужели? — Сарказм никогда не был сильной стороной Хирузена, поэтому он даже не попытался его замаскировать.
— Я не шучу. — Он даже кивнул своим словам, продолжая улыбаться, наслаждаясь тем, что его план никак не могут разгадать.
— О чем ты тогда говоришь? — Теперь уже Сарутоби откинулся на спинку кресла, а Данзо подался вперед, словно между ними был натянут канат и движения одного заставляли двигаться другого.
— Почему бы не повысить Итачи до капитана?
Капитан — это особая должность, именно благодаря этому человеку происходит координация всех членов отряда, а значит их выживаемость. Если капитан плох, то отряд обречен, несмотря на то, что его члены могут быть гениальны. Приказы капитана неоспоримы, в противном случае нарушителя ждет трибунал. Фактически это должность позволяет решать, кто в случае необходимости станет жертвенным агнцем и спасет отряд при отступлении. В Анбу существует жесткая иерархия и Данзо собирался воздействовать на Итачи именно благодаря этому, тогда, в их цепочке «начальник-подчиненный» не будет лишних звеньев.
— Ему всего двенадцать. — Данзо это очень хорошо помнил, а также он знал, что дальше скажет Хирузен, ведь хоть он и не молод, но старческий маразм ещё не захватил его разум. — Ты сам знаешь, какой квалификацией должен обладать человек, он слишком юн.
— Капитаны отрядов Анбу должны быть старше четырнадцати. Точно, есть такое правило в уставе. — Едва заметно покивав, Данзо сделал вид, что задумался, но он не занимал бы эту должность, если бы не умел вести торги.
— Руководящий своим отрядом должен уметь принимать серьезные решения, быть готовым нести ответственность и брать на себя взрослые занятия. — Хирузен уже забыл о том, что несколько минут назад злился и теперь продолжал говорить как старый отец, наставляющий на путь истинный своего непутевого сына.
— Думаю Итачи способен на всё это.
— Проблема не в этом. — Отмахнулся Сарутоби.
— Он способный, и если ты завернешь его только потому, что он слишком юн, в твоём понимании, чтобы кого-то соблазнить, то ты жестко ошибаешься. — Слишком прямо. Данзо понял свою ошибку, заметив, как густые брови хозяина кабинета опустились ниже, делая его взгляд волчьим. — Правила настолько важны? — Он снова промолчал, и тогда Шимура разыграл последний козырь. Он прекрасно знал слабость своего начальника — жизнь и безопасность ребенка превыше всего. — Ты сам знаешь, что сейчас в квартале Учих неспокойно, и нам нужен человек, который будет предан нам, и в случае необходимости я хочу, чтобы он спасся. Рядовой Анбу не сможет, а вот капитан уже имеет свой отряд, и таким образом ты подаришь ему шанс. — Контрольный выстрел — нужно дать имя обезличенному человеку, тогда можно вызвать эмоции у оппонента. — Ты сможешь спасти Итачи.
— Я уточню ещё раз, ты не забираешь его в личное пользование? — Хирузен слишком эмоциональный для занимаемой должности, Данзо в который раз в этом убедился, однако, в противном случае, на посту сидел бы диктатор, а это совсем не вписывалось в его картину мира.
— Нет. — Сарутоби пододвинул папку к себе и принялся бесцельно её листать, намекая, что их «дружеский» разговор пора завершать. — Но согласись, в клане Учих эти двое самые перспективные, и если они будут с нами, то возможно восстания даже удастся избежать. — Эта мысль вошла в плодородную почву, и Хирузен надолго замолчал, а Данзо его не торопил.
— Но двенадцатилетний мальчик слишком юн для должности капитана. — Тяжелый вздох аккомпанировал звуку хлопка закрытия папки. Должность капитана требует определенных навыков, и заставлять делать подобные вещи мальчика, для Хирузена казалось чем-то аморальным.
— А тринадцатилетний? — Если четырнадцать лет это нижний порог, то по сути, чем это отличается от тринадцати? По умственному развития Данзо высоко оценил способности парня, поэтому другие мелочи его мало волновали. — Я повышу общеизвестный возраст Итачи на год и в его следующее день рождение мы сможем обойти это правило.
— Мне нужно подумать, время ещё есть. — Хирузен принялся набивать мундштук новой порцией табака.