Лимонные хроники

Дни, тянувшиеся в Конохе, нельзя было назвать ненастными или совсем безмятежными. Однако они всё ещё тянулись и были относительно мирными, что для Пятого хокаге было огромным достижением. После случившегося в Аме мир шиноби раскололся. Одни верили в независимость организации акацуки, другие обвиняли давних врагов в дирижирование из тени. Однако очевидны были исчезновения с экзамена на чуунина двух джинчуурики, а у Конохи, что явилась в Скрытый Дождь более чем солидной делегацией (как знала, что делало её подозрительной), с этим, как раз была давняя проблема. На смерти мизукаге Мэй союз Тумана с Листом не полностью рухнул, всё-таки прошедшие годы связь между скрытыми деревнями держалась не на одном сексуальном интересе Орочимару и Мэй; однако натянутость между ними поселилась. Облако оставалось свято убеждено, что всё это происки Конохи. И не смерть Цунаде Сенджу, ни исчезновение Четвертого их не убедило в обратном… Особенно последнее. Находились те, кто со всей ответственностью осмеливались утверждать, что именно Намикадзе и стоит за акацуки, и потому подстроил собственное похищение… Чтобы дурить другим странам головы, уже лично управляя организацией, созданной для того, чтобы править всеми! По мнению Наруто, это было просто смешно. Однако то обстоятельство, что свиток призыва жаб по-прежнему твердил о том, что Четвертый жив, не мешало полностью выкинуть из головы даже самые безумные варианты. Зачем-то ведь же придурок в маске рыжей обезьяны его держал в живых! Впрочем, несмотря на участившиеся конфликты с Облаком, а также с Камнем, новый союзник у них всё-таки появился. Неожиданно, но в Скрытом Песке произошёл переворот… в пользу Гаары, уже не такого безумного, каким он предстал перед ними на экзамене. Очевидно, своему просветлению Однохвостый был обязан учиненной трёпке. Наруто был рад. Одним психом на этом свете стало меньше, одним странноватым другом больше. Вообще за прошедшие три года Сенджу научился ценить друзей. Ранее, скитаясь с саннинами, он был этого лишен, но… Он поморщился. Воспоминания о маме привычно отдались глухой болью внутри. Променял бы он возможность вернуть её на всё, что он получил здесь, в Конохе?! Если бы они не возвращались… если бы только. Наруто яростно покачал головой. Цунаде бы этого не одобрила. Как бы там не было, а Коноха — их единственный дом, а скитания были временны. Даже, если казалось, что нет ничего постояннее временного. Теперь у него есть друзья. Много друзей. Приемный сын Пятого хокаге и биологический Четвертого — личность популярная. Даже слишком. Однако ему повышенное внимание было не внапряг, особенно, если это помогало спасать от него и без того из сил выбивающегося с управлением этой деревней батю, и семейство этого клятого Четвертого! Малышка Минори была не виновата, как и тётенька Микота и Саске-тёме… Однако к этим троим только ленивый не старался влезть под кожу своими тупыми расспросами. Наруто это бесило. С Учихнутым он подружился, мелкую и вовсе считал второй сестрой, а тетёнька Микото ничего плохого лично ему не сделала. Скорее наоборот, Наруто вваливался к ним, как к себе домой и всегда уходил с полным брюхом, ибо у себя дома едой особо не пахло. Харуко себя не утруждала, полностью погруженная в науку, ну а бате было некогда, если кто и сподабливался на какие-то изыски, так только сам Наруто, потому, что, чтоб вас всех, чувствовал ответственность! Матери не стало, батя превратился в выжатое подобие себя, который, скорее, по привычке, чем по реальному желанию повторял свои старые шутки… Он не написал и строчки в своих романах за эти три года. Более того, и это внушало Сенджу подлинный ужас, батя перестал подглядывать за бабами. Поэтому ничего удивительного в том, что, возвращаясь после смены в больнице в погруженный в одиночество и тишину дом, Наруто вздыхал, раскапывал из-под чертежей печатей Харуко и тащил на буксире в дом Намикадзе-Учиха. Саске поначалу ворчал, что их слишком много в его жизни, но довольно скоро затыкался. Им всем было хреново, и заполнить образовавшиеся пустоты общением друг с другом оказалось не самым дрянным решением. Харуко хоть и была мелкой, но училась юная гений наравне со скрипом грызущим гранит науки Саске. И всё-таки, несмотря на скрип и на поседевшего от их набора Орочимару, дела шли в гору. Только вот достигнутый научный прогресс — не та цель, с которой Учиха Саске вступил однажды в НИИ Орочимару. В поисках же Четвертого Коноха не продвинулась ни на грамм. Зато… Наруто широко ухмыльнулся. В деревне существовало отныне лишь два крупных объекта воздыхания юных дев. И это был накачавший мускулы и отточивший с Орочимару покер-фейс и ауру таинственности Саске и Наруто, что ухитрялся успевать тренироваться с жабами, работать в больнице, учиться на вечернем в НИИ и ставить на уши всю Коноху, просто потому что… он служил буфером отвлекающим народ и его пересуды от дорогих ему людей. До сих пор не разорвался Сенджу исключительно за счет своих медитаций и работ с тонкими энергиями… А попросту говоря, он не стесняясь, использовал клонов. Везде, кроме практики ирьенином. Ведь он не мог позволить себе, что из-за сбоя в его концентрации пострадали люди. Давно прошли те времена, когда Наруто использовали пушечным мясом в терапии. Теперь его полем деятельности была травматология. Пробитые головы, перебитые легкие, оторванные конечности — Сенджу не понаслышке знал об истинном положении дурнеющих дел на границах. То, что некогда воспринималось им просто, как полезное умение, чтобы помочь близким в случае чего, теперь превратилось в дань матери. Однако его конечная цель — пробуждение печати бьякуго — пока не была достигнута, но Наруто не сдавался. Хрена с два он это сделает! У него всё получится надо лишь запастись терпением и вправить вот те вывернутые кишки… Тем более, что ему, ученику своей матери, дышала в спину какая-то там, пошедшая в мединститут НИИ Орочимару исключительно ради того, чтоб пересекаться с Саске на общеобразовательных лекциях, Сакура-чан! Нет, Наруто ничего против неё не имел, скорее наоборот, Харуно ему нравилась — бойкая и упрямая, но… Он ревновал медицину, что столь охотно пролегла под ней. Вот к Ино и Хинате в этом плане Сенджу относился абсолютно ровно. Те не блистали, хотя и не отставали сильно. У Яманако во главе угла всегда будут её клановые техники, благодаря которым её карьера скорее всего протянется в психотерапию… Если, конечно, ту затянет. Потому как большой вопрос: не бросит ли она всё это дело, выпустившись и лишившись возможности наблюдать, то бишь вздыхать о Саске на всяких там философиях и историях Конохи! Что до Хинаты, то та, как подозревал Наруто, пошла в медицину либо для того, чтобы знать в какие точки лучше всего бить или какие сухожилия перерезать лучше всего, чтобы обездвижить врага либо… Тут Наруто расплывался в самодовольной ухмылке… Кое-кто к нему неровно дышал. Был ещё, конечно, вариант, где не-Хьюга столь упорно рвалась в ирьенины, чтобы разбудить свою пошатнувшуюся человечность… С этим у неё по-прежнему были проблемы, потому-то Сенджу и был обеими руками за то, чтобы Ино всё-таки топала в психиатры, ибо за этой специальностью будущее шиноби, среди которых каждый второй — травмированный на голову шизик. Однако Хинате Наруто старался помочь самостоятельно. И что-то получалось. Он давно уже был практикующим врачом, а она его ассистентом. Это было удобно, хоть и порой пугающе. Однако Не-Хьюга и не думала отказываться от своих слов и обещания стать хокаге, а Наруто слишком жалел своего в край задолбавшегося батю, чтобы не стараться поддерживать готовых сунуть голову в эту петлю личностей… Однако со сбитыми настройками человеколюбия в хокаге идти было опасно, а потому… Работы у них было полно. Наруто вздохнул. Он полулежал в кресле кабинета хокаге. Сегодня он был намерен вытащить из него батю пораньше, даже если ради этого ему придется применить силу… Тот совсем заработался, и как ниндзя-медик деревни Наруто просто негодовал, а как сын и старший брат Харуко он и вовсе пребывал в справедливой ярости. Пока же его старик перетирал что-то с отцом Шикамару, прерывать их было невежливо, к тому же обсуждали что-то важное… Потому Наруто, чтобы никто не слышал его скрип зубов, занимался тем, что лузгал семки и плевался в потолок. Расчет был на то, что батю это в конечном итоге выбесит, и тогда-то он его и утянет домой. Тепленького. Чего Сенджу не ожидал так это того, что, отпустив Шикаку куда быстрее ожидаемого, Пятый подойдет к нему и, опустив теплую тяжелую ладонь на плечо, с лукавой улыбкой поинтересуется: — Скажи-ка мне, пострел, мне тут донесли из больницы… Чем это вы там всё время занимаетесь в процедурке с Хинатой, а?! Наруто поперхнулся и, вскочив, он осоловело уставился на батю. Признаться, от кого-кого, а уж от него он подобных вопросов не ожидал! Ну в самом деле! Это даже смешно, ттебайо! — Так это всё для здоровья, бать, чисто для… Ай! — Сенджу не успел увернуться от увесистой оплеухи. — Даттебайо, да ты сам что ли не… Ай! — второй раз Наруто схлопотал уже поджопник, и потому шипел, как рассерженный кот, обиженно глядя на этого старого лицемера! — Запомни, умный учится на чужих ошибках, а не на своих! Ты должен быть лучше меня, мелкий… Вот, послушай, ежели б мне Минато тебя не поручил в своё время, так бестолочью бы и остался! — на сей раз Сенджу всё же уклонился, но бать не отставал, уходя в погоню на улицу. — Так я ж всего с одно… — возмутился справедливости ради Наруто, мастерски уходя с траектории подсрачника. — Ежили б с несколькими, паршивец, то я бы тебя… — Джирайя не договорил, поскольку понял, что хитровыделанный Наруто, короткими перебежками по крышам, вёл того домой. — Да ну нафиг! — огрызнулся Сенджу, стремясь поддержать накаленный градус, дабы батя раньше времени не пресёк его военную хитрость. — Именно, что не нафиг! Тут ещё скажи спасибо, что у девки ни папки, ни мамки в живых нет, и клан её выкинул! Так что за порчу предъявить не кому, но так как я хокаге, а значит ответственен за неё, то… Смотри у меня, Наруто! — тут Джирайя немного понизил голос. — Хината сама за себя постоять в состоянии… Я бы не злил столь норовистую женщину! О, — он обернулся по сторонам, заметив дворик Сенджу, но сделал вид, что купился на эту разводку от лисёныша, притворно удивившись: — Ты что же… обманом меня домой увёл?! — Так точно, господин хокаге! — улыбнулся во весь рот Наруто и скомандовал: — Харуко, сейчас! С мелкой, повиснувшей на его шее, батя был обречен. А взявший на себя все шишки, но чрезвычайно довольный собой Сенджу потопал на вечернюю лекцию по философии, которую вёл лично Орочимару и у всего потока сразу, хотя назвать их маленькую группу набора потоком… Наруто усмехнулся, как взгляд его притянулся к пластырю на лбу Саске. Казалось бы, ну хрен с тобой, наклеил и наклеил… Но Наруто… Это Наруто. Ему было любопытно! В конце-то концов! После короткого боя и спустя пару выбитых зубов, оказалось, опытным путем, что тот прятал обыкновенный… прыщ. Саске Учиха не идеален, о ужас! — Имбецилы, — тихо процедила Сакура, качая головой. Подождавший окончания сей безобразной, но привычной сцены сцепившихся заклятых друзей, Орочимару-сенсей навис над кафедрой, зловеще улыбаясь. Отчего весь поток, кроме особо отбитых виновников происшествия, дружно поежился. Философия — мать всех наук, да ещё преподаваемая директором сего заведения… Её не случайно ставили на третьем курсе, а не на первом, дабы не травмировать первашам психику. Орочимару был в своей стихии, буквально вынося по кирпичику мозг студентам и получая от этого изощренное удовольствие. Ходили слухи, что в прошлом году после этого цикла трое пополнили ряды местного психиатрического отделения. Автомат по данному предмету был лишь у Харуко Сенджу, ходили слухи, что та нарыла на Орочимару какой-то компромат, либо, что тоже было крайне маловероятно, санин пожалел свою любимицу и дочку друзей… Ведь, несмотря на все свои недостатки, Белый змей Конохи был справедлив, и к этой своей странной репутации относился рачительно. Плевать он хотел на слухи о собственных зверствах, но вот обвинений в фаворитизме Орочимару не сносил! В общем, загадка автомата была популярна и изобиловала версиями, в том числе и той, что несносная Сенджу переспорила за философию Орочимару, и тот решил удалить её с лекций, чтобы не терять авторитет. Как бы там не было, но студенческая сторона жизни Наруто очень нравилась. Он изучал ботанику, особо не напрягаясь благодаря почерпнутым ещё в детстве знаниям, теперь Сенджу их просто углублял. Данная наука была ему необходима, чтобы разбираться в ингредиентах для ядов и противоядий. Только и всего. Не нравилось ему, то, что сейчас Орочимару, гаденько ухмыляясь, объявил внеплановый коллоквиум… По аудитории прокатился судорожный вздох, особенно впечатлительные рухнули ниц на парты в полуобморочном состоянии. Однако спасение пришло в лице ввалившегося в лекционный зал запыхавшегося замдира Якуши Кабуто. Тот так бежал, что даже стекла его круглых очков запотели. Наруто напрягся… Тогда как его поток, наоборот, расслабился, чувствуя по изменившемуся выражению лица Орочимару, что коллоквиум переносится. Сенджу же просто никак не мог взять в толк, что же такого дрянного могло приключиться, что змеиная морда так вытянулась. И не он один это понимал. Легкая размолвка с Саске была забыта, они коротко переглянулись и, не сговариваясь, выскользнули вслед за умотавшими Орочимару и Кабуто. Директор, правда, велел дождаться замены, но… Анко-сенсея наши парни вот уж точно не боялись. И не только они. Потому как вскоре ими был обнаружен хвост в лице Сакуры с Хинатой. Что ж, пускай, вместе веселее.