***
Кто он?! Вопрос в принципе несложный, если не вдаваться в философию и прочую экзистенциальную муть. Только вот вся беда в том, что он помнил значение слово «экзистенциальный» и множество других, не менее заковыристых, что, как минимум свидетельствовало о том, что Минато использовал книги по назначению, а не подкладывал те, чтоб стол не качался. Странно, но эта мысль его рассмешила. Сразу представился массивный стол, с высившимися над ним стопками бумаги… Такому подкладывай книгу — не подкладывай, а всё равно скоро ножки не выдержат. Порой его сознание бывало зацеплялось за одну из множества мыслей, вытаскивало её и с хаоса и подталкивало такие вот ничего не значащие картинки. Словно стоп-кадры потерянной жизни. Но всё попытки Минато сложить эту мозаику не увенчивались успехом, едва ему начинало казаться, что вот мелькнет что-то важное, как адская головная боль пронзала его готовящуюся разорваться на частицы черепушку. Его зовут Минато. По крайней мере, так сказал тот, что представился Мадарой. Что-то внутри Минато робко протестовало, мешало принять названное имя… Словно этот самый Мадара был кем-то иным. Кем он не помнил, как и всё остальное. Чистый лист… Почти. Словарный запас, бытовые знания и несекретные техники шиноби по-прежнему при нем. Зато всё то, что делало его личностью, растаяло, как снег по весне. Остались лишь мокрые лужи — эти жалкие, разрозненные осколки, как применить которые он не знал… Ведь и появлялись те сами по себе, стоило взгляду или мыслям зацепиться за спусковой крючок. Зато было очевидно другое. Его пытали — долго. Собственное тело ощущалось до отвратительного слабым, следы от тысяч мелких порезов заставляли вздрагивать… Он не помнил боли, лишь чувствовал её затаившиеся дыхание в сломанных и уже сросшихся костях… отголоски, пережитых страданий заставляли его ладони непроизвольно дрожать в самый неподходящий для того момент. Какой из него шиноби, если Минато теперь даже нормально сложить печати не может?! Какая-то глухая тоска по утраченному охватывала его всякий раз стоило ему об этом задуматься… Словно раньше он был… Кем?! Вопрос раскалённым колом снова встал посреди черепа. Это было почти невыносимо. Минато ощущал себя слепцом в мире зрячих. Место, где он очутился называли базой акацуки. Шиноби, в нём обитавшие, были кем угодно, но не посредственностями. Самые сильные, хитрые ниндзя-отступники, что объединились ради одной общей цели… Какой?! О, конечно же, спасение этого бренного мира от себя самого. Мадара долго и убедительно увещевал его, что шиноби сошли с ума, воюют, убивают друг друга, что с этим пора кончать… Учиха говорил много. Даже слишком. Минато слушал, недоумевая. Этот самый лидер самой мощной организации нукенинов, которых опасались даже великие скрытые деревни, он вёл себя как мальчишка, пытаясь переубедить его с горячностью, которая является непозволительной роскошью для истинного руководителя. Он не знал откуда в нём это ощущение и знания, но те всё крепли. Мадара говорил ему, что он — часть их организации. Шпион в стане одной из Великих Скрытых деревень. Джоунин, доверенное лицо, даже родственник Четвертого хокаге, что очень часто подменял его из тени… Потому и таинственное исчезновение последнего повесели на него. Долго пытали, а потом Минато применил свою разработку — технику «чистого поля», в сущности самолично заложив бомбу под свои воспоминания, чтобы ни один ниндзя-мозгоправ не сумел восстановить и узнать секретов акацуки… И если в собственную решимость пойти до конца Минато был готов поверить, то в то, что вот эти ребята, в чьих глазах он видел лишь стремление к собственной выгоде и цели, вытащили его из лап Конохи… нет. В это Минато отказывался верить. Не в слух, конечно, кем бы он не был в прошлой жизни, но котелок у него варил. Минато молча всё слушал и никому не доверял, отчаянно делая вид, что верит и принимает то, что ему здесь скармливают. Возможно, в той прежней жизни он был отличным лгуном, либо же этот Мадара столь же отчаянно хотел ему верить… Или же совпало оба варианта. Постепенно он восстанавливал свою физическую форму, руки дрожали через раз — техники получались также. Но он подозрительно легко освоил те, где не требовалось складывать печати руками… Плюс готовое нанесенное на пергамент фуиндзюцу спасало. Мадара с сотоварищами расщедрились на несколько не самых дорогих сердцу техник. Его арсенал пополнился. Всё было почти гладко, пока он не заметил летящую по коридору красноволосую девушку… В груди резко защемило, он побрел за ней точно во сне, но, когда та наконец обернулась, глядя на него из-под квадратных очков, Минато отпустило. Он не знал, кого ожидал увидеть, но Карин Узумаки ею не являлась. После Минато заметил, что Мадара стал смотреть на него подозрительно. О его нетипичном поведении доложили — это плохо. И он вновь замкнулся в себе. Так незаметно пролетели полгода, пока наконец к нему не пришел Учиха и не объявил, что пора ему начать приносить пользу. Смекнув, что выбора у него нет, Минато кивнул. Задача, впрочем, предстояла не из легких. Акацуки для установления нового мирового порядка нужны были все биджу, а вот беда — один из джинчуурики — сам казекаге. В Суну отрядили Дейдару Подрывника, что был бы неплохим парнем и вообще самым нормальным в их компании, если бы не вещал постоянно о разрушительной силе своего искусства. У Минато он просто вызывал мигрень… Как и постоянные подколы о том, что да вы родственники, ребята, из-за цвета волос и глаз… Какой же бред. Как бы там не было, но в Суну они приперлись с Дейдарой не одни… Нет, был с ними один опытный боец — Сасори, глядя на которого точно пожалеешь, что до этого жаловался на подрывника. На Минато он жуть не наводил, но порой от его громких заверений, что из «этого» получилось бы отличная марионетка, ему становилось чуточку не по себе. Впрочем, он был уверен, что вскоре узнает об истинной причине, почему его оставили в живых, зачем тащили в Суну… Почему велели держать лицо открытым, почему не разрешили одеть иной плащ, кроме форменного с кровавыми облаками. Минато придирчиво смотрел на себя в зеркало и был на сто процентов уверен, что тот не в его вкусе. Единственное на что удалось отстоять право — так это на то, чтоб не красить ногти в черный… Что он им, пидор что ли?! Перед самым отбытием в Суну Мадара долго и вдумчиво по слогам объяснял ему, что там его могут принять за Четвертого хокаге, что ему нельзя разубеждать противника в этом. Что деморализация и международный скандал — тоже оружие, почище любого другого… Конечно, Четвертый хокаге приходит вместе с нукенинами экстра-класса убивать Пятого казекаге! Минато понимал… Однако он всё же очень туго воспринимал остальное, что ему ни в коем случае нельзя попадать в плен, что там его ждут пытки хуже тех, что он не помнит, что тем самым он подведет надеющийся на него мир… Мадара перед ним, несмотря на грозную маску и напускной вид, выглядел уговаривающим своего сенсея показать новую технику учеником… Минато мог поклясться, что именно такие чувства в нём всё это и вызывало. Однако он сделал вид, что очень серьезно к этому отнесся. И по не спускающему с него глаз Сасори было ясно, что при малейшем неверном движении, его уничтожат. Потому Минато подыгрывал, выжидал момента, когда можно будет… Применить одну технику. Для неё не нужны были жесты руками. Только уже нарисованная печать. А при работе с фуиндзюцу у него получалось брать тремор под контроль, правда, вычерчивать приходилось долго, выжидая, когда пройдет приступ, чтобы не испортить печать. Эта техника была благословением. Иначе он сказать не мог. Он просто медитировал над чистым листком бумаги, когда мышечная память руки сама подсказала рисунок… Глаза его были закрыты. Это была техника перемещения в пространстве. Правда, судя по изумленным взглядам его горе-напарников, если когда-то у него в арсенале и была подобная техника, то сейчас Минато, сам не ведая как, её доработал. Он просто переместился в то место, куда наметился, представляя некогда вычерченную собственной рукою метку на ней. То, что притом он ухватил и переместил за собой удивленно махнувшего жирно подведенными безбровыми глазами казекаге — мелочи… Его словам Минато тоже не особо поверил, но самая идея, что тем психам перепадёт Однохвостый ему не нравилась, а потому он и помог… чем смог. И без того не пишущую процветанием Сунну крепко потрепали. Что тут сказать — Дейдара, наконец, дорвался… Пришел ли бы Гааре конец, если бы не финт ушами Минато — скорее всего. Потому что едва те двое осознали, что он может перемещаться, то только ветер свистел, как убегал Сасори, Дейдара же сдаваться не хотел, пока его напарник не крикнул что-то про приказ Мадары… На последок подрывник, конечно, устроил им красочный фейерверк, но с ним Гаара справился… Минато невооруженным взглядом видел, как стремительно рос рейтинг молодого казекаге. То, как легко он подмечал эти вещи — уже говорило о пользе безумной версии Гаары, однако он чувствовал, что без посещения Конохи ему не обойтись… И вот он здесь. В деревне, где частицы его разорванных в клочья воспоминаний буквально ноют, что ты был здесь… Постовые, что при виде его переполошились, словно увидели призрака, здание, куда его завели, где он инстинктивно пригнулся в нужно месте, зная, что там ожидает перепад потолков… Да, кажется, Минато был дома. Вот только дался ли этому дому он сам?! С кашей вместо мозгов, с трясущимися, как при раннем Паркинсоне руками и скомпрометированной пребыванием у акацуки репутацией. Однако не успел он докрутить эту мысль, как чья-то размытая тень, не ударил которую он лишь, потому что что-то внутри резко воспротивилось этому шагу, промелькнула перед его глазами, чтобы затем попросту стиснуть в объятиях, от которых у Минато перед глазами пробежали первые мушки, настолько сильно перекрыли ему приход кислорода. Он не помнил человека, что столь отчаянно цеплялся за него, но тот дрожал почище самого Минато в треморе. Скосив глаза он отметил абсолютно седые волосы, кошачью маску и, в целом, экипировку подразделения Анбу. — Сенсей, вы живы, — сказал тот, чуть ослабив хватку. Маска отправилась в карман, явив, впрочем, под собой ещё одну маску, но уже на половину лица, а не на всё… а знакомый незнакомец уставился на него жадным взглядом единственного глаза… Тут в голове у Минато что-то помутилось, он вспомнил… нечто связанное с Мадарой… У того тоже был только один глаз. От поднятого воспоминания вновь закололо в груди, должно быть, он побледнел, потому что одноглазый тут же развел вокруг него суету, кричал на кого-то, чтоб позвали ирьенина, а после, усадил, на диван и отчаянно шептал ему: — Ну уж нет, сенсей! Я думал, у меня больше никого не осталось, но вы живы, и вы не помрете здесь, дома, в Конохе, это я вам обещаю! Минато хотел было спросить его имя, но его организм оказался резко против такого перегруза возвращённым по крупицам воспоминаниям. И всё померкло.***
Чтобы затем появиться снова. Резкий запах нашатыря ударял в нос. Приглушенные голоса наполняли комнату. Он не спешил показывать своё пробуждение, прислушиваясь. — Где Иноичи? — голос нервный, мужской, старше его, некоторые его бархатистые нотки упали Минато куда-то под кожу. — В пути, сядь, Джи! Не мельтеши, — второй голос более низкий, шепчущий, тоже продирал до внутренностей. — И без тебя тошно… — Тебе? — особенным удивлением отозвался первый голос. — Орочи, ты что ли студентами подавился?! Или чем ты там питаешься? — попытка пошутить отозвалась нервным смешком. — Шицунэ, что там?! — обратился он после к кому-то третьему. — Нервная система истощенна и перегружена. Нужен Иноичи… Я тут мало что могу, — раздался приятный женский голос откуда-то чуть сверху его. Только сейчас до Минато дошло, что в него, помимо всего прочего, вливали целительную чакру. — Он не узнал меня, — а вот этот голос он знал. Тот, что называл его сенсеем, ученик — стало быть… Странно, но эта мысль отозвалась неприятной болью в груди, отчего Минато поморщился. И это заметили. Голоса затихли, затем он почувствовал, как теплая, морщинистая рука коснулась его лба, а после тот, кого назвали странным именем «Джи», спросил: — Минато, мне позвать Наруто? Тут уже он со вздохом раскрыл глаза. Стоявшие над ним шиноби ждали, очевидно, какой-то бурной реакции, но Минато лишь с жадностью всматривался в эти лица, силясь узнать, отчего лишь сильнее распалял головную боль. — Он не помнит, — чужая рука со странным бессилием соскользнула с его лба… Вопреки логике Минато испытал легкое разочарование. — И не должен… Если в самом деле сумел завершить ту свою технику… Последнего шанса, — с зубовным скрежетом констатировал, словно диагноз, тот чья лицо напоминало змею. Остальные трое требовательно уставились на этого умника в халате, как вдруг… Тяжелый грохот и вот уже потолок обвалился, явив миру запутавшийся клубок из двух мальчишек и девчонок… Парни самозабвенно мутузили друг друга, не замечая вставших в стойку шиноби и материализовавшихся в комнате четверых Анбу… Пока не заметили Минато. — ТЫ! — взревел светловолосый парнишка, тыкая ему в лицо, а темноволосый наступил тому на ногу, выворачивая вытянутый палец. — Больно, Саске-тёме, пусти, даттебайо, а то переломаю тебя, а не его! Минато не успел даже удивиться, но проклятое «байо» резануло по мозгам хлеще всего остального, и он снова отключился.