Being a hypocrite doesn't mean being a sinner

— С этим надо кончать, — Кихён нервно ходит по комнате туда-сюда, с раздражением расплёскивая руками. — Месяц уже прошел, я больше не могу это терпеть. Или он действительно верит, что у нас настоящие отношения, или он тоже играется. Хоть я и склоняюсь больше к первому варианту, но получить в ебало второй тоже как-то не хочется. Знаешь-ли нужно просчитывать все риски и данный, пока что, вырывается в лидеры. Чангюн сидит на своём излюбленном диване, сделанном под кожу и пьёт какую-то мутную жижу из бокала, что осталась ещё с вечера. Вкус мерзкий, прям как и мысли Кихёна. В его делах — опасаться это одна из главных обязанностей, но Хосок слишком мягкотел и глуп для того, чтобы иметь какие-то виды на их спокойную жизнь. Он даже не догадывается, Им уверен практически на сотню процентов, о том, какие дела крутятся вокруг его кошелька. — Да, ты прав, пора уже заканчивать, — Чангюн делает ещё один глоток, пока Кихён останавливается напротив него и складывает руки на груди, смотря недовольным взглядом. — С нашей стороны было бы глупо продолжать тогда, когда дойная корова медленно, но верно умирает. В стране начинается кризис, а значит подоить этого петушка ещё больше, у нас просто не выйдет. Чангюн поднимается с кресла, медленно, опираясь одной рукой на колено и издавая какие-то нечленораздельные звуки — перебрал вчера, так ещё и догнался какой-то хернёй, гений. Им надевает пиджак и неспеша поправляет воротник, пока Кихён просто ждёт, нервно топая ногой. Раскалывающаяся голова Чангюна просто ненавидит этот звук, но сил хоть как-то отреагировать не находится. — Так, а теперь ты топаешь домой и отдыхаешь. — А что с Хосоком? — Кихён хватает Има за рукав ровно тогда, когда тот ступает на первую ступеньку из его подвала-кабинета. Им разминает шею и небрежно поворачивается, перехватывая чужую руку и притягивая к себе. — А с Хосоком я разберусь сам, — хищный оскал озаряет лицо Има и Ю невольно вздрагивает. — Ровно тогда, когда придумаю, как это сделать. Знаешь ли, не хочется пресмыкаться перед ним, приходить и говорить что-то вроде "пук-мук ну я типа, развёл тебя, хрю-му, мы с моим парнем разводили тебя на деньги, пук-пук вот тебе пуля в ебало". Это не мой стиль, крошка. Как только придумаю, так сразу и решим. Особенно круто если он реально окажется не таким простым, как мы думаем. Так и вижу эти заголовки в газетах и новостях, про полицейского, который вышел на след, но не смог. Чангюн кажется слишком воодушевленным, улыбается и почти смеётся, Кихёна это немного пугает, но в тоже время он не может не разделить эту радость. Наконец-то эта каторга закончится. Даже не верится. — Ну всё, давай-давай, иди, — Им утягивает Ю на лестницу вместе с собой. — Проспись дома там, отдохни. И не размечтайся так сильно, как мы сейчас. Этот лох в последнюю очередь похож на мента. Поэтому губу закатываем обратно. Запугать этих государственных гончих не получится. Как только голова касается подушки по приходу домой, Кихён сразу же отрубается, пребывая где-то между реальной жизнью и социальными сетями оставшееся время. Не было ни желания выходить в люди. Ни курить, ни пить — одним словом ничего. Он просто разлагался дома, Хосоку говорил, что он болеет, занят или работает, а сам смотрел фильмы практически круглые сутки. Пока Чангюн наконец-то не присылает такое долгожданное сообщение в телеграмм. И уже спустя неделю постоянного динамо, Кихён невзначай приглашает Хосока в клуб. А Ли словно ничего и не происходило всё это время — соглашается. Без лишних звонков и сообщений, просто присылает кроткий ответ на такое же скупое приглашение. Кихён искренне надеется, что Хосока терзали мысли о том, что это их последняя встреча. Кихён в нетерпении вливает в себя ещё один стакан вина, сидя у бара, и краем глаза замечает, как Хосока уводят вниз несколько работников Има. Сейчас точно начнётся концерт, который он не в праве пропустить. Чангюн наконец-то со всем разберётся. Он слегка почёсывает предплечья в нетерпении — тело будто слегка покалывает. Он в диком ожидании. Хочется уже поскорее схватить Чангюна и упиться им сполна. И чтобы не было этого дурацкого Хосока. О только волнительное сближение с тем, в ком он так сильно нуждается. Это так сильно радует Кихёна, что он выпивает остатки вина из бутылки, которую ему принёс бармен. Потому что это ли не праздник для души? Останется ещё и устроить сладкий праздничный секс и упиться собственной свободой на полную. Кихён ухмыляется собственным мыслям, закусывая губы и разглядывая плотную толпу, что мельтешит то в одну сторону, то в другую. Всё-таки, как сильно не была бы плоха и разгульна его жизнь, сколько бы родительских мечт он не порушил — он всё ещё самый обыкновенный человек с самыми обыкновенными потребностями на уровне любви и внимания. И насколько бы Хосок не был богат, он всё ещё не может дать Кихёну то, что даёт Чангюн. Эмоции. Без эмоций бы не было ничего. Человек бы просто не выдерживал. Чангюн же утраивает поток эндорфина в крови одним своим присутствием. Пускай он находится в постоянном риске, пускай в любой момент потребуется бежать. Кихён полностью готов к этому. Потому что определённо точно не готов променять своё счастье на что-то стабильное и нерушимое. Так жить просто-напросто скучно. Прямо сейчас он готов к новому этапу, осталось только потерпеть где-то тридцать минут и всё будет шикарно. *** Когда на лестнице слышатся грузные шаги нескольких человек, Чангюн отрывается от созерцания пола и приветствует вошедших кивком головы. Ли выглядит слегка помято на фоне мужчин в черных деловых костюмах рядом с ним. Чангюн одним движением руки говорит им уйти прочь, пока сам разваливается на диване и осматривает Хосока внимательным взглядом. С Ли они были знакомы давно — он прекрасно знает, чем занимается Гюн. Просто случилось так, что тоже немного баловался порошками и таблетками некоторое время назад. Очень грустно, что такой хороший потенциальный клиент решил выйти на "путь праведный" и завязать. Чангюна это мягко говоря огорчает. Но он отгоняет от себя все эти мысли, вспоминая причину, по которой они сейчас сидят у него в кабинете. Он не хотел играть грязно до последнего, но что-то щелкнуло в голове. А может быть это всё просто наркотики. Кто сейчас скажет наверняка? Сворачивать давно поздно. Разум ведет от небольшой дозы — Хосока он начинает видеть словно через какую-то пелену, но это ему ни капли не мешает. — Ну привет, дружище, — Им тянет руку парню для рукопожатия, но Хосок только кривит лицо и игнорирует этот жест, складывая руки на груди. — Не могу разделить твоей радости от встречи. — Ну как же, мой главный спонсор и не рад меня видеть, — Чангюн строит грустную моську со слегка дрожащей губой. Но сразу же начинает смеяться прикрывая улыбку стаканом с напитком. — Не понимаю о чём ты, — плечи Хосока заметно напрягаются, парень смотрит с вызовом и, кажется, готов броситься на врага прямо сейчас. — Ты присядь-присядь, разговор может выйти долгим, — парень кивком головы указывает на кресло напротив. Хосок слегка медлит, но всё таки садится. Взгляд всё такой же: грозный и тяжёлый. Чангюн бы напугался, если бы ему не было так похуй. Им хватает наполовину пустую бутылку и наливает немного во второй стакан, что предполагается Хосоку. Всеми силами старается расположить его к себе. Ход гения — не менее. — Я знаю, что ты прекрасно осведомлён о событиях в сфере моего бизнеса. Знаешь про все взлёты, — Чангюн делает глоток, ставит стакан на столик и снова откидывается на спинку дивана, внимательно буравя Ли взглядом. — И падения. Как бы грустно это всё не было — последний год прошёл очень напряженно. — У тебя вся жизнь так проходит, — Им не в состоянии сдержать смех в ответ на эту реплику. — Да ладно тебе, друг, мы знаем друг друга со школы. Последнее, что мы должны, так это взаимно ненавидеть наши образы жизни. Ты же знаешь — это всего лишь работа, — голос Има низкий, слегка охрипший. Под синтетикой кажется, будто он отражается от стен, которые вибрируют им же. Почему-то становится смешно, но смотря на лицо бывшего друга настрой сразу же сменяется дикой тоской. — Наши дороги разошлись некоторое время назад, — Хосок делает глоток и морщится. Неженка. Сразу видно, что растерял всю свою хватку. Поэтому то его и получилось обойти. Мягкотелый придурок с сердцем, что больше головы. Лишь бы подобрать всех и пожалеть, не более и не менее. — Ты то бросил наркотики, начал новую жизнь, попытался найти нормальные отношения, но вот твой новый друг далеко не так прост, как кажется, — начинаются козыри и удивлённое лицо напротив так и кричит, что Им идёт в правильном направлении. — Про кого ты? — Ли слегка ослабляет галстук, что висит у него на шее. В комнате становится горячее на несколько градусов. Им кладёт одну руку на спинку кожаного диванчика, а вторую подносит к лицу. Игриво прикусывает указательный палец и усмехается. — Кихён. Берёт у меня каждую неделю стабильно, — парень напротив не сводит взгляд, поэтому Им надменно отводит голову в сторону, рассматривая полочки со спиртным. — Ты врёшь и провоцируешь меня. Не надо так, — Хосок слегка наклоняется над поверхностью стеклянного стола. — У меня нет настроения играть. — Зато у меня есть, — Чангюн сразу же переводит взгляд на оппонента. — Как ты думаешь, почему я всё ещё не сдох с голоду, холоду и болезни в какой-нибудь тюряге? Благодаря тебе, Хосок. Точнее твоим деньгам. — Не тяни. — Кихён приносил всё, что ты ему дарил, мне, — Гюн переводит указательный палец с Хосока на себя и безобидно хлопает глазами. — Такая... М... Спонсорская помощь. Становится сложно концентрироваться на одном объекте, поэтому Им начинает рассматривать собственные руки. Слегка потирает пальцы друг о друга, дует, смахивая невидимые пылинки. и неожиданно продолжает: — А я отлично ебал его за это. — Быть не может, ты меня наёбываешь — Хосок облокачивается на спинку кресла и начинает обмахивать себя одной стороной пиджака. — Может. Поверь мне, — Им толкает смартфон с только что открытой фотографией в сторону Хосока и выжидает реакцию. Парень смотрит некоторое время, даже не поднимая гаджет, а после сразу же берётся руками за голову, ведёт ладонями туда-сюда и закрывает лицо, видимо, пытаясь собраться с мыслями. Наконец-то берёт телефон в руку, рассматривая фото получше, то приближает, то отдаляет. По лицу видно, как мир внутри в очередной раз ломается, падает вниз мелкими кусками, пытаясь собраться воедино снова. Но чуда не будет, как и надежды. Чангюну так весело сейчас. Он готов смеяться в голос. Отрывает от радостных мыслей только Хосок, что кидает смартфон ему в грудь. — Ты такой лицемерный мудак, — Хосок смотрит с вызовом, сжимая кулаки, но ближе не двигается. — Огромнейшее желание разорвать тебя на части сейчас. Чангюн насмешливо хмыкает и наливает себе ещё немного виски в стакан. Откидывается на спинку, размешивает содержимое и делает несколько коротких глотков. Хосок молчит и наблюдает, Чангюн ищет в его взгляде хоть немного былого запала, но находит там только тихую ненависть. И всё же — просто мягкотелый придурок. — Ладно использовать меня. Но играть с моими чувствами, заставлять человека делать что-то ради своей выгоды, — Ли говорит тихо, хрипло. Чангюн еле как разбирает отдельные обрывки фраз. — Кихён просто средство, которым я периодически пользуюсь. Что-то вроде лекарства от всего. Когда мне плохо, проблемы, полиция — он приходит. Приходит и так или иначе решает все проблемы. — Козёл. — Какой есть, — Им пожимает плечами. — Но теперь ваша помощь мне больше не нужна, можете упёздывать нахуй. — Слишком официально, не думаешь? — Хосок неуместно смеётся. — Особенно для всей хуйни, что ты сейчас сказал. — Ох, "вас" — это значит ты и Кихён, — Чангюн слегка приобретает рассудок и начинает говорить быстрее. Всё-таки время уже много. А у него ещё столько не решённых проблем, которые ожидают своего часа. Хосок на их фоне просто маленькая песчинка, которая не заслуживает столько внимания. Плюс ко всему, Чангюну успел наскучить этот разговор. Была надежда хотя бы на то, что ему набьют морду. Но кажется и для этого человека Кихён не стоит много. Было бы очень грустно, если бы не было так похуй. Им улыбается сам себе. — Я устал. Проблемы больше решать не надо. Деньги тоже больше не нужны. Можете идти вместе в счастливое будущее. Будешь склеивать его разбитое сердце и всё такое. Как там бывает в слащавых фильмах? — Тебе щас ебало надо будет склеивать, придурок, — Хосок всё таки не сдерживается и подрывается с кресла, дёргаясь в сторону Има, но тут же останавливается. — Я бы не торопился на твоём месте, — дуло пистолета, что всё это время был за пиджаком, смотрит в голову Хосоку, который чуть ли не дрожит от всего происходящего. Злость, ненависть, страх за жизнь — всё это смешалось в одну кашу и убивает изнутри. Чангюн удовлетворён. Хоть что-то интересное, спустя столько времени. Только вот сил противостоять у Ли не хватит. Чангюн знает. Как бы сильно ему не был дорог Кихён — он собой не пожертвует. Друзья на то и друзья — чтобы быть похожими, дополнять друг друга. — А теперь на выход. Быстро. Чтоб тебя здесь больше не видел. Тут вам больше не рады, — Им отводит пистолет, но из рук не убирает. Продолжительно смотрит снизу вверх взглядом полным решительности. Хосок только губы поджимает — сомневается — но резко разворачивается и ступает прочь. Правильно. Нужно бежать с корабля, пока свинец в голове не раскрошил череп. Это было правильное решение. Им кладёт пистолет на стол, рядом с небольшими каплями от разлитого алкоголя, белыми дорожками и какими-то древними журналами. Сам он падает назад, будто бы стараясь утонуть в поверхности сидения. Но практически сразу же встаёт, хватая бутылку за горлышко, и закручивает её, в последствии ставя на полку на стене. Отходить он не торопится. Трёт виски в надежде, что все проблемы решатся сами собой. Но ничего не происходит само, особенно в реальном мире. В его мире всё решается только несколькими способами: либо своими руками, либо холодным оружием в голову. Тишина начинает угнетать, эффект от наркотиков заметно снижается. Становится проще. Ход сердца приходит в обычный. Слух становится лучше, а взгляд уже может различить самые мелкие детали в окружающей обстановке. Самое интересное ещё впереди. Слышится тихий шорох, потом ещё один. Чьи-то руки аккуратно скользя по торсу, крепко прижимая к себе. Голова упирается между лопаток, от чего Иму приходится шумно выдохнуть. Чангюн слегка поворачивает голову и замечает розовые пряди совсем рядом со своей головой. Он делает глубокий вдох и закатывает глаза, тут же их прикрывая. Как он уже устал решать проблемы межличностных отношений. Он резко разворачивается, отрывая ладони от себя. Кихён в миг поднимает голову и смотрит большими круглыми глазами. Будь кто-то другой на месте Чангюна, он бы даже умилился предстающей картине. Но он то знает, что Кихён таким образом просто выпрашивает ещё одну дозу. Секс за наркотики стал привычкой, а не отношениями. Насколько же сильно надо было укуриться, чтобы это не заметить. Им снова тяжело вздыхает и смотрит тяжелым взглядом, оглядывая очередной блядский наряд на парне. Мерзко. Он резко отпускает чужие запястья, что безвольно падают вниз. Кихён открывает рот, чтобы что-то сказать, но Чангюн тут же кладёт указательный палец на его губы, прося внимания и тишины. Говорить что-то особо не хочется. Это тоже самое, что сотрясать воздух, но уйти без слов не получится. Это всё только привлечёт больше внимания к нему. А это последнее, чего не хватало больной голове Има. Кихён только хочет прижаться к нему, но Чангюн удерживает его за одно плечо, соблюдая приличную дистанцию: — А теперь слушай меня внимательно, если ты в состоянии слышать, — Чангюн заглядывает в тёмные глаза, старается увидеть там хоть каплю внимания, но видит там только желание и подкрадывающуюся медленно ломку. — Я никогда ещё не был так бодр как сейчас. Хосок ведь ушёл, да? — он начинает тараторить без умолку, заставляя Чангюна ещё больше ненавидеть происходящее. — Мы наконец-то сможем быть вдвоём? Да? Я так давно хотел к тебе... Я скучал! Чангюн встряхивает слишком худое тело над землёй и ставит ровно перед собой, слегка наклоняется, чтобы его глаза были ровно напротив. — Хосок больше не придёт сюда, — в глазах напротив загорается радость, но Чангюн тут же продолжает. — Как и ты. Прекращаешь это делать, забываешь мой номер и дорогу в этот клуб ровно также, как и ты забыл дорогу в родительский дом. Я ясно выражаюсь? — Я не понимаю, — Кихён хватает Чангюна за руку, но тот вырывает её, отходя дальше на шаг. — А ты пойми. Всё очень просто. Сваливай, пока можешь уйти сам. Иначе позову охрану. Чангюн держит голос очень хорошо. Не дрогнул ни на секунду. В такие моменты надо действительно, просто быть решительным и отказываться от груза. Груза, который продолжает тебя тяготить уже очень долго. Понимание ошибки пришло слишком поздно — когда Ю привязался и не собирался уходить. Было бы хуже, если бы он привязался к Чангюну, а не к наркотикам. Чангюн грубо разворачивает парня на сто восемьдесят градусов и толкает в сторону выхода: — Мне не нужна твоя любовь, я устал, по-хорошему, свали нахуй, — делает последний толчок, от чего Ю запинается и чуть ли не падает, но тут же разворачивается и смотрит глазами полными слёз и тревоги. Кидается обратно, пытаясь обнять за плечи, но Им отталкивает, складывает руки на груди и смотрит с презрением. — Говорю тебе, прекрати ломать себе жизнь, найди нормальную работу, брось наркоту и живи нормально. Хосок всё ещё готов тебя принять. А мне это не нужно. Твоя помощь мне больше не понадобится. За это могу сказать спасибо, а остальное формальности жизни. Чангюн останавливается на несколько секунд, смотрит на трясущееся напротив тело, заплаканные красные глаза и такое же красное лицо. Казалось бы, что-то должно его зацепить и остановить. Но он не чувствует ничего, кроме неприязни. Мерзко. Очень мерзко. Он сжимает кулаки, что спрятаны между рук на груди. — Не заставляй меня угрожать тебе стволом и чувствовать себя последним мудаком. Мне не сложно, а тебе неприятно. Жизнь Ханны Монтаны стала тебе не к лицу, тебе уже не пятнадцать, чтобы жить так, как живёшь ты. Возьми себя в руки, соберись и живи как оригинал, а не фальшивое подобие.