Душа не рождается и не умирает. Она никогда не возникала, не возникает и не возникнет. Она нерожденная, вечная, всегда существующая и изначальная. Она не гибнет, когда погибает тело. Бхагавад-Гита
***
…когда с уст Маринетт сорвалось последнее слово заклинания, яркий свет вспыхнул перед её внутренним взором, и она потеряла сознание — воздух разрезал громкий отчаянный крик. — Нет, Адриан! Маринетт бросилась было к Коту… но вместо этого её отнесло куда-то в вихрь мрака и теней. Будто бестелесного призрака её вырвало из тела и куда-то понесло сквозь возмущения воздуха, пространства и магии. Неизвестно куда… и прочь от Адриана. — Нет, нет, нет! — воскликнула Маринетт с отчаянием. — Нет, это моя вина! В голове билась лихорадочная мысль, что это кричал её бедный несчастный Котёнок, которого Маринетт оставила сражаться одного против целого отряда неприятелей. С глаз как будто сняли заслон — как и с мыслей. «Чем же я думала, чёрт возьми! — мысленно взвыла она. — Зачем?!» И тут Маринетт неожиданно ответили. Шёпот из головы не исчез — он как будто трансформировался во внешнего бестелесного собеседника. «Так надо было, — усмехнулся голос. — Не кори себя, детка. Это мы позвали тебя сюда… Так что твоей вины в происходящем нет». — Кто это? Сжав кулаки, Маринетт огляделась чуть внимательнее. Вокруг клубилась темнота. Но не та, что поджидала их с Адрианом в недрах Храма — от неё не исходил леденящий душу мрак, не терзал холод. Это… была просто тьма, схожая, может быть, с катаклизмом. Исключение только составляло лишь то, что она не приносила вреда — она просто была, как существует в этом мире небо и земля, ветер и солнце. Тело Маринетт как будто ничего не весило. Она парила среди этой лениво перекатывающейся темноты подобно пушинке. И, что удивительно, трансформация на Маринетт отсутствовала. — Где моя магия? — нахмурилась она. «Твоя магия? — усмехнулся бестелесный голос. — Эта магия принадлежит Тикки, и… Ах, постой, — осёкся вдруг он. — Ты же её истинная хранительница. Тогда да, твоя. Послушай, девочка…» «Нашёл тоже, девочку», — не удержалась от едкого комментария Маринетт, правда, про себя. Однако незримый собеседник всё же услышал её. «Да-да, девочку, пусть твоей душе и несколько миллионов лет, всё равно мы старше, — грубо оборвал он Маринетт, которая в изумлении раскрыла рот: подобный бред она никак не ожидала услышать. — Слушай, мы, конечно, иногда любим потрепаться, но за темой по типу реинкарнаций не к нам. Мы тебя позвали, чтобы предложить сделку». Маринетт изо всех сил стиснула зубы. Она отчаянно старалась не развивать мысль о том, что этот невидимый чёрт (голос при этом хихикнул) — о, или постойте, их там несколько? — знает кучу того, что надо и не надо, и попыталась сконцентрироваться на Адриане. Он там, один. А она тут торчит, как неприкаянная. «Не волнуйся, время тут и там течёт совершенно по-разному, — успокоил собеседник. — Мы можем тут болтать хоть целый час, а там пройдёт всего минута. И не нужно ругаться, мы и не такие слова знаем. Сама прочитала ритуал и почему-то недовольна…» — «Защита и Освобождение» вряд ли предназначены для разговора с потусторонними сущностями, — огрызнулась Маринетт. Ворчала она теперь уже для порядка. Конечно, голос не до конца успокоил Маринетт, но часть её всё же расслабилась, когда услышала, что Адриан всё-таки не один. И кто только вынудил её оставить его? «Мы, сказали же, — невидимка вздохнул так тяжко, что Маринетт даже показалось, что он — они? — закатил (и) глаза. — Пока твоя исцеляющая сила не прокатилась по планете и не обрубила с нами связь окончательно, выслушай хотя бы!» — Слушаю. Маринетт мрачно уставилась на один из клубов дыма, который подозрительно походил на чью-то голову. Ещё и с зелёными глазами. «Это не Плагг, не парься, — «отмахнулся» голос, и «шарик» темноты распался. — Он давно не с нами, предательский засранец, так что влезть в наше коллективное сознание не сможет. Только если вот так, как ты, но для этого ему нужно открыть сознание с помощью какого-нибудь ритуала. Вот как ты со своим очищением». — Что. Вам. От. Меня. Нужно? — поторопила его-их Маринетт. Она бы присела, конечно… да некуда было. Пришлось ограничиться скрещиванием рук на груди. «Согласие на сделку, — радостно усмехнулся собеседник. — Ты — нам, мы — тебе». А вот Маринетт веселиться не торопилась. — Могу я услышать условия? Голос со смешком заулюлюкал, на что Маринетт закатила глаза. Туман взвился, невесомо дунул тёмной пыльцой ей в лицо, отчего Маринетт возмущённо закашлялась и замахала руками. «Ой, какая ты вредная, — притворно проворчал невидимка. — Ладно, так и быть, расскажем тебе всё с самого начала! Гэй-оп!..» Не успела Маринетт согласиться или отказаться, как её как будто куда-то понесло, закружило… Хотя, может, это завертелось пространство вокруг, потому что клубы чёрного тумана взвихрились, заплясали-затанцевали буйный танец — а потом резко схлынули в стороны, и Маринетт ахнула. Она парила прямо в космосе, среди ярко мерцающих звёзд. Но поскольку Маринетт сейчас походила скорее на дух, то и дышать ей тут не требовалось. — Какая красота, — прошептала она в изумлении, оглядываясь. Далеко-далеко разрезали тёмную материю кометы. В отдалении Маринетт видела, как галактики сталкивались друг с другом, рождая новые, а вместе с ними огонь и волны силы, что прорезали космос. Что-то взрывалось, кипело, бурлило… Спокойного места нигде, казалось, не было — всё окружающее напоминало яростный миг начала начал, когда жизнь только зарождалась. Даже смутно напоминающая Землю планета, над которой парила Маринетт, была сродни кипящему котлу: поверхность пузырилась, дрожала и извергала пласты лавы. Выглядело всё это, конечно, мощно и оглушающе. Просторы космоса всегда завораживали Маринетт, но сейчас — в этот самый миг — она казалась себе такой крошечной на фоне громады Вселенной, что даже становилось немного жутко. «Рады, что тебе нравится, — хмыкнул голос. — Сейчас мы покажем тебе истоки». Порыв магии, подобно ветерку, подхватил бестелесный дух Маринетт и понёс далеко-далеко, в глубины космоса, чтобы остановиться рядом с довольно огромной планетой. Жизнь на ней только-только появлялась — и то благодаря некой чудотворной силе, что окутывала простор. «М-да, тему реинкарнации всё же не обойти, — тяжело вздохнул собеседник, а потом тон его изменился, как будто к «микрофону» подошло другое существо. — Гляди-ка, это ты там». Маринетт в полном недоумении наблюдала, как над планетой носилась маленькая искорка. Она танцевала над бурлящими лавой вулканами, над реками пламени и огненными просторами, и мощь ядра планеты потихоньку остывала, успокаивалась и медленно — тысячелетиями — покрывалась зеленью и цветами. Серебристый смех был слышен издалека — он напоминал журчание чудотворной воды. В какую-то долю секунды искорка оказалась неподалёку. Замерла на ослепительно долгий миг, и Маринетт почудилось, что она смотрит в ясные, такие пронзительно синие глаза Тикки. А потом искорка — ярко-красная, такая тёплая — понеслась вскачь дальше. — Это… не я, — глухо пробормотала Маринетт. — Это Тикки! «Приглядись чуть внимательнее, — лениво посоветовал голос и «подтолкнул» Маринетт в спину порывом космического ветра. — На шлейф за ней посмотри». Ничего примечательного в «хвосте» искорки Маринетт так и не увидела, как ни силилась разглядеть. «Не понимаешь? — смеялся собеседник. — Оно и понятно. Твой разум сейчас ограничен телесной оболочкой. Но тогда, на заре времён — вы с Тикки были единым целым. Она — чистой энергией, ты — направляющей и контролирующей её силой. Видишь, как чётко она двигается? Если бы не этот контроль, если бы не ты, она бы разнесла всё мироздание. Так, к слову, и с остальными тоже. Все эти… квами, — тут голос презрительно скривился, — они всегда были такими. Позже, гораздо позже, когда появились на свет первые люди, произошло ваше разделение. Надо же было как-то общаться с обычными человеками», — хмыкнул он. Слушая пространные объяснения, Маринетт завороженно наблюдала, как с развитием цивилизации на планете искорка, олицетворяющая Тикки, встретилась с одним из представителей этой первой нации. Кажется, это именно его упоминали и мастер Фу, и Мастер Су-Хан как Мага, который создал камни чудес. Маг смог приручить искорку, дал ей форму, высек из хрустального монолита первые серьги Божьей коровки — они тогда разительно отличались от тех, что сейчас были на Маринетт, но она интуитивно чувствовала, что это были они. Искорка в процессе образования камня чудес разделилась на две части: одна — стала Тикки в том образе, в котором Маринетт знала её, а вторая… Смесь ужаса и недоверия отразилась на лице Маринетт, когда она разглядела лицо девушки, которая возникла в завихрениях магии: то самое лицо, которое так часто смотрело на неё из зеркала. Эта Маринетт из далёкого прошлого напоминала сияющий призрак. Длинные — почти до пят волосы — струились вокруг тела, синие глаза сияли первыми красками голубого неба в вышине. «Так случилось и с остальными, — напомнил о себе голос, и Маринетт вздрогнула: разглядывая картины, представшие перед ней, она совсем позабыла, где находится. — У каждого квами была душа… — здесь незримый собеседник заговорил глухо. — Маги и его потомки помогали им воплощаться в физическом образе. Так появились все вы». Маринетт с изумлением наблюдала, как следом за ней вспыхивали разноцветные искры и разделялись как на известных ей квами и людей, кому она уже раздавала камни, так и на тех, кого видела впервые. — Ну да, — прошептала Маринетт, прижимая к груди руки. — Шкатулок-то на Земле не одна. «Рады, что ты это понимаешь». Маринетт жадно вглядывалась в одновременно знакомые и незнакомые лица, недоумевая, как так могло произойти? Как она угадывала, кому дать талисман там, в своём времени? «Ты — первая из них, конечно, ты это чувствовала, — хмыкнул голос. — Это работает на интуитивном уровне». Маринетт нахмурилась. Что-то не давало ей покоя, и она знала, что. — А как же… Как же тогда те случаи, когда я давала талисманы другим людям? Разве они не должны были не работать, если с камнем связана только одна… своя душа? Она вспомнила, как давным-давно давала Адриану камень Змеи… но у него не получилось с ним толково справиться. А вот с её талисманом совладал лучше: по крайней мере, из Супер-шанса Адриану выпадало именно то, что нужно было, а не дурь какая-то. У неё же самой вполне неплохо получалось концентрироваться, когда случай подкидывал возможность превратиться в Леди Нуар. «Так то ненадолго было, — хихикнул невидимка. — Ведь после вашего… разделения… любой мог воспользоваться камнем чудес, чтобы получить силу соответствующего квами. Вот только длительное использование сводило не-своего носителя с ума… в буквальном смысле этого слова». Маринетт вспомнила Габриэля Агреста. Действительно, он так много лет носил камень Мотылька, что в итоге просто слетел с катушек. Он не узнавал даже собственного сына, когда тот приходил к нему во время следствия в тюрьму. Тогда Маринетт не могла понять, почему. Теперь — всё стало так очевидно. Камень Мотылька был связан не Габриэлем — и Маринетт уже увидела, кто был его истинным хранителем. — А как же Адриан? — тихо спросила она, рассматривая череду лиц. — Почему… его тут нет? «О, а это отдельная история, — хохотнул голос, но в нём отчётливо слышалась едкая горечь. — Сейчас покажем». Разделившиеся на квами и людей искры исчезли, осталась только одна — та, из которой родились Тикки и Маринетт. Она ласково сияла, переливаясь в свете безымянной звезды. Искорка плясала, забавляясь, скакала от одной планеты к другой, пока не наткнулась на нечто, что заставило Маринетт невольно вскрикнуть: это была странно неясная тёмная масса, напоминающая грозовую тучу с зелёными молниями. «Ещё до встречи с Магом, вы с Тикки столкнулись с силой, вам неизвестной. С нами, — собеседник заговорил с гордостью. — Мы были полной противоположностью. Той силой, которая пожирает всё вокруг. Мы хотели поглотить и вас, но вам с Тикки удалось скрыться. Мы долго, очень долго искали вас — слишком сладка была даже память о вашем свете, который насытил бы нас на долгие-долгие годы». Белая искра умчалась далеко-далеко, её след потерялся во мраке космоса. А мрачная сила медленно перекатывалась с планеты на планету в поисках своей долгожданной пищи. Маринетт невольно передёрнуло, и она обхватила плечи руками. Сейчас ей вряд ли что грозило: если бы она не нужна была этим ями, её сразу же поглотили, не размениваясь на сантименты. Однако всё равно было неуютно. А собеседник тем часом продолжал свой рассказ, совсем не замечая состояния Маринетт. Он одновременно и упивался воспоминаниями о прошлом, и… вместе с тем тон его так и сочился усталостью, ненавистью и отчаянием. «Мы искали… и всё же нашли. Уже после разделения большинства из квами. Стычка за стычкой — так разразилась полномасштабная война». Картинка перед глазами поменялась. Взор снова вернулся на первую планету — колыбель жизни, к тому моменту, когда ещё не произошло разделение искр. Сияющие в своей первобытной мощи искры отражали атаки уродливых теневых монстров, чтобы не дать им уничтожить только-только зародившуюся цивилизацию людей. И та, и другая сторона несли потери, но никто не собирался отступать. «И тогда, когда мы, казалось, победили, один из нас оказался предателем. Вы с Тикки оказались очень… убедительны». Маринетт как сквозь пелену тумана видела, как в отдалении белая искорка «беседует» с неясной тенью с зелёными глазами. Она неожиданно вспомнила слова Плагга: «Тикки раскрыла мне глаза на истинную природу вещей, и я присоединился к квами». Так вот оно, как всё было. «Это оказалось поворотной точкой, — отрешённо произнёс голос. — Он был сильнейшим из нас… И мы проиграли, когда он повернул свои силы против своих бывших собратьев. Нас запечатали по другую сторону реальности, оставив только способность наблюдать — то ли в насмешку, то ли в наказание…» «…то ли в назидание», — подумала Маринетт. Собеседник так и не слышал её. Как завороженный, он описывал открывшуюся перед взором сцену: белая искорка танцевала вокруг клубка тени, придавая ему форму — вместо неясных расплывающихся очертаний вырисовывалась чёрно-зелёная звезда со шлейфом из изумрудно-ониксовой пыльцы. Так обрёл свою форму Плагг. Так появилась душа Адриана. «Вы подарили ему самое ценное, чего не было у нас, — подтвердил догадки Маринетт голос. — Душу. Потом разделили и их, когда ваши создавали камни чудес. Вот так, — интонация невидимого собеседника снова поменялась. — Теперь ты знаешь историю начала». Реальность вокруг снова заволокло туманной дымкой, скрывая космос и возвращая в тёмное уже знакомое пространство. Вот только оставаться в нём ужасно не хотелось. — Но зачем? — нахмурилась Маринетт. От подобного рода откровений её слегка потряхивало. — Зачем всё это? Какой смысл, что вы рассказали обо всём мне сейчас? «Нам нужна твоя помощь, — бесхитростно сказал голос. — Нам нужна… душа». Маринетт непонимающе огляделась, будто пыталась найти хоть кого-то, чтобы заглянуть в глаза и прочесть в них правдивый ответ. — Душа? — переспросила она. — Зачем вам душа? «Чтобы жить. Чтобы просто жить как и все вы. Думаешь, мы просто так пытались уничтожить вас на заре времён? — оскалился собеседник, и с каждым следующим словом тон его становился всё выше, а голос — всё громче и громче. — Мы завидовали квами, а потом и Плаггу — у них были души! — бессмертные души, которые помогали им перерождаться в новых воплощениях, получать новый шанс на жизнь, новые возможности!.. Они… — тут он замолчал и продолжил далеко не сразу. — Они могли просто жить… и быть обычными людьми. Без груза ответственности перед мирозданием, без жажды. Дикой жажды уничтожать всё подряд. А мы… Мы так не могли. Запертые, обездоленные, мы могли только бессильно наблюдать, как они набирались опыта, их души крепли и расцветали, пока мы уничтожали самих себя изнутри». Наступила пауза. Долгая и тягучая, как дёготь в бочке. — Ты… Вы хотите свободы? — тихо спросила Маринетт спустя несколько минут тишины. — Но печать ведь уже сломана. «Мы хотим жить. Хотим… второй шанс. Искупить вину? Называй как хочешь, — негромко произнёс голос. — То, что сейчас — это не жизнь. Это мучение. Мы пожираем сами себя и однажды… нас может вообще никого не остаться». Боль и отчаяние незримого собеседника Маринетт чувствовала кожей. Но ей не было противно — наоборот, жалость всколыхнулась в её душе. Представив, как эти существа тысячелетиями томились в заточении, как жадно смотрели на всё происходящее, как мечтали отхватить хотя бы кусочек счастья и для себя… Маринетт знала, что не должна была испытывать к ним сочувствия. Вот только она не могла отвернуться от страждущих. Перемена в её настроении не укрылась от ями. Они загомонили в многоголосом эхо, и только с пятой попытки Маринетт удалось призвать их к вниманию. — Прежде чем я решу окончательно, помогать вам или нет, — напряжённо проговорила Маринетт. — Что на обратной стороне сделки? И как я смогу дать вам душу?.. Тьма вокруг взволнованно заколыхалась. «О, это очень просто! — подал голос один из них. — Ты обеспечиваешь нас душой, мы — мощной магией твоего ребёнка! Все счастливы!» У Маринетт в буквальном смысле отвисла челюсть. Она ошарашенно таращилась на завихрения чёрного тумана, будто через него могла заглянуть в бессовестные глаза этих потусторонних сущностей. Чего-чего? «Видишь, какие мы добрые, — довольно усмехнулся голос. — Так бы слопали тебя — и дело с концом». — Я вам слопаю! — Маринетт погрозила кулаком невидимым врединам; те в ответ дурашливо захихикали. — Как я могу пообещать вам такое? Душу моего ребёнка в обмен на… какая у вас хоть сила-то? Всё есть без разбора? Этому ребёнку ещё появиться на свет надо — и прямо сейчас ничего точно не получится! «Как это? — искренне удивился голос. — А это кто? Разве там сейчас у тебя не ребёнок?» Один из лоскутов тумана подобно призрачной руке махнул в сторону живота Маринетт. Она медленно посмотрела вниз. В ушах стоял странный гул — казалось, Маринетт вот-вот потеряет сознание. Но ведь она сейчас бесплотный дух, «выпадать» из тела уже попросту некуда. — Ребёнок? У меня… Во мне? Прямо сейчас? Её голос, казалось, охрип. Маринетт как в замедленной съёмке дотронулась ладонью до своего призрачного живота, будто пыталась ощутить его, почувствовать зародившуюся жизнь под пальцами. Но ведь они предохранялись. Специально пытались не допустить именно такого развития событий. В ту ночь в трейлере они с Адрианом немного увлеклись? Или же это случилось на яхте?.. Голова всё ещё кружилась, несмотря на то, что была призрачной. «Мы почуяли его, когда вы вернулись из транса, который наслал на вас Энцу. Помнишь? Временной скачок, — как сквозь бочку слышала Маринетт совместные голоса ями. — Со дня на день у малыша появится душа, и мы решили рискнуть, попробовать договориться с тобой. Вы же, как никак, с Тикки части одного целого, первозданного. Которое уже подарило душу одному из нас. Не почувствуй мы вас сейчас…» — Вы бы уничтожили нас как Энцу, да? — безжизненно спросила Маринетт. До сих пор её мурашки пробивали, когда перед внутренним взором всплывала картина, как Энцу затягивало в чёрную дыру в полу. «Не без этого, — тень как будто бы оскалилась. — Когда этот парень сломал печать, пообещал нам взамен на силу кучу сладких душ, но, как понимаешь, обычные людишки — совсем не то. Нам нужна своя… а не куча бессмысленных левых». Кулаки у Маринетт зачесались. Она готова была начистить морду всем этим засранцам прямо сейчас, даром, что бесплотная. Голоса вокруг загоготали, кружась в хороводе. «Боевая, — одобрил один из них. — Это хорошо, сможешь защитить, если что. Хотя вас там двое для защиты, точно. Вот только этим засранцам мы бы ребёнка не доверили, но…» — Хватит! — рявкнула Маринетт. Ей уже начало порядком надоедать происходящее, ещё и Адриан остался там один. Пора кончать с этим фарсом. — Что за сила у вас, объяснить можете? Это не навредит моему ребёнку? «Возьми Плагга и умножь его силу в несколько раз, — мгновенно отозвался голос. — Нас же много. И это точно не навредит. Ну, можешь считать, что его отец передаст ему свою силу, только и всего. У нас с ним же одна природа способностей, как ни крути». — Мне нужны гарантии, — нахмурилась Маринетт. — Чтобы эти способности не вышли из-под контроля. И чтобы вы не вмешивались в душу моего ребёнка. Она обняла живот руками, будто пыталась спрятать от этих незримых сущностей ещё нерожденное дитя — их с Адрианом сына или дочку. Но разве могла Маринетт посостязаться с теми, кто в давние времена чуть не уничтожил мир?.. «Не вмешаемся, — был покладистый ответ. — Нас… осталось не так уж и много. И мы хотим жить, чтобы ты о нас там не думала». — Но он один, а вас много, — нерешительно произнесла Маринетт. «Нас осталось меньше, чем ты видела, — намекнули ей на картины прошлого. — Считай, мы как будто одно существо — а душа твоего сына будет очень яркой, мы в этом не сомневаемся. И мы навсегда попадём в зависимость от тебя и твоих решений, если ты согласишься, — добавил, поразмыслив, голос. — Мы будем подчиняться в равной степени тебе, как Хранительнице, так и твоему сыну». Маринетт тяжело сглотнула. Сыну. У них с Адрианом будет сын. Невозможно было поверить в такое, но… интуитивно она чувствовала, что это правда. Как и то, что говорили и показывали ей эти существа. Конечно, Маринетт было без разницы, как давно и много раз перерождалась её душа — ей важнее была та жизнь, что есть у неё сейчас. Однако… их страдания и боль откликались в ней как её собственные. Как страдания и боль Адриана. И больше всего на свете Маринетт не хотела, чтобы он мучился. Но в то же время — оставила его в одиночку сражаться с целым отрядом неприятеля, и неважно, что это ями звали её к себе на разговор. Сейчас — она должна быть сильной. Ради них. — Хорошо. Голос Маринетт зазвучал удивительно громко и бодро, эхом отскакивая от вихрящихся клубов тёмной энергии. Он падал будто камни, переворачивал горы, менял русла рек. Маринетт чувствовала вибрации, исходящие от неё, и нисколько не сомневалась: то, на что она подписывается, нарушено не будет. Древняя магия проследит за этим. — Я принимаю условия сделки. Но ты должен отпустить всех тех, кого заколдовал, слышишь? «С этим справится твоё Исцеление, — покладисто ответили ей. — Но знай, часть из предателей Ордена впустили в себя нашу силу добровольно, и их очистить не удастся. Но, я думаю, ты с ними на раз-два справишься. А мы поможем». Рокот всколыхнул чёрный туман. Голоса как будто унёс невидимый ветер… а в следующую секунду он шквалом обрушился на Маринетт, проникая в самое сердце, устремляясь вниз, к животу, где через мгновение вспыхнула маленькая золотистая искорка. Проморгавшись, Маринетт открыла глаза. Она с удивлением увидела висящий перед ней драгоценный камешек, напоминающий чёрный звёздчатый сапфир: маленькая золотая искра, помещённая под стекло мрачного янтаря. Маринетт протянула к нему руку. Камень мягко упал ей в ладонь, согревая приятным теплом. «Из него получится неплохой камень чудес», — подумала Маринетт… …а в следующую секунду открыла глаза. Только теперь уже в реальности — той, которую ещё предстояло принять.