Инородный элемент

              Всё тайное рано или поздно становится явным. Бофур пошёл среди ночи по надобности. Нори случайно проснулся пораньше. Кили открыл глаза, намереваясь почесать нос, увидел, как Торин целует мне руку, ужасно смутился и снова уснул. Появился способ проверить, смогла бы община гномов меня принять. Результат, как и предполагалось, не утешал. Первой ласточкой стала дружба с Ори. Когда забылась оплошность с кхуздулом, мы быстро сошлись на ниве общей любви. Любви к производству и чтению книг. Как-то вечером я не удержалась и набросала в пыли идею печатного пресса с наборным шрифтом. И по поволоке в глазах молодого гнома поняла, что покорила его сердце навсегда. С тех пор только и было разговору, из какого металла отливать руны и какого размера делать страницы. А пока опробовать замысел не получалось, он прилежно описывал всё, что происходило с отрядом. Включая сколько раз мы поели, когда легли спать и какая была в этот день фаза луны. А я сидела с ним рядом и линовала листы. И вот, стоило Нори увидеть нас с Торином и сказать: «Кхм», как за каждым моим передвижением принялись следить глаза Дори, старшего брата. И если я подходила к Ори, он нервно бледнел. Ещё хуже поступил Бофур. Он ни в чём не упрекал, но в каждом его взгляде, устремлённом на меня, читалось разочарование. Он словно бы говорил: «Эх, девка. Мы тебя пригрели. А ты…» «А что я! – хотелось кричать мне. – Я его не соблазняла. Он сам пришёл ко мне ночью. Он, а не я. А что я его не прогнала, так это только моя ноша, и мне за неё отвечать». И сама возражала. Да, виновата. Да, соблазнила. Могла ограничиться поцелуем, он бы забыл свой порыв. И попробовала закрыться теперь. Но было поздно. Почуяв свободу, Торин нёсся, как ураган. Словно из рога изобилия посыпались истории про его детство, скитания и жизнь в Синих горах. О дружбе с Двалином я узнала, кажется, больше, чем знал сам Двалин. Они встретились, когда наследнику приискали сверстника для упражнений. Два мальчишки одного возраста и одного роста. Двалин был из семьи достаточно родовитой, чтобы приблизиться к принцу, но недостаточно богатой, чтобы иметь с ним проблемы, если бы принц ему что-то сломал. Самому Двалину приказали быть осторожным. И он заранее думал о напарнике худо, ожидая увидеть избалованного сынка. В неполные двадцать Двалин был грозой своего яруса по прозванию Железный кулак. Редкая драка обходилась без него. В первый же день наследник его поколотил. Да так, что вспоминать о приказах и сдерживать силы не пришлось. Прежде не знавший поражений Двалин был восхищён. И после, принимая протянутую руку, помогавшую подняться с песка, испытал горячее чувство благоговения, как нашедший на себя управу буян. И понеслось. Они всегда были рядом. Вместе работали в кузницах, вместе гнули спины в людских деревнях. Когда принц лишился всего, именно Двалин ему объяснил, что да как в том новом мире, в который он внезапно попал. Они вместе прошли Азанулбизар и основали колонию в Синих горах. В день, когда Торин назвал себя Королём, Двалин занял почётное место у него за спиной. И, казалось, так будет всегда. Пока в эту чудную пару не вклинилась я. Столь тесная дружба была необычной. Даже для гномов, славившихся постоянством среди прочих рас. Про Торина и Двалина говорили, что их отношения ближе, чем могут позволить себе двое мужчин. Об этом через много лет обмолвилась Дис, вероятно надеясь, что я наконец-то ей всё проясню. Однако я посмеялась над сплетней. Двалин относился ко мне настороженно, это так. Но не ревновал, как бывший любовник. Да и Торин казался совершенно неискушённым в любви. Думаю, грозный Железный кулак был из тех, кому нужен вожак. Он преданно оберегал узбада и всех, кто дорог ему. А когда появилась Глэдис, стал также предан и ей. Пока же он никак себя не выдавал. Хотя я ожидала, что Двалин первым спустит на меня всех собак. Он да Глоин. Второй был ярый поборник нравственности. Постоянно намекал Торину на дурные склонности Фили. Среди гномов не приняты свободные связи. Справедливости ради, у них не так-то много возможностей их завести. Гномьи девы расстаются с невинностью лишь по закону, соблюдя все условности и подписав подробнейший брачный контракт. А женщин других народов гномы не жалуют. Вернее, женщины других народов не жалуют гномов. Они для них карлики и уродцы, продавшие души за секреты своего мастерства. До сих пор в деревнях детей пугают гномом. Придёт, мол, и заберёт в глубину гор. Продажных же женщин гномы за женщин не считают. Покупая и продавая всё, что только можно продать, они не понимают, как кто-то решает торговать собой. Так что слухи об успехах Фили у девушек Шира никак не добавляли его дяде очков. Уважение клана давно держалось не на королевском величии, а на собственных талантах узбада. А также на том, что его кузен, глава Железных холмов, был самодур. И все, у кого недоставало сил его выносить, бежали к Синим горам. Если бы Глоин мог предпочесть кого-то вместо Торина, он бы предпочёл. Но выбора не было. Только Торин оказался настолько сумасброден, чтобы идти в Эребор. И Глоин терпел. Терпел его племянников, из которых старший был юбочником, а младший ловчее управлялся с луком, чем рубился мечом. Терпел вольные замашки узбада и то, что тот якшается с волшебником и привечает его в Синих горах. Терпел неприбранные волосы и короткую бородку, словно перед ним человек, а не гном. Терпел даже то, что узбад не женат. Но вряд ли терпел бы меня. Раньше я удивлялась, почему Торин не приструнит Фили. Думала, может это такое мудрое руководство – повзрослеет парень, и всё пройдёт. А теперь догадалась: у Торина у самого было рыльце в пушку. Когда ему становилось удобно, он забывал про традиции и делал то, что хотел. Короче, я ждала, что Двалин и Глоин выкажут мне своё презрение, а Фили станет каким-то иным. Ничего этого не произошло. Выглядело, будто новость до них не дошла или оставила их равнодушными. Зато другие, на кого думалось меньше, бурлили, словно котёл. Нори подошёл к Торину с мерзкой ухмылкой. По долгу службы, а Нори мастерски плутовал и обчищал ротозеев, он часто крутился в людских слободах. Потому что красть у своих не станет даже самый пропащий и опустившийся гном. И волей-неволей перенял некоторые повадки людей. Женщины, тем более человеческие, его не волновали. Но вот рассказать скабрезную шутку, где-то подмигнуть, ущипнуть девицу за зад – этому он выучился быстро и с успехом применял. Что Торин ему ответил, я не знала. Но это было что-то хлёсткое. Нори отошёл с перекошенным злостью лицом. И я почувствовала себя опять виноватой – из-за меня случился разлад. Но было и другое. Ори продолжал улыбаться, хотя братья несомненно ему всё донесли. Кили глядел на дядьку с восторгом, словно тот полубог. Бомбур заменил отодвинувшегося Бофура у меня под боком и исправно храпел. Да и Торин, когда кто-нибудь нас засекал, не старался спрятаться или сбежать. Наоборот, прижимался покрепче, делал каменное лицо. Смотрел прямо на разоблачителя, будто говорил: «Скажи мне что-нибудь. Попробуй, скажи». И тогда я думала: «Где ваши благородные пречистые девы? Сидят по домам и давят подушки? Или льют слёзы о милом над тарелкой картошки? Картошки, толчёной, с жареным мясом… не эти поганые сухари…» Как вы догадываетесь, я очень гордилась, что прохожу этот путь вместе с ним, от начала и почти до конца. Пускай не по своей воле. Мне казалось, это оправдывает хотя бы небольшую толику его любви. И однажды посреди ночи я вдруг проснулась с полным и ясным пониманием себя и своего места в новоприобретённом мире. Это произошло в одну из тех душных ночей, когда лес словно смыкался над головами и давил чёрной гущей, не давая вздохнуть. Но я не чувствовала давления и не ощущала духоты. Мне чудилось, из меня выстреливает сноп света, проникая сквозь глухую листву и добираясь до звёзд. Это был подарок. Милость, благодать. Когда вскорости подошёл Балин, я была готова к разговору. Хотя вначале повела себя, как привыкла. - Милая, - Балин говорил со мной редко. Но когда обращался, использовал ласковые слова: «милая», «дружочек». После Гендальфа он был самый старший в отряде, и ему нравилось разыгрывать эдакого мудрого дедушку для всех. В действительности его беспокоили только Торин и принцы. Не знаю, чего в этом интересе было больше: любви к тем, кто вырос у него на глазах, или потаённой надежды на возрождение клана. Итак, он пришёл и сказал: - Милая, мне кажется, тебе нужен совет. - Нет, мистер Балин, - ответила я. - Благодарю за заботу, но мне не нужен совет. Седобородый гном поджал губы. Если с тобой говорит старший – заткнись и внимай. Но пересилил себя, сделав скидку на то, что я молода и не кхузд. Осторожно заметил: - То, что происходит, касается не только тебя. - Верно, - согласилась я. – Однако я отвечаю лишь за себя. И когда он отошёл, поняла, что сглупила. Обидела старика. К тому же ночное озарение говорило, что я уже не одна. Догнала его и извинилась: - Да, мистер Балин, мне нужен совет. - Торин порывист и горяч, - сказал он тогда, – хоть и умеет это скрывать. Можешь поверить, я знаю его много лет. Всё новое и неизведанное привлекает его, и сейчас неизведанным ему кажешься ты. Твоё появление, такое волшебное и возбуждающее… У меня заалели щёки. - Твоя внешность. Ты не человек и не гном, не хоббит и уж тем более - не эльф. Даже твой ум… Я подняла на гнома глаза. В моей характеристике редко добирались до ума. - Даже твой ум. Ты много знаешь для женщины и в общении непосредственна и очень смела, что я склонен относить к излишней… э-э-э, живости натуры. Я покраснела опять. Но гном прервал меня жестом: - Я не таков, как Глоин, и не стану читать тебе нравоучений. Он до сих пор не знает. А даст Махал, и не узнает, парни держат язык за зубами, теперь даже Нори. Ссоры промеж своих нам не нужны. - Так чего вы хотите? – удивилась тут я. – Торин ваш король. Вы – его отряд. Порешите всё между собой. Я не завлекаю его волшебными плясками в сети… И вдруг поняла – они не могут повлиять на него, поэтому ходят ко мне. Берегись, мистер Гендальф. Твои уроки кой-кому пошли впрок. Вы, вероятно, спросите, зачем Торин устроил себе переполох. Он был умён и сознавал, что отряд примет его новое увлечение в штыки. А вот такой был мужик. Потомственный царедворец. Из тех, что будут смотреть на тебя прозрачными и чистыми глазами, а когда отвлечёшься, незаметно откусят руку по локоть. Да так ловко, что ты сам его и поблагодаришь. Каждый из нас мнил себя великим умником в этом походе. Гендальф думал, что вертит своим посохом землю. Бильбо Бэггинс – что ключевая фигура здесь он. Я была уверена, что владею ситуацией. А Балин – что сможет всегда на неё повлиять. В итоге Торин всех нас нагнул и скрутил в бараний рог. Но до этого было ещё далеко. Пока я просто догадалась, что Торин относится к соплеменникам, как ко мне. Очаровывает неотразимостью, а после ставит в ту позу, в какой желает иметь. И попробовала объяснить: - Он делает только то, что захочет. Говорит, что хочет. О чём не хочет, не говорит. Хочет - приходит, хочет - уходит. Я не могу ни оттолкнуть его, ни удержать. - Я знаю. Я же учил его много лет. - Тогда чего вы хотите от меня? – повторила я. – Даже если я охладею к нему, он продолжит ко мне приходить. Это была моя тайна и гордость. Его Величество, узбад Синих гор и наследный Король-под-Горой, так звучал второй титул, нуждался во мне. Долгие годы его отдушиной была Дис. Но сестре не расскажешь всего. Ей не пожалуешься на властного деда, с ней не поскорбишь об отце, потому что она сама по нему скорбит и негоже растравлять раны, особенно когда сестра лишилась почти всей семьи и даже любимого мужа. А мне – можно. Я была никто. Не своя, но и не чужая. Не друг и не враг. «Не человек и не гном». А ещё давала честную обратную связь, как его замашки выглядят со стороны. Однажды он рассказал, как дед принял заказ на ожерелье для короля эльфов. А когда тот со свитой явился во дворец, принародно его унизил, отказавшись заказ продавать. И я открыто заявила, что дед поступил некрасиво и что с королями так обращаться нельзя. Торин ужасно взъярился. А в лесу, в условиях вечной измотанности и недоедания, взрывные стороны его характера обозначились резче. Я думала, по меньшей мере, получу по лицу. Он сдержался. Низко наклонился и, обдавая непередаваемым ароматом несвежего дыхания и немытых волос, прохрипел: - Кто ты такая? Что ты видела? Сколько живёшь? - А неважно, сколько живу, - ответила я, надеясь, что запах из моего рта сшибает так же, - я знаю людей. Знаю, зачем они создают богов и зачем разрушают. Знаю, о чём мечтают и в чём не признаются даже себе. - Но эльфы – не люди, - возразил он. - Да ладно! И как поступил твой прекрасный эльф? Обиделся и не дал вам корки хлеба? Как обиделся бы любой человек. Так что эльфы твои – обыкновенные люди. Такие же, как все. Он остыл. Откинулся к дереву, под которым сидел. Спокойно продолжил: - Говорили, что дед мой подвержен проклятью. Я не верил этим слухам. До того дня, как он отказался отдать эльфам ларец. Тогда он и впрямь показался безумцем. Но у нас не принято возражать старшим. А дед был старшим вдвойне – как старейшина и как король. - Зачем вы ходили потом к этим эльфам? – гнула свою линию я. – Понятно же, что они бы прогнали вас прочь. Его лицо походило на лицо мальчишки, которого лишили любимой игрушки. И мне стало ясно. - К эльфам ходил только ты, твой дед не ходил. Но зачем? Его взгляд говорил мне: «Умолкни». - Ты думал, они лучше, чем вы, - прошептала я. – Думал, они смогут перешагнуть через обиду. Ох, милый… - тут я его обняла, - все мы в юности думаем, что кто-то лучше, чем мы. - Эй! – приглушённо зафыркал он. – Тебе сколько лет? Расстегнул пуговку моей рубашки и поцеловал в выступающую над туго накрученной повязкой грудь. Тоже хорошая штука. С сестрой такое не провернёшь. Я уткнулась носом в его макушку и поняла, что за это его и люблю. За то, что под сорока фунтами железных доспехов бьётся горячее сердце. Что прошедшие годы не ожесточили его, только сделали опытнее и мудрее. Но вернёмся к разговору с Балином. Когда я намекнула, что если вам не нравится, что Торин целует меня по ночам, выясняйте это с Торином, а не со мной. На что Балин ответил: - Не знаю, как это происходит с людьми, но верю, по-своему он дорог тебе. Когда придётся выбирать, кого он выберет, тебя или нас? Конечно, вас! Гадать не нужно. - В твоей власти сделать так, чтобы этот выбор никогда не возник. И несколько путано объяснил расположение Синих гор и Железных холмов. Гномы отряда только на первый взгляд казались монолитом. Каждый из них имел отдельные причины пойти в Эребор, и верность узбаду не стояла во главе угла. - Посмотри, кто со мной, - говорил Торин. – Половина отряда – родня и также несут бремя позора. Из сторонних семей пошли Бомбур и Бофур – шахтёры, бедняки, им нечего терять. С ними Бифур, калека. И Нори – примелькавшийся вор, которого в Бри если поймают, посадят на цепь. Да он на край света готов убежать, лишь бы бока не намяли. И два его брата, что любят его. Вот всё моё войско, вот мой отряд. Родня тоже не выступала единой стеной. Например, Балин не верил в пророчество и возможность занять Эребор. В лучшем случае вынести оттуда пару вещей. Но и этот план представлялся ему слишком дерзким. Зато поблизости от Эребора лежало королевство Железных холмов. - Достойная дева хорошего рода, - неистово бормотал он. – Возобновление связей, настоящий наследник, освящённый богами и почитаемый брак. Так я получила разрешение ложиться под Торина, чтобы затем освободить его для другой. - Ты хорошая девочка, - утешал старик. – Тебе просто не повезло. Найди себе ровню. Может, благообразный хоббит, - и он пощёлкал в сторону Бильбо, - или почтенный человек? «Хрена с два, - думала я. – Буду с вашим королём, пока он сам не попросит. А там пущай хоть целый малинник заводит из достойных дев». И мило улыбнулась: - Конечно, мистер Балин. Всенепременно. Благодарствуйте за совет. Вы, вероятно, спросите, зачем я вцепилась в Торина с сумасшедшим упорством. Он ничего не давал, только брал. Не предлагал даже той помощи, которую сулил Фили. По-хорошему следовало не ссориться с гномами, а навёрстывать знания и заводить полезные связи. Девушка ловкая после обращения Балина ещё бы и денег с него стрясла. Но я не хотела быть ни хитрой, ни ловкой. Когда человек лишается всего, он думает лишь о том, как набить брюхо и спасти шкуру. Очередная ложь моего мира. На границе между жизнью и смертью меня потянуло любить. Той ночью, когда из меня палил столб света, я поняла, зачем я здесь. Чтобы встретить мужчину, которого никогда бы не встретила в той жизни. И чтобы дать ему, что он хочет, не отвлекаясь на другие дела. Вот так. Я тоже была нужна в нашем отряде. Тот, у кого верный меч, служит своему королю мечом. У кого острый ум – головой. А у кого ни того, ни другого… может выслушать и обнять. «Ошибаетесь, мистер Балин. Я не хорошая девочка, и мне очень, очень повезло». Той ночью словно разверзлись небеса. Его и мой характер, наш жизненный путь, те мелочи, уже перечисленные Балином, которые должны были его заинтересовать. Даже моё появление, требовавшее присоединиться к отряду – ни одну из женщин этого мира не взяли в поход. Для этого понадобилась такая дурочка, как я. Не молодая и не старая, не обременённая мужем и детьми, доступная телом и готовая поступиться собственной выгодой, если речь шла о любви. - Но это же Чудо! – вскрикнула я, любуясь картиной мироздания, собранной по частям. – Настоящее Чудо! - Чудо-чудо! – недовольно проворчал с боку разбуженный Бомбур. – Чудо у неё! Спи! Я знала мужчин, подобных Торину, в некоторых влюблялась. Женщины им не нужны. Лишь для продолжения рода, чем, кстати, он не горел. Женское участие требовалось ему лишь однажды – здесь и сейчас, когда он взвалил на себя больше, чем мог унести. Балин праздновал победу. Иначе как объяснить, что он положил руку мне на плечо, смягчая последний, упреждающий удар: - Ты ведь знаешь, что люди стареют быстрее, чем гномы, - и продолжал бормотать: - Примесь эльфьей крови позволяет надолго сохранить красоту. Но с таким ростом - это не про тебя. Я сложила за спиной выразительный жест с оттопыренным средним пальцем. «Удачи в поиске достойной девы, породистой бурёнки на рынке невест». В который раз убеждаюсь, без толку обращаться к другим за советом. Только душу мне разворошил, а остались всё равно каждый при своём. - И, - гном улыбнулся, - всё хочу спросить, зачем он тебе? Что ты, человек, в нём нашла? Я так растерялась, что не успела соврать и случайно выдала правду: - С ним я становлюсь лучше. Такой, какой всегда хотела быть. Гном засмеялся и потрепал меня по щеке: - Мы все рядом с ним становимся лучше. Оттопыренный палец втянулся в кулак. Я не отступлюсь. «У меня Чудо. Мне повезло».