Игра Демона

      Кроули постукивал длинными пальцами по столу. Его глаза, скрытые за тёмными очками, следили за каждым его движением. Наклонив голову сначала вправо, а потом влево, он облокотился о спинку стула и, размяв шею, продолжил следить только за ним. Неожиданно послышался шорох, и Кроули, словно змея, резко наклонил голову, чтобы распознать источник шума, но вскоре его глаза снова вернулись к своей цели.       — Я всё вижу, — довольно заявил профессор, хищно улыбаясь.       Кроули резко поднялся с места и медленными отмеренными шагами пошёл вперёд. Все звуки вокруг резко стихли, только шаги отзывались громким эхом. Кроули продолжал идти вдоль рядов, но его целью был лишь один конкретный человек. Этот парень выделялся среди прочих: он молча сидел за партой, невинно прихватив кончик ручки губами и опустив взгляд в свой листочек.       Если этот мальчишка собрался дурачить профессора Энтони Дж. Кроули, то это у него вряд ли выйдет. К этому парнишке Кроули найдёт особый подход.       И вот когда профессор подошёл к молодому человеку, тот поднял на него свои большие глаза, которые смотрели на преподавателя по-особенному, не как обычно. В них было что-то притягательное, завораживающее, захватывающее, отчего губы профессора сами растянулись в довольной ухмылке.       Энтони, облокотившись о парту, наклонился так, чтобы их лица были на одном уровне. Кроули интуитивно понял, что сердце парня перешло на бешеный ритм. Он увидел, как зрачки юноши расширяются всё больше. Тем временем рука профессора легла на бедро юноши и медленно начала подниматься вверх, пока не дошла до своей цели.       — Вы не сдали, — грозно прошипел профессор, — мистер Амстронг.       В следующим миг Кроули достал из кармана брюк юноши длинную шпаргалку, которая была свёрнута гармошкой. Одним ловким движением Кроули развернул её, та раскрутилась до самого пола, исписанная мелким почерком.       — Следующая пересдача с комиссией. И если вы ещё раз попробуете списать у меня на экзамене, то можете забыть о своём месте на моём факультете, — всё ещё грозно шипел Энтони, умелым движение вырисовывая в зачёте неуд.       Студент даже слова не проронил. Он лишь молча кивнул, соглашаясь со всеми угрозами, быстро встал и собрал все свои вещи. Напоследок парень бросил взгляд на свою шпаргалку. На неё определённо было потрачено много сил, но теперь она была скомкана профессором и выброшена в урну.       — Надеюсь, для многих это послужит уроком! — громко сказал Кроули аудитории, чтобы у каждого здесь сидячего отпало желание пытаться списать и сдать экзамен, не зная хотя бы основ. На немое согласие студентов Энтони снова улыбнулся с уверенностью, что между ними достигнуто взаимопонимание.       Но вместо того, чтобы снова сесть за стол, профессор начал ходить по аудитории между рядами. Кроули ощутил, как многие студенты завозились, пряча свои шпаргалки и телефоны, так что он с гордо поднятой головой продолжил медленно вышагивать вдоль парт, специально останавливаясь почти у каждого стола и через плечо всматриваясь в листок каждого студента. В итоге, в первые пять минут на пересдачу были назначены ещё четверо студентов. Оставшиеся студенты только больше задрожали. А после того, как Кроули встал за их спинами, внимательно следя за каждым движением экзаменуемых, некоторые лично отпросились на пересдачу, честно признавшись, что в данный момент не в состоянии написать.       И вот когда группа новых студентов взяла билеты и заняла места, Энтони продолжил ходить по аудитории, выявляя нарушителей учебной дисциплины.       Снова послышался шорох бумажки. Энтони резко развернул голову, чтобы поймать очередного студента за списыванием. Однако в следующую секунду на телефон профессора пришло сообщение, так что этому парню повезло остаться незамеченным. Все студенты с предвкушением смотрели на преподавателя в надежде, что он отвлечётся на телефон, и тогда им удастся списать хоть что-то.       Кроули извлёк телефон из пиджака и медленными громкими шагами прошёл к окну, разблокировав экран. Открыв список сообщений, он увидел, что одно из них принадлежало Азирафаэлю. Он открыл диалоговое окно, лицезрев следующее:       «Я возвращаюсь в Лондон сегодня. Может быть, встретимся? Около 20:00»       Энтони невольно улыбнулся, а его лицо вмиг расслабилось: глаза уже не метали молнии, а перечитывали текст сообщения снова и снова. Мужчина провёл кончиком пальца по экрану, а в голове слышались эти простые слова голосом Азирафаэля.       Они не виделись уже несколько дней. Последний раз они пересеклись в университете в конце декабря. Тогда Азирафаэль сдал последний экзамен и зашёл повидаться, прежде чем уехать на зимние каникулы в Тадфилд. В тот день гордый за себя юноша рассказывал, что закрыл эту сессию без хвостов, с положительными оценками, и теперь он поедет домой, чтобы отдохнуть и повидаться с родными. Энтони его внимательно слушал и немного завидовал, что ему не удастся также беззаботно провести зимние выходные перед началом нового семестра.       Конец декабря выдался для Кроули очень тяжёлым. Сначала нужно было закрыть все ведомости и подготовить статистику по проделанной работе и успеваемости обучающихся, потом завершить дела с бумагами в оранжерее, ну и, разумеется, побывать на учёном совете по завершению семестра. Далее надо было подготовить списки не сдавших предмет, потом последовал отдельный разговор с Вельзевул. Она снова напомнила Энтони про статью, для которой нужно начать готовить приложения и результаты исследования в презентации. Весь этот ад закончился только перед Рождеством.       Но затем началось другое безумие: Трейси, узнав, что её воспитанник встречает эти праздники в одиночестве, настояла, чтобы Кроули провёл Рождество с ними. В общем, выходные и так уставшего преподавателя начались не с мягкой постели и позднего утреннего завтрака, а с похода по торговым центрам, помогая Трейси найти подходящие подарки для друзей, семьи, коллег. Энтони и самому пришлось поломать голову, чтобы найти подарки самым близким людям – Трейси и Шедвеллу. Проходя мимо магазинчиков и рассматривая различные безделушки, Энтони наткнулся на галстук-бабочку, который был украшен вышивкой в виде снежинок. Взглянув на вещицу ещё раз, Энтони представил Фелла, глаза которого горят при виде подарка. Поэтому, немного погодя, нарядная шёлковая лента была куплена и упакована в подарочную коробку, которая теперь лежала в надёжном месте и ждала своего часа. Потом последовал поход в продуктовый, где Энтони бездумно ходил за Трейси, толкая тяжёлую тележку с продуктами для праздничного стола. Взглянув на купленные ингредиенты, Кроули ужаснулся тому, сколько предстоит провести перед плитой за готовкой. Но, к счастью, этой участи он избежал – ни его, ни Шедвелла не допустили к кухне.       Так что предрождественское время Кроули провёл прекрасно, ведь позволил себе ничего не делать и ни о чём не волноваться. К концу дня такое безделье надоело, стало скучно. Шедвелл и Трейси каждый год пересматривали старенький фильм, сюжет которого Энтони уже выучил наизусть, и этот год не стал исключением. Он оставил стариков и удалился в свою старую комнату.       Это место так и оставалось нетронутым. Здесь до сих пор висели плакаты группы «Queen», стояло несколько растений, за которыми Трейси регулярно ухаживала, висела гитара на стене, а на полу до сих пор лежал ковёр с выжженным углом после детской шалости рыжеволосого. Даже упаковка дешёвых сигарет, что Энтони купил в шестнадцать лет, всё также пряталась под половицей возле подоконника, только в отличие от прошлого времени Трейси уже знала о ней, но не убирала.       Энтони завалился на кровать и притянул к себе гитару, вспоминая, как загорелся желанием научиться играть в семнадцать лет, чтобы быть самым популярным в классе и иметь немалый успех среди парней и девушек. Только играть он так и не научился. Теперь он просто перебирал струны пальцами, вслушиваясь в их звучание.       Продолжая терзать струны, мужчина обвёл взглядом комнату, вспоминая свои юные годы, и наткнулся глазами на фотокарточку, которая была прикреплена к стене. Сняв её и притянув к себе, Энтони увидел себя молодого. Тогда ему было только двадцать лет, он носил короткую стрижку, любил одеваться во всё чёрное, но в то время глаза у него горели восторгом и тягой к приключениям, а уголки губ всегда были приподняты. Это сейчас, спустя время, огонь в глазах потух, а уголки губ опустились и не радовали окружающих улыбкой так часто как раньше.       Покрутив фотографию в руках, профессор задумался над тем, что Азирафаэлю сейчас столько же лет, сколько ему на этом фото. Родись он сам позже или будь Фелл старше, то Кроули бы точно не упустил такое сокровище. Он бы не позволил, чтобы этот парень расстраивался, не позволил бы кому-либо его обидеть. Он бы сделал всё, чтобы Азирафаэль улыбался каждый день и не познал горя в жизни. Возможно, встреться они раньше, Кроули бы не попал под дурное влияние Хастура и не вляпался бы в половину своих приключений, о которых стыдно вспоминать. Возможно, Кроули не посмотрел бы тогда на Алана и не познал бы предательство и измену. Если бы их не разделяли разница в тринадцать лет и статусы, они давно были бы вместе.       Кроули даже не заметил, как за всеми этими размышлениями он открыл телефон и стал разглядывать фото Азирафаэля. На ней этот парнишка счастливо улыбался, валяясь на кровати в отеле «Plaza», и читал книгу, так и не заметив, что профессор его тайно сфотографировал.       В следующий миг Энтони открыл контакты и набрал номер студента. Приложив телефон к уху, он вслушивался в гудки, пока сердце с каждым разом всё сильнее и сильнее стучало в груди.       — Привет, Фелл, с наступающим Рождеством, — первое, что сказал Кроули, когда услышал, что абонент наконец-то взял трубку.       — И вас с праздником, профессор Кроули, — ответил поникший голос.       — Азирафаэль, у тебя всё в порядке? — спросил его преподаватель и тут же вскочил с кровати, готовый набирать нужный адрес. — Что-то произошло? Может, мне приехать за тобой?       — Нет, не нужно. Я просто смотрел новогоднее кино и немного растрогался. Я надеюсь, вы сегодня устроили себе выходной? — послышался в ответ уже родной и ласковый голос.       — Да, пришлось. Вельзи меня пинками выгнала с работы, — рассмеялся Кроули и снова расслабленно завалился на кровать, — но мне очень и очень скучно.       — Вы встречаете Рождество один?       — Не-е, я у своих. Помнишь, я тебе рассказывал про Трейси? Так вот, она меня и своего мужа собирается закормить тут всякой вкуснятиной, — заверил юношу Кроули, почувствовав, что тот начинает волноваться.       — Ну так это же замечательно! Я рад, что вы не один, — послышался мягкий голос блондина, который успокаивающе выдохнул.       — Да-да, это замечательно, но с тобой было бы куда интереснее, — признался Кроули после долгой паузы.       — Вряд ли бы вам понравилось отмечать со мной Рождество. Я бы, скорее всего, заставил вас надеть рождественский свитер и красный колпак, а ещё мы бы заказали много еды, а потом смотрели весь вечер рождественские комедии, — рассмеялся Азирафаэль.       — Ненавижу рождественские комедии, — не удержался от комментария Кроули и вдруг заметил, что он улыбается, словно влюблённый подросток, вслушиваясь в чистый смех на другом конце линии.       — Пришлось бы потерпеть, — усмехнулся парень.       — Я готов пойти на такие жертвы.       Энтони замолчал, закусив губу и пытаясь успокоить собственный ритм сердца. То, что он хочет сказать, – неправильно. Профессор понимает, что ему нужно молчать, чтобы не разрушить всё, что между ними есть. Но в глубине души проснулись какие-то чувства, которые Энтони никогда не испытывал ранее, и сейчас сердце трепетало, не в силах скрывать свои эмоции.       — Азирафаэль, эм-м... Вообще-то я позвонил, чтобы сказать тебе, что... что рад знакомству с тобой. Этот год начался у меня чертовски плохо, но после встречи с тобой всё изменилось. Ты заставил меня смеяться и радоваться простым мелочам жизни. Ты наполнил мою жизнь светом и теплом. И я тебе благодарен за это. Возможно, это всё неважно и покажется тебе бредом сумасшедшего, но я должен тебе сказать, что ты стал очень дорог для меня.       Кроули замолчал, вслушиваясь в тишину на том конце провода. Хоть ему сейчас и больше тридцати лет, но он до дрожи в коленках боится потерять Азирафаэля, который сейчас, блять, молчит. Энтони подскочил с кровати и начал нервно ходить из одного конца комнаты в другой, прижимая телефон к уху и вслушиваясь в малейший шорох.       — Я тоже должен вам кое-что сказать, — раздалось в трубке спустя длительное время. — Я счастлив, что судьба мне подарила встречу с таким замечательным человеком, как вы. Хоть вы строите из себя сурового демона, но я знаю, что в душе вы хороший человек. И я хочу сказать, что эти полгода, что я с вами знаком, были незабываемые. И если вы считаете свои слова бредом, тогда я тоже сошёл с ума, ведь вы для меня тоже много значите, профессор Кроули.       Кроули резко остановился посреди комнаты и выдохнул, после чего улыбка расцвела на его губах, а сердце затрепетало от новых эмоций.       — Ну что же, — поспешил ответить мужчина, когда смог привести дыхание в порядок, — тогда мы оба сумасшедшие. С Рождеством, Ази.       — С Рождеством, — прозвучали тёплые слова от юноши, после чего звонок завершился.        И тогда Рождество действительно наступило для Энтони Дж. Кроули.       Последующие выходные прошли довольно спокойно. Энтони каждый вечер проводил в кругу семьи, пересматривал старые фильмы и каждый раз поддавался на уговоры Трейси поиграть в настольные игры. Ещё он посетил свою квартиру, где позаботился о всех растениях. Помимо этого, Трейси удалось вытащить своего воспитанника прогуляться по зимнему городу и затащить на некоторые посиделки к друзьям семьи. Но всё это меркло, когда Кроули ложился спать и вспоминал разговор с Азирафаэлем, предвкушая их новую встречу.       Но его выходные быстро подошли к концу. В начале января Энтони снова пришлось выйти на работу, где его ждали нерадивые студенты, которые так и не успели закрыть свои отработки во время учебного года: те, которые завалили блиц-опрос, и те, кто не сдал экзамены. Теперь всё время профессора отнимали обучающиеся, которые опомнились в последний момент и теперь пытались исправить своё положение.       И вот сейчас, снова перечитав сообщение, которое профессор получил от Азирафаэля, он напрочь забыл про студентов, и про экзамен, и про свои угрозы за списывание, давая многим возможность незаметно воспользоваться подсказками. Это его сейчас абсолютно не волновало, ведь сегодня он сможет вновь увидеть Фелла после долгих дней разлуки.       «С удовольствием. Буду ждать», — гласило ответное сообщение.       После этого Кроули мигом опросил всех студентов, большинству из них он всё-таки поставил зачёт и отпустил. Теперь он мог позволить себе сделать небольшой перерыв, чтобы через час принять новую группу должников.       Выйдя из университета и накинув пальто, рыжеволосый направился в дальний угол территории, где мог спокойно покурить. Поправив воротник, чтобы тот надёжнее прятал шею от холода и снежинок, он сделал первую затяжку и выдохнул дым в небо. Спрятав вторую руку в карман и потоптавшись на месте, он всё раздумывал над тем, как они проведут с Феллом сегодняшний вечер. Из-за размышлений он не смог заметить появление Хастура.       — Чего это ты такой довольный? — раздался хриплый голос химика.       — Не твоё дело, — враждебно рыкнул Кроули и поспешил докурить сигарету.       — Да ладно тебе, Кроули! Мы же всё-таки были когда-то друзьями, пока кое-кому не вздумалось выпендриться, — отозвался на слова ботаника Хастур.       — Даже не представляю, кому подобное вздумалось... — непринуждённо ответил Кроули, выбросил окурок в урну и поспешил уйти.       — Эй, постой! Я не договорил. — Старый приятель остановил мужчину, загородив путь. — Кроули, не думаю, что ты хочешь проблем, верно? Я думаю, верно. Поэтому послушай меня внимательно, хорошо подумай и дай свой ответ.       Оглядевшись по сторонам, химик вытащил из-под своего плаща болотного цвета папку.       — Это, — Хастур указал на папку, — доказательства того, что ты подделал подпись. Благодаря нашему общему знакомому Лигуру мне удалось достать копию, снятую с того самого гранта, где ты так умело подделал подпись Вельзевул. Но даже при поразительном сходстве я не думаю, что мисс Балл не сможет отличить оригинал от подделки. А ещё, чтобы все сомнения на твой счёт рассеялись, Лигур помог мне достать записи с камеры видеонаблюдения, что установлена в кабинете нашего ректора. Короче, я предлагаю, Кроули, сделку. Эта прекрасная папка, полностью обличающая тебя в преступлении, станет предметом обмена на ответ на простой вопрос: "С кем ты переспал?". Подумай хорошенько, приятель, а то эта папка вмиг окажется на столе у Вельзевул. Ты же не хочешь потерять работу и сесть за решётку, лишившись всех своих наград и почётного звания профессора из-за какой-то шлюхи?       Кроули медленно перевёл взгляд на папку, потом неторопливо открыл её, увидел ту самую копию, о которой говорил Хастур, и диск, запись с которого Хастур продемонстрировал на своём телефоне. Там чётко было видно, как Кроули входит в кабинет, роется в бумагах, а потом аккуратно выводит подпись и кладёт их в стопку уже подписанных Вельзевул бумаг.       Сейчас Хастур был прав – подделка подписи на таком важном документе карается законом, и все доказательства находятся здесь, в этой папке. И в голове возник вопрос: а стоит ли Азирафаэль того, чтобы из-за него сесть за решётку, лишиться работы, потерять звание и репутацию?       — Я дам ответ, — твёрдо ответил Кроули, внимательно смотря за тем, как Хастур прижимает драгоценную папку к себе, — но сперва ответь: зачем тебе этот студент? Ты так яростно хочешь узнать его личность, хоть и презираешь отношения между мужчинами. Так зачем он тебе? — Энтони посмотрел на химика, выискивая в его глазах правду.       — Что ж, мне нет смысла скрывать это от тебя, ведь ты у меня на крючке, — рассмеялся химик, повертев перед носом Кроули папкой. — Для денег, конечно же. Представь: студент, который грубо нарушил устав, не захочет, чтобы его опозорили и весь университет знал, что он последняя шлюха. В будущем такому специалисту путь закрыт. Так что я бы запросил кругленькую сумму за своё молчание о его маленьком секрете.       — Ясно. Шантажируешь меня, чтобы потом начать шантажировать его... — проговорил Кроули, обдумывая услышанное.       — Получается, так. Всё было бы гораздо проще, если бы ты не заупрямился и сразу сказал мне, кто это. Но нет, ты решил выпендриться, встал в позу, и в результате мне пришлось найти и на тебя рычаг давления. Здорово придумано, правда? — заухмылялся химик, посмеиваясь и показывая грязные зубы.       Кроули прищурился, снова переводя взор на папку с документами, которую Хастур крепко держал, боясь потерять.       Сейчас Энтони стоял перед выбором: или сохранить работу и продолжить жить как раньше, но предать Азирафаэля, или же сесть в тюрьму и навсегда забыть о прежней жизни, но при этом спасти репутацию Фелла. Мужчина, закусив губу, обдумывал план действий по спасению сразу обоих. Однако злосчастная папка у Хастура рушила все пути спасения.       — И правда, Хастур, план хорош, — подытожил Энтони после долгих минут раздумий. — Только есть одно «но»: я говорю нет. Так что можешь идти и жаловаться Вельзевул. Я не стану играть по твоим правилам, — грозно прорычал Кроули и, развернувшись, направился в университет. В конце концов, его ещё пока никто не уволил и у него есть работа и обязанности.       Сидя в аудитории, Кроули продолжал принимать экзамены, но сейчас обучающиеся, не знающие даже основ ботаники, волновали его куда меньше, чем страх, что сейчас сюда ворвётся полиция и наденет на него наручники, чтобы посадить за решётку. Студенты общей массой садились и сдавали предмет, а Кроули как в бреду ставил тройки и отпускал, уже даже не вслушиваясь в ответ.       В следующий миг в аудиторию вбежала Дагон, очередная помощница Вельзевул. Кроули знал её только потому, что та часто крутилась возле кабинета ректора и периодически собирала деньги на корпоративы. Но кем конкретно она работает, Кроули не знал – ему всегда было плевать на неё и её работу. Но в этот раз он занервничал.       — Профессор Кроули, вас вызывает ректор Балл, — сообщила женщина, прерывая экзамен.       — Хорошо, после экзамена я зайду, — ответил Кроули и снова повернулся к отвечающей студентке.       — Она требует, чтобы вы явились немедленно, — поспешила возразить Дагон.       — А как же экзамен? У меня вся аудитория ждёт, — возмутился Кроули, бросая взгляд на счастливые лица студентов. Желание поставить им всем неуд выросло вдвойне.       — Экзамен приму я. Распоряжение ректора, — заверила Дагон, после чего поддерживающе потрепала Кроули по плечу и проводила его до двери аудитории, пожелав напоследок удачи.       Энтони тяжело вздохнул перед закрытыми дверями в собственную аудиторию, из которой его только что выгнали, а потом развернулся, потому что увидел на себе взгляды любопытных студентов, которые ждали своей очереди на сдачу. Гордо подняв голову, он мигом прошёл мимо них, игнорируя вопросы. Почувствовав злобное настроение преподавателя, обучающиеся послушно расступились, стараясь поскорее уйти с дороги разъярённого демона. Рыжеволосый поднялся на третий этаж и прошёл по длинному коридору, направляясь в нужное крыло университета. Остановившись возле массивной дубовой двери с табличкой «Ректор Государственного Лондонского Университета, Вельзевул Балл», Энтони ещё раз выдохнул и вошёл внутрь. Он находился в приёмной, где сидел только Лигур за компьютером и смотрел глупые видео, едва сдерживая смех.       — Она у себя? — спросил Кроули, указывая на дверь ректора.       — Да, — ответил Лигур, не поднимая взгляд, — но тебе пока туда нельзя. Там Хастур.       Кроули понимающе кивнул и разместился на диванчике для гостей. Он нервно дёргал коленкой, покусывал свою нижнюю губу и вслушивался в каждый звук. Спустя время сквозь дверь ректора послышались крики и ругань. Он попытался разобрать слова, но дверь была сделана из толстого дерева, поэтому кроме повышенных тонов ничего не было понятно.       — Ну что, Кроули, игра окончена? — спросил Лигур, наконец оторвавшись от телефона. — Хастур сейчас всё расскажет, и тебя выгонят. А нужно было всего-то подумать головой и не перечить ему. Вот посмотри на меня. У меня всё замечательно: и работа, и друг хороший. А ты как был особняком, так и остался один, — усмехнулся темнокожий мужчина и снова залип в телефоне.       Кроули промолчал. Он не желал сейчас выяснять отношения ещё и с Лигуром. Нужно было успокоиться и просто поговорить с Вельзевул. Нельзя сейчас поддаваться эмоциям.       В следующий миг дверь кабинета открылась и оттуда выскочил злобный Хастур. Он громко кричал, матюкался и покрывал Кроули всеми ругательствами, которые знал. Следом за химиком показалась и мисс Балл, которая, в отличие от Хастура, была спокойна. Она подошла к Лигуру и своим обыденным тоном сказала:       — Мистер Ступид, помогите нашему бывшему сотруднику написать заявление об увольнении. Отрицательную характеристику я напишу сама.       — Да это же он виноват! — визжал Хастур, указывая на Кроули. — Он! Он подделал подпись, он вошёл в кабинет! Он спит со студентом! Он нарушил весь устав! Это его надо уволить!!       — Вопрос, касаемый профессора Кроули, будет рассмотрен отдельно. Вас же я увольняю за то, что все препараты, закупленные в целях обучения, вы переделали в наркотические средства и продавали студентам. Я не желаю терпеть подобное в моём университете, а видеть вашу пьяную рожу не намерена. Сегодня же мы вас рассчитаем и выдадим все документы, а вы в свою очередь потрудитесь забрать все ваши вещи и освободить кабинет, — закончила женщина холодным голосом. — Кроули, в кабинет, — приказала ректор, указывая головой в сторону кабинета.       Энтони покорно поднялся с места, оставляя позади себя Хастура, который продолжал покрывать его благим матом. Он зашёл в кабинет, за ним закрылась дверь, затем ему было предложено сесть в кресло. В обычные дни Кроули бы никогда не вёл себя так тихо и смирно перед ректором. Он привык всегда перечить и наглеть, но сейчас он молча дошёл до кресла и сел в него, бросив взгляд на папку с материалами Хастура, что лежала сейчас у босса на столе.       — Кроули, я должна серьёзно с тобой поговорить. Это касается... — начала женщина, но была перебита:       — Если вы по поводу подделки вашей подписи, то я полностью признаю свои вину, — начал Кроули, — но я надеюсь, что вы простите меня и не будете заявлять в полицию. Если хотите, я верну все деньги. Готов работать целый год без премии и зарплаты. Выступлю на всех конференциях, поеду в командировку. Буду... Буду даже слушаться вас и не перечить. Но я прошу, не лишайте меня работы. Это моё призвание, моя жизнь...       — Успокойся, я не собираюсь заявлять на тебя, — заткнула мужчину Вельзевул. — Я знала о подделке, и если бы хотела, то давно бы уже заявила на тебя.       — Вы что?!. Вы... Вы знали?       — Ну разумеется. Я периодически просматриваю записи с камер после моего отсутствия, и я видела тебя тогда, — объясняла Вельзевул, пока стирала все записи с диска Хастура.       — Но тогда почему вы ничего не сказали? — искренне недоумевал Кроули.       — Потому что я и так собиралась отдать этот грант тебе. Я знаю, что ты один из немногих профессоров, кто работает во благо ВУЗа. Я знаю, Кроули, что ты вложишь эти деньги в науку, в свои исследования, в оранжерею, а не проиграешь их в первом же казино или пропьёшь. Поэтому я не стала ничего делать. Тебе в любом случае достались бы эти деньги, так что я не вижу в этом проблемы. Но я хотела поговорить с тобой о студенте.       — Не знаю, что наговорил вам Хастур, — поспешил отозваться Кроули, не на шутку испугавшись за Азирафаэля. — Он явно лжёт и...       — Я не верю Хастуру. Он давно уже пропил свои мозги, а совесть продал дьяволу. Но я сейчас говорю не о нём. Мне позвонили родители нашего студента, Азирафаэля Фелла. Они сказали, что у тебя и их ребёнка интимные отношения. Они уверены, что ты втянул в это их мальчика, наговорил красивых слов, а тот поддался твоему влиянию. Это правда, Кроули?       — Если я скажу «Нет», это как-то повлияет на ваше решение?       — К сожалению, нет, — огорчённо выдохнула Вельзевул. — Жених этого Фелла, некий Габриэль Холл, каким-то образом узнал, что ты виноват, и как мне сказали по телефону, есть много доказательств и фото, где ты в машине с этим мальчиком. Плюс некая работница отеля Ева подтвердила, что вы регулярно встречаетесь там и предоставила записи с камер холла, где вы встречались. Видимо, этот ненормальный жених заплатил ей. Я просто хотела узнать правду от тебя. Неужели даже после того, что я для тебя сделала, ты до сих пор не доверяешь мне?       — Тогда скрывать нет смыла, — выдохнул Кроули, грустно усмехнувшись. — Да, это так. Я с ним встречаюсь на протяжении четырёх месяцев. И знаете что? Эти вечера были лучшие в моей жизни. И даже если бы я знал, что все встречи с ним приведут меня к этому моменту, я бы всё равно не отказался от них.       — Мне очень жаль, Кроули, но у меня нет выбора, — печально и обречённо проговорила женщина. — Родители студента просили, чтобы я тебя уволила. Я пыталась их переубедить, всё-таки мне не хочется расставаться с таким замечательным профессором, который столько сил вложил в науку и в университет, но эти люди настояли на своём, сказав, что если это не сделаю я, то они пойдут в высшие инстанции. — Вельзи наклонилась и достала из-под стола листочек и пододвинула его к Кроули. — Поэтому прости меня, Кроули, но мне придётся тебя уволить. Точнее, ты напишешь заявление по собственному желанию. За характеристику не бойся – я не испорчу тебе карьеру. Весенняя конференция состоится, и ты сможешь там участвовать от своего имени, ну, и можешь приходить в оранжерею ВУЗа, когда захочешь. Грант все ещё принадлежит тебе, можешь пока заниматься наукой, а потом, если появится желание, устроишься в другой ВУЗ. Я слышала, в Шотландии прекрасные условия. К сожалению, это всё, что я могу тебе предложить.       — Да, вы правы. Так будет лучше.       Кроули придвинул листок к себе и взял поданную ему ручку. Быстро написав заявление под диктовку, он передал его Вельзевул. Ректор тем временем отлучилась, после чего вернулась с пакетом документов и чеком из банка по переводу денег за последнее время работы. В присутствии Кроули она набрала характеристику, где были отражены исключительно положительные стороны Кроули и опущены его дерзость и наглость. Энтони молча сидел, наблюдая за тем, как принтер печатает документ, в котором были отражены все его подвиги и заслуги перед ВУЗом.       — Ну вот, пожалуй, всё, — резюмировала бывшая начальница, передавая все документы мужчине.       — Да. Спасибо за всё, мисс Балл, — лишь произнёс Энтони и поднялся с кресла, печально и в последний раз пробегаясь глазами по кабинету.       — Можно просто Вельз, — улыбнулась женщина, вглядываясь в расстроенное лицо человека, который жил работой, отдавал ей все силы, всегда стремился узнать что-то новое, а теперь у него всё это забрали. — И ещё одно, Энтони, — спохватилась женщина перед тем, как Кроули почти ушёл. — Тебе лучше забыть про этого мальчика. Подумай, к чему привели все эти встречи и какие последствия могут ещё случиться. Не ломай этому парнишке жизнь, ведь если кто-то узнает, простым скандалом не обойтись. И твоя и его репутации будут растоптаны. Если ты сможешь справиться с невзгодами, то ему будет куда тяжелее справиться с последствиями.       Энтони молча кивнул и вышел. Он мрачный шёл по знакомым коридорам, прощаясь с ними взглядом. Он выбрал самый длинный путь до своего кабинета, специально зайдя по пути в оранжерею и прощаясь со всеми своими трудами. Когда он пришёл в первый раз, тут было от силы пятьдесят видов растений, одиноко рассаженных по горшкам, а теперь всё это преобразилось в сад, в Эдемский сад для Кроули. Дойдя до своего кабинета, Кроули взглянул на табличку, которая с гордостью гласила «Энтони Дж. Кроули, профессор ботаники». В кабинете он достал свободную коробку и достаточно быстро собрал все вещи. Как бы он ни хотел, но растения пришлось оставить, а если точнее, то отнести их в оранжерею и там пристроить. В итоге, из ВУЗа он вышел только с одной коробкой, заполненной грамотами, дипломами, пульверизаторами и кружками для кофе.       Бывший профессор направился к парковке, где его ждала Бентли. Поставив коробку в багажник, он ещё раз решил взглянуть на свою работу. Временами он её, конечно, ненавидел за то, что не даёт поспать по утрам, за то, что парковка всегда занята, и за то, что в столовой не найти нормального кофе. Однако в тоже время он безумно любил это место. Любил его за старинный запах, за студентов, которые хоть и бесят временами, но тем не менее поражают своей изворотливостью. Рыжеволосый обожал работать здесь, притаскивая в кабинет очередное растение и начиная возиться с ним, как с маленьким ребёнком. Он любил гулять по своей оранжерее и слушать восхищение коллег и студентов насчёт красоты этого места. Кроули любил Вельзи, которая хоть и часто доставала его, но всегда относилась с уважением.       А ещё это место было связано с Азирафаэлем. Энтони помнил, как впервые встретил студента, как они говорили с ним за чаем и блинчиками, как вместе обрезали кусты, их первое занятие, их соглашения и все последующие встречи. Именно здесь он встретил Азирафаэля, который изменил его жизнь, привнёся в нее что-то тёплое и светлое. И от этого особенно больно было расставаться с таким значимым местом.       — Ну что, доволен? — раздался голос Хастура за спиной.       Кроули развернулся и увидел своего бывшего коллегу, лицо которого исказил злобный оскал.       — Хм, не вижу радости. Ты же хотел, чтобы меня уволили. В любом случае поздравляю, ты добился своего, — натянуто усмехнулся Энтони, наблюдая, как химик всё больше злится.       — Как же я тебя ненавижу, Кроули! — раздался грозный рык. — Это из-за тебя я потерял работу, и теперь ни одно нормальное заведение не возьмёт меня!       — Я виноват? То есть ты хочешь сказать, что это я варил дурь на своих парах и втюхивал её студентам? Хастур, тебе нужно к врачу – у тебя явно проблемы с головой, — вежливо посоветовал Кроули, пока закрывал багажник Бентли, готовый с секунды на секунду запрыгнуть в машину, чтобы уехать отсюда.       — Ты, ебаный мерзавец!! Ползучий гадёныш!!! — проорал бывший химик.       Хастур в яростном припадке набросился на Кроули. Тот не успел среагировать, поэтому у химика получилось успешно ударить того по лицу со всей мощи, разбив губу до крови. Вытерев ладонью влажность со рта, Энтони взглянул на руку, которую довольно быстро покрыл слой крови. Сжав кулак, теперь он сам в гневе набросился на Хастура. Быстро перехватив запястья химика, который хотел нанести новый удар, он заехал ему в скулу, потом скрутил руки и одним сильным движением поставил на колени.       — Я тебя предупреждал, Хастур, что лучше тебе не лезть ко мне. — Рыжеволосый стал сильнее заламывать руки химику, встречаясь с сопротивлением его тела, которое просто неспособно выгнуться в обратную сторону. — Ты добился своего: меня уволили. То, что твой «идеальный план» не сработал, это не мои проблемы. Ты сам виноват во всём, так что не вини во всех своих бедах меня! — зло прорычал Кроули в чужое ухо.       Услышав, как Хастур простонал от боли, Энтони ещё раз посильнее надавил и наконец отпустил. Хастур, только с красной щекой, остался стоять на асфальте. Вытерев до сих пор кровоточащую губу, рыжеволосый развернулся и направился к Бентли.       Но уехать он не успел – бывший друг напал со спины. Он подобрал камень и ударил им Энтони в голову. Тот упал на колени и схватился за больное место, и пока Кроули не пришёл в себя, Хастур взял его за волосы и, злорадствуя, начал со всей злостью пинать под рёбра ногой. Энтони скрутился от боли и в попытке защититься, но потом, не удержавшись, упал на землю. Мужчина отчаянно сопротивлялся, пытался уползти от нескончаемых ударов, но ему за это лишь прилетел ещё один удар камнем по голове. Без сил рыжеволосый рухнул на землю, химик же воспользовался этим – сел на того сверху и начал бить кулаками по лицу, доводя лицо бывшего профессора до состояния мессива.       Энтони уже ничего не соображал, только услышал крики Вельзевул где-то со стороны, а потом почувствовал, как Хастура на нём не стало. Химик продолжал что-то кричать и обвинять Кроули во всех невзгодах своей жизни. Где-то на периферии сознания Энтони услышал звук сирены. Он попытался самостоятельно подняться, но тело ослабло, отчего мужчина просто падал обратно на асфальт, не имея сил подняться. Его подхватили женские руки и помогли сесть. Он не мог ровно сидеть и всё время заваливался на бок. Хорошо, что его держали, а иначе он бы снова упал. В ушах у мужчины ужасно звенело и гудело, отдельных звуков он различить не мог. Кроули попытался проморгаться, чтобы в глазах не так сильно двоилось, и когда он более менее сконцентрировался, то увидел Вельзи, которая что-то ему говорила или даже кричала, правда, он не мог понять, что конкретно. Энтони свёл брови к переносице, пытаясь разобрать смысл сказанного женщиной, но понял только обрывки фраз: «Полиция... позвонила... заберёт...». Потом всё было как в тумане. Кроули подхватили под руки и повели в машину. Где-то на фоне мелькнул Хастур, который упорно пытался вырваться и снова напасть на Кроули. Но Энтони не мог уже разобрать крики химика, так как его кто-то бережно усадил в машину, даже помог нагнуть голову, чтобы он не ударился.       В сознание Энтони пришёл только в полицейском участке после того, как врач его осмотрел, дал обезболивающее, приложил холодный компресс голове и сделал заключение, что всё в порядке, что пострадавший отделался сильными ссадинами и ушибами, ничего не сломано, голова не пострадала.       Кроули сидел в кабинете Шедвелла, который, любезно распрощавшись с врачом, вернулся к нему.       — Что на этот раз? — спросил сержант, смотря на сына.       — Подрался, — коротко ответил тот, пожимая плечами.       — Говоришь так, будто тебе шестнадцать, — выдохнул Шедвелл.       Он подошёл к Энтони и помог придержать компресс на голове, ведь бывший профессор больше не мог делать это самостоятельно.       — Может, расскажешь, что произошло? — попросил мужчина, осматривая рану.       — Да так, поссорились из-за мальчика, — слабо усмехнулся Энтони, переводя взгляд на родителя.       — Раз ты шутить, то я могу не волноваться, — снова выдохнул Шедвелл и присел рядом. — В отношении Хастура хотят возбудить уголовное дело. Но чтобы добиться справедливости, нужно будет твоё заявление. Потом тебя допросят, проведут ещё пару следственных действий и через несколько месяцев начнётся судебный процесс, на котором тебе нужно будет обязательно присутствовать. Скорее всего, это затянется где-то на год. Поэтому прежде чем сюда войдут следователи, подумай, хочешь ли ты этого.       — Мне нужно подумать. И поговорить с ним, — проговорил Кроули, смотря на старика.       — Хорошо, я знал, что ты так скажешь. Он в камере. Скажи, когда будешь готов.       Спустя время, когда головная боль практически ушла, Энтони приложил все силы, чтобы подняться и пойти на встречу со своим другом. Он зашёл в помещение, где Хастур сидел в одиночной камере для арестованных и молча смотрел на свои руки.       — Ты получил, что так хотел? — взял инициативу в предстоящем разговоре бывший профессор, вставая по другую сторону решётки. — Что, отомстил мне? А теперь посмотри, где ты сейчас. Хастур, что с тобой стало... Когда ты превратился в жадного, циничного и злобного ублюдка?       — А тебе какое дело? — усмехнулся бывший химик, поднимая усталый и немного испуганный взгляд.       — Ты мой друг, Хастур. По крайней мере, ты им был, — просто и понятно объяснился Кроули и прошёл к стульчику, который стоял недалеко от камеры. — Я не буду писать заявление – не хочу ломать тебе жизнь. Если с плохой характеристикой ещё можно найти работу, то с судимостью практически невозможно, поэтому я не буду на тебя заявлять. Но ты мне пообещаешь, что оставишь меня и того студента в покое, забудешь о нашем глупом споре и обо всём остальном. Давай разойдёмся и больше никогда не будем портить друг другу жизнь. Идёт?       Другой мужчина молчал, лишь тихо посмеиваясь.       — Ладно, — спокойно продолжил Кроули, — тогда объясню по-другому: ты забываешь обо всём добровольно, или же к моему заявлению об избиении добавится заявление о производстве и сбыте наркотических средств, вымогательство денег у бедного студента, несанкционированное проникновение в кабинет начальства и, наконец, умышленная кража документов и видеозаписи. Кстати, Лигур будет осуждён в качестве соучастника. Думаю, это потянет на пожизненное, как считаешь? Советую подумать хорошенько. В тюрьме обычно о таких как ты ноги вытирают, а так у тебя есть шанс продолжить нормальную жизнь.       Хастур быстро прекратил смеяться и в ужасе посмотрел на Кроули. Тот, поднявшись со своего места, направился на выход.       — Стой! — громко отозвался бывший химик. — Даю слово, что всё в прошлом и ты меня больше не увидишь! — Он протянул руку сквозь решётку и с мольбой посмотрел на Кроули.       — И я даю слово, что тебя не тронут, но если ты снова задумаешь пойти против меня, то учти, мне не составит труда пойти к отцу в полицию, чтобы тот возобновил дело. Ты меня понял?       Кроули подошёл к решётке и пожал Хастуру руку. Так они окончательно договорились, что больше не появятся в жизни друг друга.       Развернувшись, Энтони покинул участок. Хоть Шедвелл и уговаривал его поехать к ним домой, но мужчина отказался. Ему не хотелось лишний раз волновать Трейси, тем более часы уже показывали 20:00. И Азирафаэль, наверное, его уже ждёт.       Рыжеволосый вызвал такси, потому что за руль Бентли ему не позволил сесть старый сержант, и направился в отель. Как только он ступил в холл, все постояльцы кинули на него косые взгляды. Ещё бы: весь в крови, с разбитым виском, с растрёпанными волосами, весь в ссадинах и синяках. Проигнорировав многочисленные взоры чужих глаз, он лишь кинул мимолётный грозный взгляд на сжавшуюся от страха Еву и пошёл в лифт. Как только Кроули пересёк порог номера, то увидел Азирафаэля, который стоял возле окна и вглядывался в него. Судя по всему, он выискивал Бентли. Он выглядел точно так же, как и в их последнюю встречу в декабре: такой же светлый, словно излучает тепло, одетый в выглаженную рубашку и джинсы. К этой рубашке прекрасно бы подошла бабочка, которую бывший профессор ему купил.       — Азирафаэль, — привлёк к себе внимание Энтони, слабо улыбаясь.       — Профессор Кроули, — тут же отозвался студент и радостно развернулся, но как только он лицезрел внешний вид профессора, улыбка сразу же сменилась испугом и беспокойством. — Что с вами?! Может, вам нужно вызвать врача? Или поехать в больницу?       Студент подбежал к профессору и подхватил того под руки, но очень осторожно, ведь боялся навредить ещё больше. Парень начал тщательно осматривать раны на лице.       — Нет, не надо, я в порядке, — ответил Энтони, выдавив усталую улыбку, чтобы доказать блондину, что всё хорошо.       Азирафаэль помог мужчине дойти до кровати, где последний облегчённо сел на край. Профессор посмотрел на своего бывшего студента, чьи глаза беспокойно оглядывали раны.       — В ванной вроде была аптечка. Я быстро, не волнуйтесь! — взвинчено проговорил юноша и умчался. Вернулся он оттуда буквально в следующие секунды.       Поставив возле Энтони небольшой чемоданчик, блондин открыл его и принялся выбирать необходимые медикаменты из представленного ассортимента. Вытащив белую ватку и перекись водорода, он быстро смочил кусочек ваты и протянул Кроули. Только вот сил у Энтони хватило лишь на то, чтобы не отрывать взор от обеспокоенных голубых глаз.       — Позволите? — спросил Фелл, видя, что преподаватель сейчас не в состоянии сам позаботиться о себе.       Энтони едва заметно кивнул. Азирафаэль подошёл ближе, расположившись между чужих расставленных ног. Он осторожно и бережно провёл пальцами возле раны на виске, убирая волосы. Юноша заправил рыжую прядь за ухо, чтобы та не мешала, и прислонил смоченную перекисью ватку к ране.       — Ай! — зашипел Энтони и зажмурил глаза, едва юноша коснулся больного места.       — Тш-ш... — успокоил того блондин, невесомо проведя рукой по голове. — Я буду осторожнее, — прошептал Азирафаэль и нагнулся ближе, настолько, что его губы практически касались виска. Но студент лишь осторожно подул, успокаивая больное место.       Энтони снова кивнул, так как сил отвечать попросту не было. Он поднял голову, чтобы Азирафаэлю было удобнее обрабатывать ссадину. Зажмурив глаза, бывший преподаватель позволил нежным рукам убрать мешающие волосы со лба и обработать раны, на которые приходилось часто дуть из-за болей. После процедуры все царапины и ушибы были заклеены пластырем, а ссадины и синяки смазаны успокаивающим гелем.       — Вот и всё, — объявил Азирафаэль, пока складывал всё обратно в аптечку и убирал её. — Вам нужно поспать, вы слишком устали.       Кроули позволил, чтобы с него сняли пиджак и ботинки. Потом ему помогли лечь в кровать и найти такую позу, в которой тело бы болело меньше всего. Азирафаэль заботливо накрыл его одеялом, а сам лёг на соседнюю сторону и повернулся к профессору лицом, вглядываясь в уставшие глаза. Энтони смотрел на сосредоточенное и обеспокоенное лицо напротив и в глаза, в которых сложно было не заметить волнение. Бывший профессор продолжил рассматривать лицо студента: щёки, небольшую ямку возле губ, вздёрнутый носик, отмечая также про себя, что никогда прежде не видел столь красивых очертаний лица.       Кроули помнил о разговоре с Вельзевул и понимал, что ректор была полностью права. Ему следует сказать Азирафаэлю, что между ними всё кончено. Нужно признаться, что Кроули чуть не подверг его опасности. Нужно решиться раз и навсегда разорвать их соглашение и больше не пересекаться. Надо объяснить Азирафаэлю, что их встречи ни к чему хорошему не приведут.       Но он не мог. И не потому, что сил хватало только на то, чтобы моргать. Кроули хотел продлить этот момент, когда он может лежать близко к Азирафаэлю и просто разглядывать его мягкие черты. Он хотел остановить время, чтобы не существовало никаких проблем и рыжеволосому было позволено просто быть счастливым и кому-то нужным.       Энтони и не заметил, как придвинулся ближе настолько, что он мог касаться кончиком своего носа другого, маленького и курносого. От этого простого прикосновения у мужчины непроизвольно поднялись уголки губ в еле заметной улыбке. Азирафаэль почувствовал смену настроения и облегчённо улыбнулся в ответ.       Кроули тем временем перевёл взгляд на пухленькие губы, и желание прикоснуться к ним стало практически непреодолимое.       Он не должен этого делать, ведь скоро их соглашение закончится. Он должен держаться и не нарушать собственное условие. Он должен терпеть, чтобы не сломать жизнь Азирафаэлю.       Он должен...       Но все последующие аргументы отпали, когда Кроули прикоснулся к пухлым тёплым мягким губам. Он не углублял поцелуй и не превращал его в страстный – лишь мимолётное прикосновение, но самое лучшее за всю его жизнь. Энтони нежно касался губ, отмечая, какие они мягкие, медленно мял их, ощущая вкус ванили, жмурил от удовольствия глаза, боясь их открыть и вернуться в серую реальность. Сердце словно замерло, когда мужчина почувствовал, что ему отвечают. Это было незабываемо – ощущать чужое дыхание, еле касаться носами, целовать манящие губы. Азирафаэль отвечал осторожно, обхватывая губу, боясь навредить больному месту. А Энтони ощутил, что в груди начало расцветать что-то тёплое. Приятное и неизвестное до этого мига чувство заполнило каждую клеточку его тела чем-то светлым и радостным.       Какой же Энтони был дурак, когда добавил в соглашение пункт о поцелуях. Если бы он знал, какое это прекрасное чувство, насколько приятно ощущать этот сладкий вкус, эти нежные движения. Если бы он только знал, что ему придётся разорвать их соглашение не по собственной воле. Тогда бы рыжеволосый ни за что не включил в их соглашение это глупое условие и смог бы насладиться вкусом этих губ сполна. К несчастью, время не изменить, и всё что, Кроули остаётся, это отстраниться и увидеть, как огонёк счастья загорается в дорогих ему голубых глазах.       Он должен был сдержаться, чтобы этот огонёк искренних тёплых чувств не испарился и не превратился в разочарование и сожаление. Он должен был сдержаться, чтобы не давать Азирафаэлю ложные надежды на будущее. Он пообещал, что никогда не обидит этого мальчика. Но он не смог противостоять своему эгоистичному желанию.       А теперь уставший организм после всех пережитых событий окончательно истратил последние запасы сил. Глаза самостоятельно закрывались, даже если Кроули прикладывал максимум усилий, чтобы ещё полюбоваться счастливым лицом напротив. Однако Энтони не смог долго противостоять сну, и когда тот практически утащил его в царство морфея, он почувствовал, как к нему придвинулись ближе. Теперь чужое тёплое дыхание ощущалось на щеке мужчины, а его тело окутало чем-то мягким и нежным.       — Я люблю вас, — услышал Энтони, прежде чем окончательно погрузиться в сон.