What holds us together

      Ты готов, Сынмин?       «Я родился готовым».       Сейчас или никогда.       «Я знаю».       …       Итак. Мы сделаем это через три… две… одну…       «Погоди!..»       Сынмин возвращается в реальность, как только холодная морская вода касается его ног. Диктофон всё ещё у него в руках, крепко зажатый между пальцев. И он включён.       Он смотрит на фигуру, стоящую рядом с ним. Шикарный мужчина, смотрящий на закат, пока ветер раздувает его вишнёво-красные волосы. Свет придаёт его коже некое сияние, почти что ангельское.       Сонджун действительно ошибался, когда говорил, что не может стать ещё более красивым, чем он есть сейчас.       Записывал ли Сынмин всё это? Он совершенно не мог вспомнить. Кое-что ещё занимало его разум весь этот день.       Коробочка, лежащая в кармане его джинсов, кажется, стала тяжелее, чем когда-либо была. То, что было внутри, казалась легче, когда он держал это в руках между своими маленькими пальцами.       Кольцо. Одно из красивейших.       В золоте держался маленький сиреневый камень, название которого Сынмин забыл. По всему кольцу бежали перекрещивающиеся сиреневые линии такого же цвета. что и камень. А внутри, на серебряной поверхности, были выгравированы их инициалы. Сынмин улыбался, когда думал о том, что у них слишком много «С» — наверное, правильнее было бы Н.С. + Н.С., но… Сынмин всё ещё не знает, кто возьмёт чью фамилию, хотя и отрицает тот факт, что Сон Сынмин звучит не так уж плохо.       Он громко вздыхает, чем привлекает внимание Сонджуна.       — Что-то не так, Мин-и?       — Нет, всё в порядке, — Сынмин ответил от всего сердца, после отводя взгляд от своего мужчины. «Я просто слишком волнуюсь».       Сонджун знал Сынмина даже местами лучше, чем он сам — все мелкие детали, как он отводит глаза, как язык сам по себе коверкает слова. Сонджун знал всё это.       — Из-за чего ты так нервничаешь?       Он подходит ближе к Сынмину, забывая о солнце, и ловит его дрожащую руку прежде, чем переплести их пальцы. Сынмин поклялся сам себе, что никогда не забудет то, как они держались за руки. Он решается всё же и смотрит на Сонджуна, в глазах которого за одну секунду разгорается сильнее уверенность, которой там не было раньше.       Сынмин опускается на колено, игнорируя холод воды, пока вынимает маленькую красную коробочку из кармана джинсов. Его рука слегка подрагивает на крышке, пока он слышит тихий вздох Сонджуна и почти, почти останавливается, если бы его разум не кричал ему наконец-то сделать это.       Он открывает коробочку, показывая в ней одинаковые кольца — их кольца, — и наконец-то собирается сказать то, что репетировал месяцами, но все слова вылетают из его головы, и он просто…       — Давай поженимся?       Какого чёрта, Сынмин?       Он проигнорировал тихий вздох, исходящий от Сонджуна, и вместо этого посмотрел на своего парня, который, возможно, скоро станет его женихом. Сонджун плакал. Сынмин посмотрел с недоверием, думая о том, что неужели он всё испортил, но все эти мысли растворяются, когда Сонджун внезапно опускается на колени тоже, всё ещё плача и слегка закрывая лицо руками, и Сынмин впервые, наверное, не знает, что ему делать.       Но это ровно до тех пор, пока Сонджун наконец не перестаёт плакать и не начинает смеяться.       — Боже, ты настолько безнадёжен, Сынмин, — он зовёт его по имени. — «Давай поженимся»? Это звучало очень убого.       Оу…       — Но я знаю только одного человека, который мог бы сделать что-то настолько смущающее и запоминающееся.       Сонджун посмотрел на него, его глаза всё ещё блестели из-за слёз, заставляя их сиять пуще прежнего. Он улыбался той улыбкой, которой всегда улыбался только и исключительно Сынмину. Сынмину хотелось плакать без всякой причины, пока он видел Сонджуна в таком состоянии, и у него на глазах выступали слезы, как будто они плакали вместе. Сонджун, как всегда, вытирает его слёзы, прежде чем они потекут из глаз, и касается так нежно и мягко, как будто держит в руках что-то хрупкое.       — Да. Да, я выйду за тебя, — было его ответом.