В созвездие по имени тебя

​​Pyrokinesis — Веснушки

      Солнечный свет пробивался сквозь тёмные портьеры, слепя глаза и бросая лучи на её грудь. Мятая постель хранила запах их тел, когда Драко будил её, осыпая обнажённые плечи мягкими поцелуями. Сонно улыбаясь, Гермиона чувствовала, как позади неё он рисовал узоры на коже, лёгкими прикосновениями чертя выдуманные изображения. Щетина приятно оцарапала шею, когда Драко потянулся, чтобы запечатлеть то, что всем уже известно, — она принадлежит ему.              Пальцы мягко скользили по спине, касаясь только подушечками. Она прижалась ближе, представляя, что именно так целовало бы солнце. Его дыхание коснулось её лопаток, когда он перешёл ниже, чтобы ни один участок её тела не остался без внимания. Гермиона мягко застонала, когда он дошёл до поясницы, спускаясь к ягодицам. Он усмехнулся, и она скорее почувствовала, чем услышала это, ощутив жёсткость щетины, оставляющей следы на нежном теле.                     Он нуждался в ней ещё до того, как они поженились. До столкновения в туалете Плаксы Миртл, до всех крестражей и до работы в Министерстве. Такие пробуждения лишь усиливали его потребность в ней в сотни раз. Драко находил свой смысл жизни в том, чтобы заставлять её любить своё тело и каждую его часть.       Её недовольство собой появилось внезапно: Гермиона представила, какую ответственность Драко берёт, выделяя именно её среди всех длинноногих аристократок с идеальной фигурой. Однако она отогнала эту мысль раз и навсегда, когда осознала, каким взглядом он прожигает каждый раз её обнаженное тело.                     В моменты самых сильных ссор Драко пересекал комнату и, обхватывая Гермиону обеими руками, валил на кровать и любил, любил, любил, пока её крики недовольства не перерастали в стоны удовольствия. Позже, запыхавшись, она тепло улыбалась, продолжая ворчать, но его миссия уже была выполнена — она чувствовала его.              На вкус она была для него, как океан, как свобода, а то, как она пахла клементинами, пробуждало в нём неизведанные чувства. Гермиона носила коричневую тушь и персиковую помаду только для того, чтобы вечером, после работы, он бережно смывал с неё косметику, покрывая поцелуями каждый участок чистой кожи и ресницы. Драко говорил, что в её волосах запутались звёзды, а те, что имели смелость жить на её теле, должны быть благодарны Вселенной за такое рождение.              Он никогда не был для неё плохим человеком. У Драко был дерьмовый характер, но, взглянув на настоящую Гермиону, отбросив все предрассудки после войны, он смог одолеть привычку усердно взращенной семьей ненависти. Он никогда не был главным злодеем в её жизни. Волдеморт? Да. Беллатриса Лестрейндж? Да. Но не он.       Увидев его на суде перед Визенгамотом, она поняла, что он просто мальчик, у которого из всех ценностей семья была приоритетом. Мальчик, у которого даже не было возможности выбора между всем миром и близкими людьми.       Она нашла в Драко смысл каждого вдоха и выдоха, осознав насколько он умён, когда действительно хочет поделиться своими мыслями, насколько он вдумчив и проницателен — просто привык к тому, чтобы замалчивать свои мысли, оставляя их по ту сторону каменной брони, в которую его заточило жёсткое воспитание. Она была здесь ради этого самого момента, ради любого его взгляда и прикосновения, ради его: «Доброе утро, миссис Грейнджер-Малфой», — и ради: «Я всегда буду выбирать тебя, любимая».              И он всегда выбирал.              Но последние несколько лет не только её.       Он всегда говорил, что любит каждую часть Гермионы, потому что её тело подарило ему самое важное, что было в его жизни, — их сына. Он души не чаял в маленьком Скорпиусе, поддерживая его, когда он делал первый шаг, и смущённо улыбаясь, когда с уст ребёнка слетело первое: «Папа».       Долгие месяцы беременности стали для неё временем, наполненным лишь заботой и отдыхом. Он сделал его таким своим обожанием, поклонением её телу и любовью ко всему её естеству, каждый раз доказывая, почему он выбрал её, а она — его.                     Проходя лёгкими касаниями мимо полушарий ягодиц, он скользил пальцами к самому чувствительному месту её тела. Вздохи становились чаще, когда его пальцы пробирались к клитору. Горячее дыхание касалось нижней части её спины — он носом чертил круги вокруг каждого позвонка Гермионы, словно рисуя солнце. Солнце, изображение которого Скорпиус приносил каждый день из детского сада, говоря, что «это папа с мамой», и они оба улыбались, понимая, что их ребенок взял самое прекрасное от каждого из них.                     Они решили стать родителями осознанно. В тот момент, когда Драко наконец оторвался от её тела, его лицо озарилось коварной усмешкой — как и всегда, когда в его голову приходила идея, которая точно бы ей понравилась. Но он не рассказывал ей, просто показывал.              Тогда он достал из её косметички коричневый карандаш для глаз и начал рисовать между точек отрезки. От макушки до пяток, он выискивал новые созвездия на её теле. Найдя небесную сферу Скорпиона, он долго смотрел на неё немигающим взглядом, явно погруженный в свои размышления. Она поняла его без слов, когда осознала, на каком участке тела находились пересечения линий — на животе.       Сердце забилось с бешенной скоростью, а лёгкие сдавило от резкого вздоха в тот момент, когда она осознала, что хочет видеть его не только частью своей жизни до конца своих дней, но и частью жизни ребенка, которому они смогут подарить этот мир. Хочет видеть, как малыш перенимает не только его черты лица, но и манеру растягивать слова и улыбаться так, что всё тело переполнялось любовью.              Через несколько месяцев он мягко выводил пальцами отрезки уже на коже их сына, Скорпиуса. Тот родился в день летнего солнцестояния, когда за окном был сильный ветер, а тёплый дождь заливал парк Малфой-Мэнора. Первый крик младенца только доказывал, что, несмотря на положенный дню его рождения знак зодиака, его истинная стихия, как и у Скорпиона, — вода.              Прошло уже пять лет, но Драко всё ещё питал особую привязанность к веснушкам на её животе. Гермиона задумалась над татуировкой белыми чернилами, но он остановил её, сказав, что ему доставляет удовольствие самому находить каждый раз из сотни веснушек любимое созвездие.                     Она не смогла сдержать вздох, когда он оторвался от её тела, перевернув на спину и нависнув над ней, облокотившись на предплечья. Встретившись с ним взглядом, Гермиона задержала дыхание, как делала каждый раз в течение последних семи лет. Он по-прежнему вызывал в ней те же ощущения, что и в их первую встречу после суда над проигравшими. В его глазах плескался шторм, который будто утихал в момент, когда через всю комнату она встречалась с ним взглядом.                     Все говорили, что она изменила его, сделала мягче. Гермиона кивала, но внутри себя знала, что он остался тем же: просто она смогла найти и вытянуть на поверхность его светлую сторону, которая таилась где-то глубоко, боясь показаться, выставив своего обладателя слабым.              Он не был слабым. Его сила была в том, как он встречал нападки со стороны окружающих, продолжая крепко держать её за руку, переходя из одного книжного в другой в Косом Переулке. В том, как он справлялся вместе с ней с послевоенными паническими атаками, поглощающими его разум и стирающимися из памяти. В том, как он не смог сдержать слёз, когда впервые взял Скорпиуса на руки и улыбнулся ему, произнеся: «Этот мир приветствует тебя, малыш».               Она влюбилась не только в его цветы, но и в корни, поэтому знала, что делать, когда пришла осень. В самые тёмные времена они находили друг в друге свет, возвращающий их к осознанию того, что, пока они вместе, у них всегда будет их «сейчас и навсегда».              Раньше она думала, что существует только два типа любви: та, за которую люди бы убили, и та, за которую умерли, но он был третьим типом любви, ради которого она каждый день выбирала жить.                     Она улыбнулась своим мыслям, пока он изучал веснушки на её лице. Его взгляд всегда был серьёзным и внимательным, и Гермиона никогда не решалась его прерывать. Протянув руку к прикроватному столику, он взял белый карандаш для глаз — его первую покупку в магловском мире. Драко долго выбирал, изучая мягкость стержня, то, каким он будет ощущаться на её коже и насколько насыщенным будет цвет.              — Позволишь мне? — тихо спросил он, легко проводя подушечкой пальца по её переносице.              Она вздохнула, а улыбка стала ещё ярче.              — Всегда.              Он ещё мгновение не отрывал от неё взгляда, а потом переключил всё своё внимание на её щёки и нос.              Мягкий грифель скользил по коже, пока он с особой внимательностью рисовал между точек отрезки. Когда он закончил, его губы приоткрылись, а глаза вновь встретились с глазами жены.              — Я… — он оборвал себя.              Гермиона нахмурилась — последний раз он не мог подобрать слов, когда она сказала ему, что он станет отцом, несмотря на то, что уже заранее знал о её беременности. Но эта фраза, слетевшая с её губ, стала вспышкой молнии, пронзившей его с ног до головы.              Приподнявшись на локтях, она взяла с того же столика маленькое зеркальце с буквами «Г.М.» на обратной стороне.                     Недавно они вернулись из путешествия по Италии, где гостили у лучших друзей, нашедших покой в объятиях друг друга. Джинни и Блейз познакомились ещё в школе, в клубе Слизней, но тогда она была влюблена в Гарри и не могла предать собственные чувства, выбрав другого. Однако после расставания с ним, после войны, забравшей жизнь её брата, она смогла найти своё завтра именно в итальянском городке Турина.              После отдыха кожа Гермионы окрасилась в тёплый цвет загара, а поселившиеся на разных участках тела новые веснушки словно пробудили в Драко натуру художника, которого он обнаружил в себе, увидев намёк на рисунки в череде её пигментных пятен.                     Она взглянула на своё лицо через именное зеркало и, ахнув, посмотрела в глаза Драко. Несколько мгновений они молчали, пока она не упала на кровать, а он не навис над ней, прижавшись своим лбом к её.              В эти секунды в их груди просыпались вновь вспыхнувшие чувства.              — Драко… — произнесла она на выдохе и прикоснулась к его лицу ладонью, проводя большим пальцем по скуле.              — Да, я… — он вновь не смог закончить фразу.              Он мягко коснулся её губ своими, пытаясь выразить прикосновением то, что не мог облечь в слова.              Сейчас они принимали решение, которое ещё раз изменит их жизнь до неузнаваемости. Решение, которое уже и так было принято, когда он встал на одно колено, чтобы поклясться любить её до самого конца.              — Я хочу, — Гермиона провела подушечкой пальца по его нижней губе. — Я хочу ещё раз стать матерью и ещё раз услышать, как тебя первый раз назовут папой, — прошептала она сквозь слёзы.              Драко задержал дыхание, закрыв глаза, как будто запоминая этот момент. В его груди сердце сделало кульбит, а мозг отключился, когда она проговорила это. Не разрывая зрительного контакта, он ухватил её подбородок пальцами, приподнял лицо и медленно поцеловал в губы в молчаливом согласии. Она была такой сладкой, и Драко тщетно силился вспомнить, когда в последний раз она имела какой-то другой вкус, кроме теплоты и свободы.              Он приподнялся на локте, углубив поцелуй, и провёл рукой по простыне, обёрнутой вокруг её тела, чтобы отбросить на другую сторону кровати. Прильнув к нему всем телом, Гермиона нежно провела рукой по его щеке, и Драко зажмурил глаза сильнее, отдаваясь всецело и полностью её ласке. Соприкоснувшись с её голой кожей, уже стоящий член дёрнулся, будто в нетерпении.              Улыбнувшись, Гермиона подняла руки и повела ими вдоль его тела, ощущая мурашки на его коже. Они с Драко мягко двигались в унисон друг с другом, пока она то приподнимала бёдра к нему, то опускала. Вздохи срывались с её губ каждый раз, когда головка члена скользила выше по внутренней стороне бедра.              Она зарылась пальцами в его светлые волосы, когда он начал спускаться губами по шее к ключицам, а рукой повёл от талии к изгибу бёдер. Стон сорвался с её губ, пока она ощущала накатывающее возбуждение. Голова закружилась, а пульс бился тонкой веной на шее, где Драко всосал кожу с громким звуком.              Изогнув спину, она запрокинула голову на подушке и глубоко вдохнула. Драко знал каждую её чувствительную точку и мог с закрытыми глазами и руками за спиной довести её до грани.              Он очертил путь пальцем к самому эпицентру её возбуждения, спускаясь по груди и обводя набухшие соски, приникая к одному из них ртом и лаская с особой нежностью.              — Драко…              Он оторвался от её груди, слегка царапнув сосок зубами, и приподнял голову. Умоляющий взгляд полуприкрытых глаз лежащей под ним девушки заставил его медленно приблизиться к её виску, пока рука блуждала по телу Гермионы.              — Да, малышка? — ушей коснулся низкий бархатный голос, заставивший её поджать пальцы на ногах.              — Я… — она осеклась, почувствовав, как он коснулся пальцами внутренней стороны бедра, — так близко.              — Я не понимаю тебя, тебе придётся сказать мне, чего ты хочешь, — Драко опустился ниже, оставляя поцелуи на её животе и кружа языком вокруг пупка.              Мысли спутались в один большой клубок. Гермиона пыталась всеми силами воззвать к трезвой части себя, которая смогла бы заставить её язык произнести своё желание вслух. Он знал, что каждый раз, когда она пыталась сказать ему о своей страсти, давался ей с трудом, но продолжал доводить её до грани, пока она не начнёт кричать об этом.              Драко резко выдохнул с тихим стоном. Её рот приоткрылся, сформировав букву «О», когда он прикоснулся губами к лобку и, спустившись ниже, легко провёл языком по складкам, не касаясь клитора.              — Пожалуйста, — прошептала она на выдохе.              Драко усмехнулся, произнеся слова так, чтобы горячее дыхание обдало её кожу.              — Пожалуйста — что?              Она недовольно застонала, приподнимая бёдра ближе к его лицу и раздвигая шире, чтобы почувствовать его сильнее. Пригвоздив её длинные ноги к месту, слегка сжав их, Малфой приподнял голову, чтобы взглянуть на её лицо, выражающее весь невозможный спектр чувств в одной только мимике. Волосы разметались по подушке, опухшие губы всё ещё слегка красноваты от его глубоких поцелуев, а белая линия на месте, где она прикусывала губу, отчётливо видна. Гермиона замерла, нахмурив брови, и открыла глаза.              Осознав, что он остановился и смотрит на неё, умоляющую, она надула губы и простонала, сжав в руках простыни:              — Драко, пожалуйста… ты нужен мне… сейчас, — Гермиона еле заставила себя произнести слова заплетающимся языком. Она вся горела, и только он смог бы остудить её жар своими губами.              Он склонил голову и ещё раз провёл языком по её складкам, невесомо задевая клитор. Услышав одобрительный стон, он пробормотал:              — Скажи мне, где я тебе нужен, — и снова лизнул.              — Здесь, Драко… пожалуйста, я… — она раздвинула ноги шире, когда он убрал руки от её бёдер.              — Произнеси это. Скажи, чего ты хочешь, — Драко играл с ней, как и всегда. Он знал, что скоро она будет кричать, но пока ему нравилось слышать резкие вздохи и тихие стоны.              Дрожь прошла по телу Гермионы, когда она сказала шёпотом:              — Я… я хочу, чтобы ты лизнул меня глубже, — румянец залил её щёки, пробираясь через шею к груди.              — Вот так? — он повёл языком от клитора к влагалищу, оставляя дорожку слюны на и так мокром лоне.              — Да… — изогнув спину, она схватила его волосы, прижимая его лицо ближе к самому жаждущему месту своего тела.              — Как ещё? — он размазывал выделения, которые сам и вызвал.              — Глубже, Драко… — Гермиона задрожала, почувствовав его пальцы у вагины.              Он скользнул двумя пальцами в неё, слегка изогнув, собирая смазку, а потом, отстранившись, протянул руку к её губам.              — Оближи, — сказал он низким голосом, мокрыми пальцами проводя по её нижней губе.              Она без промедления провела языком по ним, прежде чем вобрать, посасывая каждую подушечку и слизывая свой вкус.              — Да, моя хорошая девочка. Вот так, сильнее, — она подчинилась, сильнее всосала пальцы, пока Драко, как заворожённый, следил за напряжением её скул.              Удовлетворившись этим видом, он вновь склонился, не вынимая пальцы из её рта и всосал клитор. Она громко застонала, звук вибрацией отдался в его руке, достигая кончика локтя.              Малфой проводил кончиком языка вдоль её лона сначала медленно, а затем с каждым разом наращивая скорость, постоянно меняя темп. Вытащив пальцы из её рта и услышав громкое причмокивание, он вернул их к клитору, подразнивая чувствительную плоть.              Гермиона, уже не стесняясь, стонала под его напором, извиваясь всем телом, лишь бы приблизиться к его горячему дыханию. Ногти больно впились в кожу головы Драко — она оттягивала волосы, чтобы ослабить давление на свою плоть.              — Драко, я хочу тебя…              Но он только ещё жёстче чертил круги и зигзаги вдоль клитора, доводя до предела.              — Драко! — крик отскакивал от стен, оглушая на мгновение. — Я хочу…              — Давай, скажи это, малышка, — он вошёл двумя пальцами, сгибая их и давя на стенки.              — Я хочу твой член… пожалуйста… внутри меня, — сказала она на выдохе, вздрогнув от собственных слов.              Драко низко застонал — вибрация прошлась по её телу, как электрический ток. Он в последний раз громко всосал её клитор, вставляя третий палец и изгибая руку так, чтобы, отстранившись, большим пальцем надавить на самый центр клитора.              — Я близко, боже… — Гермиона вскрикнула, вцепившись крепче в его волосы, потянув на себя. Он застонал от приятной боли, перед глазами заплясали звёзды.              — Не кончай, — поднявшись на один уровень с ней, Драко глубоко и со всей страстью, на которую только был способен, приник к её губам, атакуя языком.              Её рука тут же нашла его налитый горячий член и слегка сжала.              — Нет, малышка, — он схватил её за руки, заводя их над головой. — Если ты продолжишь в том же духе, — он склонился к её шее, прикусив зубами нежную кожу над бешено бьющимся пульсом, — то мы закончим слишком рано, — Драко поцелуями провёл дорожку к её уху, чтобы шёпотом сказать, — а я хочу кончить в тебя, любимая.              Гермиона взвизгнула и почувствовала, как внизу живота завязывается узел напряжения. Слишком близко. Сама мысль, что в этот раз он сможет наполнить её собой без контрацептивных чар бросала то в жар, то в холод от предвкушения. Голова кружилась, а дыхание давно сбилось. Она хватала воздух ртом, сдерживаясь из последних сил, чтобы удовлетворить желание мужа.              — Драко, пожалуйста, я не могу больше, — воскликнула Гермиона.              Прождав мгновение, Малфой схватив её за бёдра, обернул ноги вокруг своей талии и перевернул их обоих на постели, чтобы Гермиона оказалась сверху. Её волосы каскадом закрыли их лица, когда она со стоном прижалась к нему губами. Головка члена мазнула по изнывающей плоти, отчего Гермиона качнулась вниз, в его сторону.              Драко мягко шлёпнул её по ягодице, приподняв над собой.              — Имей терпение, любимая, — он нашёл её глаза своими и усмехнулся при виде её раскрасневшегося лица. Прикрытые глаза выражали возмущение, но она послушно приподнялась, прежде чем склониться к его шее и осыпать поцелуями, точно так же всасывая кожу, как он несколько минут назад.              Член больно налился, жаждая проникновения в горячее тело. Схватив её одной рукой за ягодицы, другой Драко намотал её волосы и вновь грубо прижался к губам, срывая стон удивления. Язык проник в рот, проводя по нёбу и кружа вокруг её языка.              Приставив член к истекающему смазкой входу, он медленно подался вперёд, раздвигая узкие стенки влагалища. Гермиона ахнула от неожиданности и тут же протяжно застонала. Приподняв её за ягодицы, он чуть подбросил её, прежде чем резко усадить на себя.              — Драко! — она укусила его за нижнюю губу от наслаждения.              Не давая ей привыкнуть, он резко задвигался в ней. Звуки шлепков раздавались, лаская слух обоих. Гермиона выгнулась, опёршись о его грудь, и сладко застонала.              — Мерлин, какая ты горячая, — выпустив воздух сквозь сжатые зубы, Драко сел, всё так же придерживая её, и припал к шее пылающими губами.              Она начала сама быстро насаживаться на член, чередуя с трением вперёд-назад. Драко слизывал капли пота, стекающие по её шее к груди, кружа языком по коже. Откинув голову, она испустила ещё один громкий стон, прежде чем опуститься на член до упора и прохрипеть:              — Я… не…       Он оборвал её.              — Давай я, малышка, — быстро повалив её на спину к изножью кровати, он, задрав её ноги себе на плечи, сменил угол проникновения, чем заставил глаза Гермионы распахнуться и закатиться от наслаждения. Её ногти впились в его ягодицы, резкий укол боли прошёлся по позвоночнику, и Малфой издал низкий гортанный стон.              — Скажи, чего ты хочешь, — он прижался к ней всем телом. Колени Гермионы слегка согнулись.              Мокрые шлепки сотрясали воздух, пока Драко вколачивался в горячее тело, ритмично двигая бёдрами. Вена вздулась на его лбу от напряжения, когда Гермиона приподняла бёдра выше, запрокинув голову. Внезапно он резко сбросил её ноги с плеч, прижавшись к ней и впившись в губы. Она ахнула, но тут же ответила на поцелуй.              — Скажи… — он задыхался.              Вздрогнув, Гермиона протяжно застонала, когда его член задел ту самую точку внутри неё. Она схватилась за его предплечья, царапая мягкую кожу.              — Скажи, что хочешь, чтобы я кончил внутрь тебя, любимая, — он едва ли оторвался от её губ, посмотрев в глаза.              Гермиона была на пределе, отчаянно желая дойти до кульминации, и воскликнула, когда он закружил большим пальцем по её клитору:              — Я хочу, чтобы ты… кончил в меня! — она встретила его взгляд, вкладывая всю свою любовь и страсть к этому мужчине. Знакомая слабость наполнила тело Гермионы и выкрутила на полную мощность чувствительность.              — Тогда кончай, — Малфой прижался к ней поцелуем, когда почувствовал, как её влагалище всё теснее сжималось вокруг члена, а смазка хлюпала, не переставая стекать на постель, но он не прекращал стимуляцию её клитора.              Крик заполнил комнату, когда Гермиона выгнулась, кончая. Судороги сковали всё его тело, оттого как крепко она сжала его внутри себя, и Драко, издав протяжный стон, сорвался в пропасть, наполняя её своей спермой.              Схватив его за волосы, всё ещё балансируя на грани удовольствия и счастья, она притянула его лицо к своему, чтобы нежно поцеловать. Этот контраст страсти и нежности вызвал внутри него новый взрыв.              Распахнув глаза, она вздохнула, осознав, что произошло только что. Он прижался своим лбом к её.              — Я люблю тебя, — дыхание было сбивчивым, но он вложил в каждое слово весь смысл своей жизни. — Я так сильно тебя люблю, Гермиона, — Драко обхватил её лицо рукой, отстраняясь, чтобы она смогла встретиться с ним взглядом.              Слёзы счастья наполнили её глаза, прежде чем она ответила:              — Всегда, Драко. Я всегда буду тебя любить, как сейчас, в этот… самый момент, — одна слеза скатилась из уголка её глаза, но Драко подхватил её губами и улыбнулся.              — Я надеюсь, что и впредь буду заставлять тебя плакать только от радости, — он смотрел на неё совсем с другой любовью. Осознанной. Прошедшей сквозь время, войну, боль и счастье.              Они ещё несколько минут пролежали в объятиях друг друга, пока Гермиона не хихикнула, уткнувшись ему в шею.              — Я хотел, чтобы это было нежно, всё-таки… — он ухмыльнулся, поцеловав её в висок.              — Всё-таки мы решили завести второго ребёнка, — радостно проговорила Гермиона, потягиваясь рядом.              — Да, но потом я понял, что она зачата в момент нашей страсти.              — Ты так уверен, что это будет девочка? — Гермиона перевернулась и оседлала его бёдра, нависнув над ним.              Драко наклонил голову, изучая её лицо с лёгкой улыбкой.              — Всё уже предрешено, — он протянул руку и провёл пальцем по её переносице к щекам. — Всё сказали твои веснушки.              Гермиона поцеловала его в нос, а потом отпрянула, вскочив с кровати и подбегая к туалетному столику.              — Ты куда? — спросил Драко.              Она шарила по стеллажу, сдвигая рамки с их общими фотографиями, пока не нашла нужное. Развернувшись к кровати лицом, она протянула вперёд фотоаппарат.              Драко усмехнулся.              — Хочешь, чтобы я тебя сфотографировал обнажённую, пополнив свою коллекцию?              Гермиона подбежала к кровати, вновь садясь к нему на колени, и вложила ему в руки фотоаппарат.              — Нет, — она указала на своё лицо, — сфотографируй созвездие.              Почерком резким я рисую между точек отрезки.              Драко приложил фотоаппарат к лицу, пока Гермиона мило улыбалась в объектив.              От пяток до макушки — так соединяются в созвездия веснушки.              Он смотрел в маленькое окошечко, представляя, как через несколько месяцев сможет увидеть такую же красивую малышку в лице своей дочери.              Всё в белом инее топя, соединяются в созвездие по имени тебя.              Позже рамки пополнились новой фотографией, на которой была изображена радостно улыбающаяся Гермиона, на лице которой белым карандашом были соединены пять точек, а в уголке снимка красивым каллиграфическим почерком Драко надпись гласила: «Лира Оливия Малфой».