Чистильщик

— Так чего ты хочешь, Маша? — Напирал Платонов, сгорая от любопытства. Она сейчас может сказать что угодно, он не умеет читать мысли. А жаль. Мария медленно перевела взгляд на Олега, сканируя его эмоции, а затем на выдохе медленно озвучила свои мысли. — Поцелуй меня. Швецова смотрела остро, с вызовом, как бы проверяя мужчину на прочность, он медленно перевёл на неё взгляд, изумлённо изгибая бровь. Она серьёзно? — И помни, что ты не можешь отказаться, — все ещё не отводя глаз предупредила Мария, постукивая пальцами по столу, на который она опиралась. Платонов подошел к ней и, опустив руки на талию, почти шёпотом произнёс. — Я по-твоему похож на полного идиота, чтобы отказаться выполнять это желание? Ответить Маша не успела. Его губы накрыли её, моментально лишая возможности и желания говорить. Нежно, но довольно несдержанно он целовал её снова и снова, теснее сжимая талию, скрытую под бежевым свитером с крупными вывязанными косами. Голова не работала, хотелось погрузиться в момент и никогда уже из него не вылезти. Швецова чувствовала, как он все сильнее прижимает её к столу, как в лёгких почти не остаётся кислорода, но была слишком довольна исполнением своего желания, чтобы прекратить. Олег оторвался от её губ первым и посмотрел на Швецову, которая все еще держала глаза полуприкрытыми. — Ты украла мое желание, — сказал он, все ещё не убирая рук с её тела, — не стыдно? — А ты сжульничал и поддался мне! — Кивнула Маша на его карты, которые в раскрытом виде валялись на столе. Сплошные козыри. — Зачем? — А ты снова делаешь вид, что не понимаешь? — Хмыкнул он, отходя в сторону. — Сейчас честно не понимаю. — Хотелось услышать что именно ты думаешь по поводу… леса, — Платонов на секунду обернулся в её сторону. — Но я ведь молчала, — с улыбкой сказала Маша, проводя кончиками пальцев по губам. — Но я всё равно услышал, — ответил Олег, проверяя огонь в печи. Он горел все так же сильно, как и прежде, согревая временных обитателей домика своим теплом. — Сыграем ещё? — С вызовом спросила Маша, стоя у стола. — Знаешь, — Платонов поднялся с корточек и подошел к ней ближе, заглядывая девушке в глаза, — если у тебя есть ещё какое-то желание, то ты просто так попроси. Исполним. — А может быть я хочу предоставить тебе шанс отыграться. — Да к чёрту эти карты, Маш! — Одним движением руки Олег смахнул все со стола, заставляя все до последней карты закружиться в замысловатом танце в воздухе, а потом тихо опуститься на пол. Платонов взял руку Марии в свою и, не отрывая взгляд от её глаз, снова притянул её к себе. — Это уже не моё желание, — улыбнулась она. — Знаю. Это моё. Олег снова поцеловал её, проводя горячей ладонью по волосам. Маша крепко держала его за плечи, потому что заканчивать этот момент не хотелось совершенно. Определённо никогда и ничьи поцелуи не заставляли её чувствовать себя настолько окрылённой. За окном бушевала метель, а они стояли в домике посреди тьмы беспросветного леса, чувствуя, что не отойдут друг от друга больше никогда. Вдруг в комнате погасла единственная лампочка, и Швецова испуганно отпрянула от мужчины. — Это… что такое? — Спросила она, торопливо подходя к выключателю. Щёлкнув им пару раз, девушка не добилась ровным счётом ничего. Света в комнате как не было, так и не появилось. — Обрыв видать, — сухо заметил Олег, — смотри, что на улице делается. — Ты знаешь, мне иногда кажется, что нам уже никогда отсюда не выйти, — сказала Мария, теребя от волнения пальцы, — и если последние часы жизни мы проведём с тобой вдвоём, то… — Не смей так говорить. Проведём, обязательно проведём, но только не здесь и не сейчас, а через много-много лет! — Платонов снова взял её руку в свою, прижимая к сердцу. — Завтра мы обязательно доберёмся до станции, я тебе обещаю. Чего бы мне это не стоило! — Да как, Олег! — Маша скинула его руку, отворачиваясь. — Как, если с каждой секундой тут все только больше заметает… Мы даже примерно не знаем куда идти. — Все будет хорошо, — словно мантру повторял Олег, — обязательно, слышишь? Швецова вздохнула, бормоча что-то неразборчивое, а затем они принялись искать по шкафам и ящикам свечи или что-то в этом роде, чтобы осветить помещение. В доме было много разной утвари, которая в основном предназначалась для выживания в лесу. Какие-то свистки, верёвки, таблетки для очищения воды… Вдруг взгляд Марии упал на притаившуюся в углу глыбу грязно-жёлтого цвета. — Смотри, кажется свечка! Из натурального воска, наверное, — Маша попыталась поднять вещь на стол, но сил у неё объективно не хватило. — Давай я! — Олег тут же предложил ей свою помощь, с лёгкостью водружая свечу на стол. Толстый фитиль, сделанный не то из бечёвки, не то из какой-то хитросплетённой травы, вспыхнул почти моментально. К всеобщему удивлению света в комнате действительно стало больше. Платонов подкинул ещё дров в печь и присел на табуретку. Он посмотрел в окно, где все ещё бушевала вьюга. В голову сразу пришли стихи Пастернака, хорошо знакомые ещё со времён школьных уроков литературы. — Давай… поговорим что ли? — Предложил он, глядя на то, как сникла Маша. Она отрицательно мотнула головой, обнимая себя за плечи и вглядываясь во мрак ночи. Олег, заметив это, осторожно подошел к ней и обнял сам. Мария ощутимо расслабилась и положила свои руки поверх его. — Представляешь, как мы ничтожны перед этой стихией. Ещё чуть-чуть, и этот дом заметёт до самой крыши, — шёпотом сказала она, рисуя неведомые узоры на тыльной стороне его ладоней, — я чувствую себя так же… — Как? — Так же тихо спросил Платонов, утыкаясь губами в её висок. — Ещё чуть-чуть, и я утону в тебе… — Это хорошо? — Он медленно развернул девушку к себе, вглядываясь в её ясные и о чём-то явно кричащие глаза. Мария молча коснулась его губ своими, осторожно и изучающе целуя. Не было поводов спешить, время сейчас было иллюзией, его попросту не существовало с тех пор, как кончился заряд у последнего телефона. Маша прижалась к Олегу ещё ближе, заставляя его почувствовать всё, что чувствовала сейчас она сама. — Остановись, — хрипло попросил он, — не надо. — Нет. — Ты ведь понимаешь, что здесь тебе некуда будет сбежать? — Часто и прерывисто дыша говорил Платонов, но его доводы никак не влияли на Машу. — Я достаточно от тебя бегала, разве нет? Мы не знаем, что будет завтра. Да даже через час не знаем! Вдруг сюда ворвутся волки, сожрут нас, не оставив не косточки, — улыбнулась Маша, но Олег почему-то думал, что она совсем не шутит. Ей правда страшно за то, что ждёт их впереди. — Почему ты от меня бегала? — С лёгкой ухмылкой поинтересовался он, покусывая от волнения губу. — Боялась снова нарваться на одноразовые отношения. Устала быть… удобной. — Ты очень неудобная, — шепнул он, снова обнимая Марию за плечи, — ты такая неприступная, такая гордая, такая… холодная королева. И это жутко манит. — Синдром охотника? — Маша обернулась и посмотрела ему в глаза. — Если бы так, я бы предпочёл охотиться за добычей попроще, — пальцы бесконтрольно подлезли под край свитера, желая нащупать там шёлк её тела, — у меня не было интереса заполучить твоё внимание. Это была необходимость, потребность, желание. Ты мне нужна, Маша. Хотя я представлял это немного иначе… — Что? — Удивилась она. — Ты представлял? Интересно… что именно? — Тебе все рассказывать? — Хмыкнул он, заставляя Машу смущённо отвести глаза в сторону. Платонов снова провёл губами по её щеке, переходя к губам, но тоже не решая задерживаться на них слишком долго. Ловким движением рук он стащил с Марии свитер, и порыв ветерка, который образовался из-за резкого движения, задувает свечу. В комнате воцарился почти что кромешный мрак, который будоражил сознание ещё пуще прежнего. Не хотелось смотреть, хотелось трогать, изучать, представлять. Машины губы щекотно упирались в шею Олега, пока он возился с тугой застёжкой на её белье. Справившись, он крепко взял её за руку и повёл к кровати, стараясь не наткнуться ни на какой из предметов. — Тебе не холодно? — Спросил он, в спешке скидывая с себя свитер куда-то на пол. — Нет, нет, — даже в темноте было видно, как горят её глаза, — с тобой мне хорошо… Маша поймала себя на мысли, что ей до безумия нравится то, что он видит её в таком состоянии. Когда тело уже не слушается, а разум затмевают чувства. Швецова нетерпеливо притянула его к себе за плечи, проходясь руками по напряжённым мышцам. Он едва заметно вздрогнул чувствуя её касания совсем по-новому. Она не просто тронула рукой, чтобы он подвинулся и не загораживал обзор на место преступления, не просто требует внимания, чуть тряся за плечо, не просто случайно касается, даже не замечая. Мария изучающе и неторопливо скользила тёплыми за долгое время пальцами по каждой клеточке его тела. Олег с трудом видел, как именно меняются эмоции на её лице, пока он перемещает губы от ямочки между ключиц до мочки уха, зато прекрасно чувствовал эти изменения. Маша таяла и плавилась, словно воск на той самой свече, одиноко притаившейся на столе. — Маш, потом уже ничего не вернёшь назад, — сказал он, убирая волосы с её лица. Она притянула его к себе, требовательно целуя. — Я на это очень надеюсь. Водоворот закручивает их обоих с невероятной силой, хлестко бьет по напряжённым, словно струны, телам чувствами. Мало. Мало, все ещё мало доказательств того, что это не сон, и Машины ногти, оставляющие алые полосы на его спине, помогали Олегу не захлебнуться в океане эмоций. Становилось невыносимо жарко, и этот жар проникая под кожу, растекался по венам дурманящим веществом. — Я никому тебя не отдам, слышишь? — В голосе Платонова слышалась не то угроза, не то признание, но тем не менее Мария ответила, выстанывая что-то восхищённо-согласное. — Да… да! Ещё, — ноготки вновь до боли впились в его спину, заставляя Олега прикусить её губу. Теперь квиты. Движения становились все резче и яростнее, яркие вспышки плыли перед глазами, атмосфера была накалена до предела. Одной маленькой вспышки хватило сполна, чтобы в их телах ядерным взрывом разлилось бескрайнее удовольствие. И сплетённые теперь воедино сердца едва успевали отбивать ровный ритм. Конец, из которого следовало неизбежное начало. Перерождение.