***
После уроков Иноске, как и обещал, ждал его возле кабинета. Он стоял, облокотившись о подоконник, и лениво наблюдал за проходящими мимо учениками. Темные волосы слегка колыхал ветерок, дующий с окна. Зеницу заметил, что со стороны он и правда всегда выглядит каким-то хмурым и безрадостным. Его выражение лица явно пугало тех, кто хотел с ним когда-либо познакомиться, несмотря на то, что в нем проглядывали порой какие-то женственные черты. Особенно это было заметно, если посмотреть на лицо Иноске сбоку. «Боже, да какая же мне разница с какого там боку на этого разгильдяя смотреть». Агацума помахал головой, отгоняя ненужные мысли и переступил через порог кабинета. Увидев, что Зеницу идет ему навстречу, Иноске немного расслабился, и его лицо уже не было столь грозным. Он махнул рукой. — Привет, репетитор, — сказал Иноске, снова попытавшись стукнуть Зеницу по спине, но в этот раз Агацума оказался проворнее и перехватил его руку. — Хорошая реакция. Быстро учишься. — Будешь тут с вами с плохой реакцией, — вздохнул Зеницу. — Так и норовите все подколоть. — Да ладно тебе. Пойдем. Зеницу последовал за Иноске. Сегодня он взял с собой, как и положено, все необходимое для того, чтобы подготовить своего нового знакомого к тестам и искренне надеялся, что тот окончательно не доведет его до нервного срыва.***
— Вот здесь я и живу, — сказал Иноске, когда они подошли к небольшому домику, который находился неподалеку от школы. Громко скрипнув калиткой, Иноске зашел во внутренний двор. — Ну? — спросил он. — Чего ждешь? Приглашения, как вампир? Зеницу вздрогнул, оторвавшись от созерцания дома. — Задумался просто, — ответил Агацума. — Много думать вредно, — сказал Иноске, открывая ключами входную дверь. — Так и башка может лопнуть. Зеницу усмехнулся и подумал, что судя по всему, Иноске и правда искренне верил в это. Внутри все было аккуратным и чистым. Начищенный паркет блестел, в прихожей было светло и уютно. Зеницу аккуратно разулся (не то что Иноске, который чуть ли не со свистом перекинул свои кроссовки через голову) и поставил обувь на маленькую темно-коричневую полочку, стоящую рядом с входной дверью. — А где все твои домочадцы? — спросил он, заходя на кухню. Там тоже все было тщательно прибрано. В глаза сразу бросился большой холодильник серебряного оттенка и кухонный гарнитур примерно такого же цвета. — Моя мать на работе. Придет наверняка поздно. Хорошо, что хоть суп приготовить успела, — ответил Иноске, распахивая холодильник и доставая оттуда кастрюлю. — А отца нет. Он умер. — Оу, — протянул Зеницу и почувствовал себя немного неловко из-за того, что спросил. — Да забей, — махнул рукой Иноске, с грохотом опуская кастрюлю на плиту. — Я привык к таким вопросам. И мне не стоит труда на них ответить. Зеницу уселся на один из стульев, стоящих рядом с небольшим деревянным столиком. — А братья есть? Или сестры? — спросил Агацума, задумчиво поводив пальцем по узорам на столешнице. — Неа. Мне повезло. Родился единственный и неповторимый. Да, уж что-то, а самоуверенности Иноске не занимать. — Я пойду в свою комнату переоденусь, а ты пока посиди здесь. Сначала поедим, а потом пойдем учиться. Без хорошего перекуса не бывает хорошей работы. Уж я то знаю, — сказал темноволосый, поднимаясь по небольшой лестнице наверх и оставляя Зеницу наедине с кастрюлей, стоящей на плите. Агацума любопытно стал озираться по сторонам. На самом деле, он не так уж и много бывал в чужих домах. Ну разве что к Танджиро он частенько заглядывал и иногда вынужденно заносил распечатки заданий своим одноклассникам, когда они болели. А так кроме Танджиро у него не имелось друзей, с которыми можно было бы поиграть в приставку, пообсуждать какие-нибудь фильмы или поделать еще что-то, чем обычно занимаются приятели. Зеницу заметил, что на холодильнике висит фотография. Он заинтересованно подошел ближе и присмотрелся. Там были запечатлены сам немного смущенный Иноске и его смеющаяся мать. Она была практически точной копией Иноске. «Точнее наоборот», — исправил сам себя Зеницу. У женщины были такие же живые зеленые глаза, только в них читалась какая-то теплота, а у Иноске обычно присутствовала некая хитринка во взгляде. У нее тоже были темные волосы и светлая кожа. Выглядела она как самая настоящая красавица. Зеницу подумал, что она занимает почетное второе место в его списке по красоте после Незуко. Все-таки сестренка Танджиро оставалась для него самой прелестной особой, которую он встречал. — Что, любуешься моим фото? — послышался голос из-за спины. Зеницу чуть не подпрыгнул. И как это он всегда так неслышно подкрадывается?! Агацума обернулся и посмотрел на Иноске. Тот уже был одет в домашнее. На нем были темно-зеленые шорты, синяя футболка, а волосы были собраны резинкой в небольшой хвостик. — Да я не препятствую твоему любованию если что, — усмехнулся Иноске, подходя к плите и выключая ее. — Все понимаю. — Больно надо, — буркнул Зеницу. — Я просто посмотрел — вот и все. — Ладно, не оправдывайся. Зеницу закатил глаза. Иноске с деловитостью самой настоящей домохозяйки вытащил посуду из шкафа, разлил по тарелкам суп и поставил их на стол. Достав из нижнего ящика гарнитура ложки и салфетки, он наконец-то и сам уселся за стол, при этом устало выдохнув. — Спать охота, — произнес он. — Не надо было все-таки вчера рубиться в комп до трех утра. Но надеюсь что пару задачек я осилю. Иноске начал мгновенно поглощать свой суп. Зеницу подумал, что он ведет себя на удивление естественно. Его будто не волнует, что они знакомы всего три дня. И супом накормил, и про семью рассказал, и в домашнее сразу вырядился. Пофигист. Зеницу решил последовать его примеру и насладиться едой. Тем более он сегодня ничего толком и не ел кроме бенто, которое принес ему Танджиро (тот все-таки свои обещания выполняет беспрекословно). Они быстренько перекусили, точнее Иноске быстро перекусил, умудрившись опустошить тарелку за какие-то три минуты, а Зеницу все еще только дочерпывал суп ложкой. — Чай можешь достать? — внезапно спросил Иноске, подойдя к раковине. — Я пока тарелки ополосну, а то мать придет и надает по шее. — Давай попробую. Он здесь? Иноске кивнул. Зеницу поднялся из-за стола, подошел к шкафу и открыл дверцу. Упаковка стояла чуть ли не на самой верхней полке. «Мда. Я ее так до завтра буду доставать — не иначе». Зеницу не был таким уж низким и обычно рост не представлял для него какое-то препятствие на пути к цели. Но иногда он все же играл свою роль. Иноске, едва сдерживая смех, наблюдал за тем, как Зеницу кряхтит и пытается дотянуться до верхней полки, на которой стояла упаковка с чаем, приправляя при этом свои действия не совсем приличными словами. «Довольно необычно для ботаника так выражаться», — подумал он, вытирая руки о полотенце и подходя к Зеницу. — Ладно, я смотрю у тебя тут небольшие проблемы, — сказал Иноске, протягивая руку и доставая злополучный чай. Наклонив голову, он снова взглянул своим хитрым взглядом на Зеницу, отчего тот слегка смутился. «Шкаф», — надувшись подумал Агацума, — «долбанный Эмпайр-стрэйт билдинг». Он снова плюхнулся на свое место и наконец-то доел суп, изредка поглядывая на то, как Иноске заваривает чай. — Наслаждайся, — сказал темноволосый, поставив перед ним пачку с печеньем и кружку с горячей жидкостью. — Спасибо. Иноске равнодушно махнул рукой. — Пока еще не за что.***
— Да нет, подставь ты сюда игрик. И все сразу решится, — усиленно объяснял Зеницу Иноске, у которого от чересчур большого количества умственной деятельности аж пот на лбу выступил. — Кажется я понял, понял, — прошипел он, грызя карандаш. — Сейчас. Комната у Иноске была небольшая, но тоже очень светлая. Из-за этого создавалось впечатление, что она шире, чем есть на самом деле. Внутри приятно пахло одеколоном, который использовал Иноске. Обычно Зеницу ненавидел какие-то потусторонние запахи в квартире, но тут он никак не мешал и вписывался в картину вполне естественно. На стенах висели постеры с различными исполнителями. Зеницу сразу понял, что его музыкальный вкус хаотичен, потому что на плакатах были разные музыканты. Кое-где валялась одежда, но Агацума на такое внимание не обращал. У него самого в спальне порой бывает еще хуже. Особенно когда он с утра собирается в спешке и оставляет после себя бардак. А потом получает за это по самое не горюй. Короче говоря — комната практически соответствовала самому Иноске. — Я не могу, мне надо отдохнуть, — устало сказал темноволосый и откинулся на спинку стула, потирая переносицу. — Мы уже полтора часа подряд занимаемся. — Я не против, — ответил Зеницу, потягиваясь. — У меня тоже уже спина отваливается. — Мне кажется невозможно перескочить с моих сорока баллов на как минимум шестьдесят пять, — произнес Иноске. — Дохлый номер. — Ты что, уже разочаровался в себе? — Нет, просто. Эх, — протянул тот, крутясь на стуле, — чувствую себя еще большим идиотом, когда решаю математику. «А я вот себя теперь идиотом чувствую каждый день, с тех пор как согласился быть в комитете морали». — Ну… Как-нибудь справимся, — произнес Зеницу, сгребая исписанные листочки в кучу. — В конце концов, есть еще два месяца для того, чтобы подготовиться. — Да, ты прав. У нас должно получиться. «У нас?» Внезапно их занятие нарушил звук открывающейся двери. — Наверное, мать пришла, — сказал Иноске поднимаясь со стула и выходя из комнаты. Зеницу последовал за ним. Все-таки стоило бы поздороваться. Да и вживую увидеть такую красивую женщину он был бы тоже не прочь. — Привет, мам, — сказал Иноске, спускаясь по лестнице. Агацума робко следовал за ним. — Как работа? Женщина сняла пиджак и устало вздохнула. — Как обычно. Начальник бесится из-за того что некоторые его подчиненные не успевают вовремя. Из-за этого весь офис на ушах стоит. Шум, гам. Голова трещит, — пожаловалась она, скидывая туфли на высоком каблуке. — Иноске! Опять ты свои кроссовки раскидал! Сколько раз я тебе говорила — ставь их на полку! Специальное же место есть для них, ну? С этими словами она не сильно схватила Иноске за ухо и потрепала его. — Мам! — завопил тот. — Ну хватит! Я же уже взрослый! — А кроссовки на место ставить не научился. Да и к тому же, пока я жива, ты будешь для меня всегда маленьким, — засмеялась женщина, отпуская своего сына для того чтобы через секунду заключить его в крепкие материнские объятия. Подняв голову, она заметила Зеницу, который неловко топтался на нижних ступеньках. — Здраствуйте, — сказал он. Мать Иноске тут же отпустила сына, а тот быстро пригладил свою прическу и привел себя в обычный невозмутимый вид. — Ты почему не сказал, что у тебя гости? — Это Зеницу, мам. Он теперь будет помогать мне с математикой, — сказал Иноске, потирая шею. — Два месяца. — Ты его накормил? — Да. — А чаем поил? — Да. — Не врешь? — наигранно прищурилась женщина. — Ну мам! Та засмеялась. — Ладно, ладно. Верю. Меня зовут Котоха Хашибира. Спасибо, что помогаешь моему сыну с учебой. Он, конечно, тот еще разгильдяй… — Мам! — …но все-таки не глупый, — добавила Котоха, снимая с себя пиджак. — Может пойдем еще чаю выпьем. Я вот, например, очень хочу. — Я не против, — сказал Иноске. — Зеницу? — Ладно, я, наверное, тоже буду. За компанию. — Отлично. Тогда попьем, позанимаетесь еще часок и ты пойдешь домой, — сказала Котоха. — А то на улице уже скоро стемнеет. Тебе далеко до дома? — Не особо. Минут двадцать пешком, — ответил Зеницу, спускаясь с лестницы. — Это хорошо. Но все равно. Лучше не засиживаться. Да и мозги вечером уже не так хорошо работают, уж я то знаю, — произнесла Котоха и зевнула. В итоге от Иноске Зеницу ушел в восемь часов вечера. Он был хоть и уставший, но с каким-то странным настроем в душе, больше смахивающим на непонятное веселье. Давно он так просто не сидел и не болтал с кем-то. Иноске и его мать оказались очень хорошими людьми. С ними Зеницу чувствовал себя довольно уютно. Он искренне надеялся, что и дальше будет так.