До луны и обратно

      20 октября 1998 года       - Почему мы не могли просто купить чертовы цветы? – пожаловался Малфой, перешагивая очередной корень.       Вот уже полчаса они вдвоем скитались по Запретному лесу в поисках асфоделя и цикуты, но по иронии судьбы до сих пор не смогли отыскать ни того, ни другого. Перешагивая через высокую траву и то и дело поднимаясь в горку, они шли в паре метров друг от друга в полной тишине, слушая лишь звонкий щебет птиц и завывания ветра.       Изначально они договорились встретиться сразу после уроков, чтобы как можно скорее расправиться с заданием и освободить вечер для более приятных занятий. Гермиона хотела расположиться у камина в гостиной Гриффиндора и углубиться в чтение одной из любимых книг, вот только Малфой умудрился мастерски подпортить все её планы. Уже когда девушка нацепила на плечи свою утепленную мантию, в её окно залетел маленький бумажный журавлик – записка от парня, в которой он просил перенести их встречу на несколько часов.       Она не знала, чем именно он занимался все это время, но его халатность начала знатно её раздражать. Будто он был принцем, которому было позволено все! Будто у неё не было своих собственных планов!       Делать было нечего. Девушке пришлось согласиться, и следующие несколько часов она провела сидя на своей постели и придумывая десятки жестоких способов расправиться с Малфоем, как только его гадкое лицо окажется в поле её зрения.       Конечно, при встрече она смогла поумерить свой пыл и не сказала ничего, но внутри Гермионы горело настоящее Адское пламя, и к её собственному ужасу, она так и не сумела разучить желанное контрзаклинание.       Сейчас они огибали кусты и деревья, позволяя бликам вечернего солнца играть на коже, и старались как можно меньше взаимодействовать друг с другом, опасаясь, что любое небрежно брошенное слово могло разгореться в настоящую войну.       Несмотря на то, что сейчас был конец октября, на улице было тепло. Деревья безжалостно сбрасывали свои листья и позволяли им огромным желтым полотном покрывать землю. Весь лес пестрил всеми красками осени, среди которых затерялись маленькие жители этого места. Солнце садилось, и уже через пару часов лес должен был погрузиться в темноту. И пускай они отошли от замка на относительно небольшое расстояние, Гермиона задумалась о том, насколько безопасно было находиться здесь в это время суток. Воспоминания о том, как на младших курсах ей приходилось под покровом ночи блуждать по Запретному лесу, до сих пор вызвали мурашки по телу.       - Слизнорт сказал, что мы должны сами собрать все ингредиенты, - заявила Гермиона.       - Да к черту его! – фыркнул слизеринец. – Мало ли, чего он хочет. Нет, я, конечно, знал, что ты подлиза, но чтобы настолько…       - Я просто хочу сделать все правильно, - нахмурилась она.       - Мы зря тратим время, - он закатил глаза. – Ты столько раз нарушала правила, теперь вдруг решила делать все по книжке? Это просто смешно. Или ты делаешь исключения только для Поттера?       - Я делаю исключения только в случае необходимости.       - Чем я хуже Золотого мальчика? – хмыкнул парень, расплываясь в гадкой улыбке. - Я тоже могу нарисовать молнию на лбу и состроить из себя умственно отсталого. Тогда ты наконец, согласишься закончить весь этот фарс?       - Не провоцируй меня, Малфой, - прошипела Гермиона. - У тебя все равно ничего не выйдет, - выдержав небольшую паузу, она заявила: - Тебе до Гарри как до луны.       - В отличие от него, мне не нужна подружка в роли мамочки, чтобы решать за меня проблемы.       - Ты ничего не знаешь о наших отношениях.       - Я знаю, что никакой он не особенный, - протянул он. - И меня забавляет, как многое ты готова сделать ради него. Даже нарушить свои драгоценные правила.       Ради Гарри она готова была свернуть горы, сразиться со злом во плоти. Умереть. И он бы сделал для неё то же самое. Потому что именно так выглядела настоящая дружба. Потому что, когда ты безоговорочно веришь в человека, границы морали размываются, и остается только слепая вера в позитивный исход.       — Это называется верность, - оскалилась она. - Попробуй как-нибудь на досуге.       — Это называется тупость, - фыркнул слизеринец. - Просто признай, что тебе нравится нарушать правила. Ты подсела на эту иглу. И таская меня по лесу, ты просто пытаешься реабилитироваться, вернуться в строй, - он будто развивал мысль на ходу, наблюдая за реакцией своей спутницы. Он видел, как раздуваются её ноздри, как краснеет лицо и сжимаются кулаки, и тайно наслаждался тем, как точно били его слова. Словно в мишень. - Ведёшь себя как хорошая девочка, потому что когда-то пошла против собственных принципов и теперь ненавидишь себя за это.       Внутри стало гадко, как никогда раньше. Так глупо. И с чего он решил, что может видеть её насквозь? Любого человека можно было проанализировать, какое-то время пристально наблюдая за его поведением. Так неужели он думал, что тоже был неуязвим? Она тоже умела делать выводы. И в случае с Малфоем… Она ничуть не хуже умела читать его слабости.       - Как глубоко, - стиснув зубы, она вновь огрызнулась. - Не пробовал податься в психологи?       - Как только смою метку, обязательно отправлю резюме в Мунго, - лениво протянул парень.       Гермиона решила промолчать. Он вел себя слишком расслаблено для того, чье будущее буквально висело на волоске. И внезапно захотелось вывести его на чистую воду, разозлить, подливая в масло огонь, пускай Гермиона знала о последствиях его гнева. Потому что их споры были наркотиком. Хотелось еще. Хотелось словами сделать ему больно, ведь они не умели общаться иначе. Это был единственный способ заставить его чувствовать то, что ощущала она. Единственный способ заставить его открыться.       Сделав еще пару шагов вперед, девушка вдруг отрешенно пробормотала:       - Из тебя все равно получился бы никчёмный психолог. Только и умеешь, что выводить людей из себя.       - Очень полезный навык, между прочим, - наглая улыбка была настоящим триггером для Гермионы. Парень веселился, думал, что стал победителем в этой игре, вот только у гриффиндорки были совершенно другие планы. Малфой продолжил: - К примеру, чем быстрее я доведу тебя до точки кипения, тем быстрее мы уберемся отсюда.       - Может, тебе просто стоит быть добрее к людям? – заявила она. - Ну знаешь, не огрызаться по поводу и без, - Гермиона замерла на месте и взглянула ему прямо в глаза. - Зачем ты это делаешь? Кому от этого лучше?       - Я просто избавляюсь от ненужных мне людей, - сухо отозвался он, пожимая плечами.       — Это лишь защитный механизм. Ты отталкиваешь всех подряд, потому что не умеешь по-другому. Потому что ты никогда никому не открывался, - девушка сглотнула и тихо добавила: - И это по-настоящему страшно.       Она видела, как напряглось все его тело. Ему явно не нравилось то, как ловко она вычисляла все его слабости. Для неё он казался прозрачным, точно стекло, пусть разум Малфоя и был одной большой каменной крепостью.       Получилось.       - Какая проницательность, Грейнджер! – оскалился он. - Как жаль, что это только твои догадки. Ты ничего не знаешь наверняка.       - Я знаю достаточно. Знаю тебя всю свою жизнь, - девушка вздернула нос. - Ты такой с самого детства. Ты выстраиваешь вокруг себя стены, потому что боишься чего-то.       - Заткнись, Грейнджер, - прошипел он. - Лучше не зли меня. Хуже будет.       «Давай же! Разозлись на меня! Сорвись и выскажи все, что думаешь. Пойми, наконец, какого это, когда кто-то лезет в твою голову и забирается под кожу».       «Нет у тебя никаких привилегий, Малфой! Ты такой же как все. И страхи у тебя точно такие же».       Гермиона вслепую снова рвалась в бой и не думала о том, чем все может закончится. Глупость? Может быть. Но сейчас внутри клокотал гнев, и она захлебывалась собственным триумфом.       - Чего ты боишься, Малфой? - резко бросила она.       - Я боюсь, что ты никогда не перестанешь трещать у меня под ухом, - ощетинился парень. - Такими темпами я скоро сам кину в себя Аваду.       - А если серьёзно?       Он сжал руки в кулаки, стараясь успокоиться. Каждый неверный шаг для него мог кончится плачевно, и он, кажется, сдерживался изо всех сил. Гермиона даже удивилась тому, сколько выдержки было в самом вспыльчивом человеке, которого она знала. Конечно, если не считать Рона.       Наконец, он выдохнул и процедил, стиснув зубы:       - Я ничего не боюсь. Уже ничего, - в его голосе было столько льда, что даже холодный осенний ветер на контрасте казался ей теплым едва ощутимым бризом.       - Хочешь сказать, что ты преодолел все свои страхи? – вкрадчиво спросила она.       Оглядев Гермиону с ног до головы, он на мгновение поджал губы. И когда парень заговорил вновь, показалось, что с его губ слетала одна лишь горечь. Вся тьма, что столько времени отравляла его внутренности, выплескивалась прямо на неё, и на мгновение девушка пожалела, что настолько беспечно обходилась с чувствами непокорного слизеринца.       - Всё мои страхи стали реальностью, - мрачно отчеканил он, но затем, вздернув нос, высокомерно заявил: - Я это пережил, справился с ними. Теперь бояться просто нечего... Но вот ты, Грейнджер… - стальные глаза впились в её собственные, приковали ноги к земле, и девушка буквально не могла сдвинуться с места, завороженно наблюдая за парнем. - Твоих страхов стало только больше. Тебе есть что терять. Это тебя и погубит.       Гермиона захлебнулась его тьмой. Мысли начали испуганно вертеться и переплетаться друг с другом в её голове, и почему-то стало действительно страшно. Потому что одно дело – думать об этом в тишине своей комнаты, и совершенно другое – слушать, как это озвучивает другой человек.       Её страхи были самой большой её проблемой.       Она сама нарвалась, сама вывела его на эмоции. Сама. Она должна была понимать, что шутки с Малфоем были плохи, он прекрасно умел надавливать на слабые точки, искусно использовал её же слова против неё. И стало так до ужаса обидно и неприятно, что все дальнейшие слова просто застряли в горле.       И парень прекрасно знал, что выиграл этот раунд.       — Это мы ещё посмотрим, - тихо выдавила она.       Больше они не говорили. Шли вперед, слушая, как осенняя листва хрустит под ногами и разлетается в разные стороны. Поежившись от дуновения холодного ветра, гриффиндорка сильнее завернулась в свою мантию и вжала голову в плечи.       Если бы Малфоя можно было сравнить со временем года, то он был бы прохладной поздней осенью. Такой же холодный и противный, полный хлесткого ветра, что обжигал щеки, и голых ветвей, которые больше не радовали глаз. Полный ярких красок, которые мало кто мог разглядеть за пеленой нескончаемых дождей и слякоти. Он был бы воплощением увядающей природы. Листвой, что отмирала и теряла жизненные силы, опадая с деревьев.       Мало кому нравилась осень - она означала окончание теплых летних деньков. Но в то же время было в ней что-то завораживающее и пленительное. Своя особая чарующая атмосфера, которая порой дарила такой долгожданный покой.       Они шли вперед еще какое-то время, и каждый думал о своем, не решаясь начинать новый разговор. Наверняка он стал бы детонатором новой ссоры, и ни один из них не был готов к очередной схватке, раз за разом причиняющей боль.       Гермиону отвлек шорох, что раздался неподалеку из большого пожелтевшего куста.       Насторожившись, она замерла на месте и пригляделась.       Шорох повторился.       Сердце чаще забилось в грудной клетке, и девушка тут же вынула из кармана мантии свою волшебную палочку, готовясь в любой момент столкнуться с новой опасностью.       - Малфой, - с опаской прошептала она.       Парень лениво развернулся и спрятал руки в карманы брюк, скептически оглядывая злосчастный куст. Среди всей этой листвы нельзя было увидеть, кто именно создавал весь этот шум. Но спустя какое-то время шуршание стало сильнее, и на этот раз растение едва ли не начало ходить ходуном.       - Мерлин, ну что на этот раз? – он закатил глаза. – Мы в лесу, Грейнджер. Конечно, тут полно всякой живности. Перестань драматизировать.       — Это что-то крупное, - напряглась она.       - Ну что ты как маленькая. Боишься каждой букашки.       - Тише, - шикнула она и выставила палочку вперед.       Куст затрясся снова, и в этот момент мощный поток ветра пронесся мимо девушки, стаскивая красно-золотой шарф с её тонкой шеи. Странные звуки раздались в паре метров от неё, и мысли Гермионы тут же начали уходить не туда. Треск веток, что смешивался с завыванием ветра, заставил мурашки бегать по всему её телу. Девушка сглотнула, чувствуя, как тревога подкрадывается сзади и шепчет в ухо что-то о боли, о страхе, о летальном исходе.       Гриффиндорка тряхнула головой, отгоняя наваждение.       Куст дернулся, и внезапно прямо из листвы выпрыгнул огромный серый заяц.       Гермиона испуганно шагнула назад, и запнувшись о корень дерева, резко полетела вниз. Послышался хруст листвы, когда девушка со вскриком приземлилась прямо на пятую точку. Её визг эхом прошелся по позолоченному лесу.       Малфой внезапно взорвался в приступе неконтролируемого смеха, едва ли не сгибаясь пополам.        Гермиона же лишь пробурчала что-то себе под нос, с ненавистью смотря на животное, что мирно сидело в куче листвы, двигая крохотным серым носом и водя ушами из стороны в сторону. Пара секунд, и заяц упрыгал прочь, напоследок лишь раскидывая по сторонам сухие листья.       Парень утер слезы, что застыли в уголках глаз, и с огромной самодовольной улыбкой покачал головой.       - Как страшно. Даже не знаю, что бы я сделал на твоем месте. Ты молодец, Грейнджер. Мастерски справилась с этим беспощадным зверем, - сдерживая новый приступ, он прикусил губу и оглядел девушку, что все еще с кислой миной сидела в куче листвы и прожигала своего компаньона глазами.       - Заткнись, Малфой, - пробурчала она, отряхивая ладони от грязи.       - Ты знатно меня развеселила. Спасибо за представление, - выдохнул он. - Вставай уже. Я не собираюсь тащить твой зад через весь лес… Где там твой чёртов асфодель?       Настроение окончательно испортилось.       Сейчас ей совершенно не хотелось продолжать поиски. Гермиона думала лишь о том, какой способ убийства был наиболее мучительным. Потому что смеющийся Малфой, который просто купался в своем самодовольстве, был лучшей мишенью, на которой она могла потренировать новые смертельные проклятия.       30 ноября 2005 года       - Ну что? Готова? – поинтересовался Малфой, как только они встретились у входа в кабинет директора.       - Насколько это возможно, - вяло отозвалась она и кивнула, наблюдая за тем, как мужчина твердым голосом произносит пароль.       Казалось, это был совершенно обычный день. Обычное утро. Обычный завтрак. Все те же разговоры за столом, то же горьковатое кофе в кружке, та же симфония запахов и звуков. Гермиона действовала по шаблону, выполняла почти механические действия, вот только понимала, что продолжение этого дня совершенно выбивалось из её графика.       Сегодня была среда, а это означало, что прошла ровно неделя с тех пор, как Гермиона оказалась в этом времени. Неделя душевных метаний, активных поисков и потерянности. Неделя с того момента, как её жизнь окончательно перевернулась с ног на голову. Этим утром в школу возвращалась профессор Макгонагалл, а это означало, что уже совсем скоро целых два человека в её окружении будут знать о появившейся проблеме. Три, включая её.       Воодушевление смешивалось с тревогой, точно два противоположных оттенка, что создавали на холсте её эмоций совершенно новый цвет. Будто черный и белый, что соединились воедино и остались на палитре грязным серым пятном.       Гермиона взглянула на Малфоя, пытаясь прочитать выражение его лица, но оно было непроницаемым и пустым. Каменным. Он вновь пытался подавлять эмоции или же просто собирался с мыслями, и почему-то вдруг стало не по себе.       Да, профессор Макгонагалл была опытной и мудрой женщиной. Она обязательно поможет им разгадать эту загадку, вот только в сердце Гермионы все еще закрадывались сомнения. Что если ответа просто не существовало? Что если тот взрыв был просто неудачным стечением обстоятельств, которые никак не связаны между собой? Что если даже Макгонагалл – величайшая ведьма, которую знала Гермиона – не была способна найти ключ к могучему замку времени?       Сотни вопросов роились в голове, намереваясь свести её с ума, и единственным способом достать ответы – было чертово время. Её спаситель и палач. Оставалось лишь ждать и надеяться на то, что будущее на самом деле было не таким уж темным и туманным, как казалось в данный момент.       Когда они с Малфоем взобрались вверх по ступенькам, он жестом приказал ей ждать его здесь, за углом, а сам выступил на свет, приветствуя директрису. И когда голос профессора прозвенел в тишине кабинета, внутри вдруг что-то дернулось, а затем стало до ужаса тепло.       Макгонагалл и правда была здесь. За этим самым углом. Такая близкая и родная. И Гермиона внезапно почувствовала себя утопающей, что, долгое время находясь под водой, наконец, сумела урвать хоть глоток спасительного кислорода.       Положив руку на холодную каменную стену, она прислушалась к голосам.       Малфой несколько минут уверял Макгонагалл в том, что со школой ничего не произошло за время её отсутствия. Он говорил о незначительных инцидентах, показывал какие-то бумаги, что скопились на столе директрисы, а также слушал её рассказ о том, как именно прошла конференция в Американской школе чародейства и волшебства.       Таким образом он лишь оттягивал неизбежное, не переходя к самому главному событию прошедшей недели, как будто подготавливал Макгонагалл к тому, что вполне могло сбить женщину с ног или вызвать сердечный приступ. Гермиона не знала, что бы сделала на его месте. Услышать подобное было сложно, поверить – еще сложнее. Её присутствие в школе было практически восьмым чудом света. И оставалось только надеяться на благоразумие и смекалку директрисы.       Так что она просто терпеливо ждала, переминаясь с ноги на ногу.       Судя по звукам, Макгонгалл расставляла свои вещи по кабинету, периодически бормоча что-то в ответ на слова Малфоя. Для неё не было сюрпризом то, что мужчина отлично справился со своей ролью – она ведь не просто так доверила ему свое детище. Это лишь доказывало, что Макгонагалл и правда безоговорочно ему доверяла, что больше не считала его обычным наглым мальчишкой из богатой семьи. Это ли был не показатель того, как сильно Малфой изменился за эти семь лет?       Прочистив горло по окончанию своего доклада, мужчина добавил:       - Профессор, есть кое-что еще… - вкрадчиво протянул он.       - Что такое, Драко? – мягко произнесла директриса, и Гермиона поразилась тому, сколько тепла было в её голосе в этот самый момент.       - Пока вас не было, кое-что… произошло. Даже не знаю, как это объяснить, - проглатывая окончания, добавил мужчина. Судя по его тону, Малфой старался аккуратно подбирать свои слова.       Строгий голос директрисы разбился о стены кабинета:       - Если это действительно что-то важное, почему ты не отправил мне сову?       - Не хотел прерывать вашу поездку, - отрывисто ответил он. – Я пытался сам разобраться с проблемой, но… Я считаю, вы обязаны об этом знать.       Гермиона слышала, как Макгонагалл вздохнула, а затем быстро отчеканила:       - Ну же, не томи. Ты меня пугаешь.       Малфой замолчал, думая над тем, что стоило сказать дальше. Тяжело вздохнув, он выдержал паузу и вкрадчиво пробормотал:       - Вам лучше увидеть это своими глазами.       Сделав пару шагов в сторону, он бросил тихое «Выходи» и замолчал, нервно сцепив руки в замок.       Гермиона собралась с духом и выступила на свет, становясь в центр кабинета в паре метров от мужчины. Ей уже было непривычно видеть кого-то помимо Малфоя в кресле директора, и женщина, что возвышалась перед ней, была неким незнакомым элементом в этой мозайке. Директриса выглядела так же, как и семь лет тому назад. Та же строгость во взгляде, те же поджатые губы и седые волосы, убранные в аккуратный пучок на затылке. Профессор еще не успела снять свою дорожную мантию, так что теперь она теплым черным полотном спускалась к её ногам.       Хотелось плакать и смеяться одновременно. Увидев еще одно знакомое лицо, Гермиона вдруг почувствовала волну облегчения. Будто все сомнения, что толстой веревкой обвивали грудную клетку, вдруг ослабили свою хватку и растворились, оставляя за собой лишь пыль. Директриса была тем человеком, которому гриффиндорка безоговорочно доверяла, могла открыться и показать все свои слабости. И один только взгляд на профессора дал Гермионе крохотную надежду, зажег какой-то огонек в её груди, в том самом месте, где до сих пор лишь изредка вспыхивали слабые искры.       Даже если она не могла рассказать Гарри о своей проблеме, хоть кто-то из её старых союзников мог её поддержать.       Лучи зимнего солнца, что пробились в кабинет через большое резное окно, сейчас мягко освещали черты женщины, и Гермиона вполне могла разглядеть, как быстро сменялись эмоции на её морщинистом лице.       От удивления до смятения. Раздражения. Скептицизма.       Макгонагалл выглядела так, как будто Гермиона была какой-то непокорной второкурсницей, которая в очередной раз нарушила правила комендантского часа. Её взгляд вызвал дрожь по всему её телу, и от осознания того, что директриса больше не смотрела на неё с прежней заботой и теплотой, внезапно кольнуло сердце.       А затем девушка вспомнила.       Сейчас, с убранными в хвост золотистыми волосами и глазами цвета сапфира, она была совершенно не похожа на прежнюю версию себя. Ну конечно! – Макгонагалл просто не узнавала её.       - Что происходит? – строго отчеканила директриса, поджимая губы. – Кто это? Вы…       Женщина сделала шаг вперед и сощурилась, разглядывая девушку через свои крохотные очки.       - Вы выглядите очень знакомо…       Малфой опустил глаза и нахмурился, в конце концов, решительно произнося:       — Это Гермиона Грейнджер.       Магнонагалл задохнулась. Девушка видела, как профессор вздрогнула, раскрывая губы в немом вопросе, а затем с недоверием покачала головой, позволяя тысяче воспоминаний промелькнуть перед глазами. Будто двумя такими простыми словами можно было со всей силы ударить человека под дых.       Гермиона задержала дыхание, наблюдая за её реакцией.       - Что?.. – шепнула женщина, а затем, взяв себя в руки, строим голосом с заметным шотландским акцентом отчеканила: - Если это какая-то шутка…       - Она приняла мое зелье изменения внешности, - устало выдохнул мужчина. – Приглядитесь, профессор.       Дрожащими руками она схватила дужку своих очков, и вздохнула, вновь вглядываясь в черты Гермионы. Эмоции фейерверком сияли на её лице, и в какой-то момент на лице Макгонагалл промелькнуло осознание. Должно быть, сейчас директриса представляла каштановые кудри на месте золотых прядей, мысленно меняла цвет её глаз, узнавая изгиб дрожащих губ и взгляд, что даже под зельем оставался тем же.       Брови женщины мгновенно сошлись на переносице, а с губ слетел отрывистый вздох.       - Ох, Мерлин Всемогущий…       Директриса смотрела на неё так, будто увидела призрака, боялась двигаться с места, точно одно малейшее телодвижение могло прогнать её наваждение. Она не отрывала глаз, разглядев в девушке старого друга, и легкие Гермионы вдруг сжались до размеров её собственного кулака.       - Профессор, - всхлипнула девушка, не в силах больше сдерживать свои эмоции.       Гриффиндорка давно не видела Макгонагалл настолько потерянной, даже испуганной, будто вся жизнь пронеслась у неё перед глазами. В последний раз она выглядела так после войны, когда стояла в Большом зале среди трупов своих учеников, что лежали там на холодном каменном полу и смотрели в пустоту своими стеклянными глазами.       Директриса схватилась за спинку стула, который стоял неподалеку, чтобы заземлиться и удержать равновесие.       Сердце Гермионы бешено стучало в груди.       - Но как… Почему… - профессор пыталась выдавить хоть что-то и не потеряться в процессе. – Так это… правда? Я не схожу с ума? – в панике она мельком взглянула на Драко, как бы ища в мужчине поддержку.       Его суровое, почти каменное выражение лица, должно быть, еще сильнее вводило директрису в замешательство.       - Правда, - кивнул он. – Не шутка и не галлюцинация. Я сам сперва не поверил в происходящее.       Женщина скривилась и рвано втянула воздух. На её глаза навернулись слезы, и директриса больше не могла себя сдерживать. Сорвавшись с места, она подплыла к Гермионе и тут же заключила её в объятья, крепко прижимая миниатюрную девушку к себе.       - Ох, Гермиона, моя милая девочка, - зажмурившись, она провела рукой по её золотым волосам.       Хотелось рыдать. От счастья или боли - она точно не знала. Хотелось упасть прямо на пол и лужицей расплыться прямо у ног директрисы. Потому что больше не было сил. Все они ушли на сдерживание эмоций, что теперь мощным потоком сумели проломить все барьеры и препятствия в её голове. До этого самого момента Гермиона даже не осознавала, как сильно ей не хватало человеческого тепла. Простого прикосновения было бы достаточно. И теперь, находясь в кольце рук женщины, от которой пахло пергаментом и слабыми цветочными духами, она чувствовала себя по-настоящему дома. Пускай пока только в собственных мыслях.       - Как это возможно? – шокировано прошептала она. – Прошло… прошло целых семь лет.       Женщина мягко отстранилась и обхватила ладонями её лицо, пытаясь разглядеть каждую черточку, убедиться, что она и правда не сходила с ума. По щекам Гермионы потекли непрошенные слезы, и девушка слабо улыбнулась, наслаждаясь этим моментом.       - Даже зелье не скроет блеск в твоих глазах, - пробормотала Макгонагалл с легкой улыбкой на лице.       Малфой неловко прочистил горло.       - Она отправилась в будущее, - серьезным тоном огласил он. – Ровно на семь лет.       - Будущее… - отрешенно пробормотала директриса, а затем, опустив руки, непонимающе взглянула на мужчину. – Так значит, тот проклятый маховик все же сработал?       - Да, - шепнула Гермиона, опуская глаза, что вмиг наполнились печалью.       Директриса встрепенулась, медленно покачивая головой из стороны в сторону, а затем воскликнула:       - Годрик Милостивый, как же ты выжила? – она вновь проглотила окончание фразы. – Этот взрыв разрушил целый коридор... Как ты себя чувствуешь?       - Все хорошо, профессор, - гриффиндорка слабо улыбнулась.       - Тебя ранило?       - Нет, я была в полном порядке, - решительно кивнула она. – Просто… напугана и вымотана… Но как только я увидела знакомое лицо, мне стало намного лучше.       Её взгляд мельком упал на Малфоя, который наблюдал за этой сценой, оперевшись на один из книжных шкафов. Улыбнувшись одним уголком губ, он покачал головой.       - Ох, Мерлин, это самая невероятная и пугающая вещь, с которой я когда-либо сталкивалась, - выдохнула она, бормоча больше для себя, чем для Гермионы и Драко. Следом она резко повернулась к мужчине и нахмурилась. – Ты должен был немедленно сообщить мне о произошедшем, Драко. Это важнее, чем какая-то конференция.       - Неделя ничего бы не изменила, - отмахнулся Малфой. – Маховик был уничтожен во время взрыва, а значит, пути назад больше не было. Все это время мы пытались разузнать хоть что-то, но, как видите, далеко мы не ушли. Я не имею ни малейшего понятия, как отправить её обратно.       Он развел руками и тут же спрятал их в карманы брюк, делая глубокий вдох.       От Макгонагалл не укрылось и то, в какие цвета сейчас была одета Гермиона. И наверное, будь сейчас она на месте директрисы, то ощутила бы сильнейшее чувство дежавю.       - Судя по тому, что ты все еще носишь школьную форму, ты решила вернуться к занятиям…       - Да, - натянуто улыбнулась гриффиндорка. – Мы решили, что так будет лучше, - хотелось скривиться от того, как часто она и её новый сообщник употребляли слово «мы» в своей речи. Никогда бы в жизни Гермиона не подумала, что судьба сведет её с Малфоем, сделает его неотъемлемой частью её новой реальности, но на данный момент другого выхода просто не существовало.       Она никогда не признается себе в этом, но ей даже… нравилось проводить с ним время. Было в этом что-то стимулирующее, как глоток свежего воздуха, как разряд электричества. И казалось, что Гермиона просто взорвется и разлетится на части, если признает, что она действительно ждала каждой их встречи. Даже если в конце страдало её собственное эго.       Девушка продолжила:       - Так я могу влиться в толпу учеников и спокойно продолжить поиски, не прячась по углам. А еще не пропущу важный материал, - робко добавила она. Кажется, сейчас она практически цитировала слова бывшего слизеринца, вспоминая его ответы на собственные вопросы.       Директриса тепло улыбнулась.       - Всегда думаешь об оценках… Даже в этой ситуации. Удивительно, - Макгонагалл покачала головой. – Кто еще знает о твоей ситуации?       - Только мы втроем, - ответила девушка.       - Хорошо, отлично, - пробормотала профессор. – Это создало бы слишком большой резонанс.       - Она живет под фальшивым именем, - подал голос Малфой, складывая руки на груди. – Гермиона Этвуд. Из Франции. Я поселил её вместе с Селестой Уоррингтон.       Ну конечно! Конечно, Драко вновь внес свою лепту. Возможно, он чувствовал себя ответственным за Гермиону, за историю, которую он придумал для неё, и поэтому пытался как можно подробнее разъяснить директрисе сложившуюся ситуацию. Может, он и вовсе давал гриффиндорке возможность прийти в себя после этой излишне эмоциональной встречи с Макгонагалл и позволить кому-то другому говорить за неё, но выглядело это так, как будто он просто не был способен оставаться в стороне.       Она чувствовала себя малышкой, что стояла рядом с одним из своих родителей, и слушала, как взрослые общаются между собой. Кажется, Малфой слишком сильно свыкся со своей ролью профессора, что просто не могло не раздражать гриффиндорку и не ранить её чувство собственного достоинства.       Макгонагалл задумалась, вновь поворачиваясь к мужчине, а затем протянула:       - Эта девушка очень умна. Казалось бы, зная её увлечение жизнью мисс Грейнджер, у неё должны были появиться какие-то подозрения.       Увлеченность её жизнью? Конечно, Гермиона знала, что они с Селестой были похожи. Понимала, что именно схожесть их характеров помогла им сблизиться и, в конце концов, найти общий язык. Она помнила, что её новые друзья частенько обсуждали жизни героев войны и даже не скрывали этого факта. Но неужели за этим скрывалось нечто большее?       Девушка не знала точно, как именно её соседка относилась к настоящей Гермионе Грейнджер. Как многое она знала? Были ли у неё причины для беспокойства? Нужно ли ей было быть более осторожной со своей новой подругой?       Гриффиндорка в замешательстве посмотрела на директрису.       - Ну пока что, ничего страшного не произошло, - хмыкнул мужчина.       - Малфой, - шикнула девушка, окончательно теряя контроль. – Я в состоянии отвечать сама за себя.       Её темные глаза блеснули опасным огоньком, когда Гермиона взглянула на профессора Зелий. Мужчина же приподнял уголок губ, как будто его забавляло её раздражение, а затем повел рукой в воздухе, как бы побуждая её закончить свою фразу.       - Прошу прощения, - быстро шепнула она, украдкой посмотрев на Макгонагалл, а затем продолжила: - Селеста ни о чем не догадывается. По крайне мере… мне так кажется. Она относится ко мне как к любой другой студентке.       - Что ж, это многообещающе, - выдохнула профессор. – Хорошо, что ты осваиваешься в новой среде. Мне жаль, но… я не знаю, сколько времени уйдет на поиски ответа. Я никогда прежде не сталкивалась ни с чем подобным.       - Все хорошо, - девушка постаралась выдавить из себя легкую улыбку. – Я уже смирилась. Я понимаю, что все не так-то просто.        Директриса положила руку на её плечо и чуть склонила голову на бок.       - Не волнуйся. Мы сделаем все возможное, - она мягко улыбнулась и добавила: - и невозможное, чтобы отправить тебя назад.       Еще пару мгновений Минерва вглядывалась в её черты, смотря на девушку так, будто она была чудесным цветком среди колючих сорняков, будто она была воплощением надежды, которую когда-то потеряла эта школа. И от одного её взгляда вдруг стало тепло. Легко. Солнечно.       Каждый вечер Гермиона лежала в своей постели, укутавшись в теплое одеяло, и точно мантру мысленно произносила эти банальные светлые фразы, будто это было колыбельной, которая могла погрузить девушку в блаженный сон. Вот только это не помогало – вскоре они потеряли свое значение, побледнели и растворились, становясь невидимыми на фоне других шумных мыслей. Но сейчас… Сейчас ей до ужаса захотелось поверить в слова профессора. Теперь они сияли темноте, к которой так привыкла гриффиндорка. В ней они были её личным маяком.       Директриса покачала головой.       - Все еще не верится, - она поджала чуть дрожащие губы. – У меня на глазах погибло два поколения моих учеников. Эта война забрала все… И когда ты исчезла… - в её глазах было столько боли и горечи, что копились там бесчисленное количество лет. – Я думала, что потеряла и тебя.       До этого момента Гермиона была настолько сконцентрирована на собственных проблемах, собственной боли, что просто не учитывала того, сколько всего на самом деле пережили люди вокруг неё.       Пускай среди студентов этой школы не было родственников профессора Макгонагалл, каждый ученик что-то для неё значил. Она чувствовала ответственность, любила их, заботилась о них семь долгих лет и смотрела, как со временем они вырастали и покидали школу, создавая собственные семьи. Вот только Первая Магическая война никогда не заканчивалась – её масштаб только рос, как росла и сила Волдеморта. И когда пришло время сражаться, не кончились и потери. Один за другим ученики Хогвартса – старшее и младшее поколение выпускников – пали в этой битве, проливая кровь на землю Магической Британии. И Макгонагалл стояла в самом эпицентре и смотрела, как люди, которых она вырастила в стенах этого замка, отдают свои жизни во имя победы света. Поттеры, Блэки, Уизли, Тонкс… Должно быть, в её груди был целый ураган.       От одной мысли об этом стало невыносимо больно, и Гермиона восхищалась выдержкой этой сильной женщины, что, пережив многое, все еще не падала духом.       Макгонагалл сморгнула слезы и улыбнулась.       - Я рада, что ты жива и невредима. Я до последнего отказывалась верить в то, что ты погибла во время взрыва, - она слегка повернула голову в сторону. – Как и Драко.       Вдруг улыбка сползла с её лица, и женщина помрачнела, как только некое осознание молнией прошлось по её телу и ударило по голове. Она резко повернулась к мужчине и прошептала.       - Ох, мальчик мой, но это значит, что ты…       Она не успела договорить. Малфой дернулся и качнул головой, поджимая тонкие губы, будто бы призывая женщину не заканчивать свою фразу.       - Мне очень жаль, - тихо пробормотала она. В её глазах было столько печали, столько сочувствия и горечи, что Гермиона сжалась, молча наблюдая за их взаимодействием.       И что все это значило?       Мужчина сглотнул и выпрямился.       - Мне тоже, - пробормотал он, а затем сделал глубокий вдох. – Что ж, мы не можем повернуть время вспять... Ах да! – театрально вскинув брови, он заключил: - Можем. И это именно то, чем мы займемся.       - Верно, - решительно поддержала директриса, вновь взглянув на Гермиону. – Я помогу, чем смогу. Если тебе хоть что-то понадобится, обращайся ко мне.       - Обязательно.       - Итак, у вас есть какой-нибудь план? – воодушевленно поинтересовалась Минерва. – С чего начнем?       - Мы планировали разыскать зельевара, который, вероятно, создал тот модифицированный маховик. Если его лабораторию еще не разграбили окончательно, мы еще сможем там что-то найти, - предложила Гермиона, нервно вертя в руках свою цепочку.       - Исключено, - ахнула Макгонагалл. – Это же безумно опасно! Я не хочу смотреть, как еще двое моих учеников погибают в Лютном переулке из-за глупого несчастного случая.       Да, это было опасно. Они вполне могли нарваться на неприятности и получить еще парочку свежих шрамов. Но это также был их единственный шанс. Единственная зацепка, которая могла кардинально изменить ход всего исследования.       - Мы больше не дети, профессор, - устало выдохнул мужчина, а затем украдкой взглянул на Гермиону. – По крайне мере, один из нас.       Гриффиндорка раздраженно фыркнула.       - И как вы найдете эту лачугу? Прошло семь лет с тех пор, как кто-то слышал об этом зельеваре в последний раз. Насколько я знаю, этот человек уже давно отбывает свой срок в Азкабане.       Очевидно, директриса знала подробности этого дела, а значит, когда-то она намеренно интересовалось личностью загадочного старика. Может, в первые месяцы после её исчезновения, Макгонагалл все же пыталась найти ответы и разобраться в природе маховика?       - Я использовал свои связи, - вдруг заявил Малфой. – Я знаю примерное расположение этой норы.       - Драко… - с укором в голосе начала Макгонагалл.       - Знаю, знаю, - отмахнулся он. – Но если эта помойка действительно пустует, то нам нечего бояться. Мы сражались на войне… Не думаю, что это место переплюнет поле боя по степени опасности, - Малфой закатил глаза.       Девушка быстро вклинилась в разговор.       - К тому же, у меня будет сопровождение. Я ведь могу покидать школу, если буду под присмотром преподавателя? – она слабо улыбнулась и состроила невинные глаза.       - Так и быть, - выдохнула директриса и тут же выставила вперед указательный палец. – Но как только вы почуете опасность, вы тут же покинете это место. И Гермиона, прошу, пошли мне патронус, если что-то вдруг пойдет не по плану.       Малфой что, не умел вызывать патронус? Интересно…       - Конечно, - тут же заверила ученица, чувствуя, как восторг расцветает в груди.       - Позже мы подробнее обсудим твою ситуацию. Сейчас, я полагаю, вам обоим нужно возвращаться на урок, - кивая в подтверждение своих слов, она добавила: - А я пока займусь поиском книг.       - Спасибо, профессор. За все.       Минерва слабо улыбнулась и сглотнула. Забота и благовение в глазах директрисы вновь заставили сердце гриффиндорки биться чаще.       - Благодарить пока не за что… Береги себя. Не падай духом.       Не падай духом.       Если бы слова можно было попробовать на вкус, они бы были сладкими с небольшой ноткой горечи, что отдавалась легким покалыванием на языке.

***

      Как только закончился последний урок, Гермиона испарилась из кабинета быстрее, чем её друзья смогли отвлечь девушку очередным разговором. Уже через несколько минут она вновь стояла посреди кабинета директора и слушала последние указания, крепко держа за руку бывшего слизеринца. Малфой смотрел вперед, едва ли предавая значение тому, что это был их первый физический контакт за долгое время. На этот раз его рука была теплой, что до ужаса удивляло девушку, и казалось, будто десятки маленьких электрических разрядов прокатывались по всему телу через это прикосновение. Запах мяты и сладковатого одеколона вновь наполнил все её естество, и из-за этой странной близости было все сложнее сконцентрироваться на миссии, на которую они оба должны были отправиться с минуты на минуту.       Хотелось отстраниться.       Хотелось никогда не расцеплять руки и потеряться в этом ощущении.       Гермиона смутилась.       Директриса на время сняла с кабинета антитрансгрессионные чары, стараясь упростить задачу профессору и его ученице. Именно отсюда они должны были отправиться в Лютный переулок и как можно скорее отыскать пристанище старого зельевара. Таким образом, им не пришлось бы пешком идти в Хогсмид, пытаясь скрыться от любопытных глаз остальных учеников.       Секунда. Неприятное давление в груди. Головокружение и тошнота. И вот они уже стояли посреди аллеи, каждой клеточкой тел ощущая присутствие сильной темной магии. Она пропитывала воздух, была невидимой субстанцией, что плавала меж домов. Свинцовым осадком, что затруднял дыхание и сдавливал легкие. Здесь было темно и сыро, безлюдно, а еще пахло чем-то гнилым и гадким, отчего тут же хотелось наизнанку вывернуть желудок. Закрытые ставни, двери, что едва ли не срывались с петель, мертвенная тишина – все здесь говорило о том, что это место было гиблым и забытым, и лишь приглушенный свет свечей в некоторых магазинчиках указывал на то, что кое-где все еще имелась жизнь.       Гермионе стало не по себе. Но как бы сильно ей ни хотелось вцепиться в руку Малфоя в поисках поддержки, как только их ноги коснулись земли, её хватка тут же ослабла. Будто любое прикосновение стало излишним и постыдным за пределами кабинета директора.       Пару минут они блуждали по переулку в полной тишине, и девушка старалась не издавать ни звука, тайно запустив руку в карман мантии и крепко сжав палочку на случай возможной опасности. Малфой уверенно шагал вперед, и его вновь каменное лицо пускало дрожь по всему телу гриффиндорки. Все же несмотря на то, что он восстановил свою репутацию в Магическом мире, здесь мужчина чувствовал себя в своем элементе. Его совершенно не смущала атмосфера переулка, и казалось, что он бывал здесь уже несколько раз, прекрасно ориентируясь в этом месте без какой-либо карты или поискового заклинания.       Когда Драко и Гермиона оказались у входа в небольшой покосившийся домик, окна которого были разбиты и заколочены какими-то досками, девушка нервно сглотнула, переминаясь с ноги на ногу.       - Уверена, что хочешь туда войти? – поинтересовался Малфой, рассматривая странное жилище с какой-то ноткой скептицизма.       - Думаешь, что я пойду на попятную, когда мы буквально стоим на пороге дома? – хмыкнула она.       - В этом нет ничего постыдного, - мужчина пожал плечами, усмехнувшись. – Лютный переулок – не самое безопасное место.       - Поверь, Малфой, я бывала в гораздо более опасных местах. Лютного переулка нет даже в первой десятке, - девушка вынула палочку из своего кармана и вздохнула.       - Что ж…       - Я уверена, - отрезала девушка. – Давай уже покончим с этим.       Мужчина выступил вперед и приблизился к двери, одним незатейливым заклинанием проверяя дом на наличие защитных чар или ловушек. Гермиона стояла чуть позади и ждала, закинув голову назад и рассматривая второй этаж небольшой постройки. Покатая крыша, часть которой прохудилась от частых дождей, гниющие доски и все те же заколоченные окна – все здесь говорило о том, что гостям в этом доме были совершенно не рады.       - Тебе то какое дело? – вдруг протянула она.       - Хм? – мужчина даже не обернулся, все еще водя палочкой по двери. На её конце сверкал слабый синий огонек.       - Волнуешься о моей безопасности?       - Я в ответе за тебя, Грейнджер, - хмыкнул он, даже не поворачивая головы. – Макгонагалл откусит мне голову, если ты внезапно помрешь посреди переулка.       Девушка фыркнула.       - Если честно, я просто не хочу, чтобы ты вдруг словила паническую атаку, как только войдешь в этот дом. Мне ни к чему компаньонка, которая будет визжать каждый раз, когда мимо пробегает какая-нибудь крыса… И, Салазар, я уверен, что эта помойка ими просто кишит.       - Ты что, называл меня трусихой? – с ноткой обиды в голосе отозвалась она, сощурившись.       Профессор на мгновение оторвался от своего занятия и задумался. Обернувшись через плечо, он оценивающе взглянул на гриффиндорку и хмыкнул:       - Скорее чудачкой, что помешана на контроле.       Гермиона едва ли не задохнулась своим возмущением.       - В каком смысле?       Огонек на конце его палочки погас, и дверь со скрипом распахнулась. В нос ударил запах гнили и сырости, и девушка поморщилась, невольно сделав пару шагов назад. Малфой же лишь нахмурился и покачал головой, перехватив палочку другой рукой. Только сейчас Гермиона заметила, что он использовал разные руки для разных заклинаний: левой он выполнял более мелкие задания, требующие большей концентрации и точности, а правую, кажется, использовал в бою.       Как ни в чем не бывало, он проигнорировал вонь, и продолжил:       - Тебе всегда нужно держать ситуацию под контролем. Ты чувствуешь себя увереннее, когда знаешь, чего можно ожидать, - он вскинул бровь, и гриффиндорка поразилась тому, насколько пристально он наблюдал за ней все это время, чтобы знать такие подробности. – Неизвестность тебя пугает. Сковывает. К примеру, темнота, резкие звуки, магия, что не поддается объяснению…       Сама Гермиона не придавала этому значения. Конечно, любой человек будет выглядеть более уверенно, если будет знать, с чем именно ему предстояло столкнуться. Это был банальный инстинкт самосохранения. Во время войны её мозг всегда лучше всего работал в экстренных ситуациях – это был почти рефлекс. Но вот после неё…       После войны многое изменилось. Все её тело деревенело, когда опасность дышала ей в спину. Она осознала, что начала бояться самых банальных вещей, дергаться, когда слышала громкие звуки, чувствовать панику, когда не могла разглядеть что-то в темноте. Казалось, что её собственный разум начал работать против неё. Воспринимая все, как угрозу, её мозг перестроился и как должное принял поселившуюся на подкорке разума тревожность. Последствия травмы или надломленная психика – это можно было воспринимать как угодно.       И Малфой первым заметил это, возможно, даже прежде, чем сама Гермиона свыклась с этой мыслью, тыкая этой новообретенной слабостью ей в лицо.       И все же, в лучших малфоевских традициях, гриффиндорка решила проигнорировать этот факт и, выстроив вокруг себя стену, перешла в нападение.       — Не неси чушь! – фыркнула она.       - Ну конечно, - усмехнулся он, поднимаясь на крыльцо дома. – Ты же истинная львица. Я и забыл, что настоящие гриффиндорцы не боятся ничего… - профессор театрально надулся и воскликнул: - Ах да, помнишь тот случай, когда ты чуть не умерла от сердечного приступа, увидев зайца, что прыгнул на тебя из кустов?        - Я думала, это был волк! - обиженно огрызнулась она.       - Ну да, они ведь так похожи, - мужчина покачал головой. Его неимоверно забавляла её реакция, и если бы не это мрачное место, где каждый звук эхом разносился до самого конца переулка, он бы рассмеялся в голос и еще несколько минут дразнил бы девушку по поводу и без.       - Отстань, Малфой, - бросила она, хмуря брови. – Какой же ты засранец.       Профессор улыбнулся.       - Давай не будем зря терять время, - пробурчала она. Гермиона ступила вперед, и вдвоем они зашли в дом, осторожно ступая по прогнившему деревянному полу.       Люмос, сияющий на кончиках палочек, был их единственным источником света. Гермиона невольно подумала, что здесь бы как нельзя кстати пришелся делюминатор, который Дамблдор вручил Рону еще перед их походом за крестражами. Хотя, если учесть, что любая вещь в этом проклятом месте могла представлять угрозу, девушка не была уверена, что применение любой даже самой безобидной магии было уместно.       Малфой был прав – здесь и правда водилась парочка крыс. Как он и сказал, зная об этом незначительном факторе, Гермиона больше не шарахалась от каждого звука. Они шли медленно, как бы просчитывая каждый свой шаг, и постоянно оглядывались по сторонам. В центре комнаты стоял большой слегка покосившийся деревянный стол, ножки которого погрызли термиты, кое-где протекал потолок, и вода вырисовывала на стенах отвратительные желтые разводы. В каждом углу была паутина, ржавые подсвечники на стенах слегка покосились, а книжные шкафы, которыми была заставлена практически вся эта каморка, пустовали. Должно быть, авроры, которые разворотили это место, забрали все книги для изучения на предмет черной магии.       Порванные плакаты, которые когда-то висели на стенах, были рисунками человеческого тела. Приглядевшись, она увидела надпись, что кривыми буквами была начеркана в уголке одного из пергаментов.       - Бротос, - отрешённо прошептала она. – Так его зовут?       - Скорее всего, - пробормотал в ответ мужчина. – Не думаю, что он был важной шишкой или представлял угрозу, раз авроры даже не потрудились узнать его имя. Просто обращались к нему «тот старик из Лютного». Может, он просто не успел вовремя закрыть дверь, и авроры просто вломились сюда в поисках чего-то запретного.       Девушка сглотнула и отвела взгляд.       - Так, что именно мы ищем? – сглотнув, поинтересовалась Гермиона.       - Что угодно, - хмыкнул профессор, подходя к одному из стеллажей. – Заметки, флаконы с зельями, любое оборудование, которое еще осталось целым. Хотя… если старик занимался чем-то помимо изобретения маховика, все это может оказаться просто кучей ненужного барахла.       Девушка начала рассматривать разбитые колбы, осколки которых валялись на столе вместе с железными креплениями и прутьями. Не уцелело практически ничего. На столешнице виднелись странные зарубки неизвестного происхождения, которые, должно быть, были выцарапаны ножом. Стол был покрыт пылью и железной стружкой, хотя, Гермиона не могла утверждать, что именно это был за материал.       - Малфой… - позвала девушка.       Мужчина резко развернулся.       - Он был алхимиком, ведь так? – шепнула она, все еще поглядывая на стены.       Профессор нахмурился и спустя пару мгновений отрывисто кивнул.       - Но как маховик связан с алхимией? - она покачала головой. – Это какая-то бессмыслица.       - Многие постулаты алхимии легли в основу зельеварения. Это как… более философская версия этой науки. Не исключено, что Бротос создал какое-то зелье и окунул в него маховик, чтобы подарить ему новые свойства, - задумчиво протянул профессор. – Алхимики изучали сотворение мира, душу человека… Возможно, экспериментируя со временем, он пытался продлить свое жалкое существование. В каком-то роде… обрести вечную жизнь.       Вдруг одна мысль молнией ударила по голове.       - Думаешь… - она поджала губы, обдумывая свои слова, - Аврора может быть как-то связана с этим? Её тоже создал алхимик.       - Может, это просто совпадение, - Драко пожал плечами.       Гермиона протянула руку к одному из содранных рисунков, что кое-как держался на стене.       - И не трогай ничего, что… - бросил он и закатил глаза, - что выглядит так, будто может тебя убить.       Девушка нервно отдернула руку.       - Какой же здесь беспорядок… - тихо огласила она.       - Министерство постаралось, - ядовито пробурчал профессор. – Не думаю, что здесь есть хоть что-то полезное.       - Ну если этот Бротос сумел создать такой мощный артефакт, он явно не был глупым, - отметила гриффиндорка, на какое-то время оставляя попытки прикоснуться к той или иной вещи. – Может, он знал, что в конце концов, кто-нибудь найдет его лабораторию и спрятал какие-то записи в надежном месте?       - Он явно не использовал скрывающие чары, - Малфой поджал губы, вертя сияющую палочку в руках. – Ликвидаторы заклятий отправились сюда вслед за аврорами. Они бы точно не пропустили большой сгусток магии или тайник, в котором могли лежать его заметки.       Малфой скривился и раздраженно вздохнул, в конце концов, опускаясь на колени, и начал исследовать пространство под шкафами. Сейчас он наверняка думал о том, как сложно будет спасти от грязи свои брюки из дорогущего дизайнерского магазина.       - К тому же, все алхимики, что посвящают своему делу жизнь, – конченые параноики и отшельники. Они до ужаса боятся, что кто-то украдет их драгоценные записи, поэтому… Может, он и вовсе не хранил свои знания на бумаге. Или… ну, не знаю… решил ввести воров в заблуждение и напихал в заметки кучу ложной информации. Тогда они будут просто бесполезны, - рассуждал он, водя палочкой по полу.       Гермиона задумалась, вновь поворачиваясь лицом к столу.       - Мы должны найти хоть что-то, - упрямо добавила она. – Мы не можем уйти отсюда с пустыми руками.       - Смотри, - шепнул он.       Поднимаясь с колен, он палочкой отлеветировал кусок пожелтевшего пергамента на стол. На его лице сверкала триумфальная ухмылка, когда мужчина встал рядом с девушкой и поднес палочку к загадочному клочку, освещая его мягким синим светом.       - Видимо, авроры халатно отнеслись к своей работе, - самодовольно хмыкнул профессор.       На нем был очень детально изображен некий камень. Были прорисованы тени и углы, даже блики, но из-за отсутствия цвета ни мужчина не девушка не могли с точностью сказать, какой породы был этот минерал.       Внизу мелкими угловатыми буквами было начеркано:       «Всё начинается с того, чем закончилось. Всё заканчивается тем, с чего началось».       Девушка смутилась.       Заворожённая этой находкой, она напрочь забыла о просьбе Малфоя, и отбросив куда подальше кричащий инстинкт самосохранения, потянулась к клочку бумаги.       - Стой!        Гермиона не услышала.       Как только её пальцы коснулись пергамента, в комнате вдруг раздался громкий визг. Некая темная масса взмыла вверх, создавая мощный поток ветра, и вся железная стружка, смешанная с пылью, взлетела в воздух, окончательно застилая глаза им обоим. Субстанция приобрела очертания головы с огромной распахнутой пастью и бросилась к нарушителям.       Гермиона дернулась и машинально отступила назад, закрывая рукой лицо. Шаг. Еще один. Зацепившись ногой за одну из выступающих досок, она тут же потеряла равновесие и полетела вниз.       Секунда.       Вторая.       Ожидая резкую боль от удара о землю, Гермиона внезапно почувствовала сильные теплые руки на своей талии, что не дали ей упасть, а затем висок обожгло горячее дыхание, отдающее нотками терпкого табака. Гриффиндорка сжалась и прильнула к мужчине, все еще не решаясь распахнуть свои глаза.       Повиснув в воздухе, непонятная темная субстанция пару раз клацнула зубами и растворилась, оставляя за собой лишь тяжелый осадок, что уже через секунду серебристым снегом опустился на деревянный стол.       Малфой все еще не выпускал её из рук. Он прижимал Гермиону к себе, как бы заслоняя девушку от возможной опасности и часто дышал в её волосы, пуская дрожь по всему её телу. И даже среди этого колючего холода вдруг стало тепло. Нерешительно открыв светлые глаза, гриффиндорка непонимающе уставилась на своего профессора, который будто боялся двигаться с места. Он смотрел на неё со странной, совершенно не присущей ему заботой, даже тревогой, и изучал на предмет возможных повреждений, забывая о том, как близко они находились друг к другу. Как никогда раньше. И это было до ужаса странно, удивительно, но почему-то даже приятно. Правильно. От этого несчастный алый орган сильнее забился в груди.       Его запах успокаивал её, постепенно приводил в чувство, но, конечно, Гермиона никогда ему в этом не признается.       Наконец, Малфой поставил её на ноги и отстранился, в смущении хмуря светлые брови.       - Все хорошо? - хрипло спросил он.       Гермиона лишь коротко кивнула.       Он нервно прочистил горло и принялся копаться в карманах собственной мантии. Потеря его тепла болью отозвалась в сердце, и Гермиона поморщилась от того, насколько абсурдной была эта мысль. Казалось, его запах еще долго не выветрится с её теплой дорожной мантии, но почему-то девушка была совсем не против.       Вытащив небольшую деревянную коробочку, мужчина палочкой отлеветировал кусок пергамента в свою шкатулку, а после взял небольшой флакон и провел им по стружке на столе, видимо, намереваясь позже изучить неизвестную субстанцию в своей лаборатории.       Уже через пару минут Драко и Гермиона покинули лачугу, негласно решив больше никогда не обсуждать произошедшее.       А холодный зимний ветер еще долго трепал хлипкую деревянную дверь этого прогнившего насквозь загадочного дома.