До луны и обратно

      10 января 2006 года       Тяжелый вздох. Запах чего-то терпкого. Скрежет мела где-то вдалеке. Тихие перешептывания и бурлящая темная жидкость, меняющая цвет прямо на глазах. Её взгляд взметнулся вверх. Уперся в широкую спину преподавателя, усердно выписывающего ингредиенты зелья на доске. Очертил напряженные плечи, скатился вниз, остановился на изящных длинных пальцах, на которых едва виднелись белые следы от долгого и усердного вырисовывания букв.       Очередной вздох. Капитуляция.       Мерлин, Гермиона не могла сосчитать, сколько раз она уже успела отвлечься за один единственный урок. Каждый раз её назойливые мысли предательски всплывали на поверхность в самый неподходящий момент, когда нужно было вовремя ответить на поставленный вопрос или отсчитать точное количество секунд до очередного помешивания зелья. Пускай на этом уроке многого от неё и не требовалось, сосредоточиться было просто невозможно. Даже на самых простых вещах. Где-то неподалеку вдруг всплывала знакомая светлая макушка или раздавался чуть хрипловатый голос, и Гермиона улетала. Так стремительно, что ей смело можно было присуждать премию самой безответственной ученицы этого курса.       Накинув тяжелую мантию на плечи, профессор Малфой, точно сторожевой пес, расхаживал возле доски, порой подходя к студентам и вальяжно огибая столы с бурлящими котлами.       Внутри что-то шипело и плавилось, все её тело было напряжено и натянуто, как струна, а он все мелькал и мелькал в поле зрения девушки, точно прекрасно знал, какую реакцию может вызвать одно только его присутствие в непосредственной близости к ней.       Было до ужаса странно вновь находиться в этом классе в присутствии других учеников. Вновь приступать к роли студентки и наблюдать, как Драко в очередной раз надевает эту глупую маску строгого учителя. Как он становится совершенно другим человеком. Да, у него было то же лицо, те же глаза, те же губы. Вот только совершенно другие слова. Совершенно другие неправильные эмоции. Неестественно ледяной взгляд, направленный на рассеянных студентов. Так было нужно, чтобы ни одна душа не узнала, каким он был на самом деле, но все же… Ей не хотелось больше видеть на его лице такое шокирующее безразличие. Не после всего, что произошло между ними во время зимних каникул.       Все праздничные дни она будто существовала в совершенно другом мире. Её новых друзей не было рядом, и никто не следил за каждым её шагом. Никто не интересовался, где именно она проводила свое время. Никто не замечал, по какой причине она провела эти недели в таком подвешенном состоянии. Позволив себе дать волю десяткам разных эмоций за эти дни, Гермиона не имела ни малейшего представления, как собиралась вернуться в строй после возвращения гриффиндорцев.       Когда Селеста, впервые появившись на пороге их комнаты, поинтересовалась, как прошли её каникулы, Гермиона растерялась и начала позорно заплетаться в словах. Она не знала, что ответить подруге. Да и что вообще она могла рассказать?       «Заняться было совершенно нечем. Я целыми днями сидела в библиотеке и от скуки пыталась найти способ попасть в прошлое».       «Ничего особенного. Я читала, гуляла, валялась в снегу с пьяным профессором Зелий».       «Да все как обычно, Селеста. Я отлично провела время. Кстати, оказывается, профессор Малфой отлично целуется».       Может, все это показалось бы Уоррингтон отличной шуткой. Рисковать Гермиона, конечно, не стала.       С Мэттом дела обстояли не лучше. Едва заприметив её на завтраке в Большом зале в первый день после каникул, он одарил её настолько широкой сияющей улыбкой, что ей вдруг стало ужасно не по себе. Внутренности сжались в крошечный комок, а глаза забегали по всевозможным поверхностям, будто бы один единственный взгляд на него мог окончательно свести её с ума. Мэтт смотрел на неё так, будто она была единственным человеком во всем этом зале. Так, будто эта встреча была кульминацией его дня. Самым радостным событием. А Гермиона лишь вымученно улыбалась и бормотала что-то в ответ на его слова, понимая, что совершенно не заслуживала его внимания. Все дни, что они провели порознь, она была настолько захвачена мыслями о своем профессоре, что едва ли вспоминала о существовании других людей.       Мерлин, и что с ней стало?..       Сейчас, стоя рядом с Мэттом за столом в кабинете Зельеварения, она продолжала упорно избегать его взгляда.       Девушка без конца продолжала одергивать свою чуть более короткую юбку, которую для неё так невовремя заколдовала Селеста без каких-либо лишних объяснений. На удивление, Гермиона не стала особо протестовать, так и не осмелившись признаться самой себе, что это может привлечь внимание одного особенного человека. Вот только гриффиндорка кое-что не учла... Время от времени она чувствовала, как Мэтт украдкой смотрит на неё, постоянно отвлекаясь от своего занятия, и мысленно молила, чтобы он не заметил, куда был устремлен её собственный взгляд. Как Гермиона, сама того не осознавая, следила за каждым движением светловолосого профессора и невольно дергалась каждый раз, когда он подходил слишком близко к их столу.       А их зелье продолжало бурлить и переливаться изумрудами в небольшом медном котле, кажется, напрочь забытое и парнем и девушкой.       Прежний партнер Мэтта Колсон умудрился благополучно проспать Зелья, из-за чего гриффиндорец, первым делом залетев в кабинет, направился к ней и с сияющей улыбкой предложил поработать вместе. И судя по всему, эта идея почему-то ужасно не понравилась одному конкретному хмурому преподавателю.       Возможно, это не было видно невооруженным глазом. Возможно, для всех остальных студентов, присутствующих в классе, ничего во взгляде профессора и не изменилось. Но Гермиона замечала все. Даже тогда, когда и вовсе не смотрела в его сторону. Чувствовала сердцем. Кожей. Каждым сантиметром тела. Она видела, насколько часто он сводил брови, периодически кидая взгляд в их сторону. Видела, как напрягались его плечи и как уголок его тонких губ периодически подрагивал, точно вот еще секунда и на его лице уж точно появится полноценный угрожающий оскал. Да, в присутствии учеников, он почти всегда выглядел так, будто готов был в ту же минуту прихлопнуть каждого из них, но сегодня… Сегодня в его серых глазах она видела нечто другое.       Гермиона просто не находила себе места от того, насколько скверной была вся эта ситуация, но Мэтт, находясь в блаженном неведении, почему-то обращал все свое внимание только на неё одну. Наэлектризованный воздух просто пропах каким-то отчаянием, которое можно было легко уловить даже несмотря на богатые ароматы, исходившие из десятков котлов. И девушка стояла прямо в центре этого апокалипсиса. Изо всех сил пыталась делать вид, что буквы на страницах учебника не расплываются перед глазами, а щеки не алеют от стыда.       Стыда за что?       За то, что она все еще помнит вкус губ своего профессора? За то, что несмотря на их разговор о невозможности связи между ними, она не может перестать думать о нем?       За то, что даже сейчас она не могла просто забыть произошедшее.       Все её опасения оказались правдой. Как бы сильно Гермиона ни старалась, она не могла просто игнорировать чувства, предательски расцветающие где-то в груди. В Рождество между ними что-то неизбежно изменилось. Их обоих снесло ураганом, захлестнуло так сильно, что прежние маски безразличия просто больше не держались на лицах.       Невозможно было придумать более искусной пытки.       Погрузившись в себя настолько, что реальный мир практически перестал существовать, она не сразу почувствовала, как к её руке кто-то прикоснулся. Резко дернувшись на месте, она сжала руку в кулак и повернула голову в сторону. Кажется, она совершенно пропустила мимо ушей слова Мэтта, который вот уже пару минут пытался докричаться до неё.       Виновато улыбнувшись, она потупила глаза. Не смогла вынести его теплого взгляда, стоило только ему облегченно выдохнуть и тихо произнести:       - Ты в порядке?       «Нет, я совершенно не в порядке. Что вообще может быть в порядке?»       - Что… О чем ты? Со мной все хорошо.       Тряхнув головой, она состроила как можно более безмятежное выражение лица и как ни в чем не бывало вернулась к помешиванию зелья.       - Уверена? Ты как будто находишься где-то не здесь, - склонив голову на бок, он украдкой взглянул в сторону учительского стола, как бы проверяя, не смотрит ли на них профессор. – Ты хорошо сегодня спала?       Мерлин знает, она не заслуживала всей этой заботы.       В последнее время сон совершенно не входил в её планы. Столько мыслей одновременно вертелись в её голове, столько секретов плавало на поверхности, что, даже закрыв глаза и устроившись поудобнее в кровати, она не могла позволить себе расслабиться и забыться.       - Да, спала как убитая, - с улыбкой пролепетала она, продолжая яростно кивать в подтверждение своих слов.       Позволив звенящей тишине поселиться в воздухе, Эйвери скептически вскинул бровь и вновь осмотрел её с ног до головы. Конечно, он не верил ей – темные круги под её глазами выдавали девушку с потрохами. Она была рассеянной и напряженной, постоянно путала ингредиенты, разложенные прямо под носом, и любой, даже самый недогадливый человек на планете, мог бы с легкостью понять, что что-то было не так.       А зная, как Мэтт относился к ней… Что ж…       - У меня все в порядке. Честно. Я просто задумалась, вот и все, - возможно, если она повторит эту фразу еще несколько раз, Мэтт, наконец-то ей поверит. - С кем не бывает?       Парень хмыкнул, тихо пробурчав что-то себе под нос, а затем беспечно пожал плечами и устремил свой взгляд на бурлящий под носом котел, жидкость в котором едва ли не переливалась через край. Однако, какой бы важной ни была оценка за это задание, ни он, ни она просто не могли в полной мере посвятить себя рабочему процессу. У обоих на уме было что угодно, но не Зельеварение, и в какой-то момент Гермиона задумалась о том, что этим утром ей определенно стоило плюнуть на все и просто остаться в теплой кровати.       От Малфоя нельзя было ничего утаить. Он наверняка уже заметил, что их зелье выходило далеко не таким идеальным, как он ожидал. А это означало, что в скором времени её обязательно отчитают.       Как будто в её жизни было мало проблем!       Если, конечно… Драко сам был в состоянии здраво мыслить после всего, что произошло.       - Лучше возвращайся в реальность, принцесса, - протянул Мэтт, растягивая губы в теплой улыбке. - Малфой нам головы оторвет, если мы завалим это задание.       Да он просто читал её мысли…       Гриффиндорка фыркнула и раздраженно закатила глаза.       - Я уже хожу по тонкому льду после того, как Колсон взорвал наше зелье в прошлом семестре.       Засуетившись, девушка нахмурилась и украдкой взглянула на профессора, что на данный момент стоял у своего стола и был с головой погружен в чтение какой-то книги.       - Не глупи, - шепнула она. - По-моему, он ко всем относится примерно одинаково.       - Одинаково херово? Тогда да, прямо в точку, - усмехнулся гриффиндорец, а затем, повернувшись к Гермионе, вскинул густую темную бровь. - Но не говори мне, что ты не заметила, как странно он смотрит на меня в последнее время. Как будто… как будто я сломал его любимое перо или что-то в этом роде.       Значит, она не одна заметила странное отношение профессора к Мэтту. Уже не первый раз она ловила Малфоя на том, как он прожигал взглядом бедного, ни в чем не повинного гриффиндорца, который, насколько она знала, не сделал ему совершенно ничего плохого. Это началось с самого первого дня, когда мужчина впервые увидел их стоящими в непосредственной близости друг к другу. Любое упоминание Эйвери почему-то до ужаса раздражало Малфоя. На его лице сразу появлялось такое кислое выражение, будто от одного имени у него ужасно сводило живот. Так в чем, черт побери, была проблема?!       Гермиона не была глупой или слепой. Она допускала мысль о том, что Драко просто напросто ревновал из-за присутствия в её жизни другого мужчины. Они с Мэттом проводили много времени вместе, сидели за одной партой на некоторых занятиях, иногда шли рядом по коридорам.       Но неужели это было поводом для того, чтобы подобная ненависть к гриффиндорцу зародилась в его груди. Это ведь было так абсурдно! Просто смешно. Малфой же должен был понимать, что между ней и Мэттом ничего не могло произойти. Он должен был видеть, кто именно занимал все её мысли вот уже долгое время, кто заставлял кровь кипеть в её жилах, кто перманентно поселился в её снах – пускай таких коротких и беспокойных.       И вообще… Если Драко её не хотел, к чему было устраивать эти кошки-мышки с бедным гриффиндорцем, который просто хотел без каких-либо проблем закончить этот учебный год?       Злость зародилась где-то в её груди и теплой волной прокатилась по всему телу, достигая самых кончиков пальцев.       - С чего бы? – девушка пожала плечами. - Если честно, я даже не уверена, что он помнит наши имена.       - Ну почему же? – ехидно ухмыльнулся он, чуть подтолкнув гриффиндорку плечом. - Он помнит только особо выдающихся студентов.       Если только выделяющихся своей поразительной глупостью и легкомыслием, подумала она и робко отвела взгляд в сторону, невольно вспоминая их с Малфоем последний «серьезный» разговор.       - Когда в последний раз он смешал меня с грязью перед всем классом, я не чувствовала себя особо выдающейся, - она покачала головой, машинально вцепившись в тонкую цепочку на шее, и начала нервно прокручивать свое украшение, в попытке успокоить нервы.       - Ну если серьезно, у меня и раньше от одного его взгляда были мурашки по коже, но теперь он как будто хочет свести со мной какие-то личные счеты, - парень запустил пальцы в свои и без того растрепавшиеся кудри и одним движением взъерошил их до совершенно неприемлемого состояния. - Одно испорченное зелье, и он теперь всю жизнь будет мне это припоминать? А я вообще был не при делах! Я просто рядом стоял!       Пускай парень продолжал шептать, Гермиона была уверена, что профессор слышал каждое слово. Девушка нервно прикусила нижнюю губу.       - Мне кажется, ты преувеличиваешь. Др… - она подавилась словами и едва не закашлялась, вовремя осознавая свою ошибку. - Малфой просто в целом ненавидит всех гриффиндорцев, - Гермиона скривилась и повела рукой в воздухе. Ну ладно, может и не всех... — Это в его ДНК. Может, ты… напоминаешь ему кого-то из его прошлого?..       - Может и так, - хмыкнул парень. - Но если одним прекрасным утром он ни с того ни с сего врежет мне по лицу…       - Не врежет, - пробурчала она, снова взглянув в сторону учительского стола. Совпадение или нет – именно в этот момент девушка на пару секунд встретилась глазами с резко развернувшимся профессором, в чьем взгляде как по команде загорелся какой-то нездоровый пугающий азарт. Но, может, ей это все-таки показалось?..       Нервно прочистив горло, Гермиона медленно опустила глаза и едва ли не вскрикнула, когда увидела перед собой изумрудное зелье, которое, как бы напоминая о себе, уже упорно переливалось через края медного котла.        - Черт. Не забывай помешивать.       Несколько минут гриффиндорцы посвятили тому, чтобы заветное зелье окончательно не вытекло из своего сосуда. Как только варево приобрело необходимый темно-болотный цвет, Гермиона с облегчением выдохнула и провела рукой по чуть взмокшему лбу. Мэтт же, осознав, что они находились вне опасности, как ни в чем не бывало выпалил:       - Кстати, мы тут с ребятами хотели сегодня собраться в Башне старост. Староста мальчиков, Джейден, - мой хороший приятель. Он пригласил всю нашу компашку, - на его лице расцвела лукавая ухмылка. - Не хочешь присоединиться?       Сегодняшний вечер она собиралась провести в компании Малфоя и еще одной огромной кучи старинных книг в её любимом храме знаний или же закрыться с профессором в этом самом кабинете и заново заняться исследованием свойств серебряной стружки. Встреча с Мэттом и его друзьями уж точно никак не входила в её планы, но, черт, если сейчас она придумает очередную отговорку, Эйвери может и правда начать что-то подозревать.       И почему она не подумала о том, как на самом деле сложно будет совмещать школьную жизнь и создание нового маховика в одно и то же время, когда соглашалась снова стать студенткой Хогвартса?       - Ну, даже не знаю. Я планировала… - замялась девушка.       Мэтт по-доброму усмехнулся и сощурился, не сводя с неё взгляд.       - …спрятаться в библиотеке и как обычно делать уроки?       - Что-то в этом роде.       - На этот раз такая отговорка не сработает, - цокнул он, чуть ослабив свой красно-золотой галстук на шее. - Первый день после окончания каникул. Мы все соберемся вместе, тихо посидим, пообщаемся. Повод есть всегда. Почему бы не провести этот прекрасный вечер с друзьями, которых ты не видела целую вечность?       Возможно, там будут Селеста и Софи, да и Колсон ни за что бы не пропустил такие посиделки. Пускай они и виделись только этим утром, успев обсудить все, что только возможно, может быть, идея провести время с друзьями и наконец-то по-настоящему расслабиться уже не казалась такой уж плохой…       Ей и правда не помешало бы отвлечься от насущных проблем. Забыть все, что случилось во время каникул хотя бы на несколько часов и сделать вид, что она была обычной ученицей, которой было совершенно нечего скрывать. Гермионе ужасно не хватало обычного человеческого общения без выяснения отношений, без напряжения, разливающегося по телу, без призраков прошлого, что дышали в спину. Без мыслей о серых глазах. Без вины. Без страха перед будущим.       Но разве она могла вот так просто забыть обо всех своих обязанностях и обещаниях?       Все было не так просто.       Ведь так?       - Хороший аргумент, - хмыкнула она, не убирая с лица легкой улыбки. - Но разве Джейден не будет против, что ты пригласил на эту вашу вечеринку совершенно незнакомого человека?       - Во-первых, - с умным видом заявил Мэтт, - как я уже сказал, это никакая не вечеринка. А во-вторых, Джейден любит знакомиться с новыми людьми. Он отличный парень. Поверь мне. И если тебе что-то не понравится, я обещаю лично доставить тебя до твоей комнаты в целости и сохранности.       Расплывшись в улыбке, точно кот, объевшийся сметаны, Эйвери излучал уверенность в том, что ему удалось окончательно склонить её на сторону тьмы. И Гермионе льстила такая забота. Парень, кажется, не умел скрывать свои настоящие эмоции, и сейчас она могла считать каждую из них на его лице. Надежда. Мольба. Желание. Он смотрел на неё так, будто её присутствие в Башне Старост было его настоящим подарком на Рождество. Будто сейчас решалась его собственная судьба. И возможно, у гриффиндорца были какие-то личные мотивы, чтобы так отчаянно желать провести с ней время, девушка решила слепо пойти у него на поводу.       - Ладно, уговорил, - покачав головой, Гермиона покорно прикрыла глаза. - Дам Джейдену шанс. Но… что б ты знал, я не собираюсь сидеть там допоздна.       Мэтт просиял, едва ли не подпрыгнув на месте в знак своей победы.       - Отлично, - выдохнул он. - Тогда это свидание.       Дернувшись, Гермиона выпучила глаза и уставилась на слегка смятенного парня, едва не потеряв дар речи от такого заявления.       Между гриффиндорцами повисла неловкая, до ужаса длинная пауза.       - Я…       Мэтт громко прочистил горло и переступил с ноги на ногу, но все же сумел с запинками выдавить:       - То есть… Я просто… Я пошутил… - выдохнул он, залившись краской. — Это такая шутка.       Мерлин.       - Хорошо, - через силу улыбнулась она. - Тогда жду не дождусь.       «Для нашего же блага, давай надеяться, что это и правда была просто глупая неуместная шутка».       Как только занятие закончилось, Гермиона намеренно потратила лишние несколько минут на то, чтобы аккуратно сложить все свои вещи в школьную сумку. Пролепетав очередную отговорку, она проследила взглядом, как все её друзья как ни в чем не бывало один за другим выплывали из класса вместе с остальными учениками, пока они с Драко в полной мере не остались наедине. Девушка не выдохнула, пока в воздухе не повисла такая необходимая блаженная тишина.       Однако сам профессор будто бы и вовсе не заметил, что находился в помещении не один. Здесь было ужасно душно и темно. Кабинет без окон освещали свечи, расставленные на каждом из столов, а в воздухе пахло чем-то горьким от испарений, исходивших от котлов еще несколько минут назад. Атмосфера давила на её, заставляла задыхаться не только от запаха, но и от необъяснимого волнения перед разговором с Малфоем, что явно находился не в самом хорошем настроении после проведенного урока.       А ведь он даже не поднял глаз, не повел бровью и не дернул ни единым мускулом, будто показательно игнорировал задержавшуюся студентку.       Мерлин, и что она снова сделала не так?!       Девушка подкралась к его столу, точно опасаясь его реакции. Точно подходила к хищнику, что готов был в любой момент сорваться и вцепиться ей прямо в шею. Лишь когда расстояние между ними было сокращено до допустимых пределов, и Гермиона предстала перед мужчиной во всей красе, она осмелилась в упор уставиться на профессора в попытке распознать каждую эмоцию на его лице.       Драко же все еще наотрез отказывался смотреть в её сторону.       Гермиона прочистила горло и робко пробормотала:       - Сегодня все в силе?       Его голос прогремел, точно гром среди ясного неба. Уставившись в один из десятков свитков на своем столе, он нахмурился и стиснул зубы, будто каждая секунда этого взаимодействия просто выводила его из себя.       - Да, как и договаривались, - холодно пробурчал он. - Встречаемся здесь в шесть. И не вздумай опаздывать, Грейнджер.       Он откровенно отмахивался от неё. Делал вид, что она мошка, жужжащая у него под ухом. И самым ужасным было то, что Гермиона не имела ни малейшего понятия, почему мужчина вел себя так по-детски. Она не сделала ему абсолютно ничего плохого, не сказала ничего лишнего, даже ни разу не упомянула инцидент, произошедший в Астрономической башне, и все же…       Годрик, она абсолютно точно не заслуживала такого отношения к себе. И все же, проглотив свою гордость, продолжала говорить:       - Я… Эмм… Мне нужно будет уйти чуть пораньше, - вкрадчиво начала она. - Мэтт позвал меня в Башню старост, хочет познакомить меня с его друзьями с Пуффендуя, - с каждым её словом, лицо профессора мрачнело и искажалось в оскале, и тогда Гермиона решила перейти в активное наступление. - Хотя… судя по тому, как усердно ты прожигал дыру в его спине весь урок, ты и сам все наверняка слышал.       Мужчина отрезал:       - Исключено. У нас были планы.       Гриффиндорка едва ли не задохнулась своим возмущением.       - Планы можно передвинуть, - гордо вскинув голову, заявила она. - Ничего не случится, если я уйду на час раньше.       - Грейнджер…       Что-то внутри неё запылало белым пламенем.       - Я не понимаю, в чем проблема. Это всего лишь один вечер. Тем более я не говорю, что пропущу нашу встречу, - устало разведя руками в воздухе, девушка возмущенно фыркнула и уставилась на мужчину так, будто готова была прожечь дыру прямо на его лице. - Просто уйду немного пораньше. Что в этом такого?       Однако, ни один из доводов не помог изменить мнение мужчины.       - Я все сказал. В нашей ситуации каждая минута имеет значение.       В её груди продолжала тикать бомба замедленного действия, таймер которой был запущен в тот момент, как только закончился этот проклятый урок Зельеварения. Время нещадно утекало сквозь пальцы, каждая секунда была на счету, однако профессор будто бы в упор не замечал угрозу собственной жизни, стоящую прямо перед ним. Возможно, внутри него тикал точно такой же таймер, норовивший стать орудием массового поражения.       - Мне что, теперь нельзя проводить время с друзьями? – дыхание сбилось, загорелись глаза, а сердце забилось так, что никакие слова уже не могли спасти мужчину от неминуемой схватки с разъяренной студенткой.       - Сейчас ты должна думать о более важных вещах, не думаешь? – едва ли не оскалился он, бросив пренебрежительный взгляд в её сторону. - Например, о том, как нам провести этот паршивый ритуал с маховиком. Как найти лунный камень. Как тебе убраться из этого времени.       В его голосе было столько негодования и необъяснимой пылающей злости, что вместе со словами отлетали в её сторону, точно злонамеренные проклятия. И каждая фраза прилетала точно в цель, била прямо по её достоинству, только подогревая её собственный интерес. К борьбе. К победе. К уничтожению.       - Поумерь свой пыл, - процедила девушка. - Отдых тоже важен, Малфой. Я просто с ума сойду, если проведу еще один день за этими чертовыми книгами в библиотеке. И вообще… - адреналин бежал по венам, превращая кровь в жидкий огонь, и в этот момент больше всего на свете Гермионе хотелось раз и навсегда поставить этого самодовольного индюка на место. - Раньше тебя это как-то не волновало. Когда я гуляла с ребятами в Хогсмиде или когда была на вечеринке Гриффиндора, ты не сказал мне ни слова. А тут вдруг… Кем ты себя возомнил?!       Мужчина резко дернулся на месте и, наконец, отважился посмотреть на девушку, что вот уже несколько мучительно долгих минут пыталась обратить на себя его внимание. Возможно, он пытался подавить её волю этим своим бешеным взглядом, вот только Драко, видимо, совершенно не рассчитывал на то, что эти странные выходки уже давно перестали иметь былое влияние.       - Я слышал, что сказал этот малец, - скривился профессор. - Ему плевать на то, кто еще будет на этой вашей мини-вечеринке. Главное, чтобы там была ты!.. – короткая пауза, возникшая между ними была заполнена лишь их тяжелым дыханием. - Вряд ли он так же заботливо позвал туда всех остальных твоих так называемых друзей. Думаешь я не знаю, что в голове у этих самовлюбленных сосунков? Да я сам был таким несколько лет назад! – неестественный злорадный смешок сорвался с его вечно поджатых губ. - От тебя ему нужно только одно. И эти ваши посиделки – просто предлог, чтобы сблизиться с тобой. А ты… Как будто специально нарываешься на проблемы.       Мерлин, какое ему было дело до того, зачем именно Мэтт позвал её в эту чертову Башню?!       - Этот твой внезапный всплеск агрессии – что, какая-то идиотская попытка защитить мою честь?! – огрызнулась девушка. - Твоего мнения никто не спрашивал, Малфой!       Не упустив болезненной иронии этого момента, Малфой сверкнул глазами.       Девушка резко подалась вперед и уперлась руками в столешницу, ни на мгновение не отводя взгляд от мужчины. Наверняка её щеки уже давно пылали от гнева, но сейчас Гермионе было абсолютно все равно на то, насколько сильно её распалил этот бессмысленный разговор.       - Мой друг пригласил меня провести с ним время. Зачем искать подвох во всем? В чем твоя проблема?! Он ничего тебе не сделал. Ни разу не дал мне повода сомневаться в нем. С самого первого дня.       И тут… все окончательно встало на свои места. Каждый вскользь брошенный взгляд, каждый колкий комментарий, каждый непрошенный совет. Тот странный момент после разговора с Трелони, вопросы во время их полуночной прогулки после вечеринки Гриффиндора, сегодняшний провальный урок…       Окончательно убедившись в правильности своих догадок, девушка на мгновение просто потеряла дар речи. Едва успев подумать над своими следующими словами, она сощурилась и резко выпалила:       - Ты… ты что, и правда ревнуешь?       - Ревную? – хохотнул мужчина, смотря на неё с таким нескрываемым шоком, будто увидел перед собой какого-то диковинного зверя. И Мерлин знает сколько странных существ они успели повидать на своем веку. Однако, как бы сильно он ни пытался скрывать свои истинные чувства, все они были написаны на его красивом лице. Его выдавало чересчур наигранное возмущение, напряженные плечи и слегка подрагивающие руки, крепко сжатые в кулаки. - К какому-то подростку, который, прошу заметить, на семь лет младше нас с тобой? Я тебя умоляю! У него просто нет шансов.       В любой другой ситуации Гермиона бы усмехнулась, подразнила его и с удовольствием потратила бы несколько минут на смакование своего триумфа. Не будь она сейчас настолько раздраженной и смятенной, она бы с радостью ткнула в его лицо пальцем, наслаждаясь этой мимолетной растерянностью профессора, точно самым вкусным кремовым пирожным.       К сожалению, сейчас милость сменилась гневом. Сейчас она не видела ничего забавного в его смущении. Хотелось выть и скулить от того, насколько сильно её раздражал этот нерешительный человек. Из-за него в её сердце появилась червоточина. Из-за него она не могла найти себе места последние несколько недель. Из-за него ей хотелось просто провалиться под землю, сгинуть из этого проклятого мира, только бы никогда больше не смотреть в его серебристые глаза.       Не сделав ничего, она все равно получила свое наказание. Свою небесную кару за дерзкие желания сердца. А он все никак не мог оставить её в покое. Никак не мог отпустить её. Точно держал её голову под водой, не позволяя сделать ни единого вздоха, а затем, подав надежду на спасение, снова вероломно крал её воздух.       Сделав несколько шагов вперед, Гермиона нахмурилась и процедила:       - Тогда почему ты так себя ведешь?       - В каком смысле? – как ни в чем не бывало заявил профессор.       - Перестань, Драко, - она яростно дернула головой, а её чуть хрипловатый голос дрогнул от обилия эмоций внутри. - Есть у него шансы или нет, тебя это совершенно не касается.       Жестоко оскалившись, он был как никогда похож на прежнего себя. Вел себя, как обиженный подросток, искривив губы точно так же, как когда-то в детстве. И никакая профессорская мантия не могла помочь ему истребить призраков прошлого. Возможно, это была обычная защитная реакция. Нацепить маску отвращения и гнева было куда проще, чем открыть свое сердце. Но это заставило Гермиону задуматься о том, какая из множества его личин действительно была настоящей.       - Не касается, говоришь? – прошипел он. - Я думал, мы команда. Раз каждое твое решение напрямую влияет и на меня.       - Моя личная жизнь тут совершенно не при чем, - отрезала девушка. - И почему тебя это так волнует? Тем утром, в этом самом кабинете, ты ясно дал мне понять, что наша связь или… что бы это ни было, ничего для тебя не значит. Я услышала тебя. Теперь ты просто мой профессор и партнер в нашем маленьком проекте. На этом все. Или я не права?       В ответ на её слова профессор лишь пылко прошептал:       - Мы оба прекрасно знаем, что между нами было нечто большее, - и тут же замолчал, кажется, осознав, что явно сболтнул лишнего.       Кажется, их обоих потряхивало от напряжения, повисшего в воздухе. Гриффиндорка практически дрожала всем телом, не разрывая пылающий зрительный контакт. Она смотрела на него так, будто пыталась заглянуть в самую душу. Будто обладала даром выуживать из людей правду, раздирая их душу на куски. И Малфой стойко принимал этот удар. Было чувство, что еще чуть-чуть и из его ушей пойдет настоящий пар. Стиснув зубы до скрежета, он сжал кулаки еще крепче, так, что побелели костяшки пальцев, но все же не поднялся со своего места.       Это было к лучшему. Такое положение заземляло его, и никто не знал, что могло бы произойти, сократи он расстояние между ними еще сильнее.       - Правда? – издевательски процедила девушка, разведя руками в стороны. - Ну тогда прошу тебя, объясни мне, что между нами происходит. Раз уж это так очевидно.       - Я…       Подавился. Не смог. Не решился.       Пытаясь утопить её, сам же неизбежно пошел на дно.       У Малфоя не было ответа. Никогда не было. Он сам не имел не малейшего понятия, чего добивался своим невыносимым поведением. И от этого все тело девушки запылало с новой силой.       - От твоей нерешительности меня уже тошнит, - прошипела гриффиндорка. - Ты продолжаешь говорить вещи, которые не имеют смысла, противоречишь самому себе. И как прикажешь это понимать?       Подобравшись еще ближе, она будто присматривалась к добыче, как дикая кошка, и продолжала кидаться обвинениями, точно просто не могла больше остановить поток едких слов, срывающихся с языка.       - Ты ведешь себя как ребенок. Присваиваешь себе все, как собственник, закатываешь истерики. Глупо было верить, что ты изменился.       Гермиона в полной мере осознала, что именно сказала, только когда заметила, как побагровело его обычно бледное лицо. Раззадоренный зверь, испускающий пламя проснулся где-то в его груди, как только терпение перелилось через край.       Раздувающиеся ноздри, крепко сжатые зубы, бешеные глаза – все в нем говорило о том, что мужчина больше не намерен был выслушивать оскорбления в свою сторону.       Вот только на этот раз Гермиона не хотела сдаваться ему на милость. Она готова была встретить огонь огнем, даже если потом пожалеет об этом. Раз и навсегда. Все решится здесь и сейчас, даже если Малфой окончательно захлебнется своим негодованием.        - Да как ты… Это я веду себя как ребенок?! Посмотри на себя! – прорычал он, подскакивая на месте и упираясь руками в стол. Цеплялся за столешницу, как за последний барьер между ними. Будто даже в таком состоянии отказывался переходить в активное наступление.       - Ты не можешь решать за меня, - вздернув нос, гордо заявила она. - Не можешь говорить мне, что делать. И даже не начинай про то, что ты мой профессор и несешь за меня ответственность. Ты помешался на контроле, Малфой.       Еще ближе. Пересекла красную зону. Встала у самого края учительского стола. Ближе. Так близко, что можно было рассмотреть все оттенки радужки его потемневших глаз.       Все еще слишком далеко.       От злости вся его шея покрылась красными пятнами.       Великолепная бомба замедленного действия. Опаснейшее произведение искусства.       Черт.       - Разве я нарушила какое-то правило, профессор Малфой? – ядовито шикнула она, поморщив нос. - Нет. Тогда я не обязана тебя выслушивать. Я устала от твоих игр.       Девушка дернулась, как только Малфой схватился за лежащую неподалеку палочку и остервенело взмахнул рукой в воздухе. В животе что-то неминуемо сжалось и завязалось в узел, стоило ему направить деревце в сторону входной двери и без единого слова запереть её каким-то заклинанием. Без каких-либо усилий. Хватило лишь силы мысли. Хватило магической силы, подпитываемой гневом и вечно горящим огнем.       Невероятно.       Насколько сильным на самом деле был стоящий перед ней волшебник?       - Никакая это не игра! – едва ли не крикнул он, не сводя с девушки глаз. - Думаешь, я нарочно веду себя как придурок?       Стена была сломана.       И сквозь трещины и обломки сбивающим с ног потоком вдруг хлынула истинная правда.       - Черт побери, Грейнджер! Я, блять, не могу находиться рядом с тобой и делать вид, что ты для меня ничего не значишь! - яростно качая головой из стороны в сторону, Малфой еще пытался сопротивляться, но, кажется, остановиться больше не мог.       Необузданные яркие эмоции окрашивали его лицо красным, нижняя губа подрагивала, а уши горели, и у девушки больше не было причин не верить этим словам.       Она сама сделала это с ним. Сама довела его до такого состояния и теперь давилась этой правдой, не смея отвести глаз.        - Я пытаюсь вести себя, как ответственный взрослый человек. Но ты… Это не так просто, как кажется, - ударив кулаком по столу, он продолжал качать головой и выдавливать из себя все до остатка. - Не когда ты заявляешься в кабинет в этой гребаной крошечной юбке. Не когда ты флиртуешь с Эйвери, как будто не знаешь, что это со мной делает.       Не дрогнула. Стойко выдержала все, что он бросил в её сторону. А затем прошептала, даже не заметив, как сильно ломался её голос:       - Что именно, позволь узнать?       Драко лишь вновь стиснул зубы, но на этот раз промолчал.       - Чего ты боишься? – продолжила она, подступая еще ближе.       - Сраное дежавю, - пробормотал он, вновь оскалившись, точно побежденный хищник, приготовившийся совершить последний отчаянный рывок. - Кажется, когда-то мы уже говорили об этом.       - Именно. Семь лет прошло, а я все еще надеюсь услышать от тебя нормальный ответ.       - Боюсь, придется подождать еще столько же, - напоследок ядовито подметил профессор.       Вот только он не заметил, как в попытке одержать победу в этом поединке, оказался загнанным в угол на собственной территории. Вновь опустившись на стул в попытке отдышаться, он вдруг осознал, насколько близко к нему подобралась его собственная погибель.       Гермиона гордо возвышалась прямо перед ним. Смотрела на огнедышащего дракона сверху вниз без капли страха в темных глазах.       - Спустя столько времени, ничего не изменилось, - склонившись к мужчине, она остервенело ткнула пальцем прямо в его грудь. - Ты все еще боишься открыться и показать свои настоящие эмоции. Ты ведешь себя, как трус, Малфой. Снова.       Просчиталась. Эта битва была не закончена.       - Закрой свой грязный рот, Грейнджер, - прорычал он, выдыхая ей прямо в лицо. - Или я сам тебе его закрою.       Одним ловким движением он схватился за запястье выставленной вперед женской руки и, едва соображая, что именно делает, дернул девушку на себя.       Секунда.       Как только гриффиндорка упала на его колени, атмосфера в кабинете резко изменилась. Лицом к лицу. Грудью к груди. Горячее дыхание на губах. И эта ссора, каждое высказанное слово, каждое обжигающее обвинение – все это вдруг окончательно потеряло смысл.       Между ними оставались миллиметры. Такое ничтожное расстояние, что она практически ощущала его вкус на своих губах. Вероятность того, что её кожа просто воспламенится от одного его присутствия, была такой большой, что оставалось только смириться. Пускай он не говорил ни слова, пускай одного его взгляда было достаточно, чтобы понять, какие именно мысли вертелись в его голове, она практически могла слышать каждое невысказанное слово. Его желание волнами прокатывалось по её коже, вызывая дрожь во всем теле, а дыхание было настолько горячим, что кружилась голова. Все это казалось нереальным. Невозможным. Таким до ужаса необходимым, что захватывало дух.       Тело девушки предало её в ту самую секунду, как его рука оказалась на её шее. Дерзкое уверенное прикосновение человека, который прекрасно знал чего хотел. Прикосновение мужчины, который не выдерживал бешеного напряжения. Который держался из последних сил. Пальцы скользнули выше, зарылись в копне мягких прямых волос. Секунда. Другая. Взгляд глаза в глаза, полный желания и мольбы. А потом его губы прикоснулись к её.       Поцелуй, терпкий и в то же время трепетный, опьянял и кружил голову не хуже креплёного вина. Будто узел, крепко затянутый в животе, вдруг был ослаблен. Будто где-то внутри вдруг вспыхнула искра, ослепившая их обоих. Язык Гермионы прошёлся по нёбу профессора, и тот на миг будто задохнулся, задрожав и бессознательно вцепившись свободной рукой в её бедро, как если бы боялся потерять равновесие и просто напросто свалиться со стула.       Её мир рушился все стремительнее с каждой секундой этого безумия. Мерлин, он едва коснулся её, а она уже готова была расплыться лужицей прямо под его ногами. Возможно, все дело было в скопившемся в теле напряжении или адреналине, что ядом растекался по венам, но абсолютно каждая рациональная мысль вдруг покинула её голову, оставив за собой лишь плотный белесый туман.       И казалось, что вокруг не осталось ничего. Только он. Только ощущение его тела, плотно прижатого к её собственному, только его опьяняющий вкус. Одно ловкое движение, один шустрый маневр, и девушка вдруг оседлала профессора, совершенно не соображая, что именно делает. Пальцы мужчины так отчаянно впились в её бедра, впечатывая её в крепкий мужской торс, будто отпусти он её, и все происходящее окажется каким-то странным лихорадочным сном. Он держался за неё, как за нечто до ужаса важное, как за свое единственное сокровище, которое в любой момент могло исчезнуть из виду и пропасть навсегда.       Каждое движение было жадным, присваивающим и трепетным в одно и то же время. Желание ослепляло настолько, что в какой-то момент Гермиона просто потерялась и позволила мужчине полностью перенять контроль. Точно кукла, она просто сидела на его коленях, дрожала и позволяла ему касаться себя, каждого доступного участка тела, едва ли не хныча от бешеного напряжения. Бывший слизеринец переместился к её шее, лихорадочно оставляя поцелуй за поцелуем и беспрестанно пробуя её кожу на вкус. Посасывая и прикусывая. Дыша так тяжело, будто в легких скоро совершенно кончится воздух.       Каждое касание её набухших сосков о шершавую ткань его рубашки вызывало всё новые и новые волны возбуждения, пульсацией расходящиеся от низа живота по всему телу. А бедра предательски продолжали двигаться сами по себе. Между ними не осталось и сантиметра.       Изощренная, прекрасная, дьявольская пытка.       Его дыхание сбилось, волосы растрепались, глаза потемнели от желания, а его сильные руки продолжали властно сжимать ягодицы, поощряя каждое шальное движение бедер. В такие моменты Гермионе казалось, что она готова сделать для него все что угодно. Он похищал ее всю, без остатка, заставляя разум плавать где-то на краю сознания. Жадно крал каждый хриплый стон, слетающий с её губ, как трофей, принадлежащий ему одному и никому другому.       - Этого ты хотела? – процедил он, не прекращая жадно касаться, точно одержимый. – Ты этого добивалась, Грейнджер? Хотела, чтобы я сорвался?       - Я… я не…       Гермиона задохнулась, стоило ему прижать ладонь к её телу и провести ею по девичьему животу, по изгибу груди, нетерпеливо обводя сосок через белье, но не добавляя достаточного давления, чтобы утолить её жажду. Нетерпеливо выгнув спину навстречу его прикосновению, она прошептала:       - Пожалуйста… - голос разума в голове замолчал, как бы сильно Гермиона сейчас ни нуждалась в хотя бы в одной дельной рациональной мысли. Блаженная тишина оглушала, сердце билось так быстро, что норовило просто напросто раздробить её грудную клетку, а руки отчаянно вцепились в плечи мужчины, заставляя его практически рычать. – Пожалуйста, Драко…       Зарывшись рукой в белоснежные волосы, она нетерпеливо притянула мужчину ближе, пытаясь игнорировать мурашки, бегающие по коже каждый раз, когда его горячее дыхание танцевало на шее. Его губы скользнули чуть выше, оставляя за собой влажный след, а затем остановились около уха. То, как нежно и чувственно Малфой прикусил мочку её уха, обдавая изнывающую гриффиндорку горячим дыханием, должно было считаться настоящим жестоким преступлением.       - Чего ты хочешь, Гермиона? – шепнул он, крепко стискивая одной рукой тонкую талию. – Мерлин, скажи мне. Только скажи.       Большего, большего, большего, она почти умоляла его, когда его пальцы двинулись вниз по груди.       - Еще… Еще, пожалуйста.       Гермиона совершенно забыла о том, что сейчас они находились в кабинете Зелий посреди учебного дня. Пускай дверь была предусмотрительно закрыта запирающим заклинанием, они бесконечно рисковали, занимаясь чем-то настолько запретным под носом у других учеников. Слетевший с катушек профессор, жаждущий этой близости. Легкомысленная студентка, плавящаяся под его прикосновениями. Смятая одежда, опухшие губы, растрепанные волосы – если бы сейчас кто-то увидел их в подобном состоянии, всякие отговорки и оправдания звучали бы как полная чушь.       Это было так опасно. Так удивительно. И ей было все мало. Гермиона никак не могла насытиться этим моментом. Не могла насытиться им. Наткнувшись на оазис в пустыне под палящим сжигающим солнцем, она поняла, что её жажда вдруг стала просто неутолимой.       За дверью все еще слышались голоса других студентов, но, когда Драко пошевелил бедрами, буквально вдавливая девушку в себя, гриффиндорке стало совершенно на это плевать. Нечто твердое уперлось в её самое чувствительное место, и каждое мимолетное движение, пускало разряды шока по всему её телу. Бежать было некуда. Припечатанная к его бедрам сильными руками, она могла только легко покачиваться из стороны в сторону, чтобы достичь хоть какой-то разрядки.       Мерлин, она даже не знала, к чему все это приведет. Толком не понимала, чего хотела от него. Просто быть ближе. Так, чтобы они растворились друг в друге.       Его тело горело, шея взмокла, лицо покраснело. Маленькие ловкие пальцы потянулись к пуговицам его рубашки, лихорадочно оттягивая ткань в стороны, чтобы кожей коснуться кожи. Чтобы быть еще ближе и сгорать вместе с ним. И как только горячие ладони коснулись его груди, мужчина остервенело зарычал, крепко зажмуривая глаза. А затем расплылся в кровожадной довольной улыбке.       - Видела бы ты себя сейчас, - пробормотал мужчина, медленно проводя ладонью вверх вниз по её оголенному бедру. Пускай пламя все еще горело, Драко будто бы сумел взять его под контроль, и теперь, будто в отместку, обжигал им каждый сантиметр её кожи. - Маленькая коварная соблазнительница... Хочешь большего? А ты этого заслужила?       Стон был её единственным ответом.       Еще, еще, еще.       Она больше ни о чем не могла думать, не могла даже дышать.       - Соблазнила своего профессора, будто тебе это ничего не стоило, - он шептал так, будто не хватало воздуха, захлебывался словами и продолжал шумно дышать, точно пробежал марафон. - Никто не смог бы перед тобой устоять. Ты сводишь меня с ума. Каждый чертов раз, когда оказываешься рядом.       Они дразнили и издевались друг над другом в течение нескольких недель. Наслаждались эти жестоким танцем и держались изо всех сил.       Будь у Гермионы чуть больше самоконтроля, она бы обязательно обхватила его раскрасневшееся лицо руками и начала яростно доказывать мужчине, что он делал с ней абсолютно то же самое. Больше. Хуже. Разрушительнее. Но вместо этого с её губ лишь сорвалось хрипловатое:       - Ты… ты хотел этого… Сам хотел. Не отрицай.       Руки мужчины оказались на её ребрах, мучительно медленно опустились вниз, стискивая талию, и остановились на бедрах, стискивая плоть настолько сильно, что после него на её коже обязательно должны были остаться красные отметины. Как клеймо собственности. Как доказательство того, что ей это не приснилось. И Гермиона желала этого больше всего на свете. Хотела, чтобы он сжимал её сильнее, выбивая весь воздух из легких, чтобы удовольствие смешивалось с болью, хоть как-то удерживая её на плаву. Так он грубо наказывал её за былую строптивость. Просто так, без явной на то причины. Просто потому, что она так долго сводила его с ума.       - Всегда, - выдохнул он, прикусывая тонкую кожу.       Получив полный контроль над её телом, он начал насаживать её на себя, будто забыв, что между ними все еще оставалось несколько слоев одежды. Напряженная до предела и расслабленная в одно и то же время, она двигалась на нем, наслаждаясь этой близостью, и продолжала хныкать, бормотать что-то нечленораздельное себе под нос, ускользая от реальности.       - Я говорил тебе. Говорил, что это плохая идея. Убеждал в этом себя, но это не сработало, - оторвавшись от её шеи, мужчина выпрямился и обжег дыханием щеки, крадя еще один быстрый жестокий поцелуй. Губы саднили, но ему, кажется, было абсолютно все равно. Все еще не отрываясь от её рта, он вдруг коварно улыбнулся и выдохнул: - Но ты сама ко мне пришла… и теперь я не собираюсь тебя отпускать... Я больше так не могу.       Пожалуйстапожалуйстапожалуйста. Еще…       Напряжение внизу живота было невыносимым. Это причиняло физическую пульсирующую боль. Это невероятное трение не приносило разрядки и облегчения. Натянутая, точно струна, девушка думала, что просто умрет, если он не даст ей чего-то большего. Гермиона не была верующей, но это… это вполне могло считаться настоящим религиозным опытом.       — Вот так, — прошептал он. – Вот так, молодец. Не останавливайся.       Его язык мягко проник в ее рот, резко контрастируя с отчаянным покачиванием бедер Гермионы на его собственных.       Взад и вперед. Он помогал ей, периодически бормоча хвалебные фразы.       - Моя маленькая. Моя ненасытная ведьма. Не хочу, чтобы кто-то еще касался тебя.       Её дрожащая рука скользнула в белоснежные волосы, крепко сжимая взъерошенные пряди, а сама девушка, казалось, готова была взорваться и разлететься по кабинету на мелкие кусочки.       - Ты просто невероятная, - беспрестанно бормотал он, уткнувшись носом в её щеку. – Давай, возьми то, что тебе нужно. – Мерлин, чувствуешь, как твоя влага пропитывает мои брюки? Чувствуешь?       В ответ послышался лишь протяжный жалобный стон.       - Пожалуйста… Я не могу… Мне нужно…       - Тебе нужна моя рука, малышка?       Ей было нужно что угодно. Хоть что-нибудь. Она была так близко, что теряла рассудок. Так близко, что окончательно забывала, где находится и сколько времени прошло. Даже комната теряла очертания. Даже сам Драко расплывался перед глазами.       Когда его рука сдвинулась с бедра и скользнула ниже, её бросило в крупную дрожь. Казалось, одного его прикосновения к голой коже на внутренней части бедра будет достаточно, чтобы кончить.       А он издевался. Мучительно медленно проводил пальцами по каждому неприкрытому тканью сантиметру, как будто ему было жизненно необходимо уловить каждый новый стон, запечатлеть его в памяти, смакуя, точно терпкое вино. Вся кожа покрылась мурашками. Эти звуки. Эти низкие мужские стоны прямо под ухом... Прямо в унисон с её собственными.       А потом… когда его пальцы так внезапно прижались к самой чувствительной горячей точке через белье, перед глазами взорвался фейерверк.       И она упала. Камнем вниз. Молнией ударила в землю. Слетела кометой с небосвода.       И весь мир будто покрылся пеленой.       Звук её имени на его губах стал последней каплей. Разрядка стремительно растеклась вниз вдоль позвоночника гриффиндорки, и она задохнулась, дрожа всем телом, пока импульсы электричества метались по телу. Вцепилась в его плечи, до ужаса боясь отпустить. Громкий отчаянный стон потонул в поцелуе. Его губы резко накрыли её собственные, словно желая жадно поглотить этот звук. Оставить только для себя. Сохранить на потом. Его язык ласкал её нёбо, пока она содрогалась на нем, прижимаясь сильнее, точно стараясь продлить удовольствие.       Профессор лишь выругался, тяжело дыша, но продолжил держать девушку, пока она не замерла, обмякшая и дрожащая, в его сильных руках.       Наступила тишина, прерываемая лишь их загнанным дыханием.       Оглушительная. Невероятная. И до жути неловкая.       Слов было просто недостаточно, чтобы описать все то, что только что произошло.       Двигаться совершенно не хотелось. Сейчас, пока осознание произошедшего в полной мере не ударило по голове, она пребывала в абсолютной нирване. Тело было настолько расслаблено, что при других обстоятельствах она могла бы просто положить голову на плечо мужчине, блаженно прикрыть глаза и провести так еще целую вечность. Насладиться этой близостью.       Спустя столько недель бешеного напряжения, на какие-то жалкие несколько минут она все же обрела покой, который искала.       Неловко поерзав на бедрах Малфоя, она содрогнулась всем телом, испустив непроизвольный стон. Черт. Каждое движение отдавалось новой волной удовольствия, граничащего с болью. В ответ на это он нетерпеливо зарычал ей прямо на ухо.       Только спустя какое-то время она заметила, что в отличие от неё Малфой так и не достиг долгожданной разрядки. Она все еще чувствовала каждый сантиметр его пульсирующей длины и несмотря на жуткую неловкость чувствовала себя обязанной помочь мужчине достичь того же пика удовольствия.       - Ты не… - тяжело дыша, она сглотнула и робко пробормотала. - Я могу…       Все еще едва соображая, что делает, Гермиона положила руку на его грудь и мучительно медленно провела ладонью по мужскому торсу. Вниз. Еще ниже. Очерчивая каждый твердый выступ. Обжигалась о горячую кожу даже через рубашку. И как только тонкие пальчики коснулись толстого кожаного ремня, она вдруг почувствовала мертвую хватку на своем запястье.       - Нет, не стоит, - мужчина резко дернул головой и прикрыл глаза, рвано втягивая воздух. - Не думай об этом.       В этот момент было сложно думать о чем-то другом.       Но чем больше времени девушка проводила в объятиях мужчины, тем больше шальных мыслей вертелось в ей голове.       Единственным её желанием было закрыть глаза и чудесным образом снова очутиться в своей комнате. Закрыться за замок, зарыться под одеяло и, мельком пробежавшись по своим воспоминаниям, в полной мере переварить эту ситуацию. С красными щеками и трепетом в груди медленно сгореть со стыда, распасться на атомы и решить, что именно стоило делать дальше.       Но у Гермионы не было такой привилегии.       Она должна была взять на себя ответственность за собственные поступки. Встретиться со страхом лицом к лицу и отнестись ко всему этому как взрослый человек.       Каждая непрошенная мысль сгорела в её голове в тот самый момент, когда Драко прижался своим лбом к её собственному и крепко зажмурился, будто отчаянно пытаясь привести себя в чувство. Каждая его эмоция была словно на ладони. Они были зеркальным отражением всего, что чувствовала девушка. Каждое сомнение. Каждое опасение. Поглощало. Распаляло. Вводило в особенный транс.       Вцепившись пальцами в её бедра, он отказывался отпускать, будто одно неловкое движение могло окончательно разрушить этот хрупкий момент.       - Что мы, черт возьми, делаем, Гермиона? – прошептал он. Так тихо, что гриффиндорка едва разобрала его слова несмотря на то, что находилась на таком ничтожном расстоянии от мужчины. Снова произнес её имя. Точно молитву.       Мягко отстранившись от профессора, девушка робко взглянула ему прямо в глаза.       - Это тоже было ошибкой? – шепот, от которого мурашки рассыпались по телу.       - Да? Нет? Не знаю, – пробормотал он с придыханием, заплетаясь в своих словах.       Взгляд, который он подарил ей, можно было считать её собственным котлом на очередном кругу ада. Малфой был дьяволом, посланным совратить её, свести с правильного пути, сжечь всю её нравственность и оставить на её месте пепелище. На вкус его губы были, точно запретный плод, его кожа горела, будто раскаленные угли, а его запах… Он пах искушением. Страстью. И почему-то, несмотря на его слова, в его глазах было ни капли раскаяния за содеянное.       - Я больше ничего не знаю… Что ты со мной делаешь? – прислонившись щекой к её виску, он сделал глубокий вдох, кажется, наслаждаясь каждым мгновением, проведенным в таком положении.       - Могу задать тот же вопрос.       Ни он, ни она больше не видели смысла в этом разговоре. Этот момент был бесценным. Уникальным. Чистым и невыносимо грязным в одно и то же время. Тишина была их заклятым врагом и самым лучшим другом. Приглушенный свет скрывал горящие щеки, скорбь во взгляде, подрагивающие от стыда губы обоих, но даже сейчас ни девушка, ни профессор не смели двинуться с места.       Такого удивительного шанса в полной мере прочувствовать эту близость могло больше не предоставиться. И оставалось только дышать. Дышать так глубоко, чтобы горели легкие. Вдыхать запах друг друга и наслаждаться моментом. Потому что как бы сильно вина ни пожирала их изнутри, каждому из них хотелось лишь на мгновение почувствовать себя по настоящему нужным.       Шепот мужчины украдкой разнесся по кабинету.       - Ты же знаешь, как это опасно. Не мне тебя учить. Но… Я не могу остановиться.       Больше никто из них не отважился говорить.

***

      Было тепло. Так хорошо и уютно, что хотелось расплакаться от этого невероятного ощущения. Умиротворение растекалось по венам, точно жидкое золото, наполняло каждую клетку тела, отдавалось покалыванием на кончиках пальцев. Улыбка не сходила с лица, сердце трепетало от нетерпения и, наверно, именно так выглядело истинное счастье. Как шелковые простыни, обвивающие тело. Как солнечные лучи, танцующие на лице. Как легкие прикосновения горячих ладоней на теле. Прикосновения, которые без слов выражали сотни эмоций. Отчаянные. Собственнические. Нежные и требовательные в одно и то же время.       Наверно, так выглядел рай на земле. Наверно, это была её заслуженная награда, врученная Вселенной после долгих лет страданий и тяжелых поисков настоящего покоя. Свободы. Неуловимого счастливого конца.       У этой награды были серые глаза, что смотрели на неё с благоговением, словно она была настоящим центром вселенной. Богиней с собственным храмом. У награды была ослепительная улыбка, что заставляла некогда израненное биться в разы чаще, а дыхание безбожно сбиваться, как после долгой изнурительной пробежки.       Тонкие пальцы без конца выводили узоры на её коже, как бы стараясь оставить свой след на каждом её сантиметре. Они проводили по раскрасневшимся щекам, вниз по шее, очерчивая хрупкие ключицы, по тяжело вздымающейся груди и до самого живота, заставляя все тело покрываться мурашками. А затем повторяли весь свой путь заново. Медленно. Мучительно медленно.       Картинки менялись вспышками. Красочными и ослепительными. Искры в глазах. Яркие солнечные лучи. Приятная тяжесть и тепло чужого тела, нависающего над ней. Поцелуи, оставленные на щеках, шее, груди. Горячее дыхание и до боли знакомый вкус на губах. Все более уверенные прикосновения на коже. Удовольствие, от которого захватывало дух и заканчивался воздух. Необъятное. Чистое. От которого подворачивались пальцы на ногах.       Шепот. Постоянный шепот, что становился все громче. Он становился отголоском где-то на подкорке сознания. Ласковый, но уверенный. Неразборчивые слова.       Так хорошо.       Ей нужно было больше.       Ей нужно, чтобы это длилось вечность. Чтобы счастье не кончалось. Чтобы прошли кошмары. Чтобы нечего было бояться. Больше. Больше. Больше. Пожалуйста.       Но голос не прекращался. Он твердил и твердил что-то невнятное, и хотелось рыдать, раздирая руки в кровь цепляться за это блаженное чувство, которое медленно покидало тело. Пожалуйста.       Прошу.       Гермиона резко распахнула глаза.       - Эй, все в порядке?       Когда сознание прояснилось, прекрасная картинка, нарисованная в её сознании, начала покрываться трещинами и, наконец, разлетелась вдребезги, ударившись о реальность. Раскрошилась в её руках, обратившись в мелкие осколки. Тело все еще помнило чужое тепло, дыхание было сбито, а возбуждение в считанные секунды превратилось в жгучее разочарование. Когда Гермиона открыла глаза, в груди поселилась невыносимая тяжесть, гнетущее чувство разочарования и обиды, точно кто-то со всей силы ударил её под дых. Вместо распаляющего взгляда темно-серых глаз, она видела перед собой взволнованное лицо своей соседки по комнате. Вместо шелка в руках оказалась жесткая хлопковая простыня. Вместо солнечных лучей, танцующих на лице, она видела лишь подрагивающее пламя одинокой свечи.       Гермионе потребовалось несколько мгновений, проведенных в полной оглушающей тишине, чтобы понять, где именно она находилась.       Башня Гриффиндора.       Её чертова комната, в которой было так мало места. В которой практически не было воздуха. В которой больше не пахло мятой, табаком и сладковатым одеколоном.       Голос Селесты эхом разбился о стены, когда та все же отважилась заговорить:       - Кошмар приснился?       Точно одержимая, гриффиндорка начала судорожно оглядывать комнату, в поисках видения, так жестоко ускользнувшего прямо у неё из-под носа. Точно она все еще могла что-то изменить. Снова погрузиться в мир, где все было хорошо. Где не болело сердце. Где не было страха перед будущим и настоящим. Где времени просто не существовало.       - Кошмар… С чего ты взяла? – выдохнула девушка, все еще отчаянно стараясь привести свое дыхание в норму.       Селеста сидела на своей кровати, обложившись несколькими книгами и свитками. Её лицо освещалось одинокой свечой, стоящей на тумбочке неподалеку. Очевидно, девушка вновь засиделась до самой ночи, с головой погрузившись в очередную интересную историю о кентаврах или русалках, судя по картинкам, распластанным на пожелтевших страницах перед ней. А еще это значило, что она слышала все, что…       Мерлин Милостивый…. Только бы она ничего…       - Ты так ворочалась, что-то стонала, - брюнетка неопределенно повела плечом и нахмурилась. - Я подумала…       В воздухе вновь повисло молчание. Сердце Гермионы забылось в разы сильнее. Во сне она столько раз шептала его имя, пока перед глазами стояла блаженная пелена. Молила, не беспокоясь ни о чем, хотя, кажется, стоило.       - Погоди-ка…       Селеста задумалась, а затем шумно вздохнула, и даже в такой темноте девушка смогла разглядеть, как её соседка шокировано выпучила глаза.       - Никакой это был не кошмар.       Дьявол.       Кажется, в этой школе просто не существовало концепта приватности. Ни в прошлом, ни в будущем. На какое-то время потеряв дар речи, гриффиндорка просто пялилась на подругу, то и дело раскрывая и закрывая рот. Наконец, с её губ сорвался непонятный писк, за которым последовало нечто похожее на оправдание:       - Я не… понимаю, о чем ты.       Однако Селесту уже было не остановить.       - Нет, нет, нет. Это что, был эротический сон?       Гермиона могла поклясться, что сон сняло, как рукой в считанные секунды. Хищную улыбку и блеск в глазах Селесты нельзя было спутать ни с чем, и в голове девушки тут же надрывно завыли сирены, указывая на неминуемую опасность. Брюнетка резко подалась вперед, едва не сметая все книжки со своей кровати своим рвением разузнать больше.       Сердце продолжало бешено колотиться в груди, однако уже по другой причине, и гриффиндорке оставалось только молиться, чтобы соседка не услышала его отчаянный стук.       - Пфф, с чего бы? Нет, конечно, - нервно пролепетала Гермиона, изо всех сил стараясь взять себя в руки и звучать как можно более невозмутимо. Ей столько раз в жизни приходилось откровенно врать людям вокруг неё, сплетать ложные факты между собой так, чтобы никто и никогда не распознал её уловки. Но в этот самый момент, когда мысли все еще были спутаны, а щеки предательски пылали, вся былая уверенность буквально испарилась из её тела. Не хватало только огромного мигающего слова «идиотка», распластанного на её взмокшем лбу. Мерлин, она уже давно не чувствовала себя такой беспомощной.       - Тогда что тебе снилось? – сощурилась Селеста, все еще не убирая лукавой ухмылки со своего лица. Конечно. Конечно, она не верила ни единому её слову.       - Ну, я… Эмм…       Давай, закапывай себя еще глубже. Пути назад все равно нет.       Звонко рассмеявшись, брюнетка непринужденно махнула рукой.       - Ой, да перестань, с кем не бывает. Тут все свои, - она пожала плечами, нетерпеливо захлопывая книгу перед собой и откладывая фолиант на тумбочку у кровати. - Ну, учитывая, что здесь только я. И кто этот счастливчик?       - Я не понимаю, о чем ты, Селеста, - нервно сглотнула девушка, тайно надеясь, что подруга не заметила, как её взгляд в панике метался по полу. Сейчас она уж точно не могла взглянуть девушке прямо в глаза. Ей казалось, что в таком случае она просто воспламенится или провалится под землю, пролетая все семь этажей прямо до самого подземелья.       - А ты говорила, что Мэтт тебе не нравится.       Мэтт?       Причем тут…       Ах, да…       - С чего ты взяла, что это был Мэтт?       Селеста расплылась в настолько довольной злорадной улыбке, что Гермиона начала по-настоящему сомневаться в её адекватности. Она ерзала на кровати от нетерпения, радуясь, что все же добилась хоть какого-то, пускай и завуалированного признания от подруги.       - Так значит там все-таки кто-то был.       Черт.       Ну надо же было так глупо попасться.       - Селеста…       - Если не Мэтт, то кто? Колсон? – поджав губы, она распласталась на кровати, подпирая спину подушкой и начала размышлять. - Странно, конечно, но я тебя понимаю. Перед его шармом и правда не устоять. Если бы не его паршивый характер… - девушка устало вздохнула, даже не замечая, как притихла вторая гриффиндорка. Не представляя, сколько стадий паники переживала она в данный момент. - Даже мне он как-то снился, а я терпеть его не могу, сама знаешь.       - Мерлин, нет. Это было бы слишком неловко, - выдавив из себя робкую улыбку, хмыкнула она.       Гермиона могла бы довериться ей. Могла бы рассказать все, что скопилось на душе, придавливая к земле огромным грузом. Могла придерживаться сухих фактов, опуская все важные подробности, как, например, сама личность загадочного героя её снов и половины ночных кошмаров. Но разве это было возможно? Разве можно было описать все то, что она чувствовала по отношению к человеку, не покидающему её мысли последние несколько месяцев, игнорируя очевидные факты? Он был запретным плодом. Сладким и ядовитым. Он был человеком, о котором по всей школе ходили чертовы легенды. О котором её неоднократно предупреждали её собственные друзья. От которого она должна была держаться подальше, ограничивая учебой любые контакты.       Уж лучше бы она влюбилась в какого-нибудь неприметного гриффиндорца, который был очередным безликим и совершенно незапоминающимся лицом в толпе других учеников.       Но она не была обычной ученицей.       Слова «просто» не было в её лексиконе.       И похоже ей было не суждено прожить обычную незапоминающуюся жизнь с очередным неприметным человеком.       - Да ладно тебе, Миона. Я же тебя не осуждаю. В снах нет ничего постыдного. Мечтать никто не запрещал, - подмигнула Селеста. - Плюс, это только между нами девочками, то есть, между нами соседками.       Что ж, кажется, избежать раскрытия хоть каких-то фактов о своей жизни не представлялось возможным.       Вот только Гермиона могла поклясться, что на мгновение уловила некое странное выражение на лице подруги. Будто... подозрение. Возможно, это просто было её воображение. Или странное освещение в комнате, практически целиком погруженной в темноту.       - Я… не хочу говорить, кто это, - сминая одеяло в руках, неловко пробормотала она. - Я пока сама еще не разобралась в том, что… между нами происходит.       Какое-то время Селеста продолжала сидеть на месте, внимательно рассматривая свою соседку, а затем резко распахнула рот, резко выдыхая, и знающе улыбнулась.       - Ты влюбилась!       - Нет! – резко подавшись вперед, отчаянно запротестовала Гермиона. Это явно был не один из тех моментов её жизни, которым можно было гордиться. Растрепанная, раскрасневшаяся, с блестящими глазами и до ужаса расширенными зрачками, она сидела и в упор пялилась на Селесту, стараясь изо всех сил доказать обратное. Просто, черт побери, смешно. Прошло несколько исключительно долгих секунд, которые обе девушки провели в тишине, после чего гриффиндорка измученно простонала и спрятала лицо в собственных ладонях. – Возможно! Не знаю! Все очень сложно, - и тогда ледяная стена между ними стремительно дала слабину, когда Гермиона прошептала: - Сегодня я сделала кое-что ужасное.       - Ты переспала с ним?! – заговорщически прошипела Селеста, сверкая глазами.       - Нет! – выпалила Гермиона, а за тем, захлебываясь стыдом, пробормотала: - Почти…       Уоррингтон хохотнула.       - Мерлин, вот это новости!       - Тихо, никто не должен об этом знать! – прошипела в ответ Гермиона. - Я не знаю, что теперь делать. Как себя вести. Я же не могу сделать вид, что ничего не было, - едва не хныча от противоречивых чувств, она позволила себе приоткрыть завесу своей страшной тайны.       - Нет, не можешь. Дорогая, это нормально. Ты явно по уши в его втрескалась. Здесь, конечно, слишком темно, чтобы сказать наверняка, но ты покраснела, только думая о нем, - ухмыльнулась она. - Дай бедняге шанс.       Легко сказать. Она лучше умрет, чем будет бегать за Малфоем, как безвольная послушная собачка. Снова. От одной мысли захотелось наложить на себя обливиэйт. После произошедшего она не знала, как он поведет себя при новой встрече. Будет ли он снова избегать её при любом удобном случае или же, наконец, возьмет ответственность за свои поступки?       Может поэтому она, поджав хвост, спряталась в своей комнате, нагло пропустив их сегодняшнюю встречу? Может поэтому после некоторых размышлений Гермиона решила не появляться в Башне старост, не сдержав обещание, данное Мэтту?       Кажется, они оба не знали, чего именно хотели от этой связи. Гермиона прекрасно понимала, как глупо было связываться с человеком из проклятого альтернативного будущего, из которого она так рьяно пыталась сбежать. Но просто не могла остановиться. Как несущийся на всех парах поезд. Вперед или в бездну. Третьего не дано.       И когда она успела растерять все свои мозги?       Неопределенность свисала с шеи, словно удавка, что затягивалась с каждым новым разговором, и каждый день становилось все сложнее игнорировать бешеное притяжение, которое цепями связывало их между собой. Их отношения были смертным приговором. Согласен ли он добровольно прошагать на собственную казнь? Это был отличный вопрос, на который у девушки до сих пор не было ответа.       - Все это так глупо, - Гермиона остервенело замотала головой. - Между нами ничего не может быть.       - Но почему? – невозмутимо шепнула Селеста, пожимая плечами. - Что в этом такого? Миона, не заморачивайся ты так. К чему вся эта серьезность? Ты же не обязана сразу вести его под венец. Просто развейся, посмотри, куда это зайдет, а потом уже принимай взрослые взвешенные решения.       Гриффиндорка хмыкнула.       - Откуда такие мысли? По собственному опыту говоришь?       - Перестань. Сейчас речь не обо мне, - отмахнулась брюнетка, поджимая губы, а затем сощурилась. - Так почему вы не можете быть вместе?       - Потому что…       «Потому что у нас до ужаса богатая история, которую просто нельзя игнорировать. Потому что Малфой – упрямый осел, который в упор не видит то, что находится у него перед носом. Потому что он мой чертов профессор, в конце концов!»       «Потому что он прав… У человека без будущего просто не может быть настоящего».       «Потому что я не могу влюбиться в человека, этой версии которого даже не должно было существовать».       Наконец, гриффиндорка испустила тяжелый вздох.       - Все сложно, Селеста. Все это ужасно неправильно. Я сделаю только хуже, если… - тряхнув головой, она рухнула обратно на кровать, отчего под спиной заскрипели пружины. - Я должна просто о нем забыть.       - Не принимай поспешных решений. Живи настоящим. Кто знает, может он твоя родственная душа?       - Скорее хроническая болезнь… - пробурчала она в пустоту.       Родственная душа? Какая забавная мысль. Если так, у Вселенной явно было больное чувство юмора и извращенное понятие о счастье. Хотя в связи с последними событиями, она должна была уже давно это понять.       Если так оно и было, кажется, свели их исключительно потому, что неудачники должны были держаться вместе.       Селеста пробормотала что-то невнятное, а затем, отложив оставшиеся на кровати книжки свитки на тумбочку, неспешно забралась под покрывало и задула одинокую свечу, избавляясь от последнего источника света. Комната мгновенно погрузилась в кромешную тьму. Тьму, в которой не было видно очертаний, в которой Гермиона существовала наедине с собственными порочными мыслями и воспоминаниями, о которых нельзя было говорить вслух.       Пролежав пару минут в тишине, она вдруг услышала сонный голос соседки, который в последний раз за эту ночь ножом прорезал блаженную тишину.       - Послушай тетю Селесту и расслабься. Все будет хорошо. А теперь спать. И пусть тебе снова приснится твой принц на белом коне... И, надеюсь, на этот раз он будет одет.       Изводя себя внезапно пришедшим осознанием, что сладкий сон о беловолосом профессоре может вернуться, гриффиндорка твердо решила, что не сомкнет глаз этой ночью. Даже если завтра пожалеет об этом решении.