***
Ноги плетутся сами по себе к рабочему месту в офисе. Коллеги кивают и наблюдают за тем, как невыспавшийся Вин Метавин тянет по полу синие мешки под глазами. Вот уже третий день, а нет, стоп, ночь бедный Вин не может спокойно спать. И всему виной новый президент компании. Метавин – он натурал. Но уже третьи сутки ему снятся красочные сны с участием начальника, где тот натягивает его рот и жопу по самые яйца. Вин падает на рабочее кресло, подпирает голову кулаком и на «минутку» прикрывает глаза. Дверь в офис открывается. Точно, как по часам, Брайт Вачиравит входит в окружении свиты каких-то новых девушек с папками в руках и направляется к своему кабинету. Новая порция ежедневных сплетен подъехала для коллектива. Вачиравит работает тут только четвертый день, но поставщики, конкуренты и даже партнёры сразу смекнули, что к такому молодому и горячему президенту нужно посылать молоденьких девчат заключать договора. Брайт доходит до своего кабинета, хватает ручку двери, останавливается и окидывает взглядом подчинённых. Вроде всё хорошо, но что-то портит рабочую картину. — Метавин, — у парня от испуга рука, подпиравшая челюсть, съезжает с края стола, и Вин ударяется локтем о подлокотник кресла. От такого контраста эмоций: от заторможенности после сна до нескончаемого потока матов в голове, брюнет сразу просыпается, — зайди ко мне через 10 минут, — Вачиравит дёргает за ручку и открывает дверь, останавливается, пропуская красивых, но глупеньких девушек вперёд, и добавляет: — И да, прихвати нам кофе. Вин заваривает 3 чашки кофе для столь нелюбимого босса и двух его спутниц, ставит на поднос, подходит к кабинету, но ухватиться за ручку не может. Дверь в кабинет открывается, две девушки, не обращая никакого внимания на окружающих, выходят и гордой ланью идут к выходу. Метавин пользуется моментом и заскакивает в кабинет перед закрывающейся дверью. Вот он – Брайт Вачиравит Чиваари, собственной персоной. Он стоит возле огромных окон в пол и наблюдает за живущим в своём ритме Бангкоком. Отутюженная белая рубашка сидит как влитая на широкой спине. Золотистые запонки изящно подчёркивают запястья руководителя. Эксклюзивные часы Patek Philippe, девизом бренда которых является «почку продай и всё равно не хватит». Брюки, ремень, начищенные до блеска кожаные туфли, укладка волос лаком, запах дорогого стойкого парфюма, шлейфом тянущегося за владельцем. Брайт одет с иголочки. Он, видимо, почувствовал тяжёлый взгляд на себе и обернулся: — А, ты уже тут. Чего молчал? Проходи, — Вачиравит указывает на свободное место, делает обход по кабинету и садится на край стола рядом с креслом, на котором сидит Вин, вытянувшись по струнке, и всё ещё держит в руках поднос с кофе. Брайт скрещивает руки на груди, взглядом обводит с ног до головы испуганного сонного паренька, берёт в руки одну чашку с горячим кофе, и выдаёт: — Слушай, а зачем нам 3 чашки кофе? — Извините, — начинает кланяться Вин и, то ли от испуга, то ли от бессилия, переворачивает на себя поднос. Кофе запачкал белую рубашку, а ещё хуже то, что он чертовски горячий, но Метавин не сразу это понял. Говорят, на третий день без сна могут появиться даже галлюцинации, что уже говорить о заторможенной реакции. Только когда Вачиравит подскакивает, начинает снимать рубашку с и без того обалдевшего паренька, при этом что-то крича, до Вина, наконец, доходит, что происходит. Он отталкивает руки босса и сам принимается расстёгивать рубашку, ещё более потупив взгляд и уставившись в пол. — Извините. В последнее время я сам не свой. Брайт открывает ящик стола, достаёт коробку с салфетками и ставит перед этим недотёпой. Даа, а у него и правда хорошее тело, ловит себя он на мысли и ухмыляется, наблюдая за тем, как подчинённый вытирает кофе с рельефных груди и живота. Как только Вин заканчивает, Брайт открывает гардеробный шкаф, достаёт оттуда свежую, выглаженную, рубашку на вешалке и кидает на стол, на котором буквально пару минут назад сидел сам: — На, бери, она новая. Вот уж не думал, что пригодится когда-нибудь. — Я куплю вам новую, — бросает Вин и второпях застёгивает пуговицы на рубашке. — Да-да, — ухмыляется Вачиравит, смотря в пол. Метавин и сам знает, что эта рубашка стоит, как он сам. Влип так влип, иначе и не скажешь. Чёртов Брайт, зачем он вообще перевёлся к ним из Америки, что ж ему не сиделось там за океанами. Мало того, что Вин сон потерял, так ещё и попал на деньги. Если жизнь похожа на зебру, то этот парниша умудрился собрать все чёрные полосы в одном месте. — Возьми выходные на столько, на сколько тебе нужно. Компания покроет убытки за свой счёт, не переживай, — обалдеть, аттракцион невиданной щедрости от руководителя. Грех такое упускать. Да и сам Метавин прекрасно понимает, что ему нужно освежить голову, привести мысли в порядок, перестать думать о своём боссе и, наконец, поспать. А как перестать думать о человеке? Правильно! Меньше видеться с ним. — Поцелуемся? — Что? — недоумевает Метавин, послышалось что ли. — Что? — переспросил Вачиравит, с трудом сдерживая смех. — Ну, я пойду? — Вин привстает на руках, опираясь на подлокотники, широко улыбается своей фирменной кроличьей улыбкой, которая досталась ему от мамы, вот только мешки под глазами слегка портят картину, но не страшно пока что, замечает одобрительный кивок босса и направляется к выходу. — Так а всё же, зачем вы меня вызывали? Брайт молчит, лишь делает глоток кофе и взглядом указывает на дверь. — Понял, понял, не дурак, — явно повеселевший брюнет играет бровями или мешками... Кто там разберёт. И скрывается за дверью.***
Прошло уже 10 дней с их последней встречи. По слухам от коллег, которые любили пораспускать сплетни, и, конечно, не забыли пустить про тот случай с рубашкой, Вин узнал, что президент уехал в командировку на неопределенный срок куда-то на Юг Тайланда, а он сам всё так же нагло прогуливал работу. Как выяснил он на своей шкуре, оказывается, чем дольше не видишь, тем ничерта не забываешь, а наоборот ещё больше думаешь. Вин похож на мертвеца из второсортных фильмов ужасов. Он может заснуть на кухне, в ванной, в туалете, в прихожей, когда завязывает кроссовки, чтобы выйти в магазин за продуктами. И всё заканчивается одним – его трахает в коленно-локтевой, стоя, на весу, по-миссионерски и других позах этот чертовски сексуальный Брайт Вачиравит Чиваари. Вин уже даже смирился с тем, что нихрена он не натурал и что все 25 лет своей жизни он себя жёстко обманывал. Все мы натуралы, пока не встретим того самого. Эх, судьба, чертовка. Казалось бы, проблема решена, ну снятся и снятся такие сны, больше никакого холодного пота от ужаса происходящего. Ага... Теперь отвращение сменилось на возбуждение. Если до этого спать мешали мысли о том, что Вин гей, то сейчас – стояк. Звонок в дверь. Метавин протирает глаза и смотрит на электронные часы на тумбочке рядом с кроватью. 3 часа ночи, кого там нелёгкая принесла. Он переворачивается на кровати, в сторону выхода, закручиваясь в одеяло, как лаваш, и падает на пол. Вряд ли пол когда-либо слышал столько бранных слов в свой адрес и в адрес ночного гостя. Вин даже не смотрит кто там пришёл в глазок. Кто бы это ни был – явно суицидник. На автомате открывает первый замок, затем второй, зевает и дёргает защёлку, дверь открывается. В квартиру вваливается кто-то, в темноте хрен разберёшь, прижимает брюнета к стене так, что у того одеяло спадает на пол, и захлопывает за собой дверь. — Ну и сколько ты ещё будешь злоупотреблять моим милосердием, а, Вин Метавин? — облизывает губы мучитель. — Я тебя ждал, волновался, а ты не приходил, — он находит шею Вина руками, слегка сжимает, ловит своими губами прерывистое дыхание, лёгкое касание. Этот ночной беспредельщик перехватывает обе руки, пытающихся оттолкнуть гостя, и заводит их вверх за голову, чтоб не мешали творить ему что заблагорассудится. — Подчинённые говорили, что ты совсем плох, а я не верил... — мурчит садист, утыкается носом в шею, затем сладко целует. — Ты же знаешь, как у нас расходятся слухи? Дай только повод. А хороший руководитель всегда всё слышит и слушает... И вот я случайно, правда, случайно, услышал, что причина твоей бессонницы, — улыбается засранец, выдерживает паузу и целует влажно губы брюнета, который не в силах сопротивляться, — я. Ну же, назови меня по имени. — Б-Брайт, — шепчет теряющий дар речи Вин. — Винни, не мяяямли, — командует своим до чёртиков возбуждающим голосом босс, от чего ноги у Вина подкашиваются, но Брайт перехватывает возбуждённое ласками тело за талию и прижимает к себе, покрывая шею болючими поцелуями. — BRIGHT! — выкрикивает будто опьянённый Метавин и отдаётся во власть этой вакханалии.***
Они идут в урагане страсти к спальне, собирая своими телами все тумбочки и двери на своём пути. Страстные поцелуи и причмокивания заполняют комнату. Брайт ведёт рукой по своему мальчику от шеи до груди и толкает на кровать, затем, не теряя и секунды, нависает сверху, коленом раздвигая ноги своего Винни. Он целует страстно, мокро, оставляя дорожки из поцелуев, его руки бесстыдно залезают под футболку и гуляют по чужому телу, которое поддаётся каждому прикосновению. Футболка летит прочь, а за ней и шорты. Если Bright переводится как Яркий, то Вачиравит – настоящая тьма. В свете луны он похож на Дьявола. Взгляд чёрных, как бездна, глаз скользит и прожигает тело под собой. Метавин бьётся в агонии. Если это снова сон, то он не хочет, чтобы он заканчивался. Вин в ответ ласкает своего личного Дьявола, лишившего его на долгие недели сна, нащупывает руками пуговицы на его рубашке и судорожно начинает расстёгивать. Брайт всегда в рубашке. Кажется, будто он и родился в ней. Но это чертовски сексуально. Вот и она летит на все четыре стороны куда-то вглубь комнаты. Как же Вин сразу не понял, что этот засранец станет его личным палачом. Он перехватывает инициативу, хватает свой личный Ад за бока и одним толчком подминает его под себя, довольная улыбка растекается до ушей. — А я даже не догадывался, что ты можешь быть таким, Винни, — Брайт гладит шею подчинённого, притягивает поближе, ощущает страстное желание в опаляющем дыхании и затягивает в томный поцелуй. Он его не щадит. Безбожно сминает губы, кусает нижнюю, оттягивает и снова вовлекает поцелуй, рукоблудит по спине Метавина, пальцами проводя между лопаток, вдоль позвоночника, хватает за талию, ведёт к бёдрами и крепко сжимает, оставляя вмятины. — Мне кажется или это лишнее. Это был не вопрос, это было утверждение. Одним движением Вачиравит разрывает боксёры на парне и прежде, чем тот начинает возмущаться, подминает его под себя, ловит ворчливый бубнёж губами, медленно переходя к шее, покрывает её поцелуями, идёт к ключицам, к груди, облизывает каждый затвердевший сосок, целует каждый кубик накаченного тела, доходит до паха, язычком рисует сердечко, берёт в руки член, который уже стоит как каменный, таким и убить можно, но пока он только ноет и убивает владельца. Вин прогибается, когда губы президента касаются головки, хватает его за волосы и скулит, когда мучитель выпускает её. — Ещё... — коротко бросает Вин и крепче сжимает волосы в руке, подаваясь вперёд. — А ты похотливая сучка, — в комнате темно, Вин толком ничего не видит, но ощущает, как довольно скалится его начальник, а следом проводит языком по всей длине, очерчивает круги аккуратных яичек, ловит каждую набухшую венку по дороге к головке, из которой вытекает смазка. Брайт сосёт настойчиво и бесцеремонно, заглатывая по самые яйца, ему доставляет удовольствие наблюдать, как в лунном свете извивается под ним Метавин. Он никогда не видел ничего более сексуального, чем этот малыш с бесподобной кроличьей улыбкой. Так хочется дать ему свою морковку на вкус, но пока рано. Вачиравит тянет аккуратные, длинные пальчики ко рту брюнета. Вин не тупит, сразу понимает, что надо делать, ведь уже насмотрелся видосиков на всяких Pornhub, и это заставляет Брайта приятно удивиться. — Будет не больно, — нагло врёт этот садюга и проникает указательным пальцем в горячее тело, одновременно с этим заглатывая член на всю длину. Метавин вскрикивает, ощущает нехватку воздуха. Брайт почти не двигается, лишь слегка облизывает головку, ждёт, пока манящее тело под ним привыкнет, но так тяжело сдерживаться. Винни, его Винни, кажется слегка успокоился и привык, но когда к первому добавляется второй дела обстоят ещё хуже. Мало того, что эти крики мог услышать весь дом, если бы не звукоизоляция стен, так ещё и волосы Вачиравита, на которых была лапка кролика, оказались в заложниках. — Ау, ау, ты что творишь? Лысым меня оставить решил? — выпускает член со рта Брайт и скидывает руку со своих волос. — Я же знаю, что тебе они нравятся. Вот тебе! — ржёт садюга и разводит пальцы, как ножницы. Вину больно. Он скулит, сопротивляется и умоляет отпустить, ведь он больше так не будет. Но мучитель и не думает останавливаться. Только вдоволь наигравшись и хорошо растянув, он оставляет его в покое. Вин лежит ни живой, ни мёртвый, распятый на кровати невидимыми гвоздями и ждёт своей участи. Слышит, как в темноте открывается тюбик, который этот садюга принёс с собой, на живот попадают капли холодной жидкости, пахнущей ягодами. — Я хочу, чтобы это сделал ты, — Брайт в темноте нащупывает трясущиеся то ли от стресса, то ли от бессилия, то ли от возбуждения, руки Вина и выдавливает на ладони лубрикант, помогает растереть, теперь он не такой холодный, и подносит чужие ладони к своему члену, помогая размазывать по всей длине. Всё это время Брайт сам был заложником собственных желаний, и каждое прикосновение доставляло ему ужасный дискомфорт. Он затягивает Вина в поцелуй, с солоноватым вкусом, хватает его запястья, заводит их вверх за голову и крепко держит, чтоб не вырывался, свободной рукой водит по вспотевшему телу, член уже пристроился к входу. Вачиравит медлит, жаждет погрузиться в этот омут с головой, и, словив очередной глубокий вдох, входит наполовину, перехватывая очередной крик поцелуем опухших от страсти губ своего Метавина. Целует, забирая последний кислород из лёгких Вина, входит на всю длину. Бедняга кричит в поцелуй, кусается и даже пытается освободить руки из захвата над головой, но всё безуспешно. — Потерпи, потерпи, — ласково шепчет на ухо Дьявол во плоти и нежно убирает прядку волос с вспотевшего лица. — Расслааабься. И больно не будет, — собирает языком слёзки хнычущего малыша, гладит щёчки. — Ой-ё-ёй, кто это плачет? — Не плачу я! — рявкает Вин и заставляет себя расслабиться в руках мучителя. — Двигайся уже, трепло. — Как скажешь, — ухмыляется Вачиравит, высовывает член практически полностью и вгоняет обратно. Вин шипит, явно проклиная, но уже не кричит. Боль сменилась на удовольствие. Крики на сладкие стоны. Маты и проклятия на мольбы ещё и глубже. Брайт снял оковы и выпустил своего внутреннего зверя наружу, и теперь тот вколачивает беспомощное тело под собой в кровать, вытрахивает душу и всю дурь из головы. — Я... Я сейчас кончу, — обессиленно говорит Вин, но так тихо, что остервенело долбящийся в тело Брайт ничерта не слышит. И Вин кончает, запачкавши струёй спермы живот и грудь, без сил отрубается. Несколько бессонных недель и такой секс сильно измотали парня. — Ха-ха, подожди, а я? — досадно тянет Брайт, делает ещё пару толчков в сонное содрогающееся от оргазма тело, изливается внутрь и падает рядом. Кролик нежно сопит и дрожит. После такой жаркой ночи возвращаться в объятия остывающей комнаты. Вачиравит заботливо накидывает одеяло на голое тело и улыбается. — Мой Винни.***
Утро. Чёрт побери, всё тело ломит, ноет и болит! Вин даже пошевелиться нормально не может, кое-как привстаёт на руках и оглядывает комнату. В комнате никого нет. Он лежит в одних футболке и шортах, но почему-то без трусов. Флешбэки с ночи местами проявляются в сознании. И вроде теперь логично, почему на нём нет трусов, но ведь такого быть не может, правда? Метавин встаёт и кое-как ползет в сторону кухни, в горле пересохло. Проходит мимо зеркала в прихожей и замирает. У Вина уже бывали до этого горячие сны, после которых он просыпался в холодном поту, в непонятных позах, с синяками и порванной одеждой, но чтобы были засосы – ВПЕРВЫЕ! Как он умудрился их себе поставить – большой, большой секрет. Метавин выпивает стакан воды и направляется в ванную комнату, еле передвигая больное тело на своих двоих. В душевой кабинке, стоя под ледяной водой, чтобы сбить утренний стояк и возбуждение, он принимает решение, что с завтрашнего дня выходит на работу. Никто не ожидал увидеть Вина Метавина Опатйемкатчона собственной персоной утром в пятницу. Ведь это последний рабочий день недели и можно было уже с понедельника заявиться. Тем более, выглядел он мягко говоря не ахти. Нет, состояние Вина явно улучшилось, мешки стали поменьше что ли, но вот одежда... Рубашка, плотный пиджак и... Вязаный шарф?! Это он пытался скрыть засосы, но опытные коллеги сразу смекнули что к чему и начали подтрунивать Метавина. — А босс... — растягивает предложение Вин, — на месте? — Да нет, он всё ещё в командировке и не появлялся, — отвечает девушка, которая сидит за соседним столом и пилит ногти. Значит всё же и правда приснилось, уходит в свои мысли Вин. Прошла ещё неделя, сны стали появляться реже, и это даже как-то расстраивает парня, зато он наконец-то выспался за все эти бессонные ночи и снова стал похож на человека. Но на этом, пожалуй, плюсы заканчиваются. То ли у несчастного помутился рассудок, то ли просто от скуки, но Метавин стал крестиком помечать дни, сколько не видел предмет своего обожания. Из-за того, что стал крепче спать, он стал опаздывать на работу. Начальства нет, а заместитель – тряпка, ничего не сделает. И вот Вин снова летит сломя голову на работу, опаздывая уже на час. Это его новый личный рекорд, до этого он себе такого не позволял. Залетает в офис, ловит на себе взгляды коллег. — Извините, извините, я проспал, — улыбается своей широкой фирменной улыбкой от уха до уха Метавин. — Вин, ну вот ты и допрыгался, — выдыхает заместитель и метает взгляд в сторону двери президента. — Он ждёт тебя у себя. Ну, когда-нибудь такое должно было произойти, и Метавин это знал. Он тихонько стучит в дверь и слышит "Входи!". А ножки то подкашиваются, как в первый раз. — Вызывали? — дверь за парнем захлопывается, теперь они наедине, один на один. — Да, садись, — указывает Брайт снова на то же кресло, что и несколько недель назад, а сам снова делает обход по кабинету и садится на край стола. — Смотрю, ты посвежел. В чём секрет? — дразнит ничего не понимающего Вина. — Простите, вы, наверное, думаете, что я часто опаздывал и потому выспался. Это не так. "Врушка Метавииин" улыбается своей же мысли Брайт, обходит стол и садится в мягкое кресло напротив подчинённого. — Как насчёт вечером сходить в бар, выпить пивка, познакомиться поближе? — где-то Вин уже видел этот взгляд. Не взгляд, а чёрная дыра, у брюнета аж голова закружилась от нахлынувших воспоминаний. — Тебе плохо? На, выпей воды, — протягивает стакан Брайт с ухмылкой на лице. — Я не против после работы сходить в бар, развеяться, — Вачиравит широко улыбается. И чего это он лыбу давит. Кажется, до Метавина наконец-то начинает доходить на что он подписывается.