VII. Битва за малое

— То есть, это только для Орландии так нужно считать? А для Гальмы, которая, тоже ведь союзник, по-другому? — еще раз уточняет королева Бесстрашная. — Да, солнышко, — мягко улыбается Питер. — У Орландии особые положения, несмотря на, казалось бы, равный с остальными союзниками статус. — Поняла, спасибо тебе, — кивает королева. — Не за что, малыш. Питер провожает свою королеву взглядом, а затем возвращается к бумагам на столе, но его отвлекает рычащий от досады сын. Король щурится, бросая вопросительный взгляд на Роберта, что сидит по другую сторону. Кронпринц смотрит на закрывшуюся за матерью дверь взглядом самого великого мученика на свете: — Ну сколько можно?! — Ты о чем? — честно не понимает Питер. Роберт смотрит на отца с крайним раздражением: — Она бегает к тебе каждые пятнадцать минут! Как так вообще можно работать?! — наследник престола далекого будущего с досадой отбрасывает сломавшийся карандаш. — Только начинаешь вникать во что-либо — мама снова здесь со своими вопросами к тебе. У меня скоро поедет крыша! Питер издает смешок, ласково смотрит на забавно поджатые губы сына: — Я люблю твою маму и меня это абсолютно не раздражает. Скорее наоборот… — король честно задумывается. — Меня бы начало напрягать, если бы она вдруг перестала так делать. Роберт трясет головой: — Но можно ведь работать, учитывая эффективность затраченного времени! Если у нее и вправду на каждом шагу возникают вопросы, пусть, скажем, записывает их все и приходит с ними к тебе раз в два часа! Питер смеется: — Роберт, милый, с леди это так не работает. Уж тем более, с твоей мамой. Ей нужно постоянное внимание, иначе она будет сначала грустить, потом цепляться к любым мелочам, потом злиться на все без повода, пока не начнет чувствовать себя глубоко несчастной. Поверь мне, лучше так. Мне, правда, не мешает. Кронпринц упрямо смотрит в ответ: — Но подумай только, насколько больше ты бы успевал, если бы она тебя не отвлекала? Просто подсчитай! Вот возьмем четверть часа потерянного времени на рабочий час… Верховный король не успевает ответить, так как в его приемной появляется Каспиан. За ним входит и Рилиан. Младший принц Кэр-Паравальский просто светится от нетерпения и с трудом заставляет себя сдерживаться и не подпрыгивать от нетерпения. — Мы заглянули попрощаться, — улыбается Каспиан. — Вернемся через два-три дня. Питер с нежностью смотрит на светловолосого племянника. Тот так долго ждал этого дня, когда папа наконец возьмет его в настоящее плаванье, но не в качестве пассажира, а как помощника, чтобы наглядно объяснить, как и что работает в морском деле. Рилиан с пеленок грезит морем. А Каспиан… Каспиан сам, будто бы сияет. Питер знает, как сильно он всегда хотел сына. И когда тот достиг возраста, в котором можно начинать учить его всем серьезным вещам… Пятый король просто буквально излучает счастье. — Уже отправляетесь? — Питер склоняет голову, глядя на племянника. Рилиан активно кивает головой: — Уже все-все готово! — Тогда желаю вам спокойного моря и попутного ветра, — улыбается Питер. Рилиан кривится, отвечает звонким голосом: — Спокойное море — это не интересно. — Нет? — Питер подается вперед, ухмыляясь. Юный принц машет головой: — Я хочу почувствовать море! Чтоб штормило и чтоб вступить в схватку с негодой! — Рилиан даже опускает руку на пояс с небольшим мечом, будто бы он собрался победить шторм железом. Питер не сдерживает смешка, наблюдая за едва заметно закатившим глаза Каспианом: — Ну что ж, тогда желаю вам бури. Но совсем маленькой и недолгой. — Почему маленькой?! — возмущается Рилиан. Каспиан похлопывает того по плечу, чуть подталкивая в сторону двери: — Все, милый, пойдем. Видишь, дяде Питеру и Роберту нужно работать. Тем более, в море не терпят опозданий. Пятый король бросает извиняющийся взгляд на Питера, машет рукой Робу и выходит. Питер глубоко вздыхает, переводя взгляд на сына. — Что? — хмурится Роберт. — И когда ты успел так вырасти? — стоически вопрошает Верховный король. — Еще вчера же ты тоже был таким вот шкодливым малышом с горящими глазами и невероятной жаждой приключений. — Па-а-а-п! — Роберт закатывает глаза, ероша от раздражения собственные волосы. — Умоляю тебя… — Питер? — из-за двери показывается глубоко расстроенное лицо королевы Бесстрашной. — Пожалуйста, только не снова… — стонет Роберт, прикрывая лицо ладонью. Верховный владыка шикает на сына, поворачиваясь лицом к королеве. Смотрит на нее сочувственно: — Что случилось, радость моя? Королева подходит к его столу, опускает перед ним бумаги. Кусает губу от волнения: — Я… Питер, я, честно, не понимаю! Я считала, как ты мне показывал, но цифра выходит абсолютно нереалистичная! Я не знаю, как так вышло, ведь все вычисления — как следует, в правильной последовательности. Я несколько раз перепроверяла… Король ласково накрывает ее ладонь своей, склоняясь над подсчетом: — Не волнуйся так. Сейчас посмотрим… — он быстро пробегается глазами по написанному и не проходит и половины минуты, как лицо правителя проясняется и он касается пальцами четвертной строки. — Вот здесь, солнышко. Ты написала знак разделить, а на самом деле — просто отняла эту цифру. Вот у тебя и получается так много. Королева резко подается вперед, вглядываясь в написанное: — Правда что ли?! Роберт картинно вздыхает, закатывая глаза. Он не делал подобных ошибок с тех пор, как ему исполнилось около десяти лет. Питер с нежностью смотрит на свою стонущую от досады королеву, обхватывает ее руками в талии и усаживает себе на колени: — Ты же знаешь, что я тобой очень сильно горжусь? — трется носом о ее щеку. — Ты все время пытаешься научиться чему-то новому и… — Аслан… — воет Роберт. — Вы можете прекратить?! Дженни вздрагивает от испуга и отшатывается от Питера, но последний, тем не менее, не позволяет ей встать на ноги. — Что прекратить? — щурится король. — Постоянно так открыто выражать свою любовь! — с раздражением восклицает кронпринц. — Тебя смущает моя любовь к твоей матери? — переспрашивает Питер. — А ничего, что ты только благодаря ей появился на свет, Блистательный наш? Роберт с шумом встает из-за стола, тыча пальцем в отца: — Учти, я стану королем и отменю это идиотское наречие! Питер ухмыляется: — Но в народе тебя продолжат так называть. — Не будет этого!!! — в конец разражается гневом кронпринц и покидает приемную отца, громко хлопнув дверью. *** Королева Бесстрашная выходит к конюшням. С удивлением находит там Ниэльса и двоих лошадей рядом с ним. Одна из лошадей — ее. Дженни подходит к своей лошади, чтобы закрепить на седле свою небольшую сумку с бумагами: — Ниэльс, милый, а ты чего здесь? Рыцарь смотрит на сбитые носки собственных ботинок, будто он что-то натворил и королева поймала его на горячем: — Эм-м-м… У Уилла сегодня не получается, там дела неожиданные возникли… Он попросил меня сопроводить Вас в Бивердам вместо него. На последнем слове рыцарь заставляет себя посмотреть на королеву. Та отвечает многозначительным взглядом: — Что, снова цветы собирает где-то в лесу или у дриад ворует? Ниэльс снова отводит взгляд. Дженни вздыхает: — Я понимаю, что у него невероятная любовь, которой нам никогда не познать, но это все уже слишком… Ему нужна эта поездка, не мне! Это же он у нас собирается когда-то возглавить судовую ветвь власти. — Мне очень жаль… — тихо отвечает рыцарь. — А знаешь что… Поехали. В Бивердаме есть одно местечко, где готовят просто невероятный горячий шоколад. Я угощаю.