VII. Битва за малое

Во время Рождественского вечера Сильви по-настоящему познакомилась с Керидой. Нет, они и до этого знали друг друга, но Уилл мало-когда оставлял ее с кем-то наедине, то и дело ревностно норовя утащить даму сердца куда подальше от чужих глаз. Керида понравилась Сильви. Принцесса нашла, что они с Керидой — чрезвычайно схожи. Девочка была дочерью абсолютно необычного существа: если честно, то Видиваль сама до конца не понимала, к какой расе она принадлежит. Главное, что: А. У нее были крылья. Настоящие огромные крылья, способные поднимать ее в воздух, словно пёрышко. Б. Она видела природу вещей. То, что нормальный, человеческий глаз не видит. В. У нее был талант к врачеванию с помощью трав. Сама Видиваль говорила, что просто интуитивно чувствовала, что поможет больному, где это «что-то» отыскать и как именно приготовить. Понятное дело, когда ты единственный ребенок кого-то настолько особенного — все ждут, что особенным будешь и ты сам. Но у Кериды не было ни крыльев, ни таланта видеть, ни способности к исцелению. Мама говорила ей, что когда она была маленькой — животные шли к ней абсолютно доверчиво и никогда не обижали. Возможно. Но это Керида этого практически даже и не помнила. Именно так ощущала себя Сильви. Дочь ангела смерти — единственной, за всю историю создания Света, отказавшейся от своей роли и бросившейся в мир трудностей за любимым. Ей восхищались: ее легкостью и добротой, талантом научить любого ребенка, способностью создавать шедевры искусства из всего, что ее окружало. Сильви часто ощущала, как на нее смотрят с любопытством, когда узнают, чей она ребенок. В такие моменты хотелось вжать голову в плечи и спрятаться в собственную скорлупу, словно улитка. Она просто девочка. Без крыльев, без миллиона талантов. Один ее взгляд не способен свести с ума короля и заставить его бросить все к ее ногам в обмен на благосклонность. Потом пришел Уилл и забрал Кериду, оставив Сильви в одиночестве с едва надпитой огромной чашкой горячего шоколада с зефиром. Сильви улыбнулась, видя, как он нервничает. Уилл собирается сделать ей особенный подарок в это Рождество. Принцесса знает, сколько месяцев забрала его подготовка и ей честно хотелось бы увидеть реакцию Кериды. Но она также понимает, что это нечто интимное, только для них двоих и Сильви не стоит вмешиваться. Она улыбнулась Уиллу и мысленно понадеялась, что он в красках расскажет ей о реакции своей леди завтра утром. Принцесса укутывается в толстый вязанный плед и некоторое время смотрит на маленькие свечки в гирлянде на елке. Их мерцание завораживает, но от него одновременно и в сон клонит. Мимо нее с криками проносятся младшие. У мальчишек — игрушечные лошадки, на которых они «скачут», у Шарлотты — криво прикрепленная к волосам вуаль. Сильви хмурится, думая о том, что уже далеко за полночь, но никто даже не подумал о том, чтобы уложить детей спать. Им всего-то по девять лет. И где, вообще, взрослые? — Ниэ-э-эльс! — не успевающая за скрывшимися за дверями братьями принцесса резко тормозит и кардинально меняет траекторию, бросаясь к вошедшему в другую дверь рыцарю. Тот с ухмылкой подхватывает ее на руки, позволяя обвить себя ногами в поясе: — Моя самая любимая принцесса. Лотти заразительно ярко улыбается, на щеках появляются ямочки: — А где ты был? — Проверял, как дела у других рыцарей, несущих в этот вечер стражу, — Ниэльс картинно понижает голос, притворяясь, что раскрывает девочке огромную тайну, что приводит ее в несомненный восторг. — И как? — Лотти наклоняется к нему ближе, тоже понижая голос. — Они искренне завидуют силам и активности Вашего Высочества и очень сильно просят поделиться, — заговорчески ухмыляется рыцарь. Принцесса на миг хмурит лобик, задумываясь: — Я бы поделилась. Но это невозможно! — утвердительно заявляет Шарлотта своим звонким голоском. — Нет? — притворно изумляется рыцарь. — Никак нет, — упрямо машет головой принцесса. Деловито оглядывается по сторонам в поисках братьев. — Мы играем в рыцарские состязания за благосклонность благородной леди. Хочешь с нами? Ниэльс приподнимает бровь в удивлении: — Я не знаю правил. — Там все просто, — отмахивается крошечной ладошкой принцесса, опираясь второй рукой на его плечо. — Всякие состязания: на скорость, на ловкость, на поэзию… Кто больше раундов выиграет — тот и победил. Шарлотта всегда так его умиляет: этот звонкий голос, бьющая ключом энергия и горящие глаза вперемешку с отчаянными попытками казаться взрослее и копировать мимику и тон настоящих леди. Ниэльс кривится, смотрит на принцессу пристыженно: — Я не думаю, что смогу найти рифму хоть к одному слову. В проходе появляется мордашка Лориса. Принц смотрит с нетерпением: — Лотти, ну ты идешь?! Ниэльс разворачивается лицом к маленькому принцу и опускает девочку на пол. — Иду, — отмахивается она. Затем задирает голову вверх, глядя на рыцаря. — Если ты вдруг передумаешь — приходи. Я буду тебе рада. Ниэльс тихо смеется: — Спасибо, принцесса Шарлотта. Принцесса зеркалит его улыбку, а затем подбирает юбку и бегом бросается за братом. Ниэльс провожает их взглядом, потом находит глазами закутавшуюся в плед Сильви, наблюдающую за ними. Подходит ближе и усаживается рядом. Хмурится: — А им не пора спать? И где, вообще, их родители? — Я задаю себе тот же вопрос уже некоторое время как, — стоически отвечает принцесса. Ниэльс оглядывается по сторонам: половина свечей догорела, поместив тронный зал в уютный полумрак. Кроме них — почти никого нет, даже слуг. Единственные, кто все еще присутствуют — это Роберт и Эсми. Оба с ногами устроились на тронах родителей и очень увлеченно о чем-то болтают. Но они слишком далеко, чтобы разобрать хотя-бы слово. Ниэльс хмыкает: — Не думаю, что нам с тобой сегодня дождаться этой аудиенции. Сильви улыбается краешком рта, чуть крепче обхватывая ладонями чашку с едва теплым шоколадом: — Резонно. Но если ты все-таки попробуешь, учти, я заняла очередь первой. Рыцарь тихо смеется, внимательнее всматривается в Роберта и Эсмеральду: — По замку ходят слухи… Сильви щурится, переводя взгляд на сидящего рядом с ней Ниэльса. — Ты тоже заметила, что они с каждым годом становятся все больше друг на друга похожи? Если раньше это была только внешность, сейчас — они просто копируют друг друга мимикой, жестами… Принцесса присматривается определенное время, затем кивает: — Эм-м-м… Что-то в этом есть. А причем здесь слухи? Ниэльс поигрывает бровями: — Поговаривают, что они, на самом деле, близнецы, но короли с королевами зачем-то их разделили и здесь скрывается темная тайна… Сильви хмыкает: — Вполне реалистичная теория. И я бы с удовольствием подтвердила или же опровергла ее, как член семьи. Но проблема в том, что когда я появилась на свет — эти двое уже были здесь. Прямо как сейчас, гораздо ближе к трону, чем я когда-либо буду. Рыцарь не сдерживает заливистого смеха: — Обожаю. Вас всех. Больше жизни. Сильви тоже улыбается, затем отворачивает лицо, зевая, ведь руки у нее, чтобы прикрыть рот, заняты. Ниэльс мягко толкает ее плечом: — Эй, ты совсем носом клюешь. Еще ведь не так поздно. — Возраст, — пожимает плечами принцесса. — Когда мне было девять, я развлекалась так, что мама не горюй. — Мне даже жаль, что я не знал тебя в этом возрасте, — ухмыляется Ниэльс, продолжая наблюдать за Робертом и Эсми. Кажется, они почти ссорятся. Или просто горячо о чем-то спорят. — Я разбивала десятки сердец одним взмахом ресниц и меняла ухажеров, как Эсми в детстве — игрушечные диадемы. Но когда мне стукнуло десять — они все как один стали смотреть на Шарлотту. Ниэльс прикрывает рот кулаком, чтобы подавить смех, пытаясь представить себе всегда важничающую старшую принцессу перед зеркалом с десятками игрушечных корон. Сильви снова зевает. Становится так трудно держать глаза открытыми. Вся эта ситуация с Иолантой… Ее выжало, словно апельсин для пряного вина. — Тебе пора в постель, — мягко улыбается рыцарь. Принцесса кивает на большую чашку в собственных ладонях: — Я почти. Ниэльс качает головой: — Ты как ребенок над тарелкой супа — не встанешь из-за стола, пока не доешь? — с теплой насмешкой спрашивает. Сильви вздыхает: — Выбрасывать еду — это неправильно. Столько людей работали над ней до того, как она на мою тарелку попала. В данном случае — чашку. Ниэльс закатывает глаза, не переставая ухмыляться, а после забирает чашку из рук Сильви и выпивает ее содержимое в несколько больших глотков. — Я… — хмурится Сильви. — Я думала, ты только горький шоколад любишь? Это же молочный. Рыцарь вкладывает в ее ладони пустую чашку: — Поправка: я предпочитаю горький. Но это не значит, что не ем молочный. Рыцари вообще в еде непереборчивы. — он поднимается на ноги, а после протягивает руку Сильви. — Вставай, отведу тебя в твои покои. — Зачем? — морщит лоб принцесса, но руку все-таки принимает, оказываясь на ногах. Ниэльс смотрит на нее заговорчески: — Поговаривают, в ночь перед Рождеством на головы красивых леди королевской крови без причины валятся тяжелые предметы, словно звезды с небес. Хочу убедиться, что с тобой этого не произойдет. — Ниэ-эльс! — Сильви сжимает губы в тонкую линию, заставляя последнего рассмеяться. — Ладно, прости. — он откашливается. — Больная тема… На самом деле, количество стражников в замке сегодня — в четыре раза меньше, чем обычно. Нужно быть последней сволочью, чтобы пробраться в Кэр-Параваль в Сочельник и попытаться на кого-то напасть… Но я бы все равно не рисковал отпускать тебя одну. Маленький процент вероятности — это все равно процент вероятности. Пойдем. Выходя из зала, они машут Роберту и Эсми, желая им спокойной ночи, но те настолько увлечены спором, что даже не замечают их.