Адреналин

      Итлина очень любила осень. Обожала эту самую пору Велена, когда в прохладные и ясные деньки хотелось с головой укутаться в шерстяной плед, когда хотелось литрами пить согревающий домашний травяной чай, когда хотелось нырнуть с головой в опавшую золотую листву.       Плотный туман словно сгребал и без того мрачную Вызиму в свои крепкие объятия.       На улицах было необычно тихо и крайне безлюдно. Последний раз эльфка видела настоящего живого краснолюда минут пятнадцать назад, как только выбралась из подземки на поверхность.       На когда-то оживленную улицу сквозь белую пелену тумана пытался пробиться свет, излучаемый декоративными лампочками и фонариками, которыми нелюди украшали свои магазинчики, всеми силами скрывая их мрачный и бедный вид.       Музыка в наушниках стала звучать гораздо громче, словно все это время у нее были заложены уши, и эльфка неожиданно со всей силы впечаталась симпатичным лицом в грязнющее окно. Итлина испуганно отпрянула от стекла, быстро моргая разноцветными, обрамленными длинными ресницами, кукольными глазами. Она поправила большие квадратные очки, сползшие на острый кончик носа, и попыталась высмотреть за окном Седрика. Долго глазами бегать не пришлось, ибо эльф стоял прямо за стеклом на стремянке с трехметровой гирляндой в руках и злобно смотрел на Итлину. Теперь среди дождевых подтёков на витрине красовался и теплый отпечаток женской щеки.       Эльфка сконфуженно улыбнулась, обнажая идеальные маленькие зубки. Поправила тканевую сумку на плече и подмигнула.       Эльф вышел к Итлине на улицу, натянув на уставшее лицо беззаботную улыбку. Он хотел было обнять ее, но увидел, как с рукавов одежды стекают капли воды, а подол, как и ботинки, вовсе был испачкан в грязи.       — Да где же ты успела? Через кусты что ли шла сюда? Тебе до метро от силы пять минут идти.       — А ты попробуй пробраться через густой туман, вперёд.       — Ну да, не наберёшься же в нем грязи, — эльф замолк и ехидно усмехнулся, смотря на замацаные линзы очков. — Только не говори мне, что ты упала в лужу. Опять.       — За кого ты меня держишь, ты… — Итлина тяжело вздохнула и посмотрела Седрику в глаза. — Не буду говорить.       Седрик рассмеялся, взял Итлину за руку и потащил за собой. Он открыл перед ней старую деревянную дверь, украшенную традиционными эльфскими узорами.       Итлина залилась румянцем, и, поправляя сущий кошмар из смоляных волос на голове, приторно-мягко бросила:       — Мерси.       Внутри паба было тепло, в какой-то мере уютно. Итлина не всегда понимала культуру братьев-Seidhe, да и не стремилась, но провести время с Седриком она никогда не отказывалась.       — Сними ботинки, поставь их возле батареи, там газета лежит, — Седрик посмотрел на женскую обувь, будто специально обмазанную грязью. — Пусть высохнут.       Эльфка повесила длинное пальто на вешалку рядом со старой и потрескавшейся батареей. Она расстегнула застёжку на ботинках, и оставила их подле вешалки, рядом с которой висел портрет эльфской генеральши в деревянной рамке. Такой уверенной и красивой.       Итлина посмотрела в сторону Седрика, который облокотился о барную стойку, и казалось, вот-вот схватится за голову. Рядом с крохотным стареньким телевизором у стойки висело небольшое зелёное скоя’таэльское знамя: дань уважения ветеранам, завсегдатаем заведения. Итлина лично не видела войны, но видела пострадавших; изуродованных и злобных.       — Ты опять пил? Что тебе на этот раз привиделось? — шла она к нему в черных шерстяных носках.       — Давай не будем об этом, пожалуйста?       — Ну конечно! Заметь, я не заливаюсь дешёвым пойлом каждый раз, как некоторые, — Итлина надула губы и присела напротив Седрика. — Как-то пусто у вас сегодня, ни одной недовольной рожи, — отметила эльфка и полезла в черную сумку. Первым делом она положила перед Седриком вырезанный от целого блистера кусочек с двумя таблетками внутри.       — Выпей обе, тебе сразу полегчает.       — Но…       — Не смей сомневаться в нашей фармацевтике, Seidhe. Мерещится от них не будет какое-то время. Сама пила такие же, когда мои видения были точно твои.       — Это же сколько им лет? — улыбнулся Седрик, словив на себе недовольный взгляд.       После Итлина достала контейнер с ягодами ежевики, явно купленной на последние гроши, и крахмал…       — Что?       — Что это… Точнее зачем?       — Я в одной забегаловке увидела чай с фруктовыми шариками в продаже, выпросила рецепт… Давай повторим!       — Сколько тебе лет? Ох, милостивая Дева Полей, — Итлина была куда выше своего нечистокровного сородича, поэтому без труда дотянулась кулаком до смеющейся заразы.       — Это вкусно! Дурак! У тебя же есть сахар и микроволновка? — она попыталась посмотреть тому за широкую спину.       — Если эта хрень взорвется — Киаран меня убьет.       — Не взорвется. Подай тарелочку вон лучше и не отвлекайся! Тебе ещё шарики катать.       Седрик улыбнулся уголком губ и полез к верхнему кухонному шкафчику.       Седрику нравилось наблюдать за Итлиной в хорошем расположении духа. Обычно эльфка месяцами сидела дома, не высовывая свой идеальный нос даже в магазин. Ей все таскал ее белобрысый дружок, не снимающий белый халат. Женщина жила, зарабатывая на жизнь онлайн предсказаниями и карточными раскладами.       Теперь, когда ее отпустило, она снова начала захаживать к Седрику, что не могло его не радовать.       В один момент Итлина перестала толочь ягодки в глубокой пиале, поставила её на стойку и посмотрела на свои трясущиеся руки. Худощавые, с обкусанными черными ногтями. Итлина перевела взгляд на Седрика, который стоял к ней спиной изящнее любой берёзки.       — Включи телевизор, — пробормотала Итлина и посмотрела на темный экран.       — Зачем еще? — обернулся он и посмотрел в пустые глаза эльфки. Без единого блика от теплой лампы рядом.       — Новостной канал, давай быстрее!       — Что?       Седрик никогда не сомневался в видениях старой Ellе, в отличие от своих. Он с жутким интересом схватил пульт, лежащий рядом с холодильником, и навел им на телевизор. На одном канале крутили любимую сопливую мелодраму Сегерима, на другом документальный фильм о природе накеров, и только третий канал был новостным.       Миловидная блондинка на экране держала в руках огромный микрофон и мило улыбалась в камеру, пока за ее спиной туда-сюда бегали полицейские и журналисты.       — Реально что-то жуткое…       — Тише.       Сирены на фоне звучали невыносимо громко, пока девушка не обернулась и в не самой приличной форме сказала полицейским выключить их «Сраную орущую херню».       Когда сирену выключили, она снова повернулась к камере и, натянув улыбку на лицо, заговорила:       «Сегодня, двадцать пятого октября по человеческому календарю, господин мэр Визимир Реданский был найден мертвым у себя в особняке. Точную причину смерти нам всем сообщит судмедэксперт. Пока нам остается лишь скорбеть о том, какого прекрасного мэра мы потеряли. Рядом с нами присутствуют его дети: Миллегарда и ее младший брат — Радовид. Госпожа Третогорская, как вы можете прокомментировать сложившуюся ситуацию? Не кажется ли вам, что это как-то связано с новыми расистскими высказываниями вашего отца?..»       — Охренеть… — выдохнул Седрик и удивлено посмотрел на Итлину, пока на фоне что-то щебетала старшая дочка покойного мэра.       — Е hymchwiliad seo a gealltainn a bhith inntinneach, — эльфка улыбнулась и вернулась к ягодам. — Седрик, сигаретки не найдется?

***

      — Да разойдитесь вы все к чертовой матери! — гаркнул Роше, вместе с Геральтом пробираясь через толпу журналистов, так и норовивших подобраться к особняку теперь бывшего мэра поближе. — Кто им только сказал? Когда они успели тут собраться?       Геральт молча пожал плечами и всмотрелся в лица журналюг, то и дело спотыкаясь об их оборудование.       — Трисс можешь не искать, ее Фольтест заставил все отчеты вместо него вычитывать. Меригольд точно в ближайшие несколько дней погулять не выйдет, — саркастично бросил Роше, чувствуя на себе тяжелый взгляд.       На входе в особняк их остановили двое новобранцев из оперативного отдела. Вернон приметил их еще в участке несколько дней назад. Велерад лично отбирал выпускников академии и забирал их под свое «отцовское» крыло.       — Интервью не даем, кого попало не пускаем. Всего хорошего. — Заговорил один из них и нервно защелкал пальцами.       — Капитан Вернон Роше, солдат, — Роше предоставил им удостоверение и хотел было пройти дальше, как его слегка оттолкнули.       — Покажите его еще раз, милсдарь, — с улыбкой на лице шепнул один из новобранцев и посмотрел Роше прямо в глаза.       Роше нахмурился, взглянул на своих… Как же ему не хотелось называть их коллегами. Да у них же молоко на губах еще не обсохло, а эти уроды уже шутить над ним удумали!       Только Вернон хотел высказать все, что он думает: и про то, как его задолбали они, как ему капает на мозг каждое брошенное в его адрес слово их начальника, как встрял Геральт.       — Парни, давайте без шуток сейчас. Вы еще не раз увидите его злобную рожу в департаменте, а теперь разошлись. Раз, два.       Одного беззлобного ведьмачьего взгляда хватило, чтобы эти дети, поджав хвосты, разбежались в разные стороны.       — Если мы и дальше будем работать в таком духе, я начну брать с тебя куда больше оренов, — ядовито усмехнулся Геральт, пропуская Роше вперед.       — Заткнись, Геральт, — бросил Роше, поправляя ворот серой шинели.       Первым делом, как они вошли в особняк, в нос ведьмаку ударил приторно-сладкий запах мужского парфюма. Будто сразу несколько склянок с этой дрянью в момент разбили прямо на этом месте. Геральт поморщился и попытался прикрыть нос рукавом коричневой кожаной куртки, лишь бы не вдыхать эту мерзость еще хоть секунду.       — Как же он смердит, — пробубнил ведьмак. — Когда я выслеживал Риггера в канализации… — Геральт закашлялся, — там пахло не так мерзко.       — Того самого вора?       Геральт коротко кивнул, только сейчас обратив внимание на ту роскошь, что окружала их с Верноном. Ведьмак осторожно притронулся к позолоченным лестничным поручням мозолистыми пальцами, прямо чувствуя цену такого удовольствия. Особняк выглядел не так уж современно, по крайней мере, судя по антуражу.       Казалось, что его возвели задолго до обеих войн с Нильфгаардом, настолько тут веяло стариной. На высоких стенах висели огромные портреты представителей Реданского семейства в искусно изготовленных рамах. Разве что безумного взгляда Фальки не хватало. Геральта всегда смешили такие нелепые попытки стереть часть своей истории.       — М-да, чтоб я так жил, — свистнул Роше и с улыбкой посмотрел на Геральта. — Вызимские мэры — самые справедливые мэры на свете, да? Который по счету, а меняется только их кошель.       Геральт с трудом подавил смешок, когда посреди коридора увидел ожидавшую их с Роше Бьянку. Всю такую серьезную, нервно стучащую подошвой ботинок по дорогому паркету.       — Капитан, ну наконец-то! Вас уже все заждались, — затараторила она, укутываясь в казенную черной курткой.       — Сиськи Мелитэле, Вэс. Не в том месте мы сейчас, чтобы рубашку до пупа расстегивать.       Бьянка закатила глаза и сложила руки на груди. Роше наверняка не впервые начинает этот разговор.       — Ты мне не отец, Роше. — Бьянка подняла на него глаза.       — Я — твой начальник, и ты при исполнении, — Вернон снял черную шляпу и посмотрел куда-то вглубь коридора Бьянке за спину. — Веди нас, и рассказывай, что вы узнали.       — Что-что? Лежит, мертвее мертвого посреди комнаты, ни тебе признаков взлома, ни следов насильственной смерти. Чисто, как в операционной, — буркнула Бьянка и вырвала из рук Вернона шляпу. — Но на умершего своей смертью он не похож.       — Ты уверена?       — Пока вы с Геральтом добирались сюда больше часа, мы с ребятами были готовы вылизать эту комнату вдоль и поперек, чтобы хоть что-то узнать.       — Таки надеюсь, что вы этого не сделали, — усмехнулся Роше. — Криминалисты успели сфотографировать тело?       — Обижаешь. Приехали раньше всех.       — Это хорошо.       Бьянка вошла в комнату первой, присаживаясь в кресло рядом со входом.       — Ваш звездный час.       — Очень смешно, Вэс, — закатил глаза Вернон и выхватил из ее рук упаковку перчаток. — Дай еще одну пару ведьмаку, и мы начнем.       В кабинете Визимира пахло корицей и чем-то ягодным, наверняка от тех потухших ароматических свечей. Романтично-то как, но так безвкусно. Сплошное золото, сплошное матовое стекло повсюду.       Роше с Геральтом осторожно подошли к распластавшемуся на деревянном полу мэру. Он лежал слишком театрально, не по-настоящему. Будто его кто-то положил, чтобы выглядело реалистично… Ну, или это они уже мыслили, как самые настоящие параноики.       — Бьянка, сколько он тут лежит? — спросил Геральт, натягивая на руки одноразовые перчатки.       — Часа три-четыре. А его дочка позвонила два часа назад.       — Интересно… — Геральт присел на корточки и слегка повернул голову Визимира вправо.— Он посинел слишком быстро. Посмотри на губы, на лоб, Вернон, — Геральт открыл почившему рот и заглянул тому в горло. Ужасающее зрелище.       Вернон присел рядом и взял Визимира за синюшную руку. Такое ощущение, что он лежит тут уже третий день.       — Цианоз. — Заключил Геральт и повернулся к Бьянке, наблюдающей за ними. — У него были проблемы с сердцем? Или с легкими?       — Радовид утверждает, что он был здоров как бык.       — Пиздит. — Буркнул Роше, не отводя взгляда от Визимира. — Узнаешь об этом в больнице. Не захотят рассказывать — явимся к ним с ордером.       — Или Радовид правда ничего не знал. Выглядит, будто наш драгоценный мэр просто взял и упал на месте. Нет отпечатков на поверхностях, даже незаметных, — Геральт встал с места и аккуратно обошел тело Визимира. — Зараза… Натоптано как на гребаном вокзале. Осторожнее нельзя было?       И действительно вокруг тела было слишком много следов. Особенно маленьких, женских. Наверняка дочка Визимира плясала над его бездыханным телом на высоких каблуках, после того как обнаружила мертвого отца. А потом и криминалисты занимались своей работой. Но что-то не совпадало.       Следы от сапог, почти незаметные вооруженным глазом, вели к закрытому, как казалось, окну. Изнутри оно было открыто, значит его прикрыли снаружи, и как неудивительно — ни единого отпечатка. Ни царапинки!       Вернон знатно начал нервничать, ведь, ну как же так? Ни одной зацепки. Все выглядит так, как должно. Но Фольтест все мозги ему выебет, потому что таких случайностей не бывает — за два месяца до выборов «внезапно» умер самый главный кандидат на этот пост. Роше засунул руку во внутренний карман шинели и достал из него смятую пачку сигарет. Сегодня у него не было желания снова набивать трубку любимым крепким табаком.       — Милсдарь полицейский, попрошу вас не курить в кабинете моего отца. Он ненавидел запах табака при жизни, — в дверном проеме появилась, словно из ниоткуда, старшая дочь Визимира. Симпатичная женщина, сильно не похожая ни на кого из своей семьи. Такая горделивая, прямо как Филиппа Эйльхарт.       Девушка положила бледную ухоженную ручку на спинку кресла, на котором расслабилась Бьянка, отчего та вздрогнула и хотела встать с места.       — Сидите, милая, все в порядке, — улыбнулась Миллегарда и перевела взгляд на Вернона.       — Госпожа Ред… Третогорская, — натянул улыбку Роше и убрал сигареты за пазуху.       — Удалось что-то выяснить? — девушка посмотрела Роше за спину, прямо на белоголового ведьмака, который как самый настоящий пес вынюхивал каждый сантиметр кабинета ее отца.       — Только то, что ваш отец был болен.       Миллегарда замялась и удивлено посмотрела прямо в глаза Вернона.       — Да… — она прикоснулась к своему подбородку, расцарапывая длиннющими красными ногтями мелкую россыпь прыщиков, которые были в спешке замазаны тональником. — В последнее время он жаловался на здоровье. Часто хватался за сердце, пил таблетки.       — Ага, еще посинел раньше времени… А подробнее? По рецепту, занимался самолечением? — Вернон кивнул Бьянке, и та записывала каждое слово Миллегарды в свой отчет.       — Я у него не выпытывала, — женщина скривила милое личико и опустила взгляд. Она точно лгала служителю закона прямо в лицо. — Он вообще мало чего мне рассказывал. Отец все равно выглядел полным сил стариком.       — Милька! — послышалось из-за двери. Голос подростково-низкий, неприятный, будто сломался у его обладателя совсем недавно.       — Прошу прощения, милсдари полицейские, — «Милька», казалось, облегченно выдохнула, как только услышала голос брата. — Крошку Радовида совершенно нельзя оставить одного. Он очень тяжело переживает потерю отца. Прошу меня простить, — она поправила бордовую рубашку, заправленную в юбку-карандаш и покинула кабинет, сверкая пятками на высоких каблуках.       — Она не похожа на человека, который бы переживал такую серьезную утрату, скажи? — Бьянка только кивнула Роше в ответ, до сих пор чувствуя, как колотится ее сердце после внезапного появления старшей дочери Визимира. — Запиши ее в список подозреваемых, не нравится она мне. Переговорим с ней потом.       — Роше… Тут еще кто-то был. Посмотри сюда, — Геральт подошел к Вернону, провел его к окну и ткнул пальцем в пол.       — Я ничего не вижу, ты смеешься надо мной? — Вернон сложил руки на поясе и посмотрел на Геральта.       — Ясно…       — Пасмурно, блядь! — взорвался Роше. — Бьянка! Сейфы? Как сейфы? Взлом с проникновением, кража? — будто бы взмолился Роше. Он всей душой не хотел браться за это обреченное дело.       — Ни единого следа взлома. Да и сам хозяин открывал их несколько дней назад, замки, вон, пылью покрылись.       — Дрянь! Дрянь! Дрянь! Геральт… — Роше повернулся к ведьмаку и изумленно смотрел, как тот лезет в окно.       Геральт, не говоря ни слова, молча встал на новую кровлю и осторожно посмотрел вниз, но ничего особенного не увидел: кусты, деревья, старые окурки, которые бросал Визимир из своего окна куда-то вдаль, и следы… Свежие, еле заметные следы на засохшей после дождя грязи.       — Он тут лежит минимум часов шесть… Ой, как мне это не нравится… Бьянка! — крикнул Геральт. — Криминалистов под окно Визимира, быстро, пока все опять не смыло надвигающимся дождем.       — Геральт, что там…       — На сегодня все, больше мы ничего не найдем. А теперь пойдем в машину… Поговорим.