***
Юнги осторожно закрыл дверь. Немного потоптался и, опустив нагруженный продуктами пакет на пол, разулся, повесил своё пальто на вешалку. Прошёл по коридору вглубь квартиры, осмотрел пустующую гостиную и завернул на кухню. До прихода Чимина оставалось целых полдня, и он планировал приготовить вкусный ужин. Разобрал покупки, помыл овощи, помытые фрукты выложил в блюдо и поставил на стол, помял охлаждённую куриную грудку в руках, помыл её и обсушил бумажными полотенцами. Так и увлёкся готовкой, что не заметил, как входная дверь хлопнула, и вздрогнул, почувствовав мягкое объятие со спины. — Ты чего так рано? — Мин посмотрел на свои наручные часы — около часа дня. — Тэмин сегодня добрый, — хмыкнул Чимин. — Вау, — ахнул Юнги, аккуратно, чтобы не разбрызгать шипящее масло, перевернул два кусочка курицы. — Щедрый он какой-то в последнее время, не находишь? — Это да, — не стал отрицать Пак, выглянув из-за плеча своего парня. — Что готовишь? — По мелочи, — тот кивнул на скворчащую сковородку, затем — на салат и сваренный рис в рисоварке. — Обедать будешь? — Голодный, как волк! — взвизгнул Чимин, чмокнул любимую шею, которая тут же покрылась мурашками, и упорхнул в спальню переодеваться. Юнги проводил его улыбкой и вернулся к своему занятию, максимально сосредоточившись. Когда молодой репортёр вернулся на свою кухню, стол уже был накрыт. Юнги, сидя на стуле, протянул к нему руку, а смущающийся Пак принял жест и присел напротив. — Знаешь, — поддел он палочками кусочек ароматного мяса, — иногда мне кажется, что это сон, — он растянул губы в улыбке, поймав взгляд любимого. — Тебя всё ещё это беспокоит? — вздёрнул брови капитан полиции. Он интенсивно задвигал челюстями, чем вызвал смешок у разглядывавшего его Чимина. — Нет, — помотал тот головой. — Я о том, что я безумно счастлив. — Это новые мы, это же замечательно, — кивнул Юнги, улыбнувшись. Чимин зарделся и поёрзал. — Меня не покидает тревога, — решил он поделиться своими мыслями. Мин, жуя кимчи и делая вид, что ему совсем не остро, вопросительно на него посмотрел. — Тэмин в последнее время какой-то подозрительный. Ходит по редакции туда-сюда, снуёт по кабинетам, будто что-то ищет. И лыбится ещё так… — парень сделал неопределённый жест руками и замолчал на несколько секунд. — Короче, он начинает меня изрядно раздражать этим. — Спроси его напрямую, — кашлянул Юнги и подавился. Чимин, перепугавшись, подскочил к своему парню, легонько похлопал его по спине и любовно погладил по плечу, стоило капитану резко выпрямиться. У того лицо покраснело, выступила испарина на лбу, а в уголках глаз застыли слёзы. Пак нахмурился. — Кимчи всё-таки острый, да? — Нет, всё хорошо, — поспешил его заверить в обратном Юнги. — Я позвоню маме и скажу, чтобы она использовала меньше перцовой пасты, — протараторил он, ища глазами свой телефон, который забыл в кармане брюк, оставленных на кровати в спальне. — Нет, нет, — Мин схватил его за локоть. Он благополучно откашлялся. — Всё в порядке. Просто не в то горло попало. Чимин осел на своё место и внимательно всмотрелся в любимое лицо. И под этим взглядом Юнги почувствовал себя максимально неловко. — Честно, — вымолвил он и мученически улыбнулся. — Нет, — подорвался Пак, — я всё же позвоню матери! — и пока его никто не схватил, пулей выскочил из комнаты. Мин закатил глаза. Мужчина старался не нарываться, не отсвечивать, подумаешь кимчи, которое делает миссис Пак, намного острее привычного ему. Оно же домашнее, прямиком из рук мамы его любимого человека, готовила, старалась. Во всяком случае, Юнги желал так думать. Ведь она его сделала таким безумно острым не потому, что он ей не нравился, ведь так? Вообще, когда Чимин потащил его знакомиться со своими родителями, он в нервах бегал по магазинам в поисках строгого костюма, репетировал речь, где он гордо объявлял себя парнем Пак Чимина, пылко вещал, как он влюблён в их сына, а в день икс заболел так, что потерял голос. Ну, или перенервничал просто. Поэтому, вместо громогласного баса, находящиеся в комнате слушали хриплое нечто, еле разбирая слова. Стыдоба. И это он — капитан полиции Мин Юнги — вот так вот облажался. Не удивительно, что его не очень полюбили в семье его парня. Хотя, может, это ему так кажется? Потому что Чимин всегда утверждал обратное, мол, мать очень интересуется, как и что, всё ли в порядке, всё ли хорошо, даёт советы там всякие… в которые правда тот, краснея, не углублялся. — Трубку не берёт, — с досадой сообщил Чимин, вернувшись. — Наверное, ещё едут в Пусан, — он вздохнул, Мин же взял его за руку и притянул к себе, усаживая на колени. — Твоя мама всегда готовила такой кимчи, Чимин, — прошептал. — В глубине души ты прекрасно знаешь это. — Но ведь… — Чим-и, — прервал Юнги пылкое начало речи. — Я уже начинаю привыкать, ем больше риса и пью больше воды. Всё правда в порядке. Пак впился в бледное лицо капитана полиции недоверчивым взглядом. Но спустя долгую минуту тишины кивнул, принимая во внимание слова любимого. Чмокнул его в лоб и, отстранившись, мягко улыбнулся. Мин с таких улыбок ловил микроинсульты. Сердце начинало колотиться моментально, отдаваясь своим стуком прямо в горло. Он притянул тёплое тело Чимина ближе и ткнулся носом в изгиб шеи. Тот хохотнул от щекотки и обнял в ответ, приложив свои губы к виску. — Мне так нравится твой новый цвет волос, — прошелестел он на ухо. — Не осветляй больше волосы, ладно? — и накрутил небольшую прядку каштанового цвета себе на палец. — А что мне за это будет? — послышалось снизу. — Ну-уууу… — потянул парень, сдерживаясь от смеха, — а хочешь... — наклонился к самой ушной раковине, но сказать ничего не успел. — Горловой утром в субботу. Каждую неделю, — перебил его Юнги. — Фу, пошляк! — искренне возмутился Чимин, вспыхнув румянцем. — Зато любимый, — хмыкнул капитан. — Вот вредный ты, — репортёр обхватил ладонями худое лицо Мина и поцеловал. Юнги ответил сразу же. Как будто только этого и ждал. И Пака это бы удивило, однако он уже прекрасно знал своего парня вдоль и поперёк: что любит, что не любит и где эрогенные зоны, которые Чимин, честно, иногда использует в качестве шантажа. В этом случае все даже оставались в плюсе, особенно он, когда после таких экспромтов лежал на широкой груди и считал звёзды в собственных глазах до тех пор, пока Юнги не просил, наконец, слезть с него. Сейчас, плавясь от горячих рук, блуждающих по внезапно взмокшей спине, он подумал, что должен получить кое-что. — Хочу тебя, — запальчиво зашептал между поцелуями Чимин, ухватившись пальцами за воротник чужого свитера. — Ты не доел, — строго заметил Юнги, продолжая при этом мять бока сквозь домашнюю тёплую пижаму. — Мин Юнги, — зашипел тот, — блять, просто трахни меня сию минуту, — и дёрнул уважаемого капитана полиции за отросшие волосы, сжав их в плотный кулак. — Или это сделать мне? — Я всё сказал, — Мин хлопнул ладонью по бедру парня и практически насильно снял его со своих колен. — Давай, доедай. А то вон, худой какой. — Сам ты худой, — не зло бросил тот. Уселся обратно на своё место и отправил ложку риса в рот. Жаль, что в этот рот он не отправил чуток другое. Когда с обедом покончено, Юнги мыл посуду, а Чимин вытирал тарелки досуха. Они повторяли этот ритуал каждый раз, изо дня в день, как заведённые. И никто из них уже не помнил, когда это началось, да и не нужно было. Им комфортно вдвоём, здесь и сейчас. И очень нравилось, что тому, что другому жить вдвоём. Утраченные годы врозь уже не ощущались ошибкой, а наоборот, той ступенью, которая нужна была им, чтобы понять — они друг друга любят. По телевизору шли новости, но Пак не спешил переключать канал. Забравшись с ногами на диван, он внимательно следил за любимым мужчиной. Тот кружил у окон, поливая батарею из кактусов. Их репортёр приволок с одного из интервью, сказал, что подарили. Конечно, ему никто не поверил, но Юнги не проронил ни слова. И теперь на их большом подоконнике в гостиной жили не тужили пять горшков с разросшимися суккулентами в замысловатых позах. Полив, наконец, цветы, Мин уселся рядом с ним и хмыкнул, потянувшись к пульту. Зашуршали каналы. Сменяясь пёстрыми картинками, мелькали с непозволительно быстрой скоростью, и Чимин выхватил средство пыток телевизора из чужих горячих рук. — Ты выломаешь ему мозг! — фыркнул он, поймав удивлённый взгляд. — Я ищу хороший канал, — нахмурились в ответ и попытались отнять пульт. — Ну Юнги! — вспыхнул журналист, вскакивая на ноги на диван. — Ты делаешь только хуже. Просто посмотри программу и найди сразу нужный! — Не хочу, — следом на диван забрался капитан полиции, вперившись руками в бока. — Хочу-не хочу! — взвизгнул Чимин, почему-то вспыхивая злостью. Юнги прищурился, всматриваясь в краснеющее от негодования лицо напротив. Они стояли, не шевелясь несколько долгих секунд, а затем Мин, шикнув, накинулся на парня и повалил его на спину. Тот охнул от неожиданности. Оказавшись подмятым под весом другого человека, он запыхтел, раздувая ноздри, но вдруг вздрогнул и расхохотался в голос, почувствовав, как ему защекотали бока. — Ах! — выкрикнул Пак особо громко, извиваясь змеёй под сосредоточенным своим делом Юнги. — Ах, стой… Ахаха! Смех оглушал. Его тембр приятен слуху, успокаивал, будто убаюкивал. — Хаха, всё, хватит! — взмолился Чимин, пытаясь отпихнуть от себя вцепившегося ладонями в его талию любимого. — Ну прекрати! Мин обмяк, прижимая репортёра к мягкому дивану и выдохнул ему в шею. Пак его обнял двумя руками, вперился взглядом в потолок и принялся перебирать пальцами чужие волосы. Каким приятным выдался день. Он вздохнул и оставил поцелуй на виске Юнги. — Надеюсь, ты помнишь, что на Соллаль мы едем к моим родителям на два дня? — подал голос он. Юнги застонал ему в ключицу, а Чимин улыбнулся, взглянув на часы и зафиксировав время. — Юн-и. — М? — А давай не поедем к Хосоку? Мин поднял голову и посмотрел в глаза напротив. — И чем займёмся? — спросил еле слышно. — Друг другом, — прошептали в ответ. Шаловливые пальчики опустились к шее и настойчиво провели по ней, забираясь под горловину свитера. Интересно, и как только это у него получается? Такой резкий разгон от милого хохотуна в секси-хулигана, и это Юнги-то пошляк? Мин хитро улыбнулся и, облизав губы, просипел: — Окей, сам напросился.***
Сокджин несколько раз моргнул и снова покосился на сломанный принтер. Старенький товарищ неделей ранее не выдержал нагрузки и, зажевав лист отчёта о вскрытии очередного заколотого бомжа, попрощался со своей жизнью. Теперь это бездушный кусок пластика с металлическими детальками одиноко стоял на специальном столике и не подмигивал своему хозяину. Патологоанатом несколько раз побарабанил пальцами по столу и, вздохнув, отвернулся. Теперь придётся искать, где распечатать этот протокол и не поломать ещё один принтер в участке. Если тот окажется ещё и казённым — Юнги ему голову открутит голыми руками. Его друг в последнее время уж слишком на взводе. Джин встал, отодвинув стул, и прошёл по кабинету несколько шагов, раздумывая. К кому пойти бить челом? К Сану в лабораторию? Но он вроде бы уже должен уйти. Эксперт рассеянным взглядом зацепил часы и понял, что Чхве нет на работе уже как полтора часа. Тогда, может, к Джихё? Ой, нет, у неё из-за беременности все чувства обострились, она постоянно задаёт каверзные вопросы, а не получая или наоборот получая неполные ответы — закатывает истерику. Отпустил бы её уже профессор Ли в отпуск. Все полицейские жалуются, что ходить в техническую лабораторию нынче стало невозможно. Остаётся Чонгук-и. Кивнув самому себе, Сокджин бросился к своему ноутбуку, чтобы выдернуть из него флешку с готовым отчётом. Однако, ринувшись к выходу, замер и, наклонив голову, наблюдал, как тихо вошедший Чонгук мялся на пороге. — Ты куда-то уходишь? — спросил он спустя какое-то время молчаливых гляделок. — Вообще-то, я шёл к тебе, но раз гора пришла к Магомеду, — Джин протянул инспектору руку, — на, мне надо распечатать отчёт, — и потряс ладонью в воздухе, ожидая, когда у него заберут флеш-карту. Чон покосился на протянутую к нему руку, сжал губы и нахмурился, затем перевёл взгляд на хёна. Сокджин прочитал на его лице смятение и тихо спросил: — Что-то случилось? — Хён! — Чонгук резко зашагал к нему, отчего Джин отпрянул, прижав к груди обе руки, и напугано уставился на вдруг раскрасневшегося тонсена. — Отпусти меня домой! — Ч…чего? — Юнги-хёна сегодня нет на месте, а мне надо в Сеул! Понимаешь? Ох… Вот оно что. — А я здесь причём? У него же два зама есть! — дёрнулся эксперт, нахмурившись. — Так они уехали! Смылись сразу же после обеда, — заныл Чон, топчась на месте. — А если никого нет, то остаёшься только ты. Ну, пожалуйста, мне очень надо! Джин смерил Чонгука недоумённым взглядом и хмыкнул. Эта привычка Юнги оставлять его за старшего в такие моменты скоро сведёт его в могилу, серьёзно. Теперь он даже предупреждал не его, а секретаршу, и та смиренно отправляла всех желающих спросить начальство о чём угодно в третий корпус. А Ким Сокджин между прочим ни разу не полицейский, и это уже, мягко говоря, чересчур. — Да иди ты хоть на все четыре стороны, — в сердцах прошипел он, разворачиваясь на пятках. — Ну хё-ооооо-н, — заканючил Чон, уцепившись за чужой локоть. — Я на сегодня всё сделал, результаты экспертизы изучил и на столе прибрался. Приду второго и… — Я же уже сказал, Чонгук-а, боже, — залепетал Джин, потерявшись от пыла инспектора. — Правда? — глаза у того засияли и Ким усмехнулся. — Мириться с Тэхёном поедешь? Чонгук облизал губы, довольный отшагнул от хёна и кивнул. — Неужели наш маленький медвежонок простил тебе отказ от помощи с его новой коллекцией? Сколько прошло? — Джин сделал вид, что считает дни, загибая пальцы. — Ну хё-ооооо-н, — затянул Чонгук, хватаясь за его ладонь и сжимая. — Я же уже объяснял, — надул губы он, — что хочу, чтобы он больше полагался на свои силы. Зачем ему я? — Действительно, зачем ему ты? — всерьёз задумался судмедэксперт, обсматривая вылупившегося на него тонсена. — Как зачем?.. — зашептал Чон, бледнея. — Мы ведь любим друг друга… Сокджин сощурился, пытливо всматриваясь во всё ещё бледнеющее лицо инспектора по важным делам. — Чонгук-а, — тыкнул Ким пальцем в грудь Чонгука, — вот скажи мне: ты тупой или притворяешься? — Ну хён! — Но хорошо, что вы помиритесь, — похлопал он по плечу тонсена. — Распечатай мне отчёт и иди. Чонгук сдвинул брови в недовольстве, схватил вновь протянутую ему флешку и грозно потопал к двери. Однако его остановил голос: — То есть, к Хосоку ты не приедешь? Он взглянул на хёна через плечо и, немного подумав, согласно кивнул. — Боюсь, что нет, — пояснил словами. — Тэхён написал… — Этого достаточно, — прервал его речь Сокджин, выставив перед собой руку. — А ты? — А куда деваться? — развёл руками эксперт и осмотрел свой кабинет таким взглядом, будто впервые видел. — У Намджуна сегодня рейс, я остался один. Чон что-то промычал, вздёрнув подбородок, и вышел в коридор. Сокджин подождал с полчаса в полной тишине и, когда Чонгук принёс ему распечатанный протокол, подпёр рукой подбородок и задумчиво заскользил взглядом по удаляющейся спине инспектора. «Тэхёну, наконец, повезло в этой жизни», — подумал он, оставшись наедине с самим собой. — «И мне тоже», — Джин откинулся на спинку своего стула — кресло сломалось ещё в прошлом месяце — и взглянул в окно, где падали крупные, пушистые снежинки. Красиво. С Намджуном он виделся неделю назад и не находил себе места от желания увидеть любимое лицо. Они встречаются больше полугода и это греет молодому мужчине сердце. Он никогда ни с кем не встречался именно так, всегда перебивался лёгкими связями, а сейчас… сейчас он витал в облаках своих чувств. К тому же Намджун никогда не давал повода усомниться в том, что принятое им решение неверное. Ни им, ни Джином. Любовь — та, которую он испытывал к пилоту гражданских авиалиний — ему нравилась. И Ким скучал, очень. Да господи, он скучал по Намджуну каждый день, каждую минуту. Он всегда хотел прикасаться, смотреть, как тот ел, пил, залезал к нему в постель, чтобы прижаться к тёплому телу и уснуть сладким сном; как тянулся за поцелуем, пока он готовил полюбившиеся младшему сэндвичи собственного рецепта; как он улыбался, когда Джин дулся на него за проказу; как обнимал за талию, сопя в ухо; как хрипло шептал в ключицу какую-то несуразицу, снимая с него боксеры; как гулко стонал, сверкающими в полутьме глазами наблюдая, как Сокджин объезжал его бёдра. Мужчина сглотнул, облизав губы. Яркие воспоминания обрушились на него, и он прокашлялся, ощущая возбуждение, накатившее так внезапно. — Чтоб тебя, Ким Намджун, — шикнул он сквозь плотно сжатые челюсти и поднялся на ноги. — Чёртов ходячий секс, мать твою, — он размял ноги и впился взглядом в бугорок на своих брюках на несколько долгих секунд. Вздохнул и помотал головой, пытаясь вытурить из своих мыслей горячий образ. Вот только тот ни в какую не сдвигался с места. Джин посерел лицом. И что? Дрочить прям тут? Прикинув, стоит или не стоит ему заниматься онанизмом в своём кабинете и как ни в чём не бывало сесть за работу, он решил, что лучше он сделает это где-нибудь… в туалете, например. Сокджин покивал сам себе и решительно зашагал к двери, дёрнул за ручку и обомлел. — Сюрприз? — широко улыбнулся ему Намджун, засветив свои ямочки. Он опустил руку, которой намеревался постучать, тем самым осторожно прервать своего принца от работы. Джин захлопал веками, открыв рот. Пилот же прищурился, пробежался взглядом по напряжённой фигуре, остановился в районе паха и поднял глаза. — Куда-то спешишь? — шагнул он в кабинет, со смачным хлопком закрыл дверь и щёлкнул замком, закрыв. В глазах Сокджина поплыло, он даже не заметил букет роз и подарочный пакет в руках пилота. Схватил за плечи и властно притянул к себе, впиваясь в его губы. Тот ухмыльнулся, приобнял за талию свободной рукой и, когда судмедэксперт отстранился, поинтересовался: — Скучал? — О, да! — запальчиво прозвучало в ответ. — Значит, я угадал с подарком, м? — Джун ткнулся носом в щёку и подул на кожу. Ким старший закивал и принялся расстёгивать шерстяное пальто своего мужчины в нетерпении. Младший ему это позволил, повёл его спиной через кабинет к столу, пока Джин не упёрся в него. — Как же рейс? — горячо зашептал Сокджин, между поцелуями шаря по широкой груди ладонями. — Отменили, — услышал он и простонал, стоило Намджуну спуститься поцелуями к шее, а руками забраться под его свитер и прикоснуться холодными пальцами к тёплому животу. — Приехал, как только смог. Я соскучился, мой принц. У Джина закатились глаза. Он так полюбил своё прозвище, и каждый раз, когда пилот его так называл, получал такой наивысший кайф, какой не получал никогда. Эксперт принялся с остервенением целовать губы Намджуна, мять его кожу сквозь одежду, наконец стянул с его плеч верхнюю одежду и закусил губу, как только Намджун приложил свою ладонь к его ширинке и чуть сжал. — О чём ты думал перед моим приходом? — прохрипел Ким младший. — Вспоминал, как ты трахаешь меня, — честно ответил Джин и пошло облизнулся. — Как мило, — потянул улыбку Джун. — Разве можно думать о подобном в рабочее время? Сокджин надул щёки. — Хочешь сказать, ты не думаешь обо мне? — Я бы мог подождать до вечера, — Намджун наклонился ближе, смотря прямо в глаза напротив, — дождаться, когда ты приедешь домой. Но я не смог. Потому что безумно хочу тебя каждую секунду своей жизни. Так что, — загадочно протянул он, — выбирай где и я хорошенько приласкаю тебя здесь и сейчас. Задохнувшись, задрожав, почувствовав рой мурашек по всему телу от тона любимого голоса и откровенно уже ничего не соображая, патологоанатом ткнул пальцем в потрёпанное небольшое кресло возле чайного столика.***
Хосок мерил комнату шагами. Волновался. Хотя прекрасно знал, что беспокоиться не стоило, но мандраж так и завладел молодым спортсменом. Во-первых, сегодня тридцать первое декабря. Это, конечно, не тот Новый Год в понимании корейцев, но этот день он всё же хотел провести особенно. А во-вторых, он набрался смелости, чтобы именно сегодня заявить Мин Юнги, что он достоин его сестры. К тому же поддержка со стороны Пак Чимина придавала сил. Одна только Юнджи относилась к этому решению скептически. Она, вообще, хулиганка, коих поискать. Игнорирует брата, его беспокойство по поводу их отношений, постоянно провоцирует на злость. Однажды Юнги заявил, что кастрирует Хосока без наркоза. Ангел тогда закатила глаза и почти подралась с собственным старшим братом. Чон этого не одобрял. Говорил, просил, умолял, чтобы она этого не делала, однако, как только младшей Мин исполнилось восемнадцать — всё, понеслось как бурная горная река. С одной стороны — круто. У него такая горячая возлюбленная. С другой стороны — а вдруг в пылу она заедет и ему кулаком в челюсть? Парня передёрнуло. Он с грустью взглянул в экран своего мобильного: время приближалось к вечеру, к тому самому, когда его дом снова должны заполонить его друзья в полном составе. Сердце гонщика грелось, стоило только его дому заполниться людьми. В их кругу чувствовалась свобода, они собирались так регулярно, а потом эти сборы и вовсе вошли в пятничную привычку. Не сговариваясь, они приезжали в коттеджный посёлок, заваливались в виллу Чона и тусили, попивая лёгкие напитки и жаря мясо. Иногда они усаживались на кухне и дружно ели сваренный ими же рамён, вели непринуждённые беседы, смеялись с шуток Ким Сокджина, прыскали с серьёзности Ким Намджуна, восхищались идейностью Ким Тэхёна, охали с усердности в расследованиях Чон Чонгука, прыскали с пересказов особо смешных моментов интервью Пак Чимина, соглашались с философскими мыслями Мин Юнги, хлопали спортивным достижениям Чон Хосока и, конечно же, поражались успехам в учёбе Мин Юнджи. Всё это — маленький мир Хосока. И теперь постоянно брюзжащий Минги не доставлял хлопот. В смысле, не хотелось закатить с его выпадов глаза и вытолкать за дверь. Менеджер наоборот стал более покладистым. Стрелка на настенных часах двигалась медленно, будто издеваясь. Парень вздрогнул от вибрации в кармане брюк. Он стоял уже переодетый для новогодней вечеринки, находился в предвкушении от встречи с друзьями, ставшими для него такими близкими людьми, и приглаживал волосы. Ещё раз посмотрел в отражение в зеркале и кивнул сам себе — должен понравиться. Чон достал телефон и открыл общий чат, застыв в непонятных чувствах. Взгляд скакал по строчкам. И когда они успели столько настрочить? качок Чон: «Простите, ребят, мы не приедем» злюка Юн: «Мы тоже» качок Чон: «Почему?» злюка Юн: «Потому, мелкий» качок Чон: «Первый год отношений и правда тяжёлый, да, хён?» злюка Юн: «Что за хрень ты несёшь?» качок Чон: «Ну хён! Подыграй мне ;)» милашка Тэ: «Я извиняюсь, а можно Гук-и уже выйдет из сети?» качок Чон: «Ох» злюка Юн: «Да, первый год очень тяжёлый ;)» улыбашка Чим: «Тебе тоже пора» улыбашка Чим: «Прости, Хо» злюка Юн: «Давай, гонщик, бывай» злюка Юн: «Сокджина мне не развращать, а то у него и так крыша едет в последнее время» улыбашка Чим: «Мин Юнги! Я ведь всё вижу! Не думай, что если я в душе, то слеп и глух» злюка Юн: «Прости, цыпка» злюка Юн: «Чон, я слежу за тобой. Помни это» улыбашка Чим: «МИН ЮНГИ!» милашка Тэ: «Хосок-и, прости, правда. Мы в Сеуле и не успеем приехать» сама-серьёзность Нам: «Я не приеду» сама-серьёзность Нам: «И Сокджин тоже, звиняйте» злюка Юн: «Бляяяяяять» злюка Юн: «Какого?» смешинка Сок: «Извините, да. У нас образовались срочные дела :)» сама-серьёзность Нам: «Супер» злюка Юн: «Вот вы сейчас серьёзно?» злюка Юн: «Намджун, у тебя же рейс» сама-серьёзность Нам: «Отменили. Пассажиров не набралось нужного количества» улыбашка Чим: «Это же круто?» злюка Юн: «Ой» сама-серьёзность Нам: «Да» Хосок зло стиснул челюсти. Эти… друзья, называется! А он тут… на изжоге изошёлся, чтобы вечер всем понравился. Парень огорчённо выдохнул и поплёлся в прихожую. Постоял там несколько минут, буравя задумчивым взглядом стеллажи для обуви и наклонился, чтобы их задвинуть подальше. Чон вернулся в гостиную, обвёл её, такую красиво украшенную, и хмыкнул. Бросили. Буквально. Спортсмен побрёл на кухню и только подошёл к столу, на котором расставлены пока пустые тарелки по количеству ожидающих персон, как в дверной звонок кто-то позвонил. Не зная, кого нелёгкая принесла — у Сона есть ключи и он никогда не звонил в звонок, чтобы войти в дом, — Хосок неспеша пошёл обратно. Распахнул дверь не глядя в глазок, и замер, разглядывая Мин Юнджи, переминающуюся с ноги на ногу. А, да, точно. Ангел ведь тоже приглашена. — Проходи скорей, — потянул он её за руку, ощутив, как холодно снаружи. Прямо настоящая зима. — Ты чего приехала? — затараторил он, закрыв за продрогшей гостьей дверь. — Никто не приедет ведь. Юнги тебе не сказал? — Сказал, — улыбнулась девушка. — И сказал быть аккуратней по дороге. — Что? Он отпустил тебя ко мне одну? — он недоверчиво вздёрнул брови и принял в руки девичий пуховик. — Скажем, — Юнджи повела плечами, облачёнными в просторную толстовку-платье и протянула к нему свои холодные руки. Хосок схватил их и принялся тереть своими ладонями, согревая, — это новогодний подарок. — Сильно замёрзла? — Я взяла такси, конечно, но, знаешь, на улице довольно прохладно для Южной Кореи. Младшая Мин вновь улыбнулась и потянулась к своему парню. Тот чмокнул её в центр губ и, галантно взяв за руку, повёл вглубь дома. Вечер обещал быть приятным, не испорченным в последний момент. Кружащиеся за окном снежинки придавали колорита, тенями от луны плыли по паркету сквозь панорамные окна виллы, очерчивая силуэты танцующих медленный танец парня и девушки. Прижавшись друг к другу, они словно растворялись в своих чувствах, иногда целовались, а в полночь осмелевший Хосок взял на руки засмущавшуюся Юнджи и сиплым голосом спросил: — Можно? — Можно.