Нет ограничений

Посещение стоматолога — всегда волнительное событие. Трястись в предвкушении боли, сидя в кресле с раскрытым ртом — то еще испытание. Но стоит признать, что оплачивать это испытание порой морально тяжелее. Однако, для Кенни это были мелочи жизни. Как только Леви рассказал о зубной боли, он потащил его в самую, что ни на есть, пафосную стоматологию, пропуская мимо ушей причитания и нытье. Там их встретил настолько широко улыбающийся администратор, что Кенни подумал, что у того челюсть защемило. Администратор проводил их к кабинету, вручил брошюры с советами о гигиене и профилактике и пообещал, что обслуживание будет максимально комфортным. Хотя в это верилось с трудом, когда за стеной жужжала машина и слышалось мычание. Пока Кенни необычайно педантично изучал брошюры, Леви сидел весь бледный, как утопленник, потирая ноющую от боли щеку и смотрел на настенный стенд страдальческими сиротскими глазами. Это было похоже на беспроигрышную лотерею. Так же дрожишь от тревоги и ждешь своего имени, но с той разницей, что вместо приза тебя утащат в ослепительно белый кабинет, пропахший насквозь спиртом, и ослепят яркой передвижной лампой. Дверь кабинета распахнулась, как гром среди ясного неба. Леви вздрогнул и сжался в комок, но к своему несчастью ему не удалось исчезнуть. — Леви Аккерман, пройдите в кабинет! Кенни выронил брошюры на пол и подтолкнул оторопелого Леви к врачу. — Иди! — Я не оглох! Леви голос врача показался хорошо знакомым, и когда он осмелился посмотреть на дверь, то понял почему. — Здравствуйте, мистер Смит, — неразборчиво пробубнил он, уныло плетясь в кабинет. — Проходи, — мистер Смит захлопнул за ним дверь и пригласительно похлопал по креслу. Щелчок двери был приравнен к щелчку захлопнувшейся ловушки. Леви поежился и окинул безнадежным взглядом идеально чистый белый кабинет, идя к креслу, как приговоренный к виселице. Чтобы не упасть духом и заодно в грязь лицом, он напомнил себе, что его совершеннолетие не за горами и надо бы держаться стойко. Но по-честному хотелось убежать. — Садись на кушетку, — настойчиво повторил мистер Смит, заметив его смятение. — Поверь, я здесь, чтобы помочь тебе. — Спасибо, сэр, — Леви забрался на кушетку и увидел сбоку от себя шкаф, за стеклянными дверками которого стояли мягкие игрушки: жираф и коллекция пони. — Вы разве детский врач? Мистер Смит поднял глаза на шкаф. — Нет, — ответил он. — Но всякое в этом кабинете происходит, и я решил быть готовым ко всему. Я могу включить тебе что-нибудь на телевизоре или дать игрушку в руки. Все останется врачебной тайной. — Нет, не стоит. — Ты выглядишь очень напуганным. Протест был молча отклонен всученным голубым пони. Леви осекся и сконфуженно сжал игрушку, не зная, что с ней делать. — А теперь я кое-что подготовлю, — сказал мистер Смит и ненадолго отвернулся. Голубой пони смотрел на Леви так же недоуменно, как Леви на него. Ситуацию усугубляли индийские песни по телевизору. А когда мистер Смит попросил его открыть рот и в глаза ударил яркий свет, Леви понял, что после кабинета стоматолога он плавненько переползет в кабинет психолога. — Самая распространённая проблема — кариес. Тебе отчасти повезло, потому что у тебя легкая степень, — утешающе произнес мистер Смит. — Леви, у меня к тебе небольшая просьба. — М? — промычал Леви. — Перестань кусать мою руку. Леви опустил глаза вниз и от увиденного покраснел до кончиков ушей. Естественно, отказать в вежливо произнесенной просьбе он не мог и разжал зубы, отпустив руку мистера Смита. — Простите, это инстинктивно. — Ничего, со многими это бывает, — успокаивающим тоном говорил мистер Смит. — А теперь немного потерпи. Леви закрыл глаза, сильнее сжал несчастного плюшевого пони и до конца лечения почти ни разу не пискнул. И дело не в силе воли, а в его мысленном зацикливании на произошедшем. Он даже не знал, хорошо или плохо, что он знаком с мистером Смитом до этого сеанса. — Ты очень стойкий, — подбодрил мистер Смит, протягивая пачку салфеток. — Спасибо… — промямлил Леви, вытирая салфетками подбородок. — И еще раз простите за руку. Держите вашего поня. — Коня? — Поня. Очки мистера Смита съехали на кончик носа. Отдав игрушку, Леви вышел в коридор к Кенни и обнаружил его стоящим у кадки с высоким цветком. — Нам нужен его росток, — сказал Кенни, ходя около цветка, как кот у обеденного стола. — Это будет считаться кражей? — спросил Леви. — Вполне возможно… — Кенни начал искать глазами камеры. — Оторви его ты. — Я? Он мне нафиг не сдался. — Тебе нет восемнадцати, тебе едва ли штраф выпишут. Леви колебался, но недолго. В конце концов, что плохого в садоводстве? Он потянулся за ростком, и именно в этот момент мистер Смит вышел в коридор, а на горизонте показался Зик. Рука Леви замерла в пяти сантиметрах от нужного ростка. Сам Леви залился краской и запыхтел, увидев, как очумело смотрят на него Зик и доктор. Но на сцену вовремя вышел Кенни, спасая ситуацию, и подошел к мистеру Смиту, что-то расспрашивая. — Зачем тебе это? — к Леви осторожно, как бы опасаясь, приблизился Зик и поправил очки на переносице. Леви упаковал росток в салфетки и засунул его в карман. Во рту все еще чувствовалось онемение, и он то и дело вытирал подбородок, чувствуя себя странно. — Ты бы еще громкоговоритель достал, — зашипел он на Зика, злобно сузив глаза. — Так зачем? — не отставал Зик. — Я творческая личность, мне нельзя такие вопросы задавать. А ты что здесь забыл? — Просто плановый осмотр, — спокойно ответил Зик. — А ты? — Чисто цветок стырить, — брякнул Леви и ускоренным шагом вышел прочь из клиники. Одно присутствие Зика рядом выбешивало его до трясучки. Ему пришлось еще минут пять болтаться на улице в тени деревьев, ожидая Кенни. Пять минут, для человека, называющего разговоры не иначе, как чепухой, от которой седеешь — непозволительно много. — Неужели! — Леви схватил Кенни за руку, как только тот появился на пороге, таща его в машину. — Открой свою старуху, и поехали домой. — Полегче, — Кенни неспеша достал ключи и ласково провел ладонью по нагретому солнцем капоту. — За старуху можно схлопотать подзатыльник. Открыв дверцу, Леви ввалился в салон, уселся на мягком заднем сидении и вальяжно задрал ноги на переднее. Светлые джинсы задрались и оголили его худые лодыжки, на которых висел самодельный браслет. — Вообще-то я для тебя совершил грабеж. — Все в жизни пригодится, — невозмутимо ответил Кенни, заводя машину, и открыл окна, впустив ветерок в салон. — Тебе пора социализироваться, — сказал Леви. — Иначе с этими растениями и актерами ты свихнешься. — В смысле? — Кенни сжал сильнее руль, внимательно глядя на дорогу. — Ну, знаешь, сплетничать с соседями. Найти коллегу, с которым ты будешь ненавидеть других коллег. Найти друзей. — Я и без этой хрени обойдусь. Леви закинул руки за голову и посмотрел на меняющийся за окном пейзаж: низкие дома притесняли высотки, в которых обитали банковские клерки и журналисты с неизменными портфелями в руках. Хорошо изученный вид на муравейник. — Человеку свойственно общение, — выдохнул он. — Меня вполне устраивает быть подобием человека. Поверь, так намного удобнее, — упрямился Кенни, глядя на него через маленькое висящее зеркальце. — Ты так и будешь разговаривать с цветами? — По крайней мере цветы не будут осуждать меня и лицемерно улыбаться. — Нам срочно нужно найти тебе кого-то, — Леви скинул ноги вниз и приобнял переднее сидение. — Кенни. Теоретически, если я начну встречаться… — Презервативы в аптечке, — Кенни нервно сглотнул. На щеках Леви выступил румянец. — Еще покажи на банане, как их надевать, — он уткнулся лбом в сидение, тупя глаза. — У тебя интернет отключили или что? — Не в этом дело. — А в чем? — Хотя нет, в этом. Кенни резко затормозил на светофоре, и Леви за малым не вылетел в лобовое стекло. — Пристегиваться надо, — Кенни отпихнул его назад. — Так мы говорим об отношениях? О сексе? — Пока что мы об этом не говорим, — буркнул Леви. — Ты можешь быть более прямолинейным? — тяжко вздохнув, Кенни повернул к нему голову. — Мы же обсуждали, что все должно быть безопасно и добровольно. Помнишь? — Да-да, все нормально. В неловкой тишине они доехали до дома. Когда Леви выходил из машины, мимо него цветной полосой пронеслось нечто, обдав клубом пыли, и он закашлялся. — Эй! — Кенни гневно посмотрел тачке вслед. — Тот придурок чуть не сбил тебя! — Ты видел его номера? — Леви ткнул пальцем вперед. — Я был бы не против. Глаза Кенни сделали три полных оборота. Он только цокнул и пошел в дом, напевая под нос надоедливую песню из рекламы соевых батончиков. Дома его ждало новое увлечение. Леви никогда не сомневался, что его дядя личность разносторонняя и бесспорно талантливая, но разброс от вязания до сборки мебели был огромен. Зачем Кенни затеял ремонт — непонятно. Но Леви ему не мешал. Чем бы дитя не тешилось. Последствия нового увлечения оставили свой след в гостиной. На полу лежала гора инструментов, деревянных и картонных досок, а место у стены, где раньше стоял книжный шкаф, зияло пустотой и полинялыми обоями желтого цвета. Пока Кенни корпел над новым шкафом, Леви сидел на его любимом кресле. — Так ты с кем-нибудь встречаешься? — утирая рукавом пот со лба, спросил Кенни. — Нет. — Хочешь совет от своего мудрого дяди? — Ни в коем случае. Леви сполз с кресла на пол, подобрал валяющуюся бумажку и близко поднес ее к глазам. — Подожди, здесь есть инструкция. — Гениям инструкция не нужна… Неси пилу, что-то дверца больше, чем надо. — Это не дверца, — пролепетал Леви и решил держаться подальше от ужасов ремонта. Поняв, что с Кенни обсуждать тему отношений сложно, он обратился к человеку, чей авторитет в его глазах был огромен. К Петре. Он подловил ее на следующий день после тренировки, и они сели на холодные ступеньки лестницы, прислушиваясь к непривычной тишине. Занятия давно закончились, в школе остались лишь спортсмены и участники других клубов, но все они спрятались в кабинетах и залах, и коридоры школы поражали пустотой. Отложив помпоны, Петра поправила юбку и, закинув ногу на ногу, деловито взглянула на Леви. — У меня проблема. Я даже не встречаюсь с Эрвином, но уже думаю о нашем сексе, — тихо сказал Леви, ссутулившись. — Я переживаю о том, что даже не случилось. — Может, это дальновидность? — Петра стянула волосы резинкой, но непослушные рыжие локоны все равно упали на ее лицо. — Я словно озабоченный. — Почему словно? Ты и есть озабоченный. Но только не учитываешь, что ты испытываешь чувства к Эрвину дольше, чем он к тебе. Он еще приглядывается. Изучает. Возможно, боится спугнуть. — Кошмар, — Леви хлопнул себя по щеке. — Майк говорит, что я навязчивый и мешаю ему. — Он просто ревнует, а ты доверчивый. Что насчет варианта переспать без отношений? — Петра вопросительно развела руками. — В этом плане я консервативный. Мне нужны цветочки, объятия и доверие, — перечислил Леви, загибая пальцы, и внезапно для самого себя принял решение. — Попытаюсь ускорить процесс. Пойду в раздевалку, он должен быть там сейчас. Поднявшись со ступеней, он направился в правое крыло школы и по пути зашел в мужской туалет, чтобы умыться. Духота на улице никак не спадала и проникала через щели в окнах, так что было жарко и лицо краснело. Он склонился над раковиной, плеская воду в лицо, и вдруг сбоку от него мелькнула черная тень. — Ты хоть представляешь, что ты наделал? Черной тенью оказался Порко, скаливший зубы и прячущий кулаки в карманах. Леви расправил плечи и не ощутил к Порко ничего, кроме равнодушия. Его месть была уже совершена, и больше ничто не имело значения. — Прибавил тебе подписчиков? — он самодовольно улыбнулся, чем страшно взбесил Порко, который и без того представлял из себя сгусток агрессии. — И это тоже, но… — Это бесплатный пиар. У меня щедрая душа. Порко схватил Леви за шиворот и грубо прижал к стене. — Не придуривайся, — зарычал Порко ему в лицо. — Тебе нравится внимание. Ты делаешь ради него что угодно. Мне плевать. Хоть в цирке выступай, но не смей хоть как-то намекать на меня. Леви спокойно отпихнул его. — Ты ни разу не прав. Просто отвянь, а я вновь забуду про тебя. — Ты… Порко занес руку для удара, но она внезапно зависла в раскаленном от напряжения воздухе. — Зик?! — хором воскликнули Леви и Порко. Зик отпустил руку Порко и уперся плечом в стену, смотря нарочито скучающе. Леви понял, что он притворялся, ведь за стеклами его очков мелькал азартный блеск в глазах. — Уймитесь, — Зик скрестил руки на груди. — Ваша ругань давно потеряла перчинку. — Зато ты цветешь и пахнешь, — Леви поджал губы. — Сталкеришь? Учти, я злопамятный. — Я просто вовремя оказался рядом. Порко, казалось, потерялся во времени и пространстве и вообще ничего не понял. Качнувшись от удивления на ногах, он обалдело взглянул на Зика и с предупреждением на Леви. — Что за фигня происходит? — он толкнул Зика в бок. — Тебе надо успокоиться. Леви на мгновение потерял дар речи. А Порко рассвирепел и выглядел так, будто только что убедился в том, что давно подозревал. — Я понял, что с тобой, — сквозь зубы процедил он и ушел, оставив после себя звенящую тишину. Зик равнодушно посмотрел ему вслед и перевел взгляд на запятнанное зеркало. Там отражались двое худых парней, совершенно разных внешне и внутренне. Один поджимал кончики пальцев и переступал с ноги на ногу, испытывая мучительную тревогу, а другой, что пониже, пятился к выходу. — Перешёл на другую сторону, Зик? — С чего ты взял? — Так усердно разыгрываешь хорошего. — А почему разыгрываю? — Зик снял очки и принялся протирать их краем рубашки. — Может, я далек от того образа, что у тебя в голове? И почему-то Леви это очень разозлило. Он ощутил, как внутри взорвался вулкан и магма потекла по венам вместе с кровью. — Ты можешь сколько угодно оправдывать свой гнилой характер, но никто не изменит мнение о тебе. Всем все равно на трудности, которые сделали тебя таким. Усек? — выплюнул Леви и выбежал в коридор, чтобы не слышать оправдания. Что угодно, но не оправдания, только не они. Леви не был готов разбираться с проблемами других, ему было достаточно собственных переживаний, которые не отпускали его ни на секунду. Не важно, зачем Зик так себя повел и для чего встал на тропу вражды с Порко. Леви не мог проникнуться к нему ни сочувствием, ни чем иным, кроме агрессии. Он и не заметил, как ноги принесли его к спортивной раздевалке, навсегда пропахнувшей носками, дезодорантами и мужскими гелями для душа с настоящим мужским ароматом мяты и только для настоящих мужских мужчин. От этой гремучей смеси у всяк сюда входящего неизменно слезились глаза и кружилась голова. В обмороки еще никто не падал, но школьной администрации следовало бы бдить за этим злачным местом. За дверцей высокого шкафчика стоял Эрвин, уже переодевшийся и вытирающий полотенцем влажные волосы. Леви осторожно подбирался к нему на цыпочках, но Эрвин его опередил и резко захлопнул шкафчик. — Боже! — воскликнул Леви, подпрыгнув на месте. — Ты услышал меня? — По шагам узнал, — кивнул Эрвин. — Почему ты так поздно в школе? — Встречался с Петрой и захотел увидеть тебя. Леви устало сел на широкую скамью. — Порко продолжает надоедать. А Зик вдруг заступился за меня, — он приложил кончики пальцев к пульсирующим вискам. — Странный. Эрвин изменился в лице. — Брось, детка, не думай об этом, — он опустился рядом с Леви и положил голову ему на колени. — Хочешь, поедем куда-нибудь? Развеемся. Был ли это хитрый замысел или спонтанное желание — Леви в любом случае купился. — Правда? — все переживания мигом вылетели из его головы. — Давай. — А что Зик и Порко сказали тебе? — Ничего нового. А я наговорил сполна. Кажется, Зик зол на меня. Леви выбрал самую длинную прядь волос Эрвина и бездумно намотал ее на палец. Эрвин лишь приподнял уголки губ, не отвлекая от этого, безусловно приятного им обоим, занятия. Выглядел он при этом очень умиротворенно, кротко, сонливо смотрел на Леви, обводя глазами каждую его черту, будь то еле заметный шрам у правого виска или сухие трещины на губах. Порой Леви думал, что ему удалось приручить зверя, потому что со стороны застать Эрвина таким покладистым было невозможно. И оставаясь с ним наедине, он чувствовал шипы, но терпеливо ждал, что они скроются, стоит ему взглянуть на Эрвина. Эрвин принялся отвлекать его: — У набережной открылся магазин со спортивным инвентарем. Скейты там тоже есть, можем заглянуть. Леви нагнулся к его шее и вдохнул аромат. — У тебя гель тоже вишневый? Его дыхание было щекочущим, и Эрвин невольно дрогнул. — Тебе нравится? Тащусь от всего вишневого. — Очень, — пальцы Леви продолжали перебирать волосы Эрвина. — У меня костлявые ноги, наверное, тебе неудобно. — Ошибаешься, я могу даже заснуть. — Это потому что ты тренировался до последнего. — Но мне правда удобно. Леви неловко рассмеялся и приобнял себя за локти, расплывшись в улыбке. — Ты хитрый. Так погнали на набережную? — Прямо сейчас, — Эрвин вскочил на ноги, подхватил с пола валяющуюся сумку и протянул Леви руку. — Детка, все ведь нормально? — Я не грустный, у меня лицо такое, — Леви взял его за руку и вышел за ним в коридор, погрузившийся в мягкую вечернюю полутьму. Когда они свернули за угол, то встретились с тремя девушками, которые ойкнули, увидев их, и отвернулись. — Что это было? — шепотом спросил Леви, прижавшись к Эрвину. — Я часто вижу их тут, — Эрвин краем глаза посмотрел на девушек. — Твои фанатки? Боже. Эрвин, ты дашь мне автограф? — Леви начал дергать руку Эрвина и наигранно приставать к нему. — А подаришь мне свою форменную толстовку? А? Ответь мне, Эрвин! Где мой автограф? Наверное, Леви донимал бы Эрвина еще долго, если бы не упавшая на его плечи толстовка. — Что это? — он с удивлением снял ее себя и скомкал в руках. — Выполненная просьба, а то я рехнусь, — фыркнул Эрвин. Леви чуть не лопнул от переполнявших его чувств и тут же натянул толстовку. Руки спрятались под длинными рукавами, но он решил их не засучивать. — Спасибо, она классная. Ты будешь тренироваться допоздна вплоть до матча? — Придется. Я не очень доволен результатами, и Майк был прав, мне нужно меньше отвлекаться от игры. А ты что вчера делал? — Сидел дома. — А мог бы на мне. Леви остолбенел и ощутил острую нехватку воздуха. Щеки его запылали. — Это шутка, — Эрвин провел кончиком языка по нижней губе. На его лице отразилась глубокая растерянность. — Прости, тупо вышло. — Да ничего, — Леви попытался отвлечься, но все мысли заняла услышанная штука. У него был один вопрос: почему только шутка?