Мea máxima culpa

ТОМ

Мы молча ждем лифт, и я поражаюсь выдержке святого отца. Мне хочется нестись вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, а не маяться ожиданием — ведь каждая секунда промедления может стоить жизни Торстейну. - Давай пешком! - в третий раз предлагаю я Хемсворту, но тот в третий же раз велит мне не суетиться. - Это скоростной лифт, - напоминает мне Крис, нажимая кнопку первого этажа. Точно! Мысленно даю себе затрещину. Следовало помнить о таких вещах. Ты полицейский — пока еще. И раз уж ты явился на встречу с подозреваемым, тебе следовало бы помнить не только о скоростных лифтах, но также и замечать, где и как расположены камеры видеонаблюдения. Впрочем, святому отцу, похоже, наплевать и на камеры, и на то, что в кармане моей куртки по-прежнему находится телефон, диктофон на котором я так и не отключил. Крис как будто бы даже издевается, когда приветливо машет рукой скучающим соглядатаям на парковке возле отеля. Тем самым полицейским, которых я заметил несколькими часами ранее, и за столь явное присутствие которых обругал старшего инспектора Валландера. Люди Курта пропускают нас спокойно, не делая попытки приблизиться. Мысль о том, что стоило бы дать им знак, не кажется мне неправильной. Один только знак, и Хемсворта задержат. Их двое, плюс я — как бы силен и тренирован ни был Крис, ему не справиться с нами тремя. К тому же раны, оставленные ремнем, наверняка дают о себе знать. Вот только… - Даже не думай! - ласково улыбается мне Крис. Но от этой его улыбки меня передергивает. Дьявол — он будто читает мои мысли. - Попробуешь сдать меня полиции — и Лодур убьет Тора. Помнишь, что я говорил? В тюрьму я не пойду. - Позволишь умереть родному брату? - с этими словами я открываю дверь его автомобиля и оборачиваюсь, с надеждой глядя на парней Валландера — давайте же, ребята! Как угодно изворачивайтесь, но не позволяйте машине Хемсворта уйти в отрыв! Одно незаметное движение — по крайней мере мне хочется верить, что Крис его не заметил, — и мой телефон остается лежать в одном из высоких вазонов, что стоят перед зданием гостиницы. В этих самых вазонах растут низкие вечнозеленые деревца - черт его знает, как они называются. Люди Курта, не особо скрываясь, наблюдают за нашими с Крисом действиями — значит и то, как я выбросил телефон, тоже должны заметить. Там признание Хемсворта. Если что… Если мне или Тору не удастся выбраться живым оттуда, куда сейчас отвезет меня святой отец — по крайней мере у полиции будет его признание. - Может, пустишь за руль? - участливо спрашиваю я, замечая, как морщится преподобный, накидывая ремень безопасности, и как крупная капля пота медленно сползает вниз по гладко выбритой щеке. - Может, ты заткнешься? - теряя всякую вежливость, вопросом на вопрос отвечает мне Крис и трогает автомобиль с места. И я замолкаю. Откидываюсь на сиденье. Даже глаза прикрываю — раздражает яркий неоновый свет рекламных билбордов и вывесок, мерцание фонарей, светофоров и габаритных огней впереди идущих машин. Хочется побыть так, в темноте. Хочется не видеть это суматошное разноцветное мельтешение. Криса не видеть… Я стараюсь не думать о том, как сильно мне хочется увидеть Тора. Стараюсь не думать о том, насколько серьезно он ранен. Скоро все разрешится. Скоро все закончится. Совсем скоро. - Как дети, ну право… - святой отец произносит это насмешливо, и я открываю глаза, поворачиваюсь к нему всем корпусом. - Что такое? - Ребятки Курта — вон, видишь светлую шкоду? В третьем ряду! Ну что ты, глаза потерял? Вон же она! - Ну! - киваю, заметив автомобиль, на который указывает Крис. - Сменила пару кварталов назад точно такую же Шкоду, которая провожала нас от самого отеля. Разнообразием автопарка полиция Стокгольма не заморачивается. Заметив слежку, святой отец не пытается оторваться. Ни малейших попыток к этому не предпринимает. Он ведет машину спокойно, расслабленно даже. Так, словно и не сообщили ему о том, что его брат в беде. Или же… Что если все это игра? В конце концов, кто сказал, что Крис не соврал мне о Торе? Кто сказал, что он вообще был со мной честен? Относительно всего. Разве можно поручиться за то, что всё, сказанное им — правда? Что его раскаяние, эта его искренняя, как мне казалось, исповедь… Что если все это ложь? Одна сплошная ложь, как и сам этот человек — лживый настолько, насколько можно себе вообразить. Что помешает ему завезти меня?.. Да куда угодно! Наверняка ему ничего не стоит оторваться от преследования… А через день-другой мое тело обнаружат. И экспертиза установит, что причиной смерти был стилет. Тот самый, которым Крис нанес раны всем своим предыдущим жертвам. Такая перспектива, надо сказать, была весьма и весьма очевидной. - Последняя девушка… - произношу лишь для того, чтобы не молчать. Чтобы не думать о том, к каким выводам придут эксперты, рассматривая мой хладный труп. - Кристина Олафссон. Её убил не ты… - Лодур, - кивает головой Крис. - Я был против. Но он смог меня убедить. Он хотел участвовать, понимаешь? Думал, что таким образом, станет ближе ко мне. - Повязал себя кровью? - Можно и так сказать. - Ты не подумал о том, что эксперты запросто разглядят другую руку? - задал я вопрос. - Разумеется, я подумал, - пожал плечами Хемсворт-младший. - Но это лишь запутало бы следствие. - Меня это не запутало, - устало произношу я,вновь откидываясь на сиденье, - и Тора тоже. Впрочем, Тор до конца не будет верить в то, что ты причастен ко всем этим убийствам. Крис оставляет мою реплику без ответа, и его машина чуть увеличивает скорость. Не намного. Не настолько, чтобы он мог оторваться от машины преследования — третьей по счету. Он отрывается от полицейских уже на выезде из города. Отрывается легко и изящно — просто рвет резко на красный, и следом сворачивает в проулок с односторонним движением. И движение это встречное. Да только плевать он хотел — проведя машину по самому пешеходному переходу, так, чтобы не врезаться в навстречу нам идущие автомобили, он пролетает короткий переулок, оставив преследователей позади. - Ну? Что приуныл? - Крис подмигивает мне задорно. Весело ему, мать твою! - Зря ты обронил свой телефон, Хиддлс! - скалится Хемсворт, почти не глядя на дорогу — он смотрит на меня внимательно. - Глядишь, мог бы как-нибудь так незаметно кинуть смс-ку Кейси… Или кто там тебя прикрывает? Ланге? Хотя… Ты бы не смог незаметно! И он смеется довольно. А мне в этом его смехе слышатся истеричные нотки. Тебе тоже страшно, чертов ты святоша! Ты раскрыт. И тебя уже не отпустят. Ланге, или Кейси, а в первую очередь Курт Валландер — они будут искать тебя, если вдруг тебе удастся уйти живым. Они будут тебя искать, и они найдут. И тогда тебе уже не поможет ни один из твоих богов. - Приехали! - Крис останавливает машину далеко за городом, на узкой дороге, что пролегает вдоль близко, почти вплотную к ней подступающего леса. Я выхожу, и сразу же нога моя проваливается в снег. Здесь, в лесу, его много — серебристо посверкивающий среди деревьев при свете полной луны — он выглядит сказочно и нарядно. И очень-очень холодно. Ботинки — невысокие, из тонкой кожи — совсем не греют, и по мере того, как мы с Крисом углубляемся в лес, я замерзаю все сильнее и сильнее. - Что это за место? - удивленно спрашиваю я Хемсворта, когда деревья перед нами словно расступаются, открывая одиноко стоящий на опушке низкий, сколоченный из грубых досок домик. - Сюда Лодур привез Торстейна, - объясняет Крис. - Как вы… - от холода, пробирающего до костей, мысли становятся вялыми, словно замерзшее желе. - Как вы с Лодуром… Сколько их было — таких мест, как это? Эшер… Дебаркадер, где Лодур чуть было не убил Магду Мартинссон... Где именно была убита Кристина Олафссон? - Здесь, - отвечает Хемсворт. - Здесь же я искал Магду, когда Лодур схватил её. Но он, шельмец, решил меня перехитрить. С этими словами Крис толкает дверь, и мы оба оказываемся внутри. Я почти не чувствую ног от холода, но стоит мне увидеть Тостейна… Стоит мне увидеть, как он стоит, со скованными впереди руками, крепко сжимающий в пальцах какую-то железяку… Стоит мне увидеть промокший от крови рукав его куртки… Стоит мне увидеть выражение его лица… Тор смотрит на меня. Только лишь на меня — на брата не отвлекается. Его взгляд — одно сплошное разочарование. И я не могу, не имею права его в этом винить. «Я знаю, родной, - хочется сказать мне. - Я знаю, что ты думаешь. Я пришел с Крисом. Пришел туда, куда тебя привезли явно не по твоей собственной воле. Думаешь, я тебя предал? Я же пришел за тобой, глупый! И без тебя я не уйду. Потому что без тебя мне ничего не нужно. То есть вот вообще ничего.» - Зачем здесь Хиддлстон?! - голос Лодура громкий, высокий. Мне хочется зажать уши руками — так режет слух этот его почти что крик. - На кой черт ты его притащил, Крис?! - Хаген и не думает пригасить громкость даже на полтона. - Успокойся, - досадливо морщится младший Хемсворт. На любовника своего не смотрит даже. Буравит взглядом родного брата. Глядит с мольбой почти что - ну посмотри на меня! Я здесь! - кричат его глаза. И Торстейн, наконец, слышит этот крик. Оборачивается. Цепляет взгляд Криса своим. - Вот ты ж ебаный ты нахуй! - качает головой Тор. - Я ж не верил! И он сплевывает на пол. Прямо под ноги младшенькому. - Я ж, сука, до конца не верил, что ты… Мать просила… Ты о матери подумал, чучело?! И он наступает на Криса, так и не выпустив из рук тяжелую кочергу. - Беда в том, Тор, - совершенно спокойно отвечает ему брат, ни чуточки не опасаясь наступающего на него старшего, а он, надо признать, выглядит грозно даже так — со скованными руками и намокшим от крови рукавом. - Беда в том, - продолжает Крис как ни в чем не бывало, - что ни мать, ни ты… Про отца я даже не говорю… Что никто из вас не думал обо мне. Всегда был ты. А еще семья. То есть в другом порядке — сначала семья, потом Торстейн — мамина радость, папина гордость, - а только потом непутевый Кристофер… - Все не так! - решительно качает головой Тор. - Все именно так, брат… Крис пытается сказать что-то еще, но громкий окрик Лодура не позволяет ему продолжить. - Я повторяю — какого хрена ты его приволок?! Речь явно обо мне — я понимаю это не только по неотрывно следящему за мной взгляду любовника Криса, но и по его пистолету, также направленному прямо на меня. - Нет!!! - оба брата вскрикивают одновременно, вот только кидаются они в разные стороны: Крис к Лодуру, вышибая ствол из его руки, а Тор ко мне, закрывая собой от выпущенной из этого самого ствола пули. - Нет! - кричу я следом, и мы оба — я и Торстейн, оседаем на пол: он, сбитый с ног выстрелом, и я, не будучи в силах удержать его на ногах. Он облокачивается на меня всем своим немалым весом, повисает неуклюже. - Тор! - шепчу я в самое его ухо. - Тор-Тор-Тор! Не смей, слышишь! Твою-то за ногу, Торстейн! Не смей, блять! - Не матюкайся, Хиддлс, - хрипит он. Горло его… Черт! Этот звук… Характерное бульканье — кровь идет горлом. Плохо. Твою мать — плохо! - Не матюкайся… Тебе не идет… Мне выть хочется. Просто уткнуться лицом в грудь Тору. Туда, откуда толчками вытекает сейчас кровь. Уткнуться и выть в голос. - Тор, я здесь, чтобы помочь, слышишь? Я же пришел за тобой… - Тссс… - его ладонь накрывает мои губы и я целую прохладные пальцы. - Я знаю, - все так же еле слышно произносит Тор. - Я знаю, Том… - Я тебя… Мое "люблю" так и не произнесено. Его «знаю» звучит прежде, чем я успеваю выговорить это простое слово. То самое — самое главное слово. То, что я должен был сказать давным-давно. То, что я должен был говорить ему каждый день. Если вдруг случится чудо… Я знаю, чудес не бывает. Ни фига не бывает, но если вдруг это самое чудо произойдет… Господи, пожалуйста! Ты, сущий на Небесах, черт бы тебя побрал!!! Если ты есть, яви это самое твое чудо! Тебе что, трудно что ли? Для тебя же это такая малость! Тебе это ни фига ничего не стоит! Просто сделай так, чтобы он жил! Несмотря ни на что… Несмотря на дырку в груди… Пожалуйста, пусть Торстейн живет. И я больше ни о чем тебя не попрошу, слышишь, Боженька? Я больше ни о чем заикаться даже не стану. Пожалуйста! Кажется, я сказал это вслух — пожалуйста! Я сказал это вслух, когда осторожно уложил Тора на дощатый пол. А уложив, поднял упавшую из рук Торстейна кочергу. И, замахнувшись, пошел на Лодура, и плевать я хотел на то, что Крис держал его сейчас в захвате. Стальном захвате — я видел, как вздулись вены на запястье преподобного, когда он сжимал руками горло своего любовника, обнимая того сзади. Я представлял, как моя рука опускается, и чугун дробит хрупкие кости черепа, и внутри меня поднималось что-то… Я не мог бы точно описать то самое чувство, что завладело мной на какой-то миг… Пожалуй, это было какое-то особое удовольствие. Темное. Черное. Оно было во мне — та тьма, которая, почувствовав запах мести, подняла голову, принюхалась, огляделась, и… Я не успел. Не успел отомстить. Крис сделал это за меня. Негромкий, противный, сухой хруст позвонков — и Лодур обмяк в объятиях младшего Хемсворта, и тот отшвырнул его прочь, как ребенок отшвыривает надоевшую куклу — безразлично почти что. - Надо позвонить… - от только что пережитого я говорил слегка заторможено. Я как будто до конца не осознавал еще, что произошло. - Надо позвонить нашим… - Том… - Крис смотрел на меня и улыбался. Так родители улыбаются малышу, который не понимает очевидных для взрослых вещей. Он смотрел на меня и улыбался. И в руке его был нож. Тонкий, острый, блестящий. На клинке можно было заметить плетение рун. И на рукояти, выполненной из простого дерева, я тоже разглядел эти чертовы руны — Одаль, Кеназ, Наутиз, Ансуз… Как это я не успел спросить, почему не было руны на щеке Элис Майерс? Гебо… Райдо… Рагнарек, о котором грезил святой отец — какая глупость, право. Гибель богов? Какое мне дело до всех богов на свете, когда для меня страшнее всего может быть гибель одного единственного человека? Моего Тора. «При попытке к бегству?» - вспоминаю я просьбу Криса. Почему бы и нет, святой отец? Момент самый подходящий. Достать пистолет, что Хемсворт-младший выбил из рук Лодура — пара секунд. Еще одна, чтобы вскинуть руку — я не целюсь практически. Между нами каких-то семь метров, с такого расстояния не промахиваются. Между нами семь метров и жизнь Торстейна — я точно не промахнусь. Как странно… Пуля летит в молоко, а пальцы роняют пистолет, сделавшийся вдруг тяжеленным, неподъемным просто. Что за черт? Рука повисает плетью — нож, пущенный в полет куда более меткой и твердой рукой Хемсворта, должно быть, задел в плече какой-то нерв. - Том, - произносит Крис ласково и подходит ко мне ближе. Так близко, что его губы едва не касаются моих, когда он произносит эти слова. - Последняя жертва — в твою честь, - он не смотрит туда, где лежит сейчас Торстейн, но я понимаю, что говорит Крис именно о брате. - Не надо сопротивляться, поверь, так лучше. Прими свою участь. Стань моим новым богом. И… - Пошел ты! - кричу я, срывая голос. Кричу от боли, прострелившей плечо, стоит мне выдернуть нож. - Пошел ты в пекло, святой отец! Я замахиваюсь на него второй, здоровой рукой. Бью, что есть сил, а их осталось… Их все еще осталось, потому что Крис отшатывается, закрывает лицо ладонями, а когда отнимает их, я вижу, как из раны на его виске хлещет кровь. - Зря, - констатирует он, и его кулак рассекает воздух прямо над моим ухом, но я успеваю отскочить в сторону. Тору бы не понравилось, если бы я сдался — мелькает мысль. - Тор бы назвал меня слабаком и слюнтяем. И глядел бы с презрением. Я не могу подвести Тора. Я не дамся этому выродку так просто.