***
Как он получил титул графа, упоминалось в ранобэ вскользь. Он унаследовал Пеннароу, и… всё-таки гены честности, доставшиеся ему от отца не могли проигнорировать тот факт, что цыганка, в которую тот был влюблен (Дэмос назвал бы эти отношения абьюзивными и, сравнив их с отношениями отца и матери тела, поежился) забеременела от него, но была весьма бедна, решил, так сказать, упростить ей жизнь. По крайней мере, кажется, он страдал от подобного решения и чувствовал себя в Олдо — самой процветающей, весьма либерально-политической стране, чужим. Дэмос ему бы даже посочувствовал, если бы знал все тонкости и не был бы скован ледяным ужасом от того, что сейчас видел перед собой. А сейчас, он отчётливо видел, свою грядущую кончину, не успев даже, как следует освоиться в этом мире и не пожив и пары дней. Нет, конечно, он, как раз, пару дней в новом для себя мире пожил, но что — толку? Он не успел ничего о нём узнать, ни в чём себя ни попробовал. Даже, та самая, складная бритва в крови, так быстро отошла на самый дальний план, что русый сейчас точно бы прощался со своей сюжетной веткой. А ведь он мог начать расследование по интригам собственного дома и собственной семьи… если настоящего Дэмоса бы положение вещей не устраивало. Но нет — дикий ужас, учащенное сердцебиение и звон в ушах, который не давал собственное сердце и органы сейчас услышать, глушили ещё, какие-либо посторонние мысли и решения... Только явный холод и чёткое ощущение того, как кожа покрывается мурашками и холодеет, самым натуральным образом вперили прямой взгляд в напротив-стоящего и не давали пошевелиться. Кровь словно бы остывает, дыхание сбивается, а после просто замирает, взгляд стеклянным отражением вперивается в черноволосого бледного, подростка в дорогой около-военной форме, что сейчас смотрит весьма холодно, мертвенно-безразлично на того, кого ему назвали. Может быть, не специально и не со злым намерием, а именно, как факт вопроса, но то, как он смотрит на сына маркиза сейчас — предсказывает только неминуемую гибель, годы морального плена и унижения, либо же неизбежную смерть. Дэмос бы задался вопросом о том, каким образом Валерий вообще познакомился с королевской семьёй? С помощью каких связей или какими усилиями и исхищрениями, но не до этого было. Любой другой, на его месте, сразу бы смекнул, мол: «А-а-а! Так вот, как так, получилось, что Валерий отдал сына именно этой семье! Он был с ними связан!» — но было не до этого. Срочно нужно было спасаться и спасать свою жизнь и дальнейшее, физическое и психическое здоровье, но металлический взгляд серого Супрайна приковал русого к ступеням так, словно отметил его невидимым заклинанием или клеймом, и теперь у дэ Лави сбежать, уж точно не получится. Удивился узнаванию Валерия, как и принца Эванира, так же и рыжий парень, который странно искривил свои губы, что они стали похожи на кошачий треугольный рот и почесал в затылке. — Дэмос? Мы его знаем? Сероглазый Супрайн так и смотрел на Дэмоса, и у того сложилось впечатление, что Валерий точно знает — это он! Он, тот кто оскорбил его и донимал, своим скотским поведением, и если, в тот раз, он не убил шавку-Дэмоса, то явно многообещающе предрекал ему подобный реванш и встречу, чтобы полностью уничтожить его сейчас. Будучи тринадцатилетним мальчишкой, Супрайн излучал такую ауру, словно ты видел Саму - ледяную тьму и Мертвенное Зло во плоти. Словно ты повстречал призрака или хладнокровного убийцу, или самого изощренного маньяка, у которого, вот-вот, как у зверя почернеют глаза, а свое дело он сделает так, что ты и не заметишь, или того хуже, заметишь и прочувствуешь сполна. Дэмос не мог пошевелиться, глядя со своего места на Валерия, который не источал во взгляде: ни любопытства, ни гнева, ни толики воспоминаний или обиды, ни гордости или высокомерия, ничего… мертвенно-каменный взгляд. Как Медуза Горгона на тебя смотрит и ты превращаешься в каменную глыбу, но не от вожделения, а от ужаса… Русый медленно повернул голову к принцу, ощущая, как его прошибает холодный пот, а краешек его воротника мокнет, и, Дэмос мог поклясться, что слышал голос блондина в вакууме, но очнуться его заставил, последовавший за всем этим голос принцессы и самого Валерия. Холодный… далёкий, режущих и до ужаса ровный, и спокойный, что пугало и придавало будущему графу заранее того ужаса, что описывалось в ранобэ. — Дэмос? Кто он, Валерий? — всхлипнула Эсма, сжимая ткани пиджака брюнета. — Он… — брюнет только немного сузил глаза, глядя прямо на русого, чтобы тот не мог пошевелиться или исчезнуть из его зрения. — Он тот, кто оскорбил тебя! Ты не помнишь? — послышался насмешливый, знакомый голос, со стороны убежавших ранее задир, самой принцессы. Русый громко икнул, кинув остервенелый взгляд в сторону вышедшего вперед дэ Коллинза, позади него так же находилась симпатичная девочка, шатенка, с пышными волосами, собранными синим, шёлковым ободком. — Дэмос дэ Лави… — словно издеваясь, представил и напомнил душегубу русый и усмехнулся, — ты ему ещё тогда пообещал все казни Египетские показать. — Да? — незаинтересованно уточнил Супрайн и безразлично взяв Эсму за ладошки, отцепил их от своих вещей и повернувшись в направлении дэ Лави, собрал руки в карманы, внимательно посмотрев на него, — Я правда, тебе это обещал? Сейчас единственным спасением было — либо отбрехаться или просить прощения, либо бежать, но последнее, наверняка, только подтвердит правду Коллинза, который так по крысиному ломал всю малину Дэма. — Н-не… — Конечно, обещал! — гаркнул самоуверенно русый, чем только сильнее заставлял кровь в жилах сына маркиза закипать от такой наглости, сцепить зубы и просверлить, возмущенно-гневливым взглядом выскочку, — Или ты забыл, что он сказал? Что имеет такое же право учиться здесь, как дети первой столицы, назвав нас мерзкими свиньями, что смотрят на всех свысока, ничего не добившись своим трудом… — Ох, как безалаберно… — прикрыл ладошкой «шокировано» губы рыжий, округлив глаза и весьма злорадно уставился на русого, но после ахнул и закивал, — ах да, ах да! Я помню! Он ведь это и правда говорил! — Н-да? — равнодушно вторил крысюкам Валерий, стоя на месте, и Дэмосу ничего не осталось, кроме как, тяжело вздохнуть и морально сдаться. Кажется, отбрехаться на сей раз у него не получится, если на стороне выскочки дэ Коллинза уже… по его соображениям, Алик Рич — отец Андре. Он злобно, хоть и бледно зыркнул в сторону подпевал Валерия, к кому он только, что отнес русого дэ Коллинза и рыжего Рича, понимая, кто тут у нас самая важная цапля на болоте и опустил плечи, явно смиряясь со своей грядущей участью. Юный принц шокировано уставился на него, неуверенно пролепетав: — Ты и правда такое сказал? Дэмос недовольно глянул в его сторону: — Даже если и да… я такого не помню, возможно, я был тогда в небольшом помешательстве. Кто знает, что у меня могло случиться плохого, что я сорвался вот так? — У тебя случилось, что-то плохое? — уточнил блондин. — Кто знает… — попытался выкрутиться и активно шевеля извилинами, чтобы придумать, хоть что-то, снизил голос русый, но снова вздрогнул, когда холодный и безэнтонационный голос Валерия, огласил весь двор, а к данным, далёким гляделкам, стали подтягиваться зеваки. — дэ Лави! Спустись сюда. Хочу уточнить, правда ли то, о чём мне говорят… хотя… — глаза его проникновенно вперились в фигурку русого и прищурились, — кажется, я начинаю вспоминать… Дэмосу, в очередной раз, сделалось не по себе. Он чувствовал нутром, что вот-вот разбудит бурю, за чем последует поток всяческих унижений, дерзкого высокомерия и того тучного, всеобъемлющего чувства небезопасности, что вполне себе, Дэмос начал понимать и Дэна, в будущем, тоже. Этот Супрайн, что находился сейчас перед ним, и правда был опасен в своём кукольном безразличии и безмолвии. Аура льда и песчаного железа исходившая от него, окутывала всё на ближайшие метры. Его боялись и уважали, что было заметно по Алику, тем неудавшимся дон-жуанам и, возможно, даже дэ Коллинзу, хотя тот, всем видом старался не показывать этого. Взгляд медленно сместился за плечо русого, за которым стояла, та самая, каштановолосая девочка, с трепетом и легким беспокойством смотревшая на него. Дэмосу потребовалось некоторое время, чтобы осознать, что обратились именно к нему, так как не весь шум выбрался из ушей, чтобы до мальчишки, наконец, донеслось сказанное Валерием и тут: либо прямо сейчас падать в ноги - просить прощения, хотя заранее известно, что Валерьянка, как величал того, дэ Коллинз, его не простит, более того, рассмеётся и плюнет, а потом еще, чёрт знает, что устроит ему на выдержку… либо, идти до конца и доигрывать того дерзкого оторву, что некогда бросил вызов отпрыску графского семейства. Оба варианта казались Дэмосу самоубийственными… Если в первом случае, с ним, чёрт знает, что сделают и это меньшее из зол, так как продлится относительно недолго, то дерзость в ответ на неповиновение могло растянуться на те самые мучительные годы травли и уничтожения… а этого дэ Лави на своей шкуре испытывать не хотел. Что делать? Логичнее, скорее всего, сбежать… но это не даст еще более веский повод им заинтересоваться? Очень даже… Тогда… Принц, стоявший рядом с Дэмосом весьма недоуменно на него смотрел, в ожидании, приподняв брови. Вряд ли он знал о том, что случилось между Супрайном и дэ Лави, в отсутствии, в этом теле, попаданца. И именно поэтому, кажется, сейчас пожирал того весьма любознательным и обеспокоенным взглядом. Дэ Коллинз всё подначивал, чем вызывал острое раздражение во всём теле, заставляя кровь закипать и приливать к лицу. Вот кому-кому, а вот этому отпрыску, Дэмос был бы не прочь залепить, но ребром стоял приказ Валерия, спуститься к нему сейчас же. Это, кстати, через следующие две секунды Супрайн и повторил, теряя терпение: — Ты меня не слышал? Принц Эванир снова недоуменно покосился на Дэмоса. В голове возникла реплика, говорившая: «Ну, что ты… как ТЕБЯ, да не услышать? Тут, не захочешь, услышишь, как смертный приговор, если ты уже отметил несчастного своим взглядом. Уверен, таким же тоном он и к Дэну обращался…» — про себя русый фыркнул и снова посмотрев на окружение брюнета, коротко глянул в сторону принца и выдохнув, собрал руки в карманы, как защитную реакцию и медленно начал спускаться навстречу Валерию. дэ Коллинз только самоуверенно усмехнулся. Шатенка за его плечом недовольно и слабо нахмурилась, и дернула русого за край его формы, тихо спросив: — Зачем ты…? — Спокойно… — отмахнулся тот в ответ, — Сейчас будет шоу. Если присмотреться, то можно было заметить, как какой-то нездоровый мандраж тут же охватил и русого, который словно бы намеренно закрывал собой девочку, и то, как он побледнел, скорее всего, дэ Коллинз тоже хотел бы избежать гнева Супрайна. Но, с чего вдруг? Чем больше Дэмос присматривался, тем больше начинал отмечать для себя интересные детали. Только принцесса Эсма, явно не понимала, что происходит, беззаботно стреляя глазками с одного на другого. Тактики, как противостоять власти довольно кошмарного дворянина своей эпохи, у Дэмоса не было, но он прикинул уже, что сказать, когда подойдет достаточно близко. А для него, достаточно близко, это метров восемь от оппонента… чтобы убежать было легче. Не смотря на то, что его прошибал холодный пот, он поравнялся с Валерием, не рискуя приближаться слишком сильно и заставил того, весьма скабрезно усмехнуться, когда сын графа осмотрел тщедушного парнишку с ног до головы: — Да-да… я тебя помню… — усмехнулся брюнет, задержав взгляд на руках Дэмоса и слегка нахмурился, — вытащи руки из карманов, когда я с тобой разговариваю. Дэмос посмотрел в сторону дэ Коллинза, что хмыкнул, но кивнул, мол — делай всё, что он тебе говорит. Дэмос молча тцикнул такому и вытащил руки, сжав их в кулаках и опустив вдоль туловища. Тело его было напряженно, как сжатая пружина. — О-о… это, небось, выраженный акт агрессии… — протянул Валерий, кивнув зевакам на то, как мальчишка собрал руки в кулаках, — так-так… получается, всё, что мне сказали — правда. Дэмос не сразу понял, что имеется ввиду и удивился, приподняв голову и бровь, посмотрев внимательно на брюнета. — Я помню этого горлопастого… — с несвойственным обычным людям достоинством и высокомерием начал Супрайн, медленно приближаясь к дэ Лави, — он и правда, бросался, какими-то угрозами, да? Валерию начали в ответ утвердительно скандировать и приписывать, какие-то весьма додуманные митинги, угрозы и обещания расправой, которую бы нынешний Дэмос в самой жуткой мании бы не сказал. Русый немного побледнел, но продолжил молчать, слушая, как на него изливается поток неправдоподобной грязи. Нужно было, что-то делать и срочно. — То есть… — поднял руку и призвал всех к тишине Валерий, глянув на Дэма, — ты правда… мог бы осмелиться… сделать всё изложенное со мной? Он так посмотрел на дэ Лави, что русому аж на подкорке сознания сделалось плохо. Но не от того, что он вдруг почувствовал нависшую над ним угрозу, а от того, что… в какой-то момент, начал видеть сущность самого Супрайна. Он так вычурно себя повёл сейчас… даже неестественно. Как самый реальный средне-статистический мажор, с кем Дэмос мысленно поспешил его сравнить… от легкого чувства кринжа, снова скрутило желудок и русому в голову пришла просто гениальная идея. Он шумно втянул в себя воздух, чтобы немного раскачаться и прийти в себя, и подняв взгляд на брюнета, посмотрел с весьма искренним удивлением. — Разве? — русый захлопал глазами, недоуменно осматриваясь по сторонам. Толпа тут же опешила и замолчала. Послышались лишь неразборчивые шепотки, переговаривания и, большая часть наблюдателей уставилась на Дэмоса, как на идиота. А таковым следовало бы прикинуться, если ты в номинальном мире Stargazing. Там это срабатывало. Да, сейчас эпоха и правила другие, но спасаться можно только головой и… нелогичным поведением. Валерий недоверчиво нахмурился, пока русый почесал себя в затылке, глядя в сторону и теперь уже используя преимущества своей живой мимики на полную. Дэмос красноречиво глянул в сторону, выдав дурацким голосом: — Так это ТЫ Валерий! А-ха-ха-ха… а я не знал… — Что ты несёшь? — сузил глаза брюнет, снизив голос. Дэмос понял, в какую цель метить, словно прочувствовав, как в мозгу, что-то одобрительно щёлкнуло, а толпа раздалась еще более оживленными шепотками. Дэмос отыскал точку опоры в толпе и тут же выкинул вперед руку, указывая на дэ Коллинза. — Я думал, это Он — Супрайн! — Что?! — подскочил на месте русый. Шатенка за его спиной обеспокоенно собрала руки на груди и округлила глаза. Ошарашенные Эсма и Алик недоуменно переглянулись между собой. — А… да… — чуть заикаясь и, кажется, только сильнее зля Валерия, продолжил дэ Лави, — точно! Кажется, в тот день, в толпе я не заметил тебя… и к кому обращались было непонятно. А этот так оживлённо отзывался, что я и подумал… — Ублюдок… — потемнел лицом русый и выступил вперед, подавшись навстречу, — ты ведь знаешь, как меня зовут! — Разве? — захлопал тот наивно глазами в ответ, вспомнив поведение Вэша Урагана. Рафаил заикнулся и подавился воздухом от такой наглости. У Валерия же, весьма показательно дёрнулся глаз от всего этого дурдома. Он посмотрел острым взглядом на русого в зеленом комбинезоне и чуть опасливо снизив голос, уточнил: — Это правда, Рафаил? — Что? Нет! — схватился тот тут же и агрессивно уставился на Дэмоса, — Он же врёт, как ты не видишь! — Как раз наоборот… — всё еще глупо улыбаясь и потирая шею, глядя куда-то в сторону, протянул Дэм, — если бы я и правда тогда заметил, этого черноволосого парня… то точно бы ничего такого не говорил. Я не совсем идиот… — Да я тебя… — завёлся окончательно дэ Коллинз, чуть ли не кидаясь на дэ Лави, но его схватила за руку шатенка и удержала. Валерий на сие представление весьма раздосадованно и раздраженно окинул обоих идиотов взглядом и посмотрев на Дэмоса повнимательнее, кажется, на самом деле ему поверил. Русый уже готовый вздохнуть с облегчением, пронаблюдал, как брюнет вальяжно повернулся ко всем спиной, чтобы изолировать себя от шума, прикрыл глаза и опустил голову, медленно отошёл от разборки дальше. Дэмос уже готовый рвануть, куда угодно, лишь бы в безопасность, чтобы смыться, едва сдерживал победную улыбку, как вдруг, стоило шуму и переговариваниям, чуть стихнуть, а шелесту ветра наоборот послышаться, подобрав волосы всех здесь находившихся, как Валерий вскинул голову и повернув её к дэ Лави, пронзительно глянул на него, как и проникновенно произнёс. — Получается… угрожал-та ты, всё равно мне… Дэмос замер, и шок и ужас застыли у него на лице, как и полное непонимание, к чему ведёт Супрайн. Валерий собрал руки в карманы, чуть сутулясь, в чьей позе, иногда всё же узнавался Дэн, который так иногда делал, когда морально уставал, а гены не пропьёшь и уже сомнения по поводу кровного родства будущего главного героя с этим, временами отпадали. Валерий, вытащив одну руку, махнул в сторону русого, что заметил не сразу, как над ним стали сгущаться тени и возникать тела. — Видишь ли, — продолжил Супрайн, приподнимая голову и облегчая гнев Рафаила, что нервно, но победно улыбнулся, — я не могу этого так оставить. Столько власти, холода и эмоциональной нищеты в голосе, Дэмос не слышал ни у одного человека и хуже всего, что Валерий не давал, никакого приказа, только махнул рукой, как сзади на русого навалились, свалили на землю, заломили руки и резко стянув пиджак по плечи, чтобы не было возможности пошевелиться, прижали к почве. Дэмос попытался сопротивляться, но широкие и жуткие улыбки, пропитанные садизмом и жестокостью, выбили из него всю спесь, а Валерий, как самый настоящий лидер всего этого сброда, чуть ли не королевской походкой дошёл до русого и посмотрев на него сверху вниз, спокойно и безэнтанационно закончил. — Тебя надо наказать… — Что мы с ним сделаем? — тут же прискакал с правой стороны к нему Алик и щурясь как лиса, расплылся в широкой, неприятной улыбке, наклонившись к Дэмосу. Валерий задумался. Хотя, по лицу его было заметно, что он заранее знал, что делать и это не внушало в уме дэ Лави, ничего хорошего. Туши нескольких человек, прижимали его к земле, кто-то сел на ноги и спину, конечности удерживали двумя руками, а кто-то держал за волосы. — М-м-м… чтобы преподать стоящий урок… — рассудил брюнет и слабо, но не искренне улыбнулся, как бы нежно и милосердно, но в этой улыбке было больше подлости, чем милосердия. Он снова посмотрел вниз, — Давайте отвезём его в квартал красных фонарей? Ученики недоумённо уставились на Валерия и тот улыбнулся чуть шире, но глаза, радости не выказывали явно, оставаясь по рыбьи пустыми и металлически-серыми. — Детям ведь туда нельзя? Но когда его семья узнает… Следом за тем, что хотел договорить Валерий, послышался лишь одобрительно-ядовитый гул, тела замельтешили перед глазами русого, кто-то закрыл ему рот, а взгляд лишь мельком зацепился за то, как к Валерию подскочила шатенка и взяв того за руки, словно бы попыталась его отговорить. Тот смерил девчонку весьма безразличным взглядом, вырвал руку и собрав руки в карманы, направился в противоположную сторону площадки. Рафаил подскочил к ней тут же, взяв за плечи и оттащил от Валерия, треща, что-то о том, чтобы шатенка не злила Супрайна ещё больше, а то точно попадёт к нему в немилость. И, судя по часто ошарашенным и обеспокоенным лицам, что попадались на взгляд Дэмоса чаще, пока его связывали и закрывали чем-то рот, приключение у него будет самое, что ни на есть паршивое, зная извращённые выдумки Валерия и сразу вспоминая сцену, как на глазах у Дэна, Валерий изнасиловал собственную жену…***
Связанный в подсобке для инвентаря, русый, только беспомощно смотрел, как какая-то ватага мальчишек мало-приятной наружности, следят за второй группой таких же мальчишек, возле ворот. Подъехал дилижанс, и вряд ли это был дилижанс семьи дэ Лави. Мальчишки громко и мерзко смеялись, глядя в сторону приоткрытой деревянной двери, через щель которой было видно, что происходило снаружи. Дэмос старался шевелиться, вытолкнуть кляп языком из-за рта, издавал непонятные звуки, но мальчишки лишь слегка вздрагивали и смотря в сторону подсобки, мерзко и широко улыбались, и переговаривались о том, что они договорились с кучером и тот, довезёт тушку дэ Лави точно на нужное место. В голове неприятно пролетел вопрос: Да, что такого в этом вашем квартале Красных Фонарей, что способно как-то травмировать ребёнка? Ну, ребёнка, может быть… в теле Дэмоса далеко не ребёнок, он ведь и не такое видел, будучи другим человеком… но… Как бы не так… Местный квартал Красных Фонарей, славился своей распущенной дешевизной. Там собирались фетишисты и извращенцы разных сортов. Кому-то было неинтересно просто переспать с очередной путаной, поэтому сношения не редко происходили на улице, даже возле мусорных баков. А молоденьких и не опытных путан, насиловали на глазах у всех, у красного фонтана, таким же образом наказывая. Иногда там же зверски избивали, вырывали зубы и отстригали волосы. А порой и несовершеннолетних выдавали в качестве товарок. Неокрепшему уму, такое зрелище точно уж не пойдет на пользу. Вопрос в том — откуда Валерий об этом знает? Или, может… как раз потому, что знает и видел, нечто подобное и сделало его таким эмоциональным калекой и садистом? Всё еще ерзая и ожидая своей участи, Дэмос свалился на бок и стал рыскать по земле руками, чтобы найти подходящий предмет, способный перерезать или ослабить верёвки. Он знатно испачкал в земле всю форму, уже представляя, как ему достанется, но за этим тут же последовала мысль о том, что — а какая разница, достанется ли ему? Его вон сейчас чувств могут лишить от местных достопримечательностей, сделав, возможно психом не хуже этого вашего Валерия… Русый ещё немного поёрзал и резко вздрогнул, когда дверца в подсобку отворилась и те самые мальчишки неприятной наружности вошли внутрь, встав над телом не самого знатного мальчишки, к кому себя уже смело приписывал дэ Лави. И вот, надо было, Дэмосу вообще со знатью связываться? Что он за мальчишка такой несносный был, что теперь приходится огребать совершенно не по детски? Русый, что-то неразборчиво, но вопрошающе замычал, пока не самые лицеприятные отпрыски гаденько переглянулись между собой, мерзенько улыбаясь и один из них наклонился к русому: — Всё… с кучером мы договорились. Ты отправляешься… Русый активно и отрицательно заморгал, а мальчишки, в свою очередь начали его поднимать. Сын герцога задергал ногами, пытаясь избавиться от верёвок под коленями, но держали его крепко. В самом деле, попаданец в теле Дэмоса, вряд ли желал себе такой участи. Стоило только попасть в другой мир, как — на тебе, вместо того, чтобы стать главным героем, со своим гаремом, ты первый неудачник на районе, которого не только умом, очарованием, чувством такта обделили, но и какого-то рожна физической силой тоже, так как противопоставить четырем своим ровесником Дэмос сейчас ничего не мог. Его, пусть и с трудом, выволокли на улицу, и русый вытянув шею, стал искать знакомые лица в толпе, чтобы попросить их о помощи. Однако, встречались ему либо тёмные силуэты с неестественными, злорадными улыбками, ужасные гримасы, что олицетворяли здешнее человечество, либо опущенные глаза. А кто-то вообще убегал сразу в сторону общего блока или в центральный сектор, а кто убегал и прятался в беседках и часовне… Стоит ли с таким раскладом дел упоминать, что на вторую половину занятий дэ Лави так и не попал. А от мысли, что узнай его «родители» о данном происшествии, преподнесенном местными цаплями весьма противоположно, то и искать его, возможно, не станут, в качестве наказания — по спине пронёсся жутенький холодок. Мальчишки отворили рывком дверь в дилижанс и скинули туда русого. Когда сутулый и непримечательный кучер в дешёвой, кожаной шляпе и накидке, похожем на одеяло приблизился к мальчишкам и поправил свой головной убор, он недовольно уточнил: — А чего он связанный-та? — Э-э… буйный! — крикнул какой-то пухляш, слегка покраснев, как при отдышке. Второй, вытянутый дохляк, больше похожий на дитё из произведений Тима Бёртана с выпученными глазами, активно закивал и поддакнул: — А ещё страсть, какой противоречивый. Сам вызвался… но может минут через пять и передумать. А, мы уже давно с ним поспорили… эту проверку на храбрость устроить. А он всё отнекивался, вот нам и надоело. Он показательно скривился, вздёрнув нос и третий мальчишка, с сальными волосами, только громко хлюпнул и достав какой-то звенящий мешочек, протянул его кучеру. — Вот… это за его маршрут. Довезёте и оставите там, где он точно не найдёт выхода… можете даже развязать, если не кинется за вами. Кучер только сплюнул куда-то в сторону и пожал безразлично плечами: — Я в няньки дворянской шушере не нанимался… скину его просто и дальше поеду. — Ну, или так… — хмыкнул мелкий и кинул кошель на землю. Троица снова мерзко переглянулась между собой и посмотрев в дилижанс, весьма красноречиво закрыла дверцу, из-за которой в экипаже сразу стало темно. Дэмос задрыгался и стал сильно ёрзать, дергая руками и ногами, пытаясь вытащить их, правда, в следующую секунду, снаружи послышался подозрительный скрип и щелчок, словно закрыли на щеколду и глаза дэ Лави в ужасе округлились и посветлели. Кажется, в этот самый момент, попаданец не единожды проклял, не только свою жизнь, не только Дэмоса, но и весь белый свет. Средь бела дня куда-то похищают и увозят дворянского ребёнка… И всем — плевать… Верёвки весьма пружинно натянулись, когда мальчишка весь напрягся, а глаза обожгло солью, взгляд потемнел, но делать, что-то было надо… сам себя не спасёшь, никто не спасёт. И как бы не хотел ни на кого походить, сегодняшний Дэмос и тот, кто внутри него, а придётся немного зациклить историю ранобэ и попуститься методами главного героя…