***
Путь к академии, под названием Снейкхаус пролегал через вторую столицу Олдо, Цирию — 02, в Цирию — 01. Как только русый узнал об этом, ему будто бы стало плохо и захотелось обратно домой, под одеяло, в кровать, прикинуться самым больным человеком на свете и никого не видеть, в течении дня. Дэмоса шокировало само осознание того, что он учится в первой столице Олдо, предоставленной для господ. Но, из короткого диалога «матушки» и ее любовника, он понял кое-что: кажется, умственно-отсталый отец Дэмоса в почете у короля. Он был ювелирного дела мастером, что изготавливал украшения для королевских особ, за что и был жалован, а затем, когда старшая дочь пожилого Короля выходила замуж, маркизу дэ Лави было задание изготовить эксклюзивное колье для свадебной церемонии и кольца для молодожен. Матушка, тут же подсуетилась, чтобы Дэмос тоже получил привилегии и стал обучаться в первой столице, вместе с элитой. С одной стороны, ход был разумный, если родители и правда любили свое дитя, зная скверную славу остальных училищ и уж, тем более, отправляя бы дэ Лави младшего, куда-нибудь за бугор, чтобы там его или приучали растлению остальных низших, или растлевали самого. От этой мысли у пацана пробежали мурашки по коже. Да, лучше уж и правда учиться элитно, раз на раз, сталкиваясь с кем-то из одноклассников, на которых, по возможности, можно не обращать внимания, чем созерцать и не дай все сущее, участвововать в более низких пороках. Русый тоскливо и весьма задумчиво посмотрел в окно, слишком простенького, для его положения, дилижанса и выдохнул. Его портфель был собран слугами, один из них ехал с ним, как личный сопровождающий, а в мозгу вырисовывалась не самая приятная картина. Он — жалованный дворянин, у которого слабоумный отец, каким-то образом добился расположения самого короля. Его мать и якобы кузен отца, ведут себя уж очень подозрительно. Некоторые из слуг, самого Дэмоса шарахаются. В академии, у него, сто процентов, дурная слава из-за своего низкого статуса, из-за чего и складываются конфликты. А тут еще, до появления более благоразумной личности в этой тушке, Дэмос умудрился нажить себе врагов, в лице, будущего Королевского Делегата. Ну просто песня, а не жизнь. Жаль, что мелодия похоронная, что играется на старом, скрипучем и жутком органе. Все, Дэмос, попрощайся со своей жизнью, честью, достоинством. Ведь, скорее всего, придется унижаться перед Супрайном, чтобы вымолить его прощение. Благоразумный человек, со знанием, какой-никакой дипломатии, так бы и поступил. Не драться же ему, в конце-концов, с тем, на чьей стороне будет куча народу. Дэмосу сделалось тошно от этой самой мысли и он побледнел. — Я даже не знаю, что хуже… попасть в какой-нибудь фанфик по Ван Пису, или помереть здесь от рук психованного, дворянского выскочки… — Что, юный господин? — нерешительно уточнил сопровождающий паренька, но тот лишь поднял на него глаза и покачал головой. — Ничего, Филлип… — снова послышался тяжелый вздох. А сам русый захотел по себе проплакать траур.***
Как не странно, первые уроки прошли без особых происшествий, исключая тот факт, что большую часть занятий, на Дэмоса дэ Лави пялились такими взглядами его одноклассники, что сердце у паренька начинало невольно болеть и он бледнел с каждым разом, только сильнее. Однако… остервенело и тревожно осматриваясь по сторонам, Дэмос будто не мог обнаружить, того самого, Валерия. Некоторые парты класса пустовали и была слабая надежда, что отпрыск Супрайнов не пришел. Дэмос даже шепотом уточнил у слуги — здесь ли сейчас Валерий? Тот ответил, что нет. Знали бы вы, какой облегченный вздох послышался от русого, что утратил всякую концентрацию, сидя, как на иголках, но зато получил массу замечаний от преподавателя и ничего не сказал, так как, до конца не понимал, стоит ли извиняться? А когда ничего не ответил, то взгляды в его сторону несколько изменились, с ехидных, предвкушающе-угрожающих, на заинтересованные.***
— Так ты, все-таки, здесь? — усмехнулся, нашедший русого в академическом саду, подальше от всей остальной шушеры, дэ Коллинз, поправив учебники в своих руках и наклонил голову в бок. Они не пересеклись на утренних уроках, потому что поток, в котором находился более высший дворянский отпрыск, был в другом корпусе. Дэм решил его игнорировать, сперва, но, кажется, засранец был черезчур настойчивым и ему явно не нравилось, что его вот так, в наглую, ни во что не ставят. — Эй. Ты слышишь меня, вообще? Или ты мертв? Схватил сердечный приступ от страха? — Издевательским тоном протянул Рафаил. Дэмос закатил глаза и оторвался от своей книги, в которой с трудом вообще, что-то понимал. Точнее, понимал, но не был сосредоточен. Перед глазами все плыло, а буквы двоились от не покидающего страха неизвестности. В какой-то степени, Дэмос оказался благодарен дэ Коллинзу за его появление здесь и раздражающий тон, потому как, именно его голос позволил ему встряхнуться и прийти, не на долго, в себя. Синеглазый пацан поднял на него взгляд и захлопнув книгу, выдохнул. — Я вижу, ты рад меня видеть… Рафаил снова глянул на него с подозрением. Его определенно не покидало чувство, что разговаривает он, с совершенно другим человеком. — Не сказал бы… — с отвращением протянул тот и скинул на землю свои книги, рядом с Дэмосом, что увернулся от них, — Я жду большого перерыва, чтобы, как следует, рассмотреть твое поражение. — Ты уверен, что оно состоится? — пробубнил раздраженно дэ Лави в ответ, — Я не увидел на утренних занятиях Супрайна. Каков шанс, что он сам не струсил? Русый поморщился и плюхнулся рядом с Дэмосом на траву, нагло впрягаясь в его личное пространство. Отпрыску ювелира дэ Лави, даже пришлось немного отодвинуться от него, сдерживая эмоции от слишком выразительного гнева в его подвижной мимике. — Валерьянка не струсил, поверь мне. — усмехнулся тот, — Если ты задел его достоинство, он тебя из-под земли достанет. Рафаил самоуверенно глянул в сторону Дэма. Тот закатил глаза и отвернулся, а дэ Коллинз забрал руки за голову и откинулся спиной на ствол дерева, под которым они сидели. — Он точно прибудет, ближе к большому перерыву. На последний урок утренней смены точно. Ты не расслабляйся. В этот самый момент, выслушав наглую дворянскую шавку, а иначе, Дэм уже не мог Рафаила называть, возвел глаза к небесам, но ему подумалось, что раз Супрайн не спешит… то, как насчет того, чтобы по тихому сленять с уроков до большого перерыва? Внезапно сыну маркиза дэ Лави станет плохо, ему потребуется в срочном порядке домой… если только… в академии нет лазарета. А если и да, то… может спрятаться там? Да нет… что-то внутри русого подсказывает, что мед-сестра или местный мед-брат сдаст его с потрохами. Было стойкое чувство, чего только стоили десятки тех сверкающих недружелюбием в его сторону глаз, что он здесь не мил. Не только из-за своего низкого сословия, по сравнению с мажорами, что здесь вертелись, но и потому, что… Дэмос, сам по себе, обладает весьма отвратным характером. Русый тихо цыкнул, проклиная про себя свою же тушку и поднявшись на ноги, направился в сторону большого, встречного холла академии. — Эй, ты куда? — очнулся назойливый дэ Коллинз. — От тебя подальше… у меня весь настрой драться пропал… — шикнул, с не свойственной для себя агрессией мальчишка, проходя тяжелым шагом, мимо показывающихся учащихся и не заметив, как в его сторону посмотрела невысокая, хрупкая, но очень привлекательная девочка в синей униформе, с каштановыми, блестящими волосами, что были заплетены в пышный колосок. Рафаил вредно цокнул языком и поднявшись следом, собрал свои книжки, но заметив девочку, смягчился и последовал к ней. Форма, как успел заметить Дэмос, здесь была особая. Бледно-травяного оттенка пиджак и брюки, белая или бледно-синяя рубаха, платок под воротником и нашивки на пиджаке тоже на воротах, проходящих линией, алыми колосками, переплетающихся змей. Форма Дэмоса была такой же, разве что, ткань его пиджака выглядела более дешевой и некоторых плетений хвостов змей, будто бы не хватало. Воротник был черным, а не темно-зеленым, как у всех, с двумя алыми полосками, между которыми и пролегал плетеный рисунок, а рубаха была белой. Он косо смотрел по сторонам, боясь обнаружить, что где-нибудь из-за угла или колонны выскочит этот самый Валерий, со своей свитой и тогда, живым или не травмированным, он отсюда точно не уползет. Однако, долго тянущаяся неизбежность, лишь сильнее поднимала в груди страх, что все может обернуться намного хуже. Ведь у здешней элиты есть определенная власть. А если его где-нибудь в подворотне подкараулят, стукнут по голове, или накинут черный мешок и утащат в неизвестном направлении, потом проделывая все сущее знает, что?.. Русый тряхнул головой и ускорил шаг, переходя на рысцу, чтобы, как можно скорее оказаться внутри здания. План был следующим: найти самый свободный, пустой класс и закрыться там, до конца дня. А, как только, за ним прибудет дилижанс, бежать к нему со всех ног, и домой! В поместье! Однако… практически на входе в академию, кто-то прикопался, в не хорошем смысле, этого слова, к одной юной особе, которой в Олдо, вообще быть не должно. Насколько известно, в королевствах данного мира, кроме кочующего королевства Берт, существуют четкие разделения академий на женские и мужские. Так как, в большинстве случаев, среди неуравновешенных, богатых ублюдков, случались очень нелицеприятные происшествия, вроде того, что детки рано ознакамливались с насильственным порно, обнаружив у своих раскрепощенных родителей очень занимательные картинки или действия. Богатым не всегда закон писан. Поэтому Академия Снейкхаус не была таким уж исключением. Пробираясь к лестнице, русый вдруг затормозил, заметив, как возле западной части сада, откуда не возьмись, появилась девица. Хотя… Тут Дэмос немного тормознул. Стоп, он видел еще одну девчонку. Кажется, если память ему не изменяет, в Южном корпусе есть общий музыкальный класс. Русый стукнул себя по лбу от осознания. — Какой сегодня день? — нервно и тихо спросил он, осматриваясь по сторонам. Музыкальным днем, где, в ближайшем храме, девчонки играли на музыкальных инструментах для знатных пацанов, был четверг. Он же был микро-днем свиданий. Так дети улучшали свои связи с элитой и именно так, обычно, родители сводили своих отпрысков друг с другом. Не свадьба в будущем, так хоть добрая дружба в настоящем. Однако, отвлеклись. К тому моменту, как русый это осознал, девчушка, которая, каким-то макаром была без сопровождения. Что уже странно, так как, обычно, девчонок одних не пускают. Их, как правило, сопровождает: либо их смотрящая нянька, при этом вся их небольшая гвардия всегда шествовала строгим строем. Либо, среди учащихся должен быть знакомый, или личный слуга леди. Она… не знатная особа? Да не похоже. Одета весьма богато, к тому же очень миленькая. Рассудив об этом, Дэмос захотел себя мысленно ударить. Еще бы! Он пусть и в тушке ребенка, но по духу ему, так-то уже не четырнадцать с лишним лет! Как-то стремно вообще задумываться о том, насколько маленькие девочки миленькие… Но, и здесь довольно долго, хлопать ушами было опасно, что подтвердилось буквально в следующий момент. Несколько молодых, богатеньких пацанов неприятной наружности вдруг подкараулили юную леди, когда та, слишком открыто и наивно хлопала глазами, глядя из стороны в сторону, так еще и поступила очень глупо! К ней, будто подкрались сзади, но она их, вроде бы даже заметила и обернулась, поправив за плечом солнечный зонтик. Дэмос с весьма большим скепсисом взирал на следующую сцену: — О, простите, — пролепетала рыженькая девочка, что была не на много младше самого попаданца, в теле сына маркиза, — я тут ищу кое-кого, не могли бы вы мне подсказать?.. «Да не суйся ты к ним, дура! Неужели не видишь, по их «дивному лику», что не друзья они тебе! И уж точно не юные джентльмены!» — взвыл мысленно Дэ Лави. — Гхе-хе-хе… — пацан, слишком длинный, бледный, вытянутый с прилизанными, темно-сиреневыми волосами, раскосыми глазами и мешками под ними, выглядящий весьма мертвецки-болезненно, выступил вперед, втянул в себя, с противным хлюпаньем, длинную соплю, заставив Дэмоса поморщиться с отвращением и подавить в себе, жаление выблевать весь едва-переваренный перекус, и наклонился к девчушке, протянув ей руку, ответив неприятным голосом, — Добро пожаловать, Цветочек… мне и моим друзьям интересно узнать, кого же вы ищите? Может… мы поможем вам? «Не нравится мне это…» — панически пронеслось в голове русого. — Ой… я… — малютка побледнела и даже отсюда русый понял, что она догадалась, что это за типы и отступила на шаг назад, — я думаю… я несколько, погорячилась и… я сама его найду… — А кого, конкретно ищешь, сестренка? — с другой стороны, к ней подкрался пухлый и сгорбленный мальчишка, с квадратным лицом и редкими зубами. Да, сидячий образ жизни не пошел бы ему на пользу, — Уверен, мы его встречали. — Это… вряд ли… — почему-то сохраняя остатки достоинства, слегка повернула голову к нему девочка, покручивая нервно в руке свой зонт, — особы таких масштабов вряд ли с вами бы беседовали. «Что-о?» — пронеслось с запоздалым подозрением в мозгу Дэмоса, — «Она… Сангини?» — Вряд ли… — третий пацан, напоминающий собой ходячий, точнее переваливающийся с ноги на ногу бочонок, с жабьей головой вместо лица, подступил с другой стороны и схватил девчонку за руку. Бровь у малютки дернулась. Лицо побледнело, даже веснушки, будто пропали. Она шумно сглотнула, а у Дэмоса быстро пролетела в голове всего одна мысль: «А почему все бездействуют?» Правда, секунд через десять она сама собой улетучилась, так как, он вспомнил, в КАКОМ он мире. «Ну да…» — уныло выдохнул сын маркиза и шумно сглотнув, хотел сделать шаг вперед, но после вспомнил, что вот-вот должен прибыть его дуэлянт и резко развернулся ко входу в школу, — «Не-не-не-не… сейчас припрется Супрайн… откусит мне голову, если я попадусь ему на глаза… он еще и злопамятный, сволочь. И даже если, попрошу прощения, отдаст меня, в лучшем случае, на растерзание своим подкаблучникам, что всюду за ним таскаются, как свита… А они не хуже него, умеют издеваться и публично унижать… вот ведь светские мрази…» Подумав об этом, русый хотел сделать еще один шаг, как в эту же секунду, по всей округе раздался ТАКОЙ ДИКИЙ ВИЗГ, что Дэм мог и свалиться с лестницы, как минимум. Как максимум — его бы снесло этим воплем… Русый даже подозрительно замер, ужаснувшись такой громкости и не поборов любопытства, медленно повернул голову, обратно к происходящему. — КЬЯ-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А! Как ты смеешь! Слишком эмоциональный, внутренний стержень, явно не смог удержаться от мимики ужаса и шока, что в одну секунду отразились на лице сына маркиза, а при желании бы и глаза вылетели из орбит, как и через кожу, лишь бы получше посмотреть на это, а так же как можно выразительнее проявить эмоции. Рыженька девчушка кричала и изворачивалась так, будто всю жизнь ходила на какие-нибудь незаконные бои. Уже через минуту, от ее визга ближайшие наблюдатели в ужасе попадали и по раскидались в разные стороны, а неудачные пикаперы, готовы были разреветься на месте. Но малютка на этом не прекратила свое выдающееся представление, она сложила зонтик, схватила тощего за руку и пнула в колено, приговаривая. — Как вы смели коснуться меня! Невинной девушки! Я предназначена Его Высочеству, Принцу Лиры — Эванеру Абрахаму Авассанейскому I! Она смертоносно замахнулась зонтиком и встала в стойку, прикрыв себя свободной рукой и зачем-то подняла ногу. Дэмос окаменел от этой выходки. Девчонка несколько раз замахнулась в воздухе зонтом, чудом не попав по резко-ожившим и трясущимся пацанам, которые таким же чудом, не иначе, смогли пару раз увернуться от острой шпильки на конце аксессуара. — Я буду жаловаться! Вас лишат сана! Званий! Титулов! — а она все махала и все-таки заехала многострадальному диабетику с пухлыми губками и лягушачьим лицом по голове, — Ваши ро-ди-те-ли бу-дут о-па-зо-ре-ны! Когда он свалился, то заревел. — Ма-ама! — и беспомощно пополз в сторону. — Бежим от этой полоумной! — крикнул болезненно-тощий и кинулся в противоположную сторону. — Ку-да-а?! — сверкнула глазами рыжая и кинулась за ним, — Вы не извинились перед будущей королевой Лиры! Стоя-а-а-ать! Челюсть Дэмоса оперативно поздоровалась с землей и он, с глазищами в пол-лица созерцал следующие десять минут беготни, и разгрома неудачных, невежливых пикаперов. Даже не передать словами, что тогда мальчишка почувствовал. Шок? Уважение? Ужас? Что-то между. Одно можно утвердить точно: Дэмоса Дэ Лави эта девка восхитила, но… — Так, стоп. — очнулся, наконец-то, русый, — Она сказала — Эванир? — Ну да… — кто-то совсем неожиданно ответил ему, и Дэмос аж отбрыкнулся в сторону от постороннего голоса, — Эванир Абрахам Авассанейский I… как она и сказала. Русый с подозрением посмотрел на постороннее лицо, но, кажется, онного не узнавал. Разве что, не совсем понял, чему пацан улыбается… и… его волосы. Короткие, растрепанные, будто колючие, и… рыжие… Дэмос подозрительно на это дело уставился. Рыжий, сероглазый пацан, с неестественно-натянутой улыбкой, повернул к нему голову, словно в кошмаре и тут же выдал все здоровенькие 32, а может больше. Судя, по… «широкому жесту…» — Кажется, это его невеста… Русый так же медленно повернул голову к спуску и заметил, что рыженькая, теперь сидела на своих бывших обидчиках и не сильно стукала тех мягким шлейфом своего зонтика, а после почему-то разревелась. — О, госпади… — выпалил, не подумав, русый. — Он тут не при чем… — громко засмеялся рыжий и на миг, его лицо будто изменилось. Взгляд стал каким-то хитрым, а улыбка не искренней. Он прищурился, почти по лисьи, но после кинул взгляд за плечо. — Что скажешь, Валерий? — Як! — еще немного бы, и Дэмос от ужаса и знакомого имени, отскочил в сторону настолько сильно, что сшиб бы собой перила и рухнул бы вниз. Он перевел взгляд влево и весьма сильно побледнел. Позади него, практически очень близко, возле бортика, стоял болезненно-бледный подросток в серой униформе и высоких сапогах, что можно было рассмотреть из проемов, между перилами. Его волосы тоже отливали металлическим серебром, как и глаза, стальные-серые. Он казался, абсолютно серым человеком или мертвецом. И даже не скажешь, или не поверишь, что его мать цыганка, а отец метис родом из Пассии. У Валерия не было и намека на здоровый загар или умеренную смуглость. А эти глаза, это ничего не выражающее лицо и ощущение, будто холодом пахнуло… Тут попаданец в теле Дэмоса даже весьма поверил своей догадке. Этот ребенок, если захочет и правда может убить… ему по какой-то причине все равно, на себя и окружающих. И ладно, если на окружающих… но когда все равно на себя, это означает лишь, что он не перед чем не остановится… Под рубашкой, по спине пробежал неприятный, скользкий и липкий холодок, кажется, русый, ни с того ни с сего, вспотел. А сероглазый Супрайн, будто с лакированными, блестящими, черными волосами, безразлично смотрел вперед и не обращал внимания на окружение. Казалось, ему плевать, кто сейчас с ним дышит одним воздухом. — Валерий? — улыбнулся растрепанный рыжик, что был одет весьма презентабельно и даже слегка с перебором, так как, явно любил подчеркивать свой статус. До русого начало медленно доходить, кто может быть этим рыжим и он так же с опаской, посмотрел в его сторону, но резко вздрогнул, когда его черноволосый ровесник, выпрямился, медленно и спокойно, будто время замедлилось в тысячу раз, прошел за спиной дэ Лави, чье дыхание остановилось и спустившись на две ступени ниже, мельком глянул в его сторону и тут… время снова начало течь нормально. Не успел русый, как следует очнуться, как заметил, что Супрайн далеко внизу, а рыжий мальчишка бежит за ним собачкой. Брюнет прошел к месту недавнего происшествия, которое теперь не казалось: ни шокирующим, ни забавным. И разрыва шаблона не последовало, только поднялась новая тревога, когда сам Валерий подошел к куче-моле, окинул всех, мертвецки-спокойным взглядом, с едва уловимыми нотками высокомерия, собрал руки в карманы и заговорил. — Это не дело, Ваше Высочество, вести себя так не подобающе… почему вы не дождались нас или знакомых? — он наклонился и подал рыжеволосой девчушке руку. Дэмос застыл. Разрыв шаблона, все-таки последовал, а сердце только сейчас начало напоминать о своей работе, довольно стремительно ускоряющимся ритмом. Рыжеволосая малышка, громко хлюпнула и начала жаловаться Валерию на что-то, тут же вперившись ему в грудь лицом и сжимая в руках ткань его, около-солдатского пиджака. Рыжий только безобидно посмеялся и поднял с земли пыльный зонтик. Валерий не реагировал на то, что к нему прижались и лишь безразлично потягивал: — Да-да… Не проявляя к девочке, никакой эмпатии. Будь это другое время, картина весьма бы зашла за обычные будни Дэна, Андре, Олиссии и компании… так как рыжая девочка… скорее всего. — Принцесса Эсма… — выдохнул ошеломленно русый. — Верно… — снова раздалось рядом с подростком, и тот опять, испуганно вздрогнул, недовольно посмотрев на высокого, худого, бледного и кудрявого блондина с короткими волосами и приятной наружности, — Она всегда так. Делает, но не слушает… Он тепло рассмеялся и выставил руки, держащие явно девичью сумочку вперед. Затем тяжело вздохнул, не переставая улыбаться, прикрыл глаза, покачав головой, пока рыжий разгонял бывшим орудием принцессы ее обидчиков, а Валерий, порылся в кармане, чтобы надыбать платок и утереть девочке лицо, блондин спустился вперед. И лишь на последней степени обернулся, словно узнал сына маркиза и повернув голову, недоуменно протянул. — А ты же… Дэмос-кун… верно? Русый снова вздрогнул, так как точно, больше почувствовал, чем заметил, как серо-черноволосый Супрайн моментально изменился в лице и выстрелил в его сторону металлического цвета глаз каким-то резким, режущим взглядом. Сами же глаза, в которых пропал блеск, безжизненно застыли. Русому, кажется, в этот момент, снова стало плохо…